Смута. Участие в ней украинского казачества. Предпосылки к походу Сагайдачного в 1618 году

Смута. Участие в ней украинского казачества.

Предпосылки к походу Сагайдачного в 1618 году

В 1604 году войско Григория Отрепьева пересекло границу Московського царства, положив начало продолжительной и кровавой гражданской войне в нем. Практически с первых дней вторжения захватчики начали одерживать множество побед. Большое количество городов, таких как Моравск, Чернигов, Путивль и некоторые другие, сдались Лжедмитрию без более или менее значительного сопротивления. Высланное навстречу интервентам Борисом Годуновым войско под началом московского воеводы Ф. П. Мстиславского, было разбито у Новгород-Сиверского, что позволило организаторам похода рассчитывать на довольно быстрый успех. Довершила катастрофу смерть Годунова. Царь скончался 13 апреля 1605 года, после чего армия практически сразу изменила его преемнику, 16-летнему Федору Борисовичу, который был свергнут 1 июня этого же года и 10 июня убит вместе с матерью. 20 июня 1605 года под всеобщее народное ликование Лжедмитрий I триумфально вступил в Москву. Московские бояре во главе с Богданом Бельским публично признали его законным наследником трона. 24 июня рязанский архиепископ Игнатий, еще в Туле подтверждавший права Дмитрия на царство, был возведен в патриархи. Таким образом, Григорий Отрепьев получил официальную поддержку православного духовенства, что было не менее важным, чем поддержка Боярской думы. Уже 18 июля в столицу была доставлена, признавшая в самозванце своего сына, царица Марфа, а вскоре, 30 июля, состоялось венчание «царевича Дмитрия» на царство.

Царствование Лжедмитрия I было ознаменовано ориентацией московской политики в сторону Польши, а также некоторыми попытками реформирования внутриполитического уклада державы. Однако молниеносные победы Лжедмитрия I окончились так же быстро, как и начали свой бег. Недовольство царем большой части боярства привело к тому, что сразу по прибытии его в Москву, князь Василий Шуйский, используя посредников, начал распространять слухи о самозванстве царя. Преданный Лжедмитрию I воевода Петр Басманов раскрыл этот заговор, и 23 июня 1605 года Шуйского схватили, после чего осудили на смерть, помиловав лишь непосредственно у плахи. Но Шуйский был далек от раскаяния. Практически сразу после нежданного освобождения от смертельной опасности он продолжил собирать под своими знаменами оппозицию новому царю.

На свою сторону Шуйский привлек князей В. В. Голицына и И. С. Куракина. Заручившись поддержкой ратников стоявшего под Москвой новгородско-псковского отряда, который готовился к походу на Крым, заговорщики организовали государственный переворот. В ночь с 16 на 17 мая 1606 года боярская оппозиция, воспользовавшись озлоблением москвичей против явившихся в Москву на свадьбу Лжедмитрия I польских шляхтичей, которые и не думали скрывать своего статуса новых хозяев Москвы, подняла восстание, в ходе которого самозванец был убит.

Первый этап гражданской войны был окончен, что вовсе не значило, что порядок в державе, которая привыкла жить под сильной рукой и теперь изнемогала от анархии, будет быстро восстановлен. Сквозь ставшие прозрачными границы Московского царства ринулись целые полчища искателей приключений, авантюристов и солдат удачи всех мастей. Самое активное участие в той войне приняли и украинские казаки. Они воевали то на стороне польских феодалов, жадных до земли московских бояр, то на стороне своих атаманов, целью которых был, по большей части, «хлеб казацкий», то есть военные трофеи. Ни для кого не секрет, что сама организация казацкого войска вообще, и Запорожской Сечи в частности, подразумевала постоянное участие казачества в войнах и обогащение за счет тех самых трофеев. И в этом плане запорожцы мало чем отличались от наемных ландскнехтов, которые искали своего военного счастья нанимаясь на службу к монархам и феодалам Европы. Конечно, сказанное мною не совсем вяжется с тем понятием «Запорожская Сечь», каким мы привыкли трактовать этот феномен казацкой республики. Но хочу заметить: речь не идет о Сечи и ее роли в построении украинской государственности. Речь идет лишь об отдельных, так сказать «инициативных группах» казаков. Как пишет Яворницкий в своей «Истории запорожских казаков», «... важно лишь то, что с появлением Лжедмитрия в России наступило смутное время, а это время всегда желательно было для всего казацкого сословия, искавшего везде добычи и военной славы...» Что ж, хлеб казацкий на то и хлеб казацкий, чтобы добывать его в бою. Здесь хотелось бы остановиться подробней на хронологии участия украинского казачества в московской Смуте, ибо и это поможет нам понять причины появления двадцатитысячного казацкого корпуса Сагайдачного под стенами Кремля.

У того же Д. И. Яворницкого встречаем интересную информацию: «В то время как запорожские казаки возвратились из шведского похода на Низ (все тот же хлеб казацкий — Ю. С.), у них объявился человек, который потом потряс основы всего русского государства и едва не сделался причиною подчинения России польской короне,[3] — это Лжедмитрий I, или названный Дмитрий царевич...»

Что из этого следует? А следует то, что, готовясь к вторжению в Московию, Григорий Отрепьев старался заручиться не только поддержкой польской короны и магнатов, но и поддержкой казачества, рассматривая его как весомый силовой аргумент в предстоящей войне. И дальнейшие события показали, что его расчет оказался верным — украинское казачество показало себя в последующих боях гораздо лучше, чем заносчивая польская шляхта.

Первоначально армия Лжедмитрия I состояла из нескольких тысяч поляков, трех тысяч перешедших на его сторону подданных Годунова и двух тысяч донских казаков. Но уже в городе Севске к Лжедмитрию присоединились двенадцать тысяч украинских городовых и запорожских казаков. Армия более чем внушительная, особенно если принять во внимание, что восемь тысяч из присоединившихся казаков были конницей, а четырехтысячный пехотный отряд имел при себе двенадцать пушек. Как указывают некоторые источники, Лжедмитрий наиболее обрадовался запорожским казакам, будучи наслышанным об их мужестве и войсковом умении. Но даже при таком положении вещей первый блин, как говорится, был для Отрепьева комом. В битве, которая состоялась в январе 1605 года при деревне Добрыничах, неподалеку от Севска, войско Лжедмитрия I, в котором насчитывалось двадцать тысяч бойцов, потерпело поражение от шестидесятитысячной армии ратников царя Бориса Годунова, под начальством князей Федора Мстиславского и Василия Шуйского.

Начал сражение сам Лжедмитрий I. Он с кавалерией атаковал один из флангов царского войска, смял и опрокинул его, после чего устремил свои усилия на центр построений Шуйского и Мстиславского, стремясь сокрушить стрельцов, которые там находились, силами украинских и донских казаков. Однако стрельцы мужественно выдержали удар кавалерии. Прикрываясь подвижными укреплениями, которые были построены из саней обоза, они встретили казаков мощными мушкетными залпами, после которых те начали спешное отступление, неся довольно ощутимые потери. Вслед за конницей, начала отступать и пехота Лжедмитрия I, что могло бы привести к неминуемой катастрофе, если бы в бой не вступила запорожская артиллерия. Казацкие пушкари открыли огонь картечью по стрельцам, которые бросились преследовать бегущих врагов. Этим они спасли положение армии Отрепьева. Правда, ценой собственных жизней — почти всех их уничтожили разъяренные собственными потерями стрельцы. Поверженный Лжедмитрий I вынужден был спасаться бегством в город Путивль, откуда позже и начал свое победоносное шествие на Московский престол. К власти и бесславной смерти от рук мятежников Василия Шуйского.

После свержения Лжедмитрия I, как свидетельствуют исторические исследования, на территории Московского царства оставалось много украинских казаков. В 1607 году они были под знаменами самозванца Петра, донского казака из Мурома, который назвался сыном царя Федора Ивановича, рожденным от его жены Ирины. Петр, признававший своим родственником покойного Лжедмитрия I, после его гибели решил попробовать собственного счастья в соискании Московской короны. Для этого, соединившись с войсками князя Григория Шаховского, он выступил против Василия Шуйского, который в то время был формальным царем. В распоряжении Петра были, кроме украинских, донские, волжские и терские казаки. Соединить силы с Шаховским Петр планировал в Путивле, куда и двинулся со всей армией, захватив и ограбив по пути город Цареборисов, названный в честь Г одунова. Соединившись в Путивле с Шаховским, армия очередного претендента на престол двинулась к Туле, где была усилена за счет отрядов еще одного мятежника — Ивана Болотникова. Однако дальше Тулы Петру продвинуться не удалось. Спустя несколько дней после прибытия туда, он был захвачен верными Шуйскому людьми, в кандалах отправлен в Москву, где вскоре и повешен в компании своих неудачливых сторонников.

Украинские казаки, оставшиеся не у дел после заката звезды Петра, решили отправиться к Лжедмитрию II, который к тому времени стоял лагерем в Орле, имея под своей рукой несколько тысяч московских людей и четыре тысячи поляков во главе с князем Романом Ружинским. В отряде украинских казаков на тот момент, по данным Д. И. Яворницкого, насчитывалось около трех тысяч запорожских и городовых казаков. Далее, как можем догадываться, украинские казаки перешли под начало Ружинского. Князь, следуя приказу Лжедмитрия II, двинулся на Москву. Выдержав под селом Каменкой, что находится между Орлом и Волховом, бой с царской ратью, Лжедмитрий II продолжил поход.

Бой под Каменкой нам интересен тем фактом, что в нем упоминается об участии запорожских казаков. Именно запорожцам князь Ружинский приказал изрубить двести немецких ландскнехтов, бывших на московской службе во главе с командиром Ламсдорфом. Причиной такого жестокого поступка стали тайные переговоры Ламсдорфа и Ружинского накануне битвы. Во время переговоров командир ландскнехтов пообещал перейти во время боя на сторону поляков, но по какой-то причине не смог осуществить задуманного и до последнего защищал отход разбитых войск Дмитрия Шуйского и Василия Голицина.

По мере приближения Лжедмитрия II, прозванного Тушинским Вором, к Москве, число его сторонников непрерывно возрастало. Возрастала и численность украинского отряда. По некоторым данным, во время вступления самозванца в Тушино при нем находилось уже тринадцать тысяч «запорожских черкас», как называли москвичи украинских казаков.

С началом 1608 года запорожцы участвовали в нескольких битвах против воевод Андрея Ртищева и Фомы Подщипаева, и в начале января этого года в бою при деревне Батневке украинские казаки нанесли тяжелейшее поражение воеводам. По записям московских очевидцев, около пяти сотен ратных людей Ртищева и Подщипаева были «иссечены подобно траве». Перепуганные воеводы с остатками разбитого войска вынуждены были спешно отступать в Устюжну, где, укрывшись за городскими укреплениями, пережили жесточайшую осаду, которая окончилась лишь 10 февраля. Интересен тот факт, что после того как запорожцы, в силу свого характера не любившие долгих осад, ушли из-под Устюжны, среди горожан закрепился обычай 10 февраля каждого года воспевать благодарственный гимн Господу за избавление от ляхов. Обычай в силе до настоящего времени. Думается, много неприятных моментов довелось пережить мещанам Устюжны, рассматривая чубатых запорожцев с высоты городских стен.

Не все запорожцы, из тех которые участвовали в гражданской войне, приняли сторону Лжедмитрия II. Так, известен, например, факт, что параллельно с казаками, действовавшими под началом Ружинского, во Владимирских землях бесчинствовал довольно большой отряд во главе с неким атаманом Наливайко. Вполне возможно, родственником того самого Северина Наливайко, которого несколькими годами ранее польская власть казнила за бунт в Украине. Казаки Наливайко свирепствовали без всякой меры. Они камня на камне не оставляли от поселений, которым суждено было встретится на пути казацкой ватаги, жестоко казнили каждого, кто осмеливался сопротивляться, невзирая на чин и родство. Десятки и даже сотни дворян, боярских детей и представителей духовенства были казнены самым жестоким образом. Их сажали на кол, вешали на крюк за ребро, сдирали с живых кожу и просто убивали, демонстрируя лютый нрав и дикие традиции, которые царили на войне того времени. Жестокость Наливайко так всколыхнула Московское царство, что даже Тушинский Вор, Лжедмитрий II был без меры разгневан деяниями казаков. Он приказал схватить и казнить казацкого атамана. В результате Наливайко избежал своей участи лишь благодаря заступничеству литовского канцлера Льва Сапеги, идти против воли которого Лжедмитрий II не мог. Он ограничился лишь упреками Сапеге в пособничестве разбойникам, после чего казаки Наливайко еще долгое время продолжали бесчинствовать, наводя животный ужас на люд Московского царства.

Осенью 1609 года украинские казаки под командованием некоего атамана Олевченко вели боевые действия уже на Смоленской земле, выполняя задачи, поставленные перед ними польской властью. Можно предположить, что в отряде Олевченко действовали в большей мере украинские городовые казаки, чем запорожцы, так как известно, что шел этот отряд к московским границам не из Запорожья, а из Украины. Остановившись несколькими лагерями возле Черкасс, Переяслава и Канева, казаки Олевченко прислали гонцов к королю Сигизмунду III, предлагая свои услуги для наступления на Смоленск. Король с радостью принял предложение прибавить к своей армии десять тысяч практически бесплатных солдат, хотя в дальнейшем и раскаялся в своем решении. К этому подталкивало то, что казаки, как выяснилось, совсем не собирались подчиняться приказам польского командования, демонстрируя полнейшую обособленность. Они попросту игнорировали приказы командиров Сигизмунда III и Сапеги, гораздо больше прикладывая усилий для опустошения окрестностей и грабежа дворянских поместий, чем к осаде Смоленска.

К 1610 году война, которая ранее все сильнее и сильнее затягивала Московское царство в омут разрушения и безвластия, угрожая существованию державы как таковой, постепенно изменила свой ход. Некоторое облегчение Москва получила после того, как Шуйский заключил со Швецией Выборгский договор, согласно которому король Швеции Карл IX обязался предоставить Москве военную помощь в обмен на Корельский уезд, на который давно претендовала Швеция. Выполняя обязательства, Карл IX предоставил в распоряжение воевод Шуйского пятитысячный отряд наемников, а также десятитысячный корпус «всякого разноплеменного сброда» под командованием Я. Делагарди. Эти люди немедленно усилили армию Московского царства и вступили в боевые действия с войском Лжедмитрия II. К концу весны от самозванца отреклось большинство северо-западных городов Московии. К лету численность войск, верных Шуйскому, достигла 20 тысяч человек, а 17 июня, в тяжелом сражении у Торжка, московско-шведские силы принудили польско-литовское войско князя Зборовского, который к тому времени возглавил армию, к отступлению. Меньше чем через месяц, 11-13 июля, ратники и наемники под командованием Шуйского и Делагарди, разбили поляков под Тверью. В дальнейших действиях Шуйского шведские войска участия не принимали. Исключением может быть лишь небольшой отряд Христиера Зомме, численностью в 1 тысячу человек.

В июле московские войска переправились на правый берег Волги и вступили в Макарьев Троицкий монастырь в городе Калязине. В августе поляки и украинские казаки под командованием Яна Сапеги были разбиты Шуйским у Калязина. Уже в сентябре московские войска вместе с отрядом Христиера Зомме заняли Переславль, а 9 октября воевода Головин вступил в Александровскую слободу. Спустя всего несколько дней, 16 октября, отряд царских ратников прорвался в осажденный поляками Троице-Сергиев монастырь, а 28 октября Шуйский разбил гетмана Сапегу под Александровской слободой. Так вкратце выглядит окончание очередного этапа Смутного времени. Этапа, который показал Варшаве, что в Москве еще могут сопротивляться и не отдадут просто так державу, которую потом и кровью своего народа собирал покойный Иван Грозный. И хотя к концу 1610 года группа бояр во главе с князем Милославским, названная позже Семибоярщиной, все же низложила и насильно постригла в монахи Василия Шуйского, отдав престол пятнадцатилетнему сыну Сигизмунда III, настоящим царем Московской державы королевичу Владиславу так и не суждено было стать. Три года после коронования он числился формальным царем, однако из-за отказа принять православие, не был признан боярами, и в конце концов корона была отдана другому претенденту.

В 1611 году действия украинских казаков, находившихся в составе польской армии, продолжились на территории Московского царства. В этот раз под началом полководца Александра Гонсевского. По приказу последнего казаки должны были отправиться в Рязанскую землю. Там им предстояло вступить в противостояние с боярином Прокопием Ляпуновым, который в это время снаряжал полки ратников для выступления на помощь Москве. Несколько тысяч казачьей пехоты и кавалерии форсированным маршем выступили к городу Пронску, где в то время находился Прокопий Ляпунов. Спустя неделю Пронск был прочно осажден украинскими казаками и ратниками их союзника — московского воеводы Исаака Сумбулова, который ранее перешел на сторону королевича Владислава.

Достигнуть успеха в осаде Пронска казакам не удалось. Городские укрепления были довольно прочными, а гарнизон Пронска и горожане выказали готовность защищать свои дома до последней капли крови. Однако даже в их героизме, как выяснилось, не было нужды. Спустя всего несколько дней после начала осады к Пронску подошел во главе мощной армии князь Дмитрий Михайлович Пожарский. Силы сторон были в такой степени неравными, что казацкие атаманы единогласно приняли решение снять осаду и отступить от города. Спустя некоторое время казаки сделали попытку отомстить Пожарскому за свое поспешное отступление. Они выбрали время, когда князь находился в городе Зарайске, имея при себе относительно небольшое войско, и атаковали город, намереваясь захватить его и расправиться с ненавистным князем. Однако и здесь казаков ожидала неудача. Пожарский, демонстрируя недюжинный талант полководца, встретил казаков перед городом и дал им решительный бой. Украинские казаки потерпели в этом бою тяжелое поражение. Настолько тяжелое, что российский историк девятнадцатого столетия Сергей Михайлович Соловьев писал потом, что «черкасы покинули город и бросились бежать на Украйну».

Однако, как бы этого не хотелось Соловьеву, который известен нам как историк, придерживающийся традиционной великодержавной линии русской историографии, летописи подсказывают нам, что украинские казаки все-таки не добежали до Украины. Уже в 1612 году запорожцы в большом количестве появились в верхневолжских и заволжских землях. От их набегов страдали краснохолмский Антониевский монастырь, Пошехонье, Углич и Тверь. Там велись активные боевые действия на протяжении первой половины лета. А в конце августа украинские казаки в составе польско-литовских войск объявились уже в Кремле и Китайгороде Москвы! Осажденные ополчением Минина и Пожарского, они на протяжении целого месяца, став плечом к плечу с польскими и литовскими жолнерами гетмана Яна Карла Ходкевича, отбивали атаки московских ратников. Только в конце сентября украинские казаки, отделившись от обложенной в Кремле армии Ходкевича, бросились к Вологде, где одержали решительную победу. Гарнизон Вологды никак не ожидал появления под городскими стенами большого вражеского отряда, потому не смог организовать достойного сопротивления. В первую же ночь город был взят приступом, разграблен и сожжен. Среди сотен других горожан были убиты воевода князь Долгоруков и думный дьяк Карташов, а архиепископ вологодский Сильвестр смог на собственной шкуре оценить все прелести казацкого плена.

Освободить московский Кремль от польского гарнизона ополченцам Минина и Пожарского удалось только к концу ноября, когда у поляков закончилось продовольствие и наступил такой жестокий голод, что, по свидетельствам очевидцев, среди жолнеров стали нередкими даже случаи каннибализма. Как пишет Соловьев во все той же «Истории России», «... тогда отцы ели своих детей, один гайдук съел сына, другой мать, один товарищ съел слугу своего, ротмистр, посаженный судить виновных, убежал с судилища, боясь, чтобы обвиненные не съели судью.». Ясно, что в таких условиях Ходкевич просто физически не мог продолжать оборону крепости и вынужден был начать переговоры о ее сдаче. В это время, как следует из московских летописей, в числе осажденных в Кремле, все еще находились помимо поляков литовцев и немцев украинские и запорожские казаки.

Следующий 1613 год принес Москве надежду на прекращение Смуты, от которой страдал народ, лились реки крови и шаталось устройство государства. Было, наконец, найдено компромиссное решение в борьбе за царский трон. По согласию большинства бояр, новым царем Московской державы должен был стать двоюродный племянник последнего московского царя из династии Рюриковичей — Федора Иоанновича, он же первый монарх из династии Романовых, Михаил Федорович Романов. В марте, тринадцатого дня 1613 года, послы от Земского собора во главе с архиепископом рязанским Феодоритом, келарем Троице-Сергиевого монастыря Авраамием Палицыным и боярином Федором Ивановичем Шереметевым, прибыли в Кострому. Они были приняты 14

марта в Ипатьевском монастыре, где и было объявлено решение Земского собора об избрании Михаила Федоровича на московский престол.

С приходом к власти первого Романова, Московское царство, в конце концов, вздохнуло с облегчением. Города и веси медленно, но неуклонно начали освобождаться от авантюристов, солдат удачи и соискателей короны всех мастей. В числе прочих покидали Московию, возвращаясь в Украину и на Запорожье, казаки. Казалось бы, Смутное время остается позади. Но именно в этом году, как пишет Д. И. Яворницкий, на просторах Московского царства впервые появляется Петр Сагайдачный. Протягивая руку помощи королевичу Владиславу, с которым Сагайдачный поддерживал почти дружеские отношения, гетман провел своих казаков из Киева на Путивль, Волхов, Белев, Козельск, Мещовск, Серпейск, Лихвин, Перемышль, Калугу и «много по пути зла сделал, пролив кровь христианскую». Четко организованные действия Сагайдачного уже не были схожи с теми походами, что совершали черкасы ранее, и молодому царю Михаилу Федоровичу довелось немало поволноваться, когда гонцы донесли до него тревожное письмо от калужского воеводы Артемия Измайлова. В письме сообщалось, что казаки имеют намерение идти к Калуге, а потом и к Можайску. В спешном порядке против Сагайдачного выступили князья Дмитрий Черкасский и Михаил Бутурлин с несколькими полками царского войска. Однако, Сагайдачный, судя по всему, в этот раз не имел своей целью вступать в серьезные боевые действия с царскими ратниками. Сразу после выступления княжеских полков к Калуге, он отодвинулся ближе к Вязьме, а потом форсированными маршами отправился на Белую. После нескольких небольших стычек, как сообщает Яворницкий, Сагайдачный повернул свою армию и вернулся в Киев. Первый его эксперимент попытать военного счастья на Московской земле, больше похожий на разведку боем, подошел к концу.

Что касается этого похода украинского гетмана, надо сразу оговориться, что кроме указаний Д. И. Яворницкого, нет прямых сведений, что во главе казачьей армии стоял именно Сагайдачный. Согласно исследованию С. М. Соловьева, который довольно подробно описывает эти события, украинские казаки действительно прошли в июле 1613 года от Путивля до Калуги, заставив поволноваться Михаила Федоровича. Также Соловьев подробно описывает расположение сил царского войска и переписку воевод с Михаилом Федоровичем, в которой воеводы сообщали о значительных силах казаков и их возможных планах отправиться на Можайск. Однако имя Петра Сагайдачного в описании событий Соловьевым мы не встречаем, так что с уверенностью утверждать, что все происходило так, как это записано у Яворницкого, нельзя. Но даже если предположить, что в работу Д. И. Яворницкого закралась ошибка, одно можно утверждать с уверенностью — украинские казаки действовали на территории Московского царства и после воцарения Михаила Федоровича Романова.

Таким образом, как мы можем видеть из вышеизложенного материала, поход Сагайдачного 1618 года, о котором речь будет идти в дальнейшем, имел множество причин. И даже независимо от политических симпатий самого Петра Сагайдачного, казаки действовали здесь до его появления, выказывая готовность воевать ради войны. Предпосылки кампании были запрятаны в самом укладе жизни казаков, людей рожденных битвами и для битв. И если с первого взгляда выглядит довольно странной такая ожесточенность казаков по отношению к своим единоверцам, ее можно понять, изучив детально украинское казачество как явление. Разница в жизненном укладе украинских казаков и подданных московского царя в то время была довольно высокой. Здесь, пожалуй, можно в очередной раз согласиться с Яворницким, который писал: «...Различие в исторической судьбе, различие в культуре, языке, костюме, общественном строе, отчасти в обрядностях веры сделали южноруссов, в особенности запорожских казаков, во многом несхожими с великороссами. И по внешним и по внутренним воззрениям южноруссы скорее имели сходство с поляками, чем с великороссами. Этим-то и можно объяснить ту вражду, которую украинские и запорожские казаки выказали в отношении великороссов в смутное время московского государства.». Именно поэтому, на мой взгляд, у Сагайдачного, когда он задумал воевать под знаменами Владислава, не было недостатка в желающих попытать боевого счастья.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.