Глава 3 ПЕРВЫЕ ДНИ БОЕВ НА ХАНКО

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 3

ПЕРВЫЕ ДНИ БОЕВ НА ХАНКО

Небольшой катер ОВР-9, которым командовал старшина 2-й статьи Григорий Митрофанович Давиденко6, в ночь с 21 на 22 июня 1941 года, как обычно, нес дозорную службу по охране водного района ВМБ Ханко. Внимательно наблюдая за воздушным и морским пространством командир катера обнаружил шедший в сторону порта Ханко самолет с ясно различимыми черными крестами на крыльях. На катере тотчас объявили боевую тревогу и открыли огонь из зенитного пулемета. Г. М. Давиденко не знал тогда, что для него и матросов его катера началась Великая Отечественная война.

Ранним утром 22 июня 1941 года, когда боевые действия на советско-германской границе уже начались, на Ханко все было по-воскресному спокойно. Генерал С. И. Кабанов на рассвете уже получил сообщение о германском нападении и, не имея пока иных распоряжений, приказал: «По противнику, находящемуся за внешней границей базы не стрелять. Противника, перешедшего границу, уничтожать…». Финский наблюдательный пост отметил первый кратковременный обстрел со стороны базы в 6 ч 50 мин.

Пассажирский турбоэлектроход «Иосиф Сталин» прибыл в порт Ханко, как и предусматривалось расписанием, 20 июня, чтобы, приняв обычные грузы и пассажиров, отбыть в Ленинград с заходом в Таллин. Однако огромный белый турбоэлектроход был задержан командованием базы и убыл из Ханко только в 13 ч 00 мин 22 июня, имея на борту 3000 женщин и детей; эскортировали его эсминец «Смелый» и малые охотники из состава ВМБ Ханко. При входе на таллинский рейд «Смелый» едва не подорвался на мине и охотникам пришлось пробомбить акваторию глубинными бомбами.

Полностью эвакуировать на «Иосифе Сталине» всех женщин и детей не удалось — на Ханко еще оставалось более 3500 мирных жителей. Следующий рейс на Ханко «Иосиф Сталин» совершил только через 163 дня, но вернуться в Ленинград ему не удалось…

Финские железнодорожники вечером 22 июня пропустили с Ханко пустой скорый ленинградский поезд, но после того, как состав проследовал через границу, его остановили, расцепили и спрятали в лесу. Финские солдаты и железнодорожники начали разбирать на своей стороне железнодорожные пути, перекрыли завалом с финский стороны шоссе. Два финских сержанта днем 22 июня вернули пустые бидоны из-под молока и резко заявили, что молока больше не будет.

В 19 ч 07 мин 22 июня германская авиация совершила первый налет на Ханко: бомбардировщики. Ju-88 атаковали базу торпедных катеров. Потерь не было — катера успели рассредоточить по другим бухтам. Однако и противовоздушная оборона базы противника прозевала: зенитный огонь был открыт после того, как самолеты сбросили бомбы, истребители в воздух так и не поднялись.

В 23 ч того же дня командующие секторами финской Ханковской группы получили приказ эвакуировать все гражданское население, находящееся между границей базы и главной финской оборонительной полосой на 4–8 км в тыл.

Утром 23 июня финский главный штаб приказал прервать телефонную связь, проходившую из Ханко через Хельсинки в Таллин. В ответ наши пограничники в ночь с 23 на 24 июня прервали служебную телефонную связь с Ханко, сообщив напоследок: «Теперь телефонная линия на Ханко отключена и переговоры будут вестись на более убедительном языке!..». Через два дня финские наблюдательные вышки на островах Моргонланд и Юссарэ были уничтожены артиллерийским огнем базы.

Вечером 23 июня самолеты Люфтваффе, взлетевшие с германской территории, два раза бомбили Ханко; в первом налете участвовало 11 машин, во втором — 12. Первая бомбардировка Ханко с финской территории произошла только 24 июня и стала, по сути дела, началом военных действий между Финляндией и СССР, хотя война официально объявлена не была.

Утром 25 июня артиллерия Ханко начала обстрел финских позиций, продолжавшийся до 15 ч. Сразу же премьер-министр Финляндии Ю. Рангел выступил в сейме с речью, сказав, что правительство делало все возможное для сохранения нейтралитета, но он вынужден констатировать, что Финляндия стала объектом нападения со стороны СССР и теперь ей остается только объединиться с надежным союзником — Германией. Огонь с финской стороны начался в 11 ч. На следующий день дуэль продолжилась с большей силой. Президент Финляндии Р. Рюти 26 июня обратился с речью к финскому народу, сказав: «Советские военные части на Ханко — это важнейшие силы на суше… Ханко — это пистолет, направленный прямо в сердце Финляндии!».

С. И. Кабанов только 29 июня получил сообщение из штаба Балтийского флота о начале боевых действий с финской стороны, что для него являлось хорошо известным событием. Финское верховное командование в этот же день приняло решение об отмене наступления на Ханковском фронте, так как 163-я пехотная дивизия Вермахта была отправлена не к Ханко, а в район реки Свири. Финские войска у Ханко получили известие об этом 1 июля, а в ночь с 30 июня на 1 июля на границах базы происходили короткие ожесточенные бои пехоты.

Около 4 ч 1 июля противник у старой «петровской переволоки» сделал попытку внезапным штурмом, без предварительной артиллерийской подготовки, прорвать нашу оборону и захватить Ханко. В первом эшелоне наступал шведский Добровольческий батальон — около 1000 отлично вооруженных волонтеров. Но шведы погибли, так и не преодолев проволочных заграждений: вовремя открытый точный артиллерийский огонь всех батарей 343-го артиллерийского полка в сочетании с сильным пулеметным огнем сделали свое дело.

Финский батальон, шедший во втором эшелоне наступающих, дрогнул и отступил в свои окопы. Красноармейцы 343-го стрелкового полка П. Т. Сокур и А. И. Андриенко7 взяли в плен трех солдат-шведов.

Против Ханко действовала 31 батарея, на вооружении которых находились, среди прочих, и мощные 152-мм, 203-мм и 305-мм орудия. В начале июля к ним присоединились восемь 254-мм орудий двух финских броненосцев. С севера, на расстоянии 3–4 км над нашей обороной нависал полуостров Подваландет, буквально «начиненный» финскими орудиями. Первый удар финская артиллерия нанесла 25 июня, на следующий день противник произвел минометный обстрел гарнизонов на островах и аэродрома. Вся территория базы оказалась под постоянным обстрелом.

С каждым днем ханковцы все больше чувствовали на себе силу артиллерийских обстрелов. В некоторые дни противник обрушивал на полуостров 2000–6000 снарядов и мин, в особо ожесточенные дни обстрелов — до 8000. Финские артиллеристы могли не жалеть боеприпасов, тогда как ханковцы имели возможность расходовать не более 50—100 снарядов в сутки, к тому же защитники полуострова имели всего 17 батарей — почти вдвое меньше, чем противник. При этом, однако, они били не по площадям, как финны, а прицельно, достигая при этом большего эффекта.

За 164 дня боевых действий финнами по расположению базы было выпущено около 800 тыс. снарядов и мин — свыше 40 на каждого человека, но благодаря хорошо организованной обороне общие потери за время обороны составили около 800 человек.

С первого дня войны защитники Ханко стали строить подземные укрытия для танков, автомобилей, боезапаса, вывозили из города и рассредотачивали различное имущество. Для строительства убежищ в ход пошло все — каменные глыбы, доски, бетонные плиты, запасенные до войны для будущих строек. За 18 суток, в спешке, в нелегких условиях, был сооружен главный командный пункт базы.

Особой заботой командования являлись госпитали и тылы. В начале августа строители сдали в эксплуатацию три подземных корпуса госпиталя, каждый на 100 человек раненых, со своими операционными и перевязочными, водопроводом и канализацией. Эти сооружения могли выдержать попадание 250-кг бомбы.

Первая линия сухопутной обороны полуострова состояла из передней траншеи, отрытой в полный рост вдоль западного края просеки, прорубленной бойцами 8-й бригады и пограничниками. Впереди траншеи в пяти местах было установлено по шесть рядов проволочного заграждения, перед которым шел противотанковый ров протяженностью 2,5 км, шириной 4 м и глубиной 2,5 м. Впереди рва находилась еще три ряда проволочных заграждений. Восточнее Лаппвика противотанковый ров не шел, так как местность здесь считалась недоступной для танков. На левом фланге также отрыли противотанковый ров и установили два ряда проволочных заграждений.

В тылу первой траншеи пограничники поставили несколько вышек, с которых они вели наблюдение за границей. За шоссейной дорогой, проходившей рядом с передним краем, стояли противотанковые гранитные надолбы.

Саперы построили окопы для секретов и минировали подходы к ним на перешейке. Минирование заранее намеченных участков переднего края началось после того, как финны прервали железнодорожное сообщение. Саперы 8-й бригады заминировали весь передний край на перешейке и островах, установили множество фугасов: управляемых и натяжного действия.

В ходе боевых действий из личного состава 46-го отдельного инженерно-строительного батальона, доставленного на Ханко из Палдиски и двух рот 8-го железнодорожного батальона сформировали стрелковый батальон резерва командования базы. 94-й, 95-й инженерно-строительные и 219-й саперный батальоны свели в 219-й стрелковый полк, командиром которого был назначен майор Яков Иванович Кожевников. 219-й полк вместе с пограничным отрядом и 287-м отдельным танковым батальоном составили резерв 8-й бригады.

К середине августа 8-я бригада закончила строительство трех батальонных укрепленных районов второй полосы обороны — более 90 дзотов и большое количество каменных противотанковых надолб (по типу финских). Этот участок обороны и занял сформированный 219-й стрелковый полк.

Третья полоса обороны проходила в середине полуострова и была не только тыловой полосой 8-й бригады, но и отсечной позицией на случай высадки противника в восточной половине полуострова.

К 1 сентября 1941 года и третья и четвертая полосы обороны были полностью закончены.

16 июля 1941 года финское командование перевело 17-ю дивизию в состав Карельской армии, которой требовались дополнительные силы; в Ханковской группе остался только 55-й пехотный полк. Командование группой с 18 июля принял подполковник Н. Кесямаа, ему подчинялось много отдельных подразделений, а также два батальона шведских добровольцев. Общая численность группы не превышала 14 тысяч человек.

В ночь на 2 августа противник повторил попытку атаковать позиции советских войск у Лаппвика. На этот раз в атаке участвовали танки, которые сумели преодолеть проволочные заграждения и подойти вплотную к противотанковому рву. Но тут артиллерийский и пулеметный огонь отсекли финскую пехоту, и танки, оставшись без поддержки, даже не попытались форсировать ров и повернули обратно. После этого дня боевые действия стали носить позиционный характер, ограничиваясь с обеих сторон артиллерийскими обстрелами и разведывательными операциями. Лишь на островах, особенно к западу от Ханко, шли ожесточенные бои. 26 августа командование Ханковской группой финской армии принял полковник Э. Коскиминес.

Главной бедой для защитников Ханко стали пожары. Лето стояло жаркое, сухое и финны, учтя это, стали вести обстрелы зажигательными снарядами. Лес вспыхивал от каждого разрыва, огонь уничтожал естественную и искусственную маскировки оборонительных сооружений, открывал глубину обороны.

Финны на переднем крае своей обороны и на ближайших к Ханко островах установили мощные громкоговорители и буквально глушили ханковцев своей пропагандой: «Сдавайтесь, или вы будете сброшены в море… Вы находитесь в плену, пути отступления вам отрезаны…». С утра до ночи сквозь дым горящих лесов, сквозь морской туман гремели «железные голоса», подробно описывавшие бойцам Ханко тяжелые и не удачные для советских войск бои на материке. Перебежчикам обещали все блага, предлагали заключить перемирие только с Ханко и его защитниками…

Командование базы решило, что лучшим ответом на пропаганду противника стала бы демонстрация нашей силы. Было принято решение выбить финнов с нескольких малых островов, расположенных непосредственной близости от 130-мм батареи на острове Хесте-Бусе находившейся на самом востоке базы вдали от главных сил и подвергавшейся большой опасности. Из моряков-добровольцев сформировали десантный отряд в 250 человек под командой майора Н. А. Кузьмина. В начале июля десантники высадились на острове Вальтерхольм, вскоре были захвачены остров Хесте и целый ряд смежных с ним островков.

В 4—5 км к северу от порта Ханко находился довольно большой остров Хорсен, между ним и городом — остров Медэн, на котором находилась 76-мм зенитная батарея. Неожиданно она подверглась минометному обстрелу с Хорсена. Предстояло во что бы то ни стало освободить его от финнов. Для решения этой задачи сформировали новый десантный отряд под командой капитана Б. М. Гранина; в него вошли стрелковый взвод, рота 8-го отдельного батальона железнодорожных войск и 69 моряков-добровольцев из личного состава береговых баз подводных лодок и торпедных катеров.

В успешно проведенной операции участвовали и катера ОВР под командованием капитана 2 ранга М. Д. Полегаева.

В боях за остров Эльмхольм, в которых противник потерял около 300 человек, особенно отличились моряки под командой Б. Я. Бархатова.

Политотдел Ханко развернул работу по контрпропаганде. Редакция газеты «Красный Гангут» выпустила около 30 листовок. Они призывали финнов заканчивать войну. В этих листовках говорилось о Гитлере и немцах, но почти не упоминались популярные среди финских солдат лица, в первую очередь маршал Маннергейм.

В самый тяжелый период обороны Ханко, после того, как германские войска захватили остров Хийумаа, К. Г. Маннергейм лично обратился к ханковцам, начав свое выступление так: «Доблестные, героические защитники Ханко!», дальше следовал целый букет комплиментов, говорилось об истощении ресурсов гарнизона, вместо «голодной смерти» предлагался «почетный плен», каждому командиру — хутор в Финляндии, где работали бы красноармейцы и краснофлотцы. Заканчивалось обращение ультиматумом, дававшим на размышление два дня.

Два дня со стороны противника не было ни одного выстрела. За это время художник Б. И. Пророков и поэт М. А. Дудин составили письменный ответ, в основу которого был положен известный в истории ответ запорожцев на фирман турецкого султана. На финском языке листовка не печаталась, но к Маннергейму она все же попала8.

В октябре недалеко от сухопутной границы базы был задержан мужчина в гражданской одежде с котомкой, в которой лежало несколько картофелин, брюква и морковь. Он назвался лейтенантом Красной Армии Ивановым, в первые дни войны вместе с товарищами, находясь в окружении, попавшим в плен и сумевшим оттуда бежать.

Сомнения вызвал очень упитанный вид задержанного и за ним установили наблюдение. Спустя некоторое время выяснилось, что лейтенант Иванов сдался в плен на Карельском перешейке и был завербован германской разведкой — Абвером. Под видом местного жителя, потерявшего кров, он должен был собирать информацию о численности и настроении личного состава базы, о нормах питания, о планах командования и другие сведения. Вернуться назад с собранной информацией он должен был при благоприятных обстоятельствах. При задержании должна была пойти в ход легенда о бегстве из лагеря военнопленных.

После ареста Иванов сообщил в Особый отдел важные сведения о том, что создается только видимость нападения на гарнизон Ханко, а фактический удар будет нанесен с наступлением ледостава.

Агента Абвера и несколько десятков пленных переправили с Ханко на «Большую землю», откуда военнопленные были направлены в Казахстан, в лагерь под Карагандой. Там они находились до осени 1944 года, когда было заключено перемирие с Финляндией.

Получается, не зря у финского призывного пункта висел плакат: «Служба в армии — лучший способ путешествовать!»