Нимруд-Даг . Четыре бога и Антиох

Нимруд-Даг . Четыре бога и Антиох

Весной 1097 года шестьдесят тысяч крестоносцев, собравшихся со всей Европы, подошли к Гераклее. У Гераклеи крестоносцев поджидала турецкая армия. Отважный Боэмунд во главе норманнов бросился на язычников. Перед широким строем рыцарей турки дрогнули и оставили поле боя. Путь в Сирию, к Иерусалиму, был открыт.

Вечером, после боя, вожди крестоносцев собрались на совещание в шатре Адемара, епископа де Ле Пю, личного представителя папы. Обсуждался один вопрос: как идти дальше?

Двери шатра были открыты, чтобы пропустить свежий вечерний воздух. Неподалеку негромко пели норманны. Армия стояла на отдыхе: впервые за весь поход по Малой Азии крестоносцы оказались среди единоверцев-армян. Пищи и вина здесь было вдоволь.

Кратчайший путь на юг лежал через Киликийские ворота, через горы Тавра. Если пойти этим путем, можно выиграть несколько дней, но рискуешь потерять армию: именно в ту сторону отступили турки, и в узком ущелье даже небольшой турецкий отряд мог остановить рыцарей.

Епископ Адемар советовал крестоносцам направиться на север, к Цезарее, через армянские дружественные поселения Каппадокии, к христианам долины Гореме, к верховьям Евфрата, к Эдессе. Агенты византийского императора донесли, что турецких крупных отрядов в тех местах нет.

Предложению этому неожиданно воспротивился Танкред, племянник Боэмунда, предводитель норманнов из Южной Италии.

– Мы не имеем права бояться сарацинов, – бушевал он на совете. – Один раз убоявшись, мы предадим дело господа. Иерусалим не может больше ждать!

– Гроб господень ждал тысячу лет, – заметил негромко разумный Раймонд Тулузский, друг византийского императора. Раймонд был богаче других вождей, его графство во Франции приносило ему больше дохода, чем владения всех остальных рыцарей, вместе взятых, и Раймонду не нужна была своя империя на Востоке.

Танкреду империя была нужна. Хоть самая маленькая. Племянник правителя, каким бы отважным он ни был, не мог надеяться на земли в Европе. Танкред хотел обогнать спутников и первым ворваться в сирийские города.

Через несколько дней, проводив основную армию на север, Танкред со своими норманнами, сметая на пути турецкие заслоны, кинулся на юг, к Киликийским воротам, и благополучно миновал их. Вскоре, рассорившись с остальными вождями крестоносцев, к Киликийским воротам повернул и Балдуин, младший брат Готфрида Бульонского, потомок Карла Великого, белокурый красавец, авантюрист и любимец рыцарей. Он увел с собой фламандцев и лотарингцев.

Основная армия долго шла по горным долинам, останавливаясь на постой в гостеприимных армянских деревнях и обирая эти деревни. Однако агенты византийского императора, сообщая о легком и приятном пути, забыли почему-то сказать о перевалах в горах армянского Тавра.

«Мы вошли в дьявольские горы, – писал летописец об этом последнем переходе перед равниной, – они были настолько высоки и круты, что ни один из нас не осмеливался вступить на тропу ранее других… лошади падали в пропасть.

Благородные рыцари били себя кулаками в грудь в великой тоске и печали, не зная, что еще уготовила им судьба, и, чтобы облегчить себя, продавали щиты, мечи, шлемы и латы за самую малую цену. А те, кто не смог продать, выбрасывали тяжелые вещи».

В этих горах погибло больше крестоносцев, чем во время осады Антиохии и при штурме Иерусалима. Наконец стены ущелья разошлись, и армия крестоносцев, потрепанная, будто после долгой битвы, вышла на отроги армянского Тавра, в некогда плодородную, но за последние столетия опустевшую и высохшую долину исчезнувшего царства Коммагены. На востоке, над горами невысокого хребта, поднимался серебряный правильный конус.

– Нимруд-даг, – сказали проводники. – Гора Нимруда. Священное место.

– Сарацинское?

– Нет. Там незнакомые боги.

Раймонд приказал рыцарям добраться до горы.

Рыцари спешили. Им хотелось вернуться в лагерь засветло. Священная гора с серебряной вершиной стояла в отдалении от хребта. Они долго ехали старой, заросшей тропой, потом неожиданно тропа расширилась, обнаружив древнюю мощеную дорогу. Дорога уперлась в большой каменный мост. Он был, видно, построен очень давно. Увязавшийся с рыцарями Петр-пустынник, генерал без армии (собранные им в Европе отряды бедняков были уничтожены турками у Босфора), сказал, что мост римский.

За мостом дорога снова пропала. Путь к горе Нимруда шел мимо покинутых полей, высохших каналов и редких нищих деревень.

Рыцари не добрались до богов. Узкая тропинка была завалена обломками скал. К тому же темнело, и рыцари опасались, что их могут заметить сарацинские разъезды. Снизу при свете заходящего солнца они заметили у серебряной вершины маленькие издали фигурки, сидящие в ряд на террасе…

Через несколько лет эту гору увидел белокурый красавец Балдуин. Он все-таки добыл себе восточное царство. Отделившись от остальных сил крестоносцев, он с отрядом фламандцев ушел к востоку и, захватив Эдессу, основал в ней христианское государство.

Эдесса стоит на Евфрате, неподалеку от горы Нимруда. В одном из своих походов Балдуин добрался до вершины горы. Там и в самом деле сидели в ряд пять идолов. Головы трех из пяти валялись среди обтесанных глыб у подножия террасы. Идолы не были сарацинскими: мусульмане не изображали людей, подчиняясь запрету Корана. Не были статуи и христианскими. Лица их были спокойны, величавы и дьявольски прекрасны. Балдуин приказал разрушить святилище идолов, но его подданные не смогли справиться с этой работой. Они только сшибли с плеч трехметровую голову молодого красавца в высокой конической шапке. Потом ушли…

Прошло еще восемь веков. Пало царство Балдуина, разрушились и опустели замки крестоносцев, построенные на берегах Средиземного моря, и только в 1882 году Нимруд-даг вновь открыли, но уже ученые. Святилище увидели и начали раскапывать немецкие и турецкие археологи, однако эти раскопки были вскоре прерваны. Труднодоступность горы, отсутствие воды и, главное, богатых находок отпугнули археологов.

Снова на семьдесят лет опустели эти места. Наконец в 1953 году сюда прибыла тщательно подготовленная американская экспедиция под руководством геолога Терезы Гелл, которая проводила раскопки и расчистку удивительного памятника в течение пяти сезонов. Теперь многие тайны святилища раскрыты, хотя одна тайна, может быть самая интересная, еще ждет своего исследователя.

…Когда экспедиция 1953 года отправилась в путь из маленького турецкого городка Самсата, лежащего у подножия Нимруд-дага, Тереза Гелл уже отлично знала, что она будет раскапывать. Четырнадцать лет подготовки к работе позволили ей узнать все, что было возможно, и о святилище, и о государстве, и о властителе, создавшем это чудо света.

Тихий Самсат не всегда был таким невзрачным городком. На рубеже нашей эры он назывался Самосатой и был столицей небольшого богатого торгового государства Коммагены, которое, как Пальмира и Петра, выросло на торговых путях с запада на восток, из Римской империи в Индию.

Коммагена располагалась на берегах Евфрата, господствуя над одной из переправ через реку. Здесь, где отдыхали после долгого пути через горы караваны из Греции, Сирии и Персии, поселились купцы-перекупщики, лодочники, чиновники персидского двора. Город рос и богател, и уже его купцы сами снаряжали караваны во все стороны света.

Когда рухнула под ударами Александра Македонского персидская держава, а затем распалась недолговечная империя, созданная Александром, Ближний Восток и Центральная Азия превратились в клубок маленьких и больших царств и империй. Одним из них стала независимая Коммагена, в которой пришла к власти династия смешанного греко-персидского происхождения.

Впоследствии Коммагена стала буферным государством между Римской империей и Парфянским царством.

Она была желанной добычей и для той и для другой стороны, но все-таки долгое время сохраняла самостоятельность, играя на противоречиях между сильными соседями, торгуя и с теми и с другими, угождая и тем и другим.

Евфрат был источником для орошения, многочисленные каналы прорезали долину, ограниченную с севера горами Тавра, за которыми начинались владения армянских царств. К югу и востоку раскинулись необъятные земли Парфянского царства, а на западе, по побережью Средиземного моря, – сирийские колонии Рима.

Властители Коммагены – гордые и хитрые потомки великих государей – в течение нескольких веков балансировали между враждующими колоссами, и в 64 году до нашей эры царь Коммагены Антиох даже сумел заключить договор с Помпеем, по которому римляне обещали сохранить неприкосновенность торгового царства. И прошло еще более ста лет, прежде чем в 72 году нашей эры Рим все-таки присоединил Коммагену и включил ее в качестве одной из провинций в свои границы. Но и после этого Коммагена еще некоторое время продолжала процветать и купцы ее отправляли караваны в Индию и Армению.

Потом, с падением Рима и исчезновением торговых путей, Самосата потеряла свое значение, и ожила эта местность только однажды, когда в соседней Эдессе обосновался со своими рыцарями Балдуин. Говорят, что и сейчас в тех местах нередко можно встретить светловолосых и голубоглазых крестьян – потомков крестоносцев.

Коммагена еще мало исследована, но одно очевидно: этому государству повезло. Торговый перекресток древнего мира – это и место встречи культур. Коммагена оказалась именно той точкой, где столкнулись и перемешались культуры западного и восточного мира – Греции, Рима и Персии, Парфии, Двуречья.

Вряд ли искусства процветали в этом маленьком царстве, население которого состояло преимущественно из крестьян и торговцев. Но однажды, когда этому благоприятствовали обстоятельства, Коммагена родила большое произведение искусства, ценное вдвойне, потому что оно родилось в стране-лилипуте и в то же время осталось уникальным, не имеющим ни в одной стране мира прототипов или аналогий.

Виной всему – необузданное тщеславие царя Антиоха, правителя Коммагены. По материнской линии молодой царь был потомком Александра Македонского, со стороны отца происходил от персов, принадлежал к славной династии Ахеменидов.

Царь был молод и горд. Он искренне считал себя личностью совершенно исключительной, объединившей в одном лице Дария и Александра и рожденной для великих дел и бессмертия.

Но как реализуешь гордые мечты, если все твои подданные – несколько тысяч крестьян и торговцев? Они не склонны к ратным подвигам, и соседей с ними не покоришь: одного римского легиона достаточно, чтобы стереть с лица земли царство Антиоха.

Царь проезжал по шумным узким улочкам своей столицы, и купцы послушно падали ниц… А жизнь шла…

И Антиох объявил себя богом.

Подданные восприняли новость сдержанно. Они, правда, не стали возражать. Подчиняться просто царю или бессмертному царю – практически безразлично.

Пантеон коммагенских богов был довольно сложным. С одной стороны, греки принесли с собой культ Аполлона, Зевса, Фортуны. С другой – население поклонялось и персидским богам – Митре, Ахуре. Больше того, объединяясь, эти боги приобретали дополнительные имена, и почти каждый бог представлял собой сразу нескольких. Это было очень удобно и жителям торгового царства, которым некогда было углубляться в теологические вопросы, и немногочисленным жрецам, которые с каждого бога получали мзду и от поклонников его первого имени, и от поклонников второго, и от поклонников третьего.

Царь Антиох, после того как ему удалось договориться с римлянами, чтобы они оставили в покое его владения, причислил себя к пантеону основных богов. Теперь это событие следовало запечатлеть в веках.

Царь пошел на большие жертвы. Он заложил часть своих владений, продал фамильные драгоценности, собрал внеочередные налоги и приказал начать возведение на горе Нимруда, которая возвышалась над Самосатой, святилища всем богам. Царь заранее даже придумал надпись для своего святилища. Она должна была гласить: «Я, Антиох, возвел этот храм, чтобы восславить себя и моих богов».

И вот началось строительство удивительного святилища, посвященного богам Европы и Ближнего Востока и одному жаждущему славы живому человеку, человеку нестарому, энергичному, но не знающему, куда приложить свою энергию.

На вершине горы Нимруда, которая поднимается на две тысячи метров, были высечены в скалах три террасы, каждая шириной в несколько метров. На верхней террасе поставлены в ряд пять колоссов размером с пятиэтажный дом. Они так велики, что головы их превышают пять метров в высоту. Террасы украшены барельефами, изображающими самого царя, его предков и их настоящие и вымышленные подвиги, а также гороскопы, по которым ученым удалось узнать, что сооружение святилища началось в 62 году до нашей эры.

Террасу берегли статуи львов и орлов.

Когда строительство было завершено, царь приказал провести к святилищу мощеную дорогу и «отныне и во веки веков» два раза в месяц совершать всем народом торжественные богослужения у статуй: десятого числа каждого месяца – в честь вступления бога Антиоха на престол и шестнадцатого – в честь его дня рождения.

Некоторое время жители столицы, правда далеко не все, покорно карабкались на гору, удивляясь очевидно, почему это богу захотелось избрать своей земной резиденцией именно их маленькое мирное государство и гонять в гору своих земных подданных. А потом… Что было потом, никому не известно. И неизвестно даже, когда же в последний раз прошла на гору процессия, возглавляемая жрецами. То ли царь умер, то ли он и в самом деле был бессмертен и, когда ему надоела Коммагена, ушел править к себе на небо. Тогда жители Коммагены похоронили его бренный прах на вершине, воздвигнув над усыпальницей сверкающую пятидесятиметровую мраморную пирамиду, и понемногу забыли об Антиохе и его причудах.

…Путь к святилищу нелегок. Ранним утром археологи Терезы Гелл пересекли у деревни Эсикарфа прекрасно сохранившийся мост римского императора Септимия Севера и миновали Карак – курган-гробницу цариц династии Антиоха, которую охраняют сидящие на колоннах каменные орлы. Здесь похоронено восемнадцать цариц. Статуи их стояли раньше на колоннах у кургана. Теперь из них сохранились только две.

За гробницей начинается восхождение на горную цепь армянского Тавра. Нимруд-даг четко выделяется на фоне других гор геометрической правильностью своих очертаний. Восхождение очень сложно и утомительно. Жара сбивает дыхание, камни обрываются вниз с узкой тропинки. И вдруг за очередным поворотом показывается святилище, величественное даже сейчас, через две тысячи лет. Под сверкающим белым конусом пирамиды сидят на верхней террасе пять статуй. Только у одной из них сохранилась голова. Это счастливая Фортуна. Остальные статуи потеряли головы; за две тысячи лет землетрясения неоднократно заставляли вздрагивать вершину горы, воины чужих армий старались разрушить непонятное, а потому враждебное святилище.

Основные статуи, рельефы и фигуры зверей выполнены замечательными мастерами; царь Антиох не жалел денег на лучших скульптуров и архитекторов Персии и Рима. А может быть, нашел среди своих немногочисленных подданных? Об этом мы никогда не узнаем. Царь оставил надписи и о себе, и о своих предках, но имен художников нет нигде.

Экспедиция археологов, работавшая на вершине горы в поистине тяжелейших условиях: днем температура поднималась до пятидесяти градусов, ночью падала ниже ноля, без воды, без единого клочка тени на много километров вокруг, за пять сезонов расчистила полуразрушенное святилище, освободила от обломков террасы и поставила шесть валявшихся на земле громадных голов: четыре – богов и две головы охранителей святилища – льва и орла.

Головы богов, стоящие на террасе рядом со своими телами, похожи на чудо-голову из «Руслана и Людмилы», особенно голова Зевса-Ахурамазды – отца богов. Короткая борода его кольцами обвивает подбородок, и глаза из-под высокой персидской шапки смотрят отрешенно вдаль. Рядом голова бога Антиоха, молодого еще, красивого и тоже одетого в высокий персидский колпак – тиару. Лицом он похож на Александра Македонского, тиара же говорит о том, что он принадлежит к роду Ахеменидов. Чуть подальше – голова бога Солнца Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса (пожалуй, это самый сложный из богов – он объединил в себе сразу четыре имени) и, наконец, голова полубога, любимого героя Антиоха, Геракла-Артагна-Ареса. Лица всех статуй выполнены по канонам эллинистического искусства, но все боги, начиная с отца богов Зевса и кончая Антиохом, несут на головах высокие персидские колпаки – тиары.

Экспедиция археологов закончила свою работу. В результате пятилетнего труда раскопано и приведено в порядок самое малоизвестное из чудес света. Но, несмотря на то что археологи покинули вершину горы, осталась неразгаданной одна из тайн Нимруд-дага. Не разгадана тайна пятидесятиметровой пирамиды. Зачем поставили ее? В самом ли деле там погребен Антиох, как предполагала Тереза Гелл, обнаружившая у святилища надпись, которая гласит: «Высочайшую вершину являет тот, кто находится рядом с небесным троном Зевса»?

Экспедиция попыталась пробиться к центру пирамиды, но глыбы разъехались, и обвал скрыл начатый туннель. Пришлось отступить. Никто не знает, что таится под пирамидой.

Некоторые из загадок Коммагены смог разрешить коллега Терезы Гелл, немецкий археолог Дорнер, ведший в последние годы раскопки на соседней горе. Археолога заинтересовало название, которое дали этой горе местные жители: «Эскикале», т. е. «старый замок». На вершине горы никакого замка не было, но, когда Дорнер стал исследовать вершину горы, он увидел на одной из отвесных скал следы надписи.

Когда скалу расчистили, под слоем пыли, грязи и патины оказалась одна из самых больших, если не самая большая в мире греческая надпись – свыше семи метров длиной и трех высотой. Больше того, надпись была делом рук Антиоха. С неутомимым тщанием и пристрастием к деталям Антиох сообщал в ней, что его отец Митридат избрал данную вершину в качестве собственного святилища и потому все жители Коммагены должны ему поклоняться. Далее описывалось, как они должны это делать, включая такие подробности, как выбор благовоний для сжигания на алтаре и еда для паломников.

Дорнер с помощью присоединившейся к нему Терезы Гелл раскопал поблизости от надписи четырехметровый барельеф, прекрасно сохранившийся и выполненный с высокохудожественным мастерством. Барельеф изображает двух коренастых мужчин, одного совершенно обнаженного, с суковатой дубиной в левой руке, другого, пышно одетого, со скипетром в руке, в персидской тиаре и странной смеси греческих и персидских элементов в одежде. Мужчины дружелюбно пожимают друг другу руки. Барельеф, следовательно, изображает личную встречу Митридата и Геракла. Внешне Митридат очень сходен с Гераклом.

Продолжая раскопки, археологи нашли вход в подземный зал, который был полностью разграблен римлянами в 72 году, когда их легионы покончили с независимостью страны. Должно быть, здесь и находился храм Митридата.

И еще одна находка ждала археологов на Старом замке – голова статуи, изображавшей прекрасную женщину, чья высокая переносица и полные чувственные губы, унаследованные сыном, подтверждают предположение Дорнера, что это статуя матери Антиоха – царицы Лаодики.

Наконец, последнее из недавних открытий, связанных с Коммагеной, было сделано далеко от ее гор. Американский ученый Отто Нойгебауэр, исследуя фотографию одного из львов – хранителей святилища Антиоха, обратил внимание на изображения звезд и планет на скульптуре. Под планетами были по-гречески начертаны их названия. Сочетание Юпитера, Меркурия и Марса позволило точно определить время изготовления этого льва, следовательно, и время сооружения святилища. Именно такое расположение планет соответствует июлю 62 года до нашей эры.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.