IV.ОПЫТ ИСТОРИИ ВЕНДОВ-ОБОДРИТОВ(Часть вторая)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

IV.ОПЫТ ИСТОРИИ ВЕНДОВ-ОБОДРИТОВ(Часть вторая)

Примечание:

Первая часть, более или менее ясно написанная г. Шопеном по источникам того времени, не дает еще ясного представления о Западных Славянах, Вендах, Вильцах и др., обитавших по берегам Балтийского моря. Начиная вторую часть,[201] мы сообщаем те же отрывочные сведения, но имена отдельных князей Западных Славян или названия городов приведены только потому, что возникают войны. Ясного и последовательного изложения их жизни нет. С другой стороны, литература о Западных Славянах столь бедна, что надо даже и эти сведения рассматривать как драгоценность. Сами эти народы исчезли, будучи сначал обращены в католичество, а затем германизированы. Таким образом, мы описываем период их истории, когда они боролись за свою жизнь, справедливо полагая, что католичество есть первая ступень к их исчезновению, как народов. В германских источниках о Западных Славянах мы не находим почти ни слова.

На стр. 124 Шопен говорит:

«…Пока Шарлеман[202] (Каролинг) занимал трон, слава его оружия удерживала воинов Севера. Европа знала, что подвиги этого принца имели одновременно как цель политическую, так и религиозную, что всякая из его войн, расширяя границы его земель, обозначала новую победу религии (церкви). На него смотрели с удивлением и страхом. Он организовал свою землю как военный лагерь. Он побил Ломбардов, повернулся против Саксонцев, перешел Пиренеи, чтобы добить угрожавшие ему еще остатки (войск) Пуатье, следом за чем он вернулся на Везер и Эльбу, усмирил восстания в Италии и Аквитании, покорил Гессе и Баварию, кинулся на Дунай, чтобы сокрушить могущество Аваров, перешел границы Славянского мира и всюду утвердил свои знамена и крест. Посреди своих дел он не забывал социальной организации, ни администрации, он создавал законы, основывая их варварских обычаях (завоеванных мест), основал монастыри, поддерживал грамотность и заинтересованность «лэудэс»[203] в выгодах и раздавал им земли. Можно думать, что вид Рима, завоевавшего (мир) и Рима Католического заставил его искать едиства религиозно-политического Западной Империи.

Когда Виттекинд крестился, можно было смотреть на языческую борьбу уже как на проигранную. И, однако, еще в течение 20 лет Саксония сопротивлялась и ее идолы пали только с ее же руинами. Вся энергия (народа) ушла (после этого) в национальное чувство. Это было не столько подчинение, как передышка, и было легко предвидеть, что со смертью Карла все его дело расколется в соответствии с местными интересами. Однако, то, что больше погибнуть не могло — это влияние Христианства и разума. Это были новые данные нарождающейся новой цивилизации, которая связывала моральной связью народы, каким (была) общность языка и их происхождение, давала права на независимое существование. Отныне Германия, уже Христианская, становилась барьером против нападений с Востока».

Примечание переводчика: Указанную Шопеном эпоху можно приблизительно обозначить 800-ыми годами нашей эры. Дальше видим из того же текста, что эта же эпоха является началом разрушения языческого мира Западных Славян.

Шопен говорит далее (на стр. 125):

«…В 800 г. Шарлемань (Карл, называемый Каролингом), обеспокоенный несколькими попытками Норманов во Фризии и на берегах океана грабежей, сделвших им такую славу (в прошлом), посетил Северные провинции Галлии. Его присутствие было тем более необходимо, что Бретонцы, подчиненные Маркграфом Видо, который заставил их признавать короля Франков, не могли примириться с потерей их независимости».

Примечание переводчика: Этой датой и должно пользоваться, как датой начала религиозного и политического подчинения Западных Славян Германскому миру, за которым последовала и дальнейшая германизация Западных Славян.

Шопен далее на той же странице сообщает:

«…Продвигаясь на Восток, Каролинг встретил Славянские племена. Он не мог не знать, что это отдельные звенья великой цепи, окружавшей Германские земли от устьев Эльбы (Лабы) до Адриатики и Понта Евксинского. Несколько причин заставили Славян появиться на театре, где разыгрывались великие интересы эпохи: прежде всего ослабление Саксонии как бы приглашало их отомстить за старые обиды, затем — Христианство, казавшееся им признаком рабства и унижения, которое проникало и прогрессировало даже у Гуннов, наконец союз Франков с Ободритами (Венды-Ободричи, жившие в Мекленбурге)».

Примечания переводчика:

Нами поставлены некоторые выражения в скобки. Эти выражения не принадлежат Шопену, а вставлены нами для пояснения смысла французского текста. Как известно, перевод с иностранных языков, если ограничиваться только одними словами, не дает ясной картины. С другой стороны, некоторые французские обороты не дают ясного понимания русскому читателю. Наконец, некоторые выражения достаточны для француза, но недостаточны для русского. Есть к тому же в русском языке выражения, которых нет во французском. Для этого и вставлены нами слова в скобки.

Мы указали дату (800 год) лишь приблизительно, ибо Шопен не дает более точной даты. Ею может быть и конец VIII века, и начало IX. Большее уточнение возможно лишь при сопоставлении с другими историческими документами. Достаточно для определения трудности вопроса сказать, что, с одной стороны, на родство с Западными Славянскими племенами (на Германской земле) претендуют и Поляки (в своем прошлом Ляхи), и Чехи (последние особенно претендуют на родство с Драждянами, Липянами и другими племенами, жившими за Богемскими горами на месте теперишних городов Дрездена, Лейпцига и др.).

Разобрать этих претензий мы не можем. Вернее всего все они, и Чехи, и Поляки, и упомянутые племена, конечно, одного корня. Это может обидеть как Чехов, так и Поляков, но нам, Русским, может быть, виднее, кто были эти Племена и Народы.

Весьма важным историческим фактом является также и то обстоятельство, что Глогов, упоминаемый в «Слове о Полку Игореве», находится между Познанью и Бреславлем, т. е. на земле, на которую претендуют Поляки, тогда как «Слово о Полку Игореве» говорит о нем, как о Русском городе. Какой из этого вывод? Не могли же Русские претендовать на Польский город без всяких оснований? Основанием, по нашему мнению, служит то, что все Славянские племена, позже разделившиеся, были Вендами-Русью, в том числе и Чехи, князь которых Щек был в Киеве, и даже Ляхи, пока они не стали Католиками и не основали собственного Княжества. Эта Славяно-Русская (Борусская) общность заставляла их, например, действовать сообща (Волынский Союз!).

Невозможно себе представить, чтобы совершенно чуждые племена в эту эпоху могли бы действовать сообща. Грегация[204] между ними не могла бы возникнуть вследствие разницы не только племенной, но и языковой, религиозной, а также в смысле воспитания, обычаев, поведения отдельных племен и даже людей, членов племен. Все было разным и вызывало осуждение. Такое осуждение возникало гораздо легче, чем в наши нивелирующие времена, когда все мы стремимся к одним и тем же внешним формам культуры, как называется современная цивилизация. Грегация вполне возможна между людьми или племенами, у которых есть предварительная бытовая общность.

И вот, в такие времена возникает Волынский Союз, а затем Ободриты вошли в союз с Франками. Чтобы они вошли в союз между собой, нужна была немалая аварская опасность. Но чтобы они вошли в союз с Франками, нужна была какая-то еще большая опасность. Той же опасности подвергалась и Галлия. Таким образом, если предварительное условие для грегации — общность языковая, религиозная и племенная — у Славянских Племен Запада была, для союза их с Франками была уже общность взаимной защиты против надвигавшейся опасности.

Шопен не всегда выражается ясно и точно, и в иных фразах мысль так запрятана, что при переводе ускользает. Поэтому-то наши примечания в скобках столь важны, ибо они поясняют настоящий смысл его труда.

Шопен говорит:

«… Союз Франков и Ободритов, который Каролинг поддержал, чтобы иметь точку опоры, (при трениях) между Датчанами и Саксонцами не мог принести ничего, кроме раздражения Славянам. В этом случае Славяне предпочитали прямо идти на опасность, чем ожидать, что из этого выйдет. Таким образом, Славяне создали Союз Племен под именем Волынского Союза (их вождем был князь Межимир, или Мезимир) против Аваров, которые уже управлялись князьями-Христианами и были союзниками франкского короля. Один из них, (князь) Феодор (Теодор) явился в Экс-ля-Шапель, чтобы упросить Каролинга дать ему земли между Сарнар[ом] и Карнатум[ом] (в настоящее время — Гамбург), так как он не мог уже сопротивляться Сорбам и Чехам (Богемам).

Каролинг решил атаковать Славян в центре их могущества, в Чехии (автор упорно пишет «Богемия», название, которое дали Германцы, а сами Чехи его не признавали) и к северу от этой страны (вероятно, Славян Мекленбурга!). Для этой цели были отправлены три корпуса армии под командой Карла, сына Каролинга, и первый из них был отправлен вверх по (реке) Майну и следовал прямой дорогой; второй пошел от Дуная, третий же, поддержанный флотом, перешедшим по Эльбе, двинулся на Магдебург. Ободриты как будто приняли участие в походе Франков, которые, согласно хроникам, имели Славян в виде подсобных войск.

Семела, король Сорабов (по чешским источникам Смелый), был разбит, однако, Славяне-Богемцы (Чехи) разбежались.

В следующем году Сорабы также потерпели поражение. Другой их король, Мелидух, был убит в бою, столица его была разрушена, а побежденные должны были воздвигнуть две крепости — одну на Эльбе, напротив Магдебурга, а другую на реке Сааль.

Датский король Готфрид, видя Ободритов, занимающих берега Эльбы, не мог к этому отнестись равнодушно (особенно потому, что они были союзниками Франков) и напал на них. Нордальбингия была разграблена. Однако, видя силы Каролинга, Готфрид ушел в свои владения».

Примечания переводчика:

Шопен цитирует в этом месте книгу Дудена, изданную не позднее 1840 г. (у Шопена год издания не указан).

Нужно также отметить, что имена Сорабских князей Смелого и Мелидуха встречены впервые. Из этого следует, что они царствовали приблизительно в эти же годы.

Ниже Шопен говорит:

«…Политика Германского Императора Каролинга вооружила Славян одних против других. Князь Ободритов Драско, или же Трасико, сделал набег на земли Вильцев и Смельдингов. Датский король Готфред его убил, и Славяне, враги Франков, заняли угрожающую позицию.

Император Каролинг находился в Экс-ля-Шапеле в 810 году, когда он получил известие, что двести судов Норманов находятся у Фризских берегов, обрекая все мечу и огню, тогда как Готфред Датский собирался вторгнуться в Саксонию. Сейчас стали готовить сильную и большую армию для противодействия смельчаку Готфреду, но в это время (случайно ли?) он пал, убитый одним из людей своей свиты. Гемминг ему наследовал (Датский престол) и поспешил заключить с Каролингом мир. Эйдер стал границей между Германскими и Датскими землями. Последующие Датские короли Гериольд и Регинфред возобновляли соглашение».

Примечания переводчика:

Текст Шопена в данном месте недостаточно ясен. Однако мы можем установить, что Трасико, или Драско, король Ободритов, жил около 810 года.

В это время принцип королевской власти стал уже видоизменяться, и везде почти народы переживали некоторую форму военной диктатуры, где главным начальником был король.

Дальше Шопен пишет:

«…Каролинг, умирая, передал власть младшему сыну, так как два старших пали в боях, — Людовику Благочестивому.[205] Последний, не имея гения отца, с трудом сдерживал распадение Империи. Датчане на севере (автор говорит «с юга», что значит одно и то же[206]) были удержаны (в их границах). Склаомир, король Ободритов (вероятно, Славомир), возмутившийся против Франков, был доставлен Людовику Благочестивому в виде пленника. Однако, Норманы воспользовались обстоятельствами и с семнадцатью судами напали на берега Фландрии, подвергли ее грабежу, ушли с добычей и напали на Аквитанию.

Во время этого царствования Славяне продолжали вмешиваться в жизнь народов. В 823 году Вильцы, у которых было междуцарствие, явились во Франкфурт во время заседания там совета и просили Императора решить их дело. Король Люб пал на поле сражения против Ободритов. Принц Милогаст захватил власть, будучи старшим сыном покойного короля. Однако народ хотел младшего, Целодрага. Император Людовик поддержал Целодрага, намереваясь его противопоставить другому королю Ободритов, Цедагу. Цедагу Людовик верил. Впоследствие политика Людовика показала, что его слова были правдивы. Он действительно поддерживал Целодрага. Между тем влияние Франков на Славян все усиливалось.[207] Они т. е. [(Славяне)] все настойчивее просили защиты у Императора, и это ставило их во все большую зависимость от него.»

Примечание переводчика:

Таким образом, мы видим в это время еще несколько Славянских королей, междуусобной враждой которых пользовался Германский Император.

На стр. 143 Шопен говорит:

«…Уже Саксония своими частыми сношениями с Датчанами и Славянами Балтики доказывала этим северным королям, какую ценность имеют постоянные установления».

Примечание переводчика:

Из этого следует, что Саксонцы находились в некоторых сношениях со Славянами Балтики. Каковы были эти сношения в действительности, мы судить не можем, но, вероятно, между ними были переговоры, интриги, сговоры о взаимной помощи и т. д. Тем более, что Каролинг и его наследники стремились восстановить Славян друг против друга, и семена этой вражды должны были взойти, дать новые семена и в конце концов погубить недальновидных князей и королей.

Далее на стр. 157 Шопен говорит, что в те времена Скандинавия была лучше известна, чем, например, Германия, что же касается Славян, то о них царит почти полное молчание. Причина простая: Скандинавы имеют исторические памятники, Германцы, традиции которых не были записаны, известны только отчасти и в силу их отношений с Римом и Греческой Империей (Византией?); что же касается борьбы внутри Германии и на ее востоке, переселения племен, их борьбы, исчезновения одних и триумфа других, то эти события не могут быть известны иначе, как из записей современных хроникеров в духе интересов одной или другой Империи. Славянские племена, которые начали свои записи только (только ли? Как раз и вопрос!) со времени их Христианизации, оказались между Азиатскими Ордами Кочевников на востоке, которые двинулись на их земли, и между восточными Германцами, на земли которых Славяне стремились прорваться. В этой тяжкой борьбе ни один луч света не проникает в их жизнь. Но на юге и на севере Славянам приходится вмешиваться в жизнь Греков и Франков. Поэтому Славяне Балтики и Дуная становятся известными первыми в Истории.

На стр. 157 Шопен говорит:

«…Славяне, которые становятся известными под этим именем около V века, составляют в это время большое число племен и занимают пространство от Балтики до Черного моря, и от Тисы и Одера до Днепра. Им давали в общем имя Венетов (Вендов). Эти народы могут быть разделены на три группы: собственно Венеты, от Балтики до Карпат, Славяне от Тисы до Днестра и от Дуная до истоков Вислы, наконец — Анты (Венды или Ванды), занимавшие берега Черного моря между устьем Дуная и Днепра.

Появление столь многочисленного народа заставляет предполагать (точных данных для такого утверждения нет!), что он пришел недавно из Центральной Азии. Эта гипотеза имеет некоторое основание, ибо по времени это появление совпадает с большими переселениями в Азии. Но… доказательство противного достаточно значительно: язык Славян, их физический характер указывают на особую расу. Что в прошлые века этот народ мог прийти из Азии, можно утверждать или отрицать сообразно сходству или разнице, но что нам кажется неопровержимым, это что они (Славяне) были (находились) в Европе значительно раньше V века. Каким же образом могло случиться, что Славяне не обратили на себя внимания раньше? Каким образом они могли стать столь могущественными, чтобы беспокоить и даже угрожать столице Нижней Империи (т. е. Империи Каролинга)?

Решение этой исторической проблемы, по нашему мнению, зависит лишь от наименования. До Большого Переселения[208] они (Славяне) носили различные имена, главным образом по имени вождей или места обитания (рек, например). Когда существование этих племен подверглось угрозе Готов и Гуннов, они организовали по образцу Скандинавов и Германцев (по образцу ли? А может, и Скандинавы и Германцы действовали как раз по образцу Восточных Славян? Это ведь подтверждает казачий уклад организации Антов (Вендов) и даже сам факт Волынского Союза) военные конфедерации для отражения кочевников и для охраны собственной свободы».

Примечание переводчика:

Мы уже отметили, что сами Скандинавы и Германцы могли заимствовать от наших Предков идею военной организации. Это нам кажется тем более вероятным, что ни Скандинавы, ни Германцы такой организации не удержали в своей жизни, а на Руси казачество дожило даже до настоящих времен. Почему это случилось? Потому, что казачий лад как раз наиболее подходил нам по духу.

Наконец нелишне вспомнить, как войны Дария против Скифов, где Скифы применяли именно казачью тактику (в сущности ту же, что применял и Платов при преследовании армии Наполеона после его ухода из Москвы), тактику партизанских нападений, внезапных боев и немедленного отступления вглубь страны (Барклай-де-Толли, Кутузов, Куропаткин). То же случилось и с Александром Македонским, когда он захотел пройти северными берегами Черного моря в Персию.

Характерной особенностью таких атак было появление конно-пеших отрядов, когда конные атаковали, а пешие кидались под коней противника, вскрывая им чрева! Для этого на стремена двух всадников становился пеший воин, который как только конный отряд доскакивал до врага, становился пехотинцем, подползал под брюхо вражеского коня и вскрывал его длинным ножом. Всадник валится на земь, а свой конник его добивает. Эту тактику нам пришлось видеть еще в Первую мировую войну у Донских казаков. То же видели и воины Дария, и даже Александра Великого. Для отражения пехотинцев в таком бою нужны пехотинцы же, а их при кажущемся конном столкновении у одного из противников нет. Выигрывает та конница, у которой есть ее пехотинцы.

Таковы же и степные засады: неприятель вдруг видит наутро против своего лагеря укрепления! Казаки сплели за ночь плетни, заполнили пространство между ними землей и ведут бой как из ретраншементов![209] Так часто нарывались на Донских казаков Турки (у Азова и на берегах Азовского моря), Французы в Наполеоновскую войну и так же нарывались воины Дария Персидского или Готы с Гуннами!

Можно даже считать некоторым подобием закона в истории: единство военной тактики в исторической перспективе обозначает единство народа или племени. Иначе говоря, тактику народы прошлого перенимали друг у друга с великим трудом и всегда после поражения!

Шопен говорит дальше:

«…Они приняли имя Славян от слова «слава», тогда как их земли сохраняли прежние названия».

Примечание переводчика:

По этому вопросу существует разноголосица! Одни ученые производят слово «Славяне» от слова «слава», т. е. от фразы «Слава героям!» Другие — от «Склавус» («раб») по-латыни. Третьи от «слово», т. е. Словени — это те, которые «понимают слово» (А. Кур).

Наше мнение: слово «Славяне» идет из глубочайшей древности, от Ведийцев, наших Предков, которые славословили при Богослужениях, пели гимны Божествам, состоявшие из славословий, и пели «Славу» своим героям. Так же пели «славу» и при князьях Киевских, при Владимире: «Слава те, Володимер, Красно Солнышко!» «Слава Богу!» — говорят Русские и до сегодня.

Но есть и другая тенденция. Так, есть [два] народа, называющие себя Словаками (Карпаты, Чехо-Словакия) и Словенцами (один из народов, составляющих Югославию). Так что в своем зарождении имя Славян могло иметь двойное значение. Документов, подтверждающих только одно из этих двух мнений, нет, а в «Дощьках Изенбека» говорится часто: «род славен». Значит, вернее будет именно утверждение «Славяне — от слова Слава».

На Украине до сих пор когда говорят о подвигах какого-либо героя, народ восклицает: «Слава!».

Шопен говорит далее:

«…В VI и VII веках Славяне Юга или Дуная действуют против Восточной Империи. Мы их видели борющимися против Каролинга, когда они (Славяне Крайнего Запада) признают его власть. В IX веке Славяне находятся на театре Вислы и озера Ильмень.

Славяне вообще были быстры и крепки. Их внешность не блистала изысканностью. Белокурые волосы их доказывали Европейское происхождение. Храбрость их была столь велика, что Аварский Хан из них составил авангард своих войск. Однако, они не знали искусства строя и бросались все скопом на врага».

Примечание переводчика:

Здесь надо провести параллель между Казаками Запорожья, также не обладавшими изысканным убранством и точно так же не знавшим особенно точного строя.

Поляки, или Ляхи, как их называли Казаки Украины — Руси Киевской, одевались как на парад, а Казаки считали нужным вымазать дегтем прекрасные шаровары, взятые у Турок, и разорвать и замазать шитые золотом кунтуши[210] или жупаны.[211] Они презирали убранство воина! Воины Святослава снимали с себя верхние свитки, идя в бой. Они шли с голой грудью на Византийских «гоплитов».[212] Так же поступали и Роксоланы, атаковавшие Римскую Империю на Дунае. Когда потом под влиянием Греков Черноморья они пришли в латах и броне зимой, они были разбиты на Дунае, так как Римляне использовали лучшее знание маневра. После этого мы больше не слышим в истории, чтобы Славяне одевались в латы, броню и доспехи. Запорожцы ничего кроме кольчуги не признавали.

Спорно и утверждение Шопена, что «Славяне покорились Каролингу». Покорились те Крайне-Западные Славяне, которые жили на землях, нынче называемых Германскими, потому что они оказались окруженными землями Каролинга, но и то их «покорность» была весьма относительной, как мы видим из слов того же Шопена, рассказывающего о борьбе Крайне-Западных Славян с Германцами!

По словам Шопена, «жены Славян следовали за мужьями в боях, что является общим и для Скандинавов, и для Германцев. Добычу они зарывали в землю, (надеясь ее забрать после).»

Это обстоятельство позволяет нам заключить, что Славяне, Германцы и Скандинавы если они не были одного корня, то жили весьма долго рядом, а, может, и даже одной с ними государственной жизнью, в некие отдаленные времена. По нашей «теории происхождения Славян от Ведийцев», это слияние или взаимоподчинение имело место после исхода Славян из Арии, когда они пребывали в районе Экбатаны[213] в Персии (Загрос,[214] или Загорье), где они совместно подготовляли нашествие на Двуречье (Месопотамию). Славяне составляли главным образом кавалерию, а древние Германцы, даже и Готы, были в основном пехотинцами. Это видно из того, что Анты (Венды) были тоже кавалеристами, Казаки Украины-Киевской Руси были конниками, Святослав Хоробрый воевал тоже, главным образом, при помощи конницы. Казачество до наших дней было главным образом кавалеристами, и пластуны были в его рядах лишь разведчиками.

История Славян связана с Историей Лошади и, значит, имеет минимум пятитысячелетнюю давность! Падение Ассиро-Вавилонии как раз является началом этой Эры Лошади. Конец этой Эры мы видим нынче, в Веке Мотора.

Что поражает при изучении Истории Славян, — это единство религии (язычество), обычаев, родового начала, Веча, обстоятельств выбора князей. «В Каринтии[215] избранный князь являлся в разорванной одежде» (Шопен, стр. 160), «тогда как пахарь сидел на гранитном камне, как на троне». Избранного князя заставляли клясться, что он будет защищать веру, справедливость и будет опорой вдовам и сиротам (там же). Не являлся ли Царь Московский защитником Веры, Справедливости и Опорой вдов и сирот? Значит, эта идея осталась жива до наших дней.

Точно так же выбирали кошевого атамана в Запорожье: ему сыпали на голову прах, а иногда и грязью поливали, если был дождь, чтобы указать ему на его ничтожество до избрания (см. «Тарас Бульба» Гоголя).

Сама формула прежней Царской Власти «За Веру, Царя и Отечество» указывает на одно и то же Славянское прошлое. Мы можем гордиться, что донесли до наших дней древнюю Традицию Славянства целостной и неискаженной.

Таким образом, описывая историю Крайне-Западных Славян, мы видим нашу неразрывную общность с ними. Все они, как и мы, были в те времена единым народом Славяно-Русью. С другой стороны, Славяне Рюгена (остров Руян, Раян или «остров Буян» Русских заговоров знахарей) в Храме, имевшемся на острове, содержали Белого Коня, который был священным, что еще больше подчеркивает нашу идею связи Истории Славянства с Эрой Лошади. Фольклор это подтверждает: Иван-Царевич едет на Белом Коне. Ту же идею подтверждает «Сивка-Бурка, Вещая Каурка» Русских сказок. Здесь имя «Сивка» обозначает сивую масть, т. е. белую. Сивый, седой, белый — один и тот же белый цвет.[216]

При выборе князя в Каринтии, как мы сказали, пахарь сидел на камне, как на троне. После принесения присяги Князем он вставал и уступал ему место (Шопен, стр. 160).

Мы не будем уже дальше описывать известное уже из других источников и относящееся к религии и обычаям Славян. Это вопрос, относящийся к другой теме.

Дальше Шопен говорит, что грамота была принесена Славянам Кириллом и Мефодием. Мы знаем, что Кирилл (Константин) встретил в Корсуни Русского мужа, имевшего Евангелие, писанное «Руськыми Письмены», с которого и взял начертание своей азбуки Церковно-Славянских книг. «Дощьки» тоже подтверждают это тем, что их начертание отличается от Церковно-Славянского.

Мы не можем судить о «Дощьках» какого они века, но есть основания думать, что некоторые из них относятся к V веку нашей эры.

Интересующиеся этнией Славян и их фольклором должны обратиться к имеющимся по этим вопросам руководствам. Полезны для них будут труды Нидерле, Шафарика[217] и др. (Прага, Университет Карла Пятого), изданные на чешском и французском языках.

В VII веке появились Болгары, перешедшие Дон и появившиеся на Дунае. Вместе со Славянскими племенами они опустошили Северные провинции Нижней Империи. После этого они подчинили Славян, оттесняя их в долину Тисы и к Карпатам.

После Болгар (или Булгар) появились Обры, или Авары, родственные Гуннам. Они подчинили всех — и Болгар, и Славян — от Волги до Эльбы. Остатки их крепостей, где они прятали награбленные сокровища, еще сохранились (в XIX веке) на берегах Тисы и Алуты (Алль, река, впадающая в Дунай напротив древнего Никрополиса,[218] в настоящее время — Никополь[219]). Их вторжению сопротивлялись некоторые Славянские племена. Так, князь Лавритус ответил посланникам Аваров: «Пока у нас есть мечи, мы сохраним нашу свободу!» Но Боян, князь Аваров, налез на его землю и подверг все мечу и огню. Разбитым Славянам оставалось либо сдаться, либо уходить. Они ушли в Карпаты. На стр. 164 Шопен говорит, что это имело место во второй половине VII века.

Частично Славяне ушли в соседние Славянские земли — Иллирию, Чехию, на север в Польшу, Померанию и Мекленбург, где уже нашли организованное устройство. Другие ушли на восток, в западную часть Русской равнины. Эти последние заняли все пространство между Вислой и Эльбой. Они смешались с племенами, уже жившими на этих местах. В Чехии они приняли имя Чехов, в Моравии — Моравов, в Тюрингии они стали называться Сорабами, или Сорбами (между реками Сааль и Эльбой), Ободритами и Вильцами между нижним течением реки Эльбы и Одера, Ляхами в Польше. Эти племена до конца VIII века боролись на юго-западе против Аваров, а на северо-востоке против Франков. Каролинг, победитель Аваров, их до некоторой степени подчинил, но его наследники не сумели удержать Славян в своей власти.

Племена Славян, которых потеснили Авары к северо-востоку, около VII и начала VIII века распространились по всему пространству между верховьями Вислы и Оки, а также между озером Ильмень и Днепровскими порогами. По некоторым сведениям нашествие Аваров имело место в 701–703 гг. Насколько верна эта дата, заключить невозможно.

Каковы были народы, жившие в этих местах ранее прихода Славян, мы тоже не знаем. Геродот называет Андрофагов и Меланхленов. Однако, говорит Шопен, «мы знаем, что в первом веке племя Вендов занимало долины Вислы и Волхова», где, по Нестору, Святой Андрей Первозванный нашел уже Славян. Нам известно, что начиная с III века и в продолжении четырех веков современная Южная Русь была объектом нападения на севере Готов, которые в IV веке создали могущественное государство, а на востоке — Гуннов, Аланов, Булгар и Аваров. Но в VII или VIII веке, говорит Шопен, насколько[220] можно заключить, уже не оставалось их за исключением слабых бродячих групп, которые и влились в Славянские племена.

Здесь надо отметить странный факт: куда могли деваться эти народы, если они не были разбиты Русью? «Дощьки Изенбека» на этот счет не оставляют сомнений: «Обры, Олани[221] и Булгары» были побеждены Борусью или Русколанью (та же Русь). Были разбиты и Гунны, жестокость и вероломство которых сравнивается автором «Дощек» с таковым же Готов. Борьба эта носила тяжкий и эпический характер для Руси того времени. Главнейшее содержание «Дощек» — именно эта борьба. Однако, Шопен о «Дощьках» не упоминает. Либо он их не знал, либо у него были иные источники, о которых мы не знаем. Между тем, «Дощьки» были найдены именно в библиотеке имения князей Куракиных, а сам Шопен был в молодые годы секретарем Русского посла во Франции князя Куракина. Скорее всего можно предположить, что, будучи Французом, он если и видел «Дощьки», то не смог их прочесть.

Однако, некоторые данные нам кажутся почерпнутыми из если не самих «Дощек», то от лиц, знавших хоть частично их содержание. Такое впечатление мы выносим и из трудов М.В. Ломоносова, который, если он не знал ничего о «Дощьках», имел какие-то документы, близкие им по содержанию, ибо он тоже настаивает на происхождении Руси от Боруси.

«Дощьки» же содержат упоминание как об «Еланях», которые могут быть Аланами,[222] так и о каких-то «Грецьколанях», или же «Греческих Аланах».[223] Может быть, то были Аланы, имевшие в своих рядах Греков из Черноморских колоний? Судить об этом решительно крайне трудно, ибо в «Дощьках» нет объяснений по этому поводу. Есть также и другое название Аланов в «Дощьках», а именно — «Олани».[224] Можно ли ставить знак равенства между «Еланями», «Оланями» и «Грецьколанями», мы не знаем, но предполагаем, что это были разные племена Аланов. Последнее вполне возможно, ибо и сама Славяно-Русь того времени была тоже представлена многими племенами.

Наконец, наше современное представление о племенах и народах того времени не точно: тогда не было точного разграничения этих понятий и часто один и тот же народ выступал под разными именами. Если это верно для Славяно-Руси, то то же должно быть верно и по отношению к Аланам. Наконец, известно, что Аланы суть Кумыки[225] нашего времени. Они живут у берегов Каспия и еще сегодня разделяются на несколько племен.

По некоторым сведениям, они считаются либо Верхними Кумыками, либо Нижними, одни из них обитают ниже Кизляра, другие ближе к берегам Каспийского моря. Сами же они называют себя Аланами.[226]

Конечно, Шопен придерживается «Норманской теории», господствовавшей в его время даже в Русских умах. Однако, на стр. 170 он сообщает следующие сведения, приписываемые Гейеру:[227] «Варяги на Руси суть «Варанги Византийцев» и Севера. Этимология этого названия значит «солдат», который служит за деньги и по уговору. Он (Варяг) — синоним названия милиции из Готов, находившейся на Римской службе со времен Константина Великого. Нет ничего невероятного, что Скандинавы с давних времен составляли часть этой милиции, тем более что известно, что существовали (исторические) сношения между народами Южной Европы и Северной. Один из Скандинавских королей посетил Теодорика Великого в Италии. Историк Прокоп говорит об одном народе, находящемся на крайнем севере. Рим получал драгоценные меха из Суетании (Швеции)…»

Мы оставляем материалы, касающиеся чисто Руси, чтобы обратиться снова к материалам по истории Крайне-Западных Славян.

Шопен пишет: «Гаральд Датский, прозванный «Голубой зуб», принял сторону вассала, восставшего против Оттона Великого, и, соединившись с Вендами, предал огню и мечу Саксонию, умертвил королевских посланников и разрушил Саксонскую колонию в Шлезвиге (стр. 209).

Из этого видно, что Венды были достаточно сильными, чтобы Датский король искал их союза. Как правило, Норманы, идя в набег на Германские или другие земли, искали их союза. Храбрые Венды с их грубыми щитами наводили одним своим видом страх на врагов. В битве при Бравалле в 735 году Венды сыграли не последнюю роль. Мы об этой битве рассказывали довольно подробно в первой части нашей «Истории Вендов-Ободритов».

Шопен говорит на стр. 17 второго тома: «Магнус явился к берегам Дании, и будучи занят подавлением нашествия Вендов, грабивших Южную Ютландию, Гольштейн и уже проникших в Шлезвиг, как появился Суенон со своей армией из Швеции и напал на Сканию, острова Зееланд и Фионию. Тем не менее Магнус с помощью князя Саксонии разбил Вендов при Люрскове».

Из этого краткого описания видно, что Венды, долго терпевшие набеги Датчан и Шведов, сами стали на них нападать.

На стр. 21 второго тома мы видим, что в то время, как Датчане накинулись на Англию, где в это время был Вильгельм Завоеватель, Венды напали на Шлезвиг и сожгли Гамбург, где находилось епископство, которое из-за этого пришлось перевести в Бремен. Когда Суенон хотел наказать их за этот набег, лодки Вендов уплыли в разные стороны.

На стр. 22 второго тома говорится, что Венды всегда искали случая, когда воины уходили в поход, чтобы напасть на берега. Когда же появлялись войска, они исчезали. В это время Норманы находились в сношениях почти со всей Европой. Через Данию они касались Германии, князья которой хотели войти с ними в союз, чтобы противопоставить их Славянам Балтики. (Рим смотрел благосклонно на возможную Христианизацию Славян-язычников и поддерживал эти стремления).

К концу XI века положение в Европе изменяется. Скандинавские королевства заняты внутренней организацией, Германская Империя кипит в феодальных восстаниях. Испания борется разделившись на два лагеря. Если внимание Императоров не направлено на Италию, им приходится думать о Восточных границах, им надо думать, как при помощи церкви и оружия сдерживать Поляков, Венгров, Чехов и остальных Славян, в том числе православных, которых тянет к Западу как политически, так и в религиозном отношении. Византия, обессиленная войнами с Турками и Норманами Италии, не обладает уже теми землями, какие она имела в Малой Азии.

Булгары, все время беспокоившие Константинополь, поворачиваются против Руси. Разные народы, прилегающие своими границами к Германии, а другими к Польше, понемногу втягиваются в Германскую орбиту. Германия старается поддерживать их самостоятельность (в своих целях), в то же время подчиняя их. Часть Померании, Финляндия, Эстония, Литва, Прусские Славяне остаются изолированными. Это в этих диких краях удерживается еще язычество. Зажатые между Саксонским Герцогством, Русью, Польшей Маркграфства Севера и Мисии,[228] как и Славяне, подданные Германской Империи, должны были окончательно утратить свою независимость, когда раздается голос бедного отшельника, и все силы Католической Империи бросаются на Восток. Это — начало Крестовых Походов.

Приблизительно в это время в Дании вспыхивает жестокий голод. Наследник Олофа, его брат Эрик I, четвертый сын Суенона, вступает на престол (1095 г.). Этот король отличается в борьбе против Славян-язычников, берет город Юлин и сдерживает пиратов Балтики постройкой нескольких фортов. Вследствие спора с архиепископом Бременским Эрик I подвергается отлучению от церкви, но обращается к Папе Урбану II,[229] едет в Рим и получает удовлетворение. Он тоже отправляется на Восток для участия в борьбе за Святую Землю, но умирает на Кипре. Уббон, сын Суенона II, отказывается от Датской короны, и на его место становится Николай. Последний в союзе с Сугурдом, королем Норвегии, одерживает несколько побед над Славянами.

Тем не менее, Славяне-язычники продолжают сопротивляться и в жестокости не уступают Сарацинам. Укрепившись в лесах и болотах, они отступали перед превосходящими силами, но нападали на отдельные отряды и уничтожали их. Как только враги вступали на корабли и уходили из их земель, они сами садились в лодки и разоряли берега, не оставляя ничего кроме руин за собой.

Между тем Западная Вандалия, соседствовавшая с Данией и Германской Империей, понемногу стала подвергаться Христианизации. Короли и князья Славян, одни, обращенные в Христианство Епископами, другие под влиянием смешанных браков старались истребить язычество. Народ восставал против этих реформ. Ненависть к Христианству возрастала. Князь Ободритов Годшалк погиб, таким образом его сыновья были изгнаны восставшим народом, а голова Епископа была принесена восставшим народом в качестве трофея к ногам идола Радегаста, Бога гостеприимства, которого уважали особенно в Ретре (Рюген), чтобы таким образом показать всем, кто будет нарушать гостеприимство в Славянской земле, что его ждет в таком случае.

Вследствие этих событий Ободриты выбрали себе нового короля Круко. Он собрал войско и сопротивлялся миссионерам, защищавшим права церкви и сыновей Годшалка. Будвен, один из этих сыновей-королевичей, погиб в бою, Генрих, который скрывался в Дании, заступил его место и объединил (1105 год) под своей властью Балтийских Славян. Эта победа дала ему имя короля Славян. Генрих напрасно требовал передачи ему материнского наследства (мать его была дочерью Суенона II), оставшегося в Дании. Тогда он напал на Гольдштейн и захватил хитростью Шлезвиг. Николай должен был уступить ему, как вдруг Канут, сын Эрика I, получил права на Шлезвиг и отнял его у короля Славян. Вскоре он перенес войну на земли Генриха, короля Славян. Последний должен был принять перемирие.

Канут, или Кнут, добился такой репутации справедливого правителя, что после смерти Генриха Славяне передали ему корону. По мнению одних, он ее получил потому, что был племянником Генриха, по другим, благодаря поддержке Императора Лотаря.[230] Конечно, оба эти влияния сыграли свою роль, но, по мнению Шопена, действительной причиной его успеха было желание Ободритов иметь короля, который мог бы действительно защищать их землю от Датчан.

Гаральд, брат Кнута, презирал авторитет короля и стал делать набеги на берега. Эрик, третий сын Эрика I, поддерживал права Николая, но влияние одного Кнута поддерживало этого князя на троне. Король охотно слушал наветы. Ему сказали, что Кнут, Герцог Шлезвига и король Славян, имел желание сделаться Датским королем и что во всяком случае он является опасным для него или же для Магнуса, его сына. Обвиненный перед Ассамблеей, Кнут доказал несправедливость этих обвинений. Вскоре Маргарита, мать Магнуса, умерла, и Николай женился на Юльвиде. Эта княгиня убедила своего пасынка отделаться от Герцога. Магнус его зазвал в уединенное место и ударом сабли обезглавил.

Эта смерть возбудила всеобщее негодование. Датчане объявили Николая и Магнуса лишенными трона и провозгласили Эрика, брата Кнута, королем. Епископ Рипенский вмешался как примиритель. Эрик, обманутый возможным миром, остановил армию, а Николай, вопреки своему обещанию, напал на нее и заставил Эрика бежать. Император Лотарь воспользовался случаем для вмешательства в дела Дании. Он принял вид, что защищает Эрика. Он уже дошел до Даневирка, как Николай и Магнус купили его нейтралитет.

Война продолжалась с переменным успехом, и Гаральд, брат Эрика, перешел на сторону Николая. Жестокое обращение, которому подверглось несколько германских инженеров,[231] дало повод Лотарю для нового вмешательства. Николай и Магнус не побоялись принять недостойные меры. Магнус явился в Гальберштадт и признал за Императором право на Датскую корону (1134 год). Эта трусость не отсрочила момента падения Николая. На следующий год он был разбит в большой битве у залива Фодвиг. Магнус был убит, и среди убитых было найдено пять Епископов и 60 священников.

Гаральд был провозглашен на его место. Все эти события вызвали волнения в стране, заговоры, предательство, гражданскую войну, административный беспорядок. Вмешательство Германии и зависимость Дании от последней (вассальное право) дали в руки церкви новую силу. Тем временем Славяне, объединенные воедино королевством, упорно сопротивлялись.

Эрик, внук Эрика I, разбил Олофа, кандидата на корону, и выступил против Славян Балтики. Вандалы его разбивали несколько раз. После длительного царствования он ушел в монахи. В истории его называют Эрик-Агнец.

Второй Крестовый Поход начался. Папа Евгений III потребовал от Датчан либо обращения Вандалов в Христианство, либо их истребления. Другие же королевские принцы должны были идти в Святую Землю. Суенон и Кнут были слишком заняты внутренними делами, чтобы преуспеть в Христианизации Вандалов. Славяне-язычники воспользовались нерешительностью Датчан и выгнали их из своей земли, а ворвавшись в Данию, сожгли при этом город Одензее. Так как Вальдемар при этом встал на сторону Суенона, то Кнут стал искать поддержки за границей. Он обратился к Руси, Саксонии и Гамбургу.

Успеха он не имел за исключением Гартвига, Епископа Гамбургского, который немного помог ему. Изгнанный (из Ютландии) Кнут обратился за помощью к Императору Конраду.

Война Вандалов усложняла обстоятельства. Суенон остановил их набеги и позволил своим подданным собирать регулярную защиту от их нападений и вооружать на местные средства флот, чтобы отражать нападения и преследовать пиратов. Эта мера сразу не достигла результатов, а с другой стороны, вызвала двойственность в военном деле. Тогда коммерческие фирмы вошли в соглашение для защиты морской торговли. Это и была причина создания Ганзы.[232]

Таким образом, если бы Славяне не защищались на своей земле, не было бы и морской конфедерации Ганзы, которая так много сделала для поднятия Германского могущества.

Между тем, после долгих событий Вальдемар после брака с Софией, сестрой Кнута, дочерью супруги Владимира Мономаха, получил треть владения Кнута в Дании.

Он решил сокрушить могущество Западных Славян. Славяне, научившись у Норманов, постоянно тревоживших их земли, военно-морскому делу, уже не давали покою Дании! Они воздавали Скандинавии за все ее дела в Европе своими набегами и войнами. Однако, успехи язычников не могли быть решающими. Их со всех сторон окружали Христиане. Венды не могли найти других воинов кроме Финнов, Поляков и других народов, живших к востоку. Несколько крепостей, построенных ими на островах и на берегу, служили им точкой опоры. В них же находились их арсеналы (военно-морские). Там же они складывали свою военную добычу под охраной Идолов. Если их атаковывали в этих опорных пунктах, они защищались с крайней ожесточенностью, как древние Германцы во время войн против Рима или Саксы против Франков. Будучи победителями, Славяне обращали побежденных в рабство или приносили их в жертву своим Идолам. Побежденные, они отдавали заложников, срывали некоторые из крепостей и снова начинали свои набеги, как только к тому была возможность.

Вальдемар понимал, что для победы над Вендами (Вандалами) надо было иметь столько же предусмотрительности и упорства, сколько и храбрости. Поэтому он начал издалека подготовку к войне. Ему попался хороший помощник, Аксель, по латинским хроникам — Абсалон, избранный перед тем Епископом Росхильда. Первые экспедиции Вальдемара против Вендов не были успешными. Буря разметала его флот, а обитатели Рюгена его несколько раз разбили. Следующая кампания поправила дела: армия Рюгена была разбита Датчанами, и добыча превысила ожидания победителей. Это было в 1160 году. Вальдемар, собрав большой флот, заручился еще помощью князя Саксонского Генриха-Льва. Последний должен был сделать диверсию в землю Славян, когда Вальдемар атакует с Севера. Язычники были разбиты, и их король Никлот был убит в бою. С другой стороны, Датчане взяли город Росток и сожгли там идола, которому в городе поклонялись. Славяне запросили мира и получили его на тяжелых условиях.

В это время в Дании возникли трудности чисто религиозного порядка, — заспорили друг с другом Епископы Виктор IV и Александр III. Они возбудили такой непорядок в королевстве, что создали трудности для самого Вальдемара. В то же время Император Фридрих потребовал от него исполнения вассальских обязанностей.

Вероятнее всего предположить, что это требование было только предлогом для того, чтобы самому принять участие в ликвидации Славянских земель.

События эти изложены на стр. 54 труда Шопена. Фридрих оказался настойчивым. Он потребовал от всех князей поддержать Датского короля в его борьбе со Славянами, обещав и свою помощь, а исполнение вассальских обязанностей со стороны Датского короля объявил всего лишь формальностью. Вальдемар согласился, а Фридрих, не добившись главной цели, прибавил все-таки к своим титулам еще сюзеренат Королей Датских.

Многие из Датских писателей говорят, что эти вассальные обязанности и принесение покорности Императору касались только Королевства Вандалов. Если это было так, то тогда непонятно, почему Вальдемар так сопротивлялся. Тем более, что Вандалия в это время находилась в руках князей Померанских и Саксонских и в руках Славянских князей.

Лучшим ответом на претензии Императора Фридриха[233] была подготовка к войне, а потому Вальдемар укрепил стены Даневирка.

В это время возникли волнения в Норвегии. Вальдемар собрал флот в помощь Эрлингу, сопернику Гакона. Славяне же, собрав свои силы, выступили и помешали Вальдемару извлечь из этого выгоды.