X. Рождение Наследника Цесаревича Алексея Николаевича. Гемофилия. Тяжкое бремя Августейших Родителей и Их мужественная борьба с болезнью.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

X. Рождение Наследника Цесаревича Алексея Николаевича. Гемофилия. Тяжкое бремя Августейших Родителей и Их мужественная борьба с болезнью.

В первый год Русско-Японской войны, 30 июля/12 августа 1904 года, в России совершилось, наконец, долгожданное радостное событие: рождение Наследника Цесаревича Алексея Николаевича. Радость Царской Четы была безграничной: эти месяцы были самыми счастливыми месяцами Их супружеской жизни. “Царевич был одним из самых прелестных детей, какого можно было себе представить, с Его прекрасными светлыми кудрями и большими серо-голубыми глазами, оттененными длинными загнутыми ресницами. Он имел свежий розовый цвет лица совершенно здорового ребенка и, когда Он улыбался, на Его полных щеках вырисовывались две маленькие ямочки” (Пьер Жильяр. Тринадцать лет при Русском Дворе. Издательство “Лев”. Париж, 1978. Стр. 10).

Но это величайшее счастье длилось недолго. Через несколько месяцев оно уступило место ужасной трагедии, так как было обнаружено, что Августейший младенец унаследовал от Своей английской прабабки, Королевы Виктории, неизлечимую страшную болезнь – гемофилию (первые признаки болезни появились, когда Наследнику было всего лишь шесть недель), хроническое тяжелое заболевание на почве пониженной свертываемости крови. Всякое кровотечение, вызванное даже мелким ранением, представляет для больного серьезную опасность; всякий ушиб, даже легкий, может вызвать внутреннее кровоизлияние, чрезвычайно болезненное и угрожающее жизни. Болезнь Наследника, как Дамоклов меч, нависла над внутренней жизнью Августейших Родителей и потребовала с Их стороны невероятного напряжения душевных и духовных сил для борьбы с выпавшим на Их долю испытанием.

Если в младенческие годы Наследника было легко уберегать от угрожавших Ему опасностей, то с течением времени, когда Он начал подрастать, эта задача становилась все труднее и труднее, причем она усложнялась тем, что Алексей Николаевич был необыкновенно живым, деятельным и жизнерадостным ребенком. Душевная драма Их Величеств усугублялась еще тем обстоятельством, что по политическим и династическим соображениям, чтобы не давать возможность врагам России и существующего государственного строя использовать болезнь Наследника в своих преступных целях, Они были вынуждены ее скрывать, и, таким образом, она приобретала значение как бы государственной тайны. Не только народ, но даже многие лица из числа самых приближенных, не были осведомлены об истинном положении вещей. Для бдительного надзора и предупреждения ушибов, к Наследнику были приставлены два матроса гвардейского экипажа, плававших на Императорской яхте “Штандарт”[7]. Несмотря на все принятые меры предосторожности, избежать ушибов полностью было невозможно, и время от времени случались мучительные припадки страшной болезни. Самый сильный из них произошел осенью 1912 года в Спале (Императорская охота, близ Беловежской Пущи, в Польше), в результате несчастного случая, во время пребывания Царской Семьи в Беловежской Пуще. Прыгая в лодку, Наследник оступился, упал и сильно ударился верхней частью ноги об уключину. Вначале казалось, что это несчастье не будет иметь серьезных последствий. Через неделю, проведенную в постели, Наследник настолько поправился, что Семья переехала в Спалу. Здесь, после поездки в коляске на прогулку, вместе с Государыней, по тряской дороге, болезнь возобновилась с небывалой силой. Обнаружилось сильное внутреннее кровоизлияние в паху, причинявшее больному нестерпимые мучительные боли. Лейб-медик д-р Е. С. Боткин[8] вызвал из Петербурга лучших специалистов – профессоров Остроградского, Раухфуса и Федорова с его ассистентом др-м Деревенко. Им пришлось ждать четыре дня, прежде чем они смогли произвести тщательный осмотр больного, так как невыносимая боль не допускала этой возможности. На консультации они объявили состояние здоровья Наследника безнадежным (А. А. Танеева (Вырубова). Страницы из моей жизни, стр. 57-59. Русская Летопись, Париж, 1922 г.). Профессор Федоров предупредил Государя, что кровоизлияние в области желудка продолжается и что конец может наступить ежечасно (Robert К. Massie. Nicholas and Alexandra, стр. 184. Garden City, N. Y., 1967). По настоянию Министра Двора графа Фредерикса, Государь разрешил оповестить русский народ о болезни Наследника и публиковать бюллетени о состоянии Его здоровья. По всей необъятной России во всех церквах при огромном стечении народа, ежедневно служились молебны о выздоровлении Наследника. Казанский собор в С. -Петербурге был полон молящимися днем и ночью. Три недели Наследник находился между жизнью и смертью, день и ночь Он мучительно стонал, и даже часто кричал, от нестерпимой боли. Для окружающих было настолько тяжело слышать постоянные стоны Царственного страдальца, что иногда, проходя мимо Его комнаты, они не могли удержаться и затыкали уши ватой. Между тем, окружающая жизнь почти нисколько не изменилась. Официальные приглашения, завтраки и обеды не отменялись, так как Их Величества не хотели, чтобы настоящая болезнь Алексея Николаевича стала известна. Здесь впервые воспитатель Наследника Пьер Жильяр был свидетелем необыкновенной выдержки, самообладания и силы воли Императора. “Несколько раз казалось, что Алексей Николаевич умирает. Однажды, сидя за завтраком, Государь получил записку от Государыни, которая оставалась с Сыном. Прочтя записку, Государь сильно побледнел и знаком показал профессору Федорову встать из-за стола: Императрица писала, что страдания маленького Алексея Николаевича настолько сильны, что можно ожидать самого худшего. Но Алексей Николаевич продолжал дышать и агония продолжалась. На следующий день, 10-го октября, вечером, когда лица ближайшей свиты сидели в гостиной Государыни, бессильные чем-либо помочь, неожиданно в дверях появилась Принцесса Ирина Прусская, сестра Государыни, приехавшая помочь и утешить Сестру. Бледная, как полотно, Она просила всех разойтись, так как состояние Наследника было безнадежно. Алексея Николаевича причастили Св. Таин, и бюллетень, отправленный в этот вечер в С. -Петербург, был отредактирован в предвидении того, что следующий бюллетень будет содержать сообщение, что Его Императорское Высочество Наследник Цесаревич скончался (Robert К. Massie, op. cit, стр. 184-185). А. А. Вырубова пишет в своих воспоминаниях: “Я вернулась обратно во дворец в 11 час. вечера; вошли Их Величества в полном отчаянии. Государыня повторяла, что Ей не верится, чтобы Господь Их оставил. Они приказали мне послать телеграмму Распутину (сибирский крестьянин Тобольской губернии, обладавший чудесным даром врачевания. Это был единственный человек, облегчавший страдания Наследника и умевший прекращать Его припадки гемофилии). Он ответил: “Болезнь не опасна, как это кажется. Пусть доктора Его не мучают” (А. А. Танеева (Вырубова), op. cit., стр. 59). И, действительно, через день кровоизлияние остановилось и наступило медленное выздоровление. Доктора были в недоумении, считали это явление с медицинской точки зрения необъяснимым, и признали это исцеление чудесным. Один из позднейших американских исследователей писал: “Роль телеграммы Распутина в выздоровлении Алексея Николаевича в Спале считается одним из самых таинственных эпизодов всей легенды о Распутине” (Robert К. Massie, ibidem, стр. 185).

Когда Император и Императрица увидели, что наука, медицина, бессильна спасти Их Сына, Они со всей силой Своей пламенной веры обратились к Богу. Их вера и смирение были безграничны. В самые худшие дни, между 6-м и 10-м октября, после того как, в результате консилиума, доктора вынесли свой безнадежный приговор, кто-то из приезжавших в Спалу спросил Императора о состоянии здоровья Наследника. Государь спокойно и тихо ответил: “Надеемся на Бога”. Как уже было сказано выше, по целому ряду соображений, Их Величества считали Своим монаршим долгом скрывать, что Наследник болен гемофилией. При таких обстоятельствах, чтобы вынести нравственную пытку, которую Им пришлось выдержать в Спале, надо было обладать необыкновенной силой воли, и этот случай является одним из наиболее ярких примеров, подтверждающих наличие у Них этой черты характера.

Выздоровление шло медленно и благополучно закончилось только летом следующего года. Для врачей оно осталось необъяснимым. Но болезнь продолжала быть неизлечимой. Между тем, чем старше становился Наследник, тем труднее становилось ограждать Его от случайностей. Малейший порез или ушиб, для здорового ребенка, быть может, даже не заметный, кровоизлияние из носа, чрезмерное мускульное напряжение – угрожали Ему смертельной опасностью. С другой стороны, Их Величества ясно понимали, что постоянный бдительный надзор должен был пагубно отразиться на нормальном физическом и нравственном развитии ребенка; превратить Его в бесхарактерное существо, без уверенности в самом себе, и даже беспомощное в нравственном отношении; способствовать развитию в Нем способности уклоняться от этого надзора и сделать Его скрытым и угрюмым; короче говоря, нравственно Его искалечить. Однако, доктора, боявшиеся лежащей на них страшной ответственности, не соглашались предоставить Наследнику больше самостоятельности. Перед Августейшими Родителями встал трудный и мучительный вопрос: как совместить эти два противоречивые требования воспитания. И вот, благодаря Своей безграничной любви к Наследнику, положившись на волю Божию, Они приняли, при поддержке воспитателя Наследника Пьера Жильяра, самоотверженное решение, лишавшее Их всякого спокойствия: пойти на риск и предоставить Алексею Николаевичу больше самостоятельности, постоянно расширяя Его свободу действий. Их мужественное решение может служить примером для всех родителей, имеющих детей, страдающих этой страшной болезнью.

Вначале все шло хорошо, но через некоторое время случилось то, чего опасались. В классной комнате Цесаревич, влезая на скамейку, поскользнулся и, падая, ушиб правое колено об угол одного из предметов мебели. Последовало внутреннее кровоизлияние и новый мучительный припадок болезни, но не такой серьезный и продолжительный, как в Спале.

На этот раз Пьер Жильяр, недавно официально назначенный на должность воспитателя Наследника, участвовал в уходе за Ним и был ближайшим свидетелем хода болезни, невыносимых мучений Царственного страдальца, самоотверженности Императрицы, мужества Государя и трогательного проявления горячей любви Августейших Сестер. “Как хорошо я теперь понял” – пишет он, заканчивая эту главу своих воспоминаний, – “тайную драму этой жизни и как легко мне стало восстановить этапы этого долгого пути на Голгофу” (Pierre Gilliard. Le tragiqie destin de Nicholas II et de sa Famille. Payot, Paris, 1929, p. 33).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.