Глава 16 Паладины барокко

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 16

Паладины барокко

Контрреформация заменила военно-монашеские ордена новыми ударными войсками: иезуитами. Будучи испанцем, основатель ордена иезуитов Игнатий Лойола очень хорошо знал ордена Сантьяго, Калатравы, Алькантары и Монтесы, члены которых, несомненно, тоже вдохновляли его. Но при этом воины-монахи продолжали сражаться с неверными вплоть до наполеоновских времен. И мальтийские рыцари не забыли о своем втором призвании, госпитальерском. Что еще важно отметить, возникло несколько новых братств, которые также вошли в ряды монахов войны.

В этой главе будут в общих чертах рассмотрены военно-религиозные ордена XVII и XVIII веков, периода, когда многие их члены доказали, что их призвание не утратило еще свою первоначальную жизненную силу.

На протяжении эпохи барокко воины-монахи, как и прежде, с рвением стремились защищать христианскую веру. Когда в 1668 году после двадцатилетней осады пала Кандия на острове Крит, мальтийские рыцари в течение трех месяцев удерживали полуразрушенные ворота Сант-Андреа, сопротивляясь беспощадным атакам турок. После того как 29 братьев, которые еще держались на ногах, в конце концов отступили, венецианский военачальник в депеше своему совету в Венеции сообщил: «Я больше теряю от ухода этих немногих солдат непревзойденной отваги, чем от ухода всех остальных вместе взятых». За год до того их приободрило прибытие отряда тевтонских рыцарей в белых плащах под командованием Иоганна Вильгельма фон Метценхаузена, комтура Кобленца. В 1687 году Мальтийский орден помог венецианцам под началом Франческо Морозини завоевать Морею, а через два года отряд мальтийцев маршировал вместе с имперской армией на взятие Белграда.

В 1631 году орден насчитывал 2000 членов, из которых 1746 были рыцарями. Орден даже приобрел колонии. В 1653 году Великий магистр Ласкарис купил карибские острова Тортуга, Сен-Круа и Сен-Бартелеми, чтобы управлять ими как бейливиками; но его начинание оказалось неудачным, и через 12 лет их продали французской Вест-Индской компании. Однако Мальта неуклонно богатела, к ее европейским доходам прибавлялось спольо – добыча, взятая на мусульманских кораблях, которые захватывали корсо – морские рейды рыцарей.

Генерал галер – «почетный бейлиф, генерал армий ордена на море», если вспомнить его полный титул, – командовал внушительным флотом. (Хотя формально его начальником был адмирал ордена, офицер «за письменным столом», который никогда не выходил в море, что-то вроде прежнего первого морского лорда на британском флоте.) До начала XVII века его главными боевыми кораблями оставались семь черно-красных военных галер. Кроме того, флот включал «большой галеон», на котором всегда устанавливалось не менее 70 орудий, и бесценные саэтты (фелуки, которые применялись для разведки) и тартаны, на которые иногда ставили целых 22 орудия. Рыцари славились своим артиллерийским мастерством и умели одним залпом перебить мачту вражеского корабля.

Захват берберского пирата в XVII в.

На генеральской галере «Капитана» (флагмане) реяло великое знамя ордена: красное с белым крестом и девизом «Vias tuas, Domine, demonstra mihi» – «Наставь меня в путях твоих, Господи». На всех грот-мачтах развевались знамена Богородицы, а на корме и носу – флаги Иоанна Крестителя. Кроме того, на каждом юте (полуюте), самой высокой точке кормы, стояли позолоченные статуи Иоанна Крестителя в полный рост, возвышаясь над всем кораблем. (На доспехах и оружии у братьев часто были выгравированы его изображения или обращенные к нему молитвы.)

Однако мальтийские галеры, как и всякие другие, были неудобными. Там отсутствовало место для приготовления еды, и рыцарям все так же приходилось спать на палубе на корме, где на них перебирались вши с гребцов, которые, вероятно, чудовищно смердели от пота и экскрементов под жарким средиземноморским солнцем. Галеры были превосходными боевыми машинами, но в ненастье столь узкие и тесные суда были настоящим кошмаром, они были неуправляемы и легко переворачивались. Как бы близко галеры ни шли друг от друга, моряки часто теряли из виду соседей в открытом море, и оно часто заливало их волнами – гребцы вопили и чертыхались громче бури, натягивая цепи, которые приковывали их к лавкам, и опорожняясь от страха. Капитана, потерявшего свою галеру в кораблекрушении, даже если он был не виноват, мог ожидать длительный срок в темнице в форте Святого Эльма, после того как он предстанет перед священным советом, который, помимо прочих своих функций, выполнял роль адмиралтейского суда. Когда корабль «Санто-Стефано» под командованием брата Дени де Поластрона де ла Ильера выбросило на мель у Ливорно, капитан спас его горячими молитвами – очевидцы рассказывали, что случилось чудо: ветер тут же переменился и снял корабль с камней.

«Превосходнейший и преподобный господин Великий Магистр Святого Ордена и великолепного Ордена Госпиталя Святого Иоанна и Гроба Господня в Иерусалиме, защитник бедных, князь Мальты, Гоцо и Родоса, государь Триполи» фактически был монархом. В 1607 году в Риме его ранг приравняли к рангу кардинала-дьякона. (По сию пору к нему обращаются «ваше высокопреосвященство».) Королям он говорил «кузен мой» и принимал посольства из Рима, Вены, Парижа и Мадрида. В XVIII веке Великий магистр Пинто поместил на своем гербе королевскую корону.

Великий магистр выступал в нескольких ролях, и, судя по некоторым портретам, занимавшие этот пост порой предпочитали одну роль остальным. Караваджо изобразил брата Алофа де Виньякура (магистр в 1601–1622) в виде воина; на одном великолепном этюде он в парадных доспехах, а на другом в духовном облачении. Его преемник Луис Мендес де Васконсельос любил, чтобы его изображали в виде монаха-госпитальера, в облачении, с полотенцем в руке и требником. В отличие от него брат Мануэль Пинто де Фонсека (1741–1773) велел художнику Фавре написать его в виде суверена в подбитой горностаем королевской мантии, с лежащей рядом короной.

Мальтийский рыцарь в крестоносном сюрко, 1721 г.

Все Великие магистры проходили период новициата (послушничества). Каждый новичок, как только он прибывал на Мальту, должен был ознакомиться с героическими деяниями предшественников, воинов Христа. В этом ему помогали хроники Джакомо Бозио и Бартоломео даль Поццо. «Историю святого ордена и прославленного войска святого Иоанна Иерусалимского» первому заказал священный совет, она увидела свет в 1594 году; по приказу совета ее читали в трапезных каждого обержа. Бозио имел доступ к материалу, в наши дни утерянному, и, даже если он зачастую неточен и слишком уделяет внимание благочестивым легендам, все же его книга представляет ценность. «История святого военного ордена Иоанна Иерусалимского» 1703–1715 годов – это продолжение первой книги, повествующее о событиях XVII века.

Другим вдохновляющим трудом, к чтению которого побуждали новичков, была «Мартирология рыцарей святого Иоанна Иерусалимского, называемых мальтийскими» Гуссанкура. Опубликованная в Париже в 1643 году, она рассказывает о страданиях, перенесенных плененными рыцарями за отказ принять ислам: о том, как они непреклонно переносили страшные условия жизни галерного раба с ежедневной поркой или мучения в темницах Константинополя и Триполи. Мартирология поименно перечисляла множество братьев, павших в боях с неверными, с коротким рассказом о том, как каждый из них встретил смерть, и изображением его герба. Так, брат Жан-Жак де Арле «испустил дух от раны, нанесенной отравленным ассегаем, сражаясь с турками Загоры у Триполи в год 1550». (Ассегай – дротик, которым пользовались берберы задолго до того, как ассегаем стали называть копье зулусов.) Подобного рода смерть, которая, как ни удивительно, по-прежнему ждала множество рыцарей XVII и XVIII века, заслуживала пальмы мученичества. Ведь они все так же оставались крестоносцами.

Сама по себе Валлетта была достаточным свидетельством достижений ордена. Церковь Святого Иоанна специально построили пониже, чтобы зона обстрела оборонительных орудий не ограничивалась подступами со стороны моря. Обержи представляли собой казармы с кладовыми и помещениями для караула и рабов, а дворец Великого магистра планировался как командный пункт. Город был спроектирован как военный городок, его улицы были расположены в виде решетки, и дома построены квадратными кварталами, которые можно было легко оборонять от турецких или мавританских захватчиков.

Мрачная военная наружность скрывала изощренную барочную пышность величественных залов и изысканных апартаментов. Их украшали гобелены и восточные ковры, богатые застекленные шкафы, античная бронза, китайские вазы и множество серебряной утвари. Как и приличествовало ордену, наибольшим великолепием отличалась его церковь. Позолоченный потолок был расписан сценами из жизни Иоанна Крестителя, а часовни украшали прекрасные скульптуры; в часовне итальянского ланга висели картины Караваджо, который недолго и бесславно был рыцарем ордена. (Еще один значительный художник барокко Маттиа Прети тоже был членом ордена, его называли «калабрийский рыцарь», и он дослужился до поста командора Сиракуз.) Даже пол церкви был роскошен, в него были вделаны таблички с именами и гербами погибших рыцарей, инкрустированные яшмой, порфиром, агатом, ониксом и лазуритом.

«Священный лазарет», большая палата которого имела размер 56 на 10 метров, принимал в среднем 350 пациентов. В его обширный штат входили медики: хирурги, санитары и аптекари, еду для пациентов подбирали специально (вермишель и курица для слабых, вино и дичь для сильных) и подавали на серебряных блюдах. Были при нем и амбулаторные клиники, одна для прокаженных и другая для венерических болезней, а рабы и нищие получали бесплатные лекарства. Помимо того, была служба по уходу за стариками в их собственных домах. (В периодпослушничества каждый рыцарь должен был служить в госпитале один день в неделю, как и сам Великий магистр с бейлифами по большим праздникам.)

При человеколюбивом деспотизме ордена мальтийцы богатели за счет левантийской торговли и хлопка. Английский турист Брайдон писал об улицах Валлетты в 1770 году, что они «заполнены хорошо одетыми людьми, в которых все говорит о здоровье и изобилии». Хлеб стоил дешево, его цену строго контролировали. Улицы подметали и охраняли, правила в области охраны здоровья намного опередили свое время, и уложение о наказаниях было на удивление просвещенное. Были дома престарелых для неимущих и сиротский приют. Это человеколюбие распространялось и на Европейский материк. В 1770-х годах Генри Суинберн посетил странноприимный дом в Апулии, незадолго до того основанный орденом для простых путников, где им предлагали бесплатную еду, ночлег и конюшню.

На протяжении XVIII века мальтийские рыцари продолжали активно участвовать в военных действиях на море; после 1704 года линейные корабли стали поддерживать галеры, хотя так их и не сменили. В 1716 году орден присоединился к Венеции и папе в последней Священной Лиге, предпринявшей смелую попытку спасти Морею. Между 1723 и 1749 годами брат Жак де Шамбрэ совершил 31 поход с караванами, захватив более 11 призовых судов и трофеев на 400 тысяч ливров. Брат Пьер Андрэ де Сюффрен де Сен-Тропез, бывший капитан галеры, служил во французском флоте во время Войны за независимость США, когда в 1782–1783 годах в Индийском океане ему удалось догнать и подавить артиллерию вражеской английской флотилии, которая намного превышала его собственную. (Его наградили титулом вице-адмирала Франции и справедливо называли величайшим среди французских военно-морских стратегов.) В 1784 году собственный флот ордена ходил с флотами Испании и Португалии обстреливать Алжир, а в последнее десятилетие века его караваны патрулировали Средиземноморье и охраняли побережье Италии.

Часть берега Адриатического моря в Южной Апулии известна под названием Дифеза ди Мальта. (В 1775 году рыцари построили одноименную массерию, то есть укрепленную усадьбу, недалеко от города Остуни; она все еще стоит среди оливковых рощ.) Орден владел особенно богатыми поместьями в этой области и поставлял на остров вино, зерно, масло и миндаль, а также немалые доходы. Местные жители не выражали никакого недовольства. Мусульманские работорговцы веками являлись сюда на охоту, так что женщины не смели ходить в одиночку по безлюдному берегу. Ничто не вселяло в жителей больше уверенности, чем вид черной галеры под красным флагом с белым крестом.

Некоторые историки утверждают, что сократившаяся активность орденского флота в конце XVIII века свидетельствует о его упадке. В действительности же имело место обратное. Флот бездействовал, потому что был столь успешен. Пиратские государства Северной Африки больше не тратили время на строительство крупных кораблей, так как знали, что их неминуемо захватят или затопят мальтийские галеры. Как только рыцари ушли с Мальты, алжирские пираты ожили и стали представлять большую угрозу для купцов в Средиземноморье – что красноречиво говорит о том, как эффективно рыцари прежде охраняли регион.

Мальтийский орден продолжал занимать высокое положение во всех католических государствах, его приоры и бейлифы стояли наравне со знатнейшими дворянами стран. Хотя великий приор Германии управлял весьма малым и скромным государством в Хайтерсхайме (недалеко от эльзасской границы, там, где сейчас находится Баден-Вюртемберг) и находился в тени хохмейстера и дейчмейстера Тевтонского ордена, приоры Франции, Испании и Португалии были отпрысками правящих династий; в несчастном 1789 году герцог Беррийский стал великим приором Франции, король Испании Карл III сделал сына приором Кастилии, а в Португалии дон Мигель, внук Марии I, стал приором Крату. Что касается более скромного, местного уровня, то важные бейлифы, например приор Сен-Жиля в Провансе или приор Барлетты в Апулии, пользовались там огромным влиянием.

Рыцари, как и прежде, видели свою жизнь как духовное служение. В последние десятилетия XVII века на Мальте постоянно проживали около полудюжины престарелых братьев в доме призрения, который основали для них иезуиты, и каждый день служили «господам больным» в лазарете, методично посещали мессу и молились в уме. «Жизнь мессира Габриэля Дюбуа де ла Ферте», опубликованная в Париже в 1712 году, – это жизнь их вождя. Он родился в 1644 году, служил в армии Людовика XIV, а также на флоте ордена во время кампаний на Крите и в Морее. Получив крохотную командорию Ле-Брейль-о-Франк во французской глубинке, он нашел ее совершенно разоренной, но вскоре превратил ее в религиозный и филантропический центр. Он каждое утро ходил на службу в тамошнюю часовню, раздавал еду и лекарства нищим, а после шел ухаживать за одинокими и забытыми. Он сидел у ложа больных, чьи язвы смердели столь ужасно, что ни одному священнику не хватало духу к ним подойти.

Брат Габриэль спал на сеновале и, как говорили, снял с себя рубашку, чтобы отдать ее бродяге, тем не менее он жил согласно своему общественному статусу и обедал с местными дворянами. Когда он умер в 1702 году, его горько оплакивали и считали святым. Этот истовый госпитальер самой своей жизнью показал, в чем смысл орденского призвания. Эпитафия брата Габриэля гласит: «От креста Спасителя мое благородство – от него я был монахом, чадом и солдатом. Им я приобрел все свои радости и богатства, им я победил в бою Великого Турка».

Это подлинный голос истинного рыцаря Мальтийского ордена. Меж прочих подобных людей выдается фигура брата Гаспара де Симиана ла Коста (который жил за полвека до брата Габриэля). Он построил в Марселе больницу для галерных рабов, лично ухаживал за ними и проповедовал Евангелие. Он не желал оставлять их, когда разразилась эпидемия чумы в 1649 году, и от нее же и умер.

Орден вдохновил аббата де Верто изложить весьма хорошо написанную «Историю рыцарей ордена госпитальеров святого Иоанна Иерусалимского», опубликованную в 1726 году. Он писал для широкой публики, адаптируя Бозио и даль Поццо, и часто неточен, однако это вполне удобочитаемое введение в историю ордена. Его книга пользовалась большим успехом, и ею восхищался даже Эдвард Гиббон.

Тевтонский орден пережил потерю Лифляндии, а также своей богатой венецианской командории в 1595 году. В том же году тогдашний хох– и дейчмейстер эрцгерцог Максимилиан Австрийский послал 100 рыцарей во главе конницы из 400 всадников в Венгрию биться с турками. В 1606 году он созвал генеральный капитул в Мергентхайме, который освятил возрождение духовного призвания ордена. С тех пор братьям полагалось проходить послушничество в указанных домах, а каждая командория должна была иметь живущего там же священника.

В XVII веке военное призвание тевтонских рыцарей превратилось в призвание офицера армии Священной Римской империи, который бился против турок в войнах за освобождение Балкан. Они участвовали в обороне Вены в 1683 году и через 12 лет основали знаменитый «полк хох– и дейчмейстера». В XVIII веке из среды братьев вышли несколько выдающихся фельдмаршалов, а именно Гвидо фон Штаремберг, Филипп фон Гаррах и Максимилиан фон Мерфельдт.

Граф Макс фон Мерфельдт, вестфалец, родился в 1764 году, служил в гусарских войсках и бился с турками, а затем уже вступил в орден в 1791 году. После этого он сражался с французами после Французской революции и получил желанный крест от Марии-Терезии за доблесть, проявленную в Неервиндене. В Наполеоновские войны он был выдающимся кавалерийским командиром и дипломатом, стал фельдмаршалом-лейтенантом и австрийским послом в Санкт-Петербурге. В 1808 году, после того как его командория была секуляризована французами, он отрешился от обетов и женился. Мерфельдт умер в 1815 году, будучи австрийским послом в Лондоне, и его вдове предлагали устроить ему государственные похороны в Вестминстерском аббатстве, но она отказалась.

Тевтонский орден, хоть и лишенный своих балтийских земель, сохранил огромный престиж в Германии и владениях Габсбургов, где ему по-прежнему принадлежали 12 бейливиков. Хох– и дейчмейстер шел перед князьями-архиепископами, а комтур Кобленца и комтур Альтхаузена считались равными графами Священной Римской империи. В орден стремились вступить многие – великолепные командории на Рейне, в Вестфалии, Австрии и Богемии привлекали благочестивых неженатых дворян, – однако желающим требовалось доказать наличие 16 предков из немецкого дворянства. Маленькое государство ордена на реке Таубер в Вюртемберге, которое управлялось из Мергентхайма (теперь Бад-Мергентхайм), располагало сельскохозяйственными угодьями площадью около 100 квадратных километров и примерно 200 тысячами местных жителей. Как при большинстве княжеских дворов в Германии в век барокко, жизнь при дворе хохмейстера представляла собой приятный цикл религиозных служб, карточных игр и выездов на охоту. Его внушительный замок Фюрстенхоф в Мергентхайме патрулировал небольшой караульный отряд в белой форме.

Тевтонские рыцари никогда не забывали своих потерянных земель, и, когда курфюрст Бранденбурга завладел Восточной Пруссией после того, как его родственник герцог Альбрехт умер в 1618 году, не оставив наследников, они выдвинули официальный протест, как и в 1701 году, когда курфюрст был коронован «королем Пруссии» в Кенигсберге. У них тоже сыскался превосходный историк. В 1784 году комтур Вильгельм Ойген Йозеф де Валь опубликовал первый том своей монументальной истории Тевтонского ордена, посвятив ее тогдашнему хох– и дейчмейстеру эрц-герцогу Максимилиану-Францу. Де Валь, писавший по-французски, стал тевтонским Верто. Его цель состояла в том, чтобы оправдать историческое призвание рыцарей и прославить их деяния. Комтур подошел к задаче скорее как ученый, а не как популяризатор, в отличие от Верто, он обращался непосредственно к прямым источникам, таким как хроника Петра из Дусбурга или Пусильге. По его мнению, члены ордена, одаренные красноречием, были обязаны восславить его традиции. Он до сих пор читается на удивление легко.

В XVII и XVIII веках военные ордена Испании и Португалии превратились в цивильные листы, по которым их рыцарям предоставлялись титулы и пенсионы, даже если формально им полагалось каждый день читать положенные молитвы. Несмотря на свой упадок, ордена еще много лет играли заметную роль в жизни Пиренейского полуострова. В 1625 году орден Сантьяго насчитывал 949 рыцарей, орден Калатравы – 306, орден Алькантары – 197. Через двадцать лет вместе с рыцарями Монтесы они основали «Рехименто де лос Орденес» – «Полк Орденок», который просуществовал в испанской армии до XX века. Гранды продолжали с гордостью носить рыцарскую мантию: на своем автопортрете Веласкес изобразил красный крест-меч ордена Сантьяго на своем дублете. Клирики и командоры жили по уставу до XVIII века, до тех пор пока не обеднели и пока не пали в руинах их приории. (Замок Монтеса был уничтожен землетрясением в 1748 году.) Военная традиция сохранялась благодаря тому, что рыцарям полагалось быть армейскими офицерами, прослужившими восемь лет. Многие были ирландскими эмигрантами. Кандидаты должны были доказать благородное происхождение в четвертом колене и по отцовской, и по материнской линии.

В Тоскане орден Святого Стефана действовал до конца XVII века. Один из его Великих магистров – великий герцог Фердинанд II (1621–1670) отправлял галеры со своими рыцарями в Грецию и Северную Африку. Он велел отлить из захваченных турецких пушек статуи самого себя и основателя ордена Козимо I и поставить их у орденской церкви в Пизе, уже заполненной трофеями: знаменами, скимитарами и щитами. Остров Эльба стал морской базой ордена. Однако когда тосканские рыцари отправились в поход вместе со Священной Лигой в 1684 году, это была не только их первая экспедиция за много лет, но и последняя. Причиной их упадка была патологическая вялость изнеженных герцогов Медичи. Но и при этом они сохранили определенный престиж, и основателям командорий присваивался титул графа: таким образом граф Монте-Кристо, вероятно, и приобрел свой титул в романе Дюма.

В XVII веке в Средиземноморье действовали три новых ордена. Они были созданы по образцу ордена Святого Стефана, их рыцарям разрешалось жениться. Орден Святых Маврикия и Лазаря был учрежден в 1572 году на основе бывших командорий лазаритов в Пьемонте. Герцоги Савойские стали Великими магистрами. Его рыцари, которые носили зеленые плащи с бело-зеленым крестом-трилистником, служили на галерах, а также финансировали лазареты. (Членство в ордене было обязательным условием для всякого, кто хотел стать кавалером пьемонтского Высшего ордена Святого Благовещения.) Во Франции Генрих IV присвоил прежние командории прокаженных рыцарей и создал орден Богоматери Кармельской и Святого Лазаря. Людовик XIV напрасно пытался сделать его соперником Мальтийского ордена, назначив Великим магистром маркиза де Данжо, чье главное достижение состояло в том, что он придумал «облачение» из белого атласа с пурпурными плащами.

Самым интересным из новичков был Константиновский орден Святого Георгия. Хотя он претендовал на византийское происхождение, его основало в XVI веке семейство греческих изгнанников из Албании – Ангелов, которые убедили папу признать главу рода законным претендентом на Восточную империю. В 1680 году некоторые из рыцарей ордена сражались за короля Польши Яна III Собеского против турок при освобождении Вены. В 1698 году герцог Пармский Франческо Фарнезе выкупил место Великого магистра ордена у последнего из Ангелов. С 1717 по 1719 год Константиновский полк в 2000 мушкетеров и гренадеров в темно-синей форме с красной отделкой при 10 рыцарях в качестве офицеров вел кампании против турок в Далмации и Албании – это был единственный раз, когда он участвовал в боевых действиях. В 1734 году Великое магистерство перешло королевскому дому обеих Сицилий. У него был очерченный золотом красный крест с лилиями и золотой христограммой, а облачение священников было небесно-голубым.

Последний основанный в XVIII веке военно-духовный орден – это баварский орден Святого Георгия для защиты веры, возникший в 1729 году. Его основателем стал курфюрст Карл-Альбрехт (позднее император Священной Римской империи Карл VII), а его устав были утвержден папой Бенедиктом XIV. Позднее его изменил курфюрст Карл-Теодор в 1778 году. Великие магистры были главами дома Виттельсбахов, позднее королями Баварии, а великими приорами становились принцы крови. Его членами были 100 самых знатных дворян-католиков Баварии, которые должны были доказать происхождение от 32 благородных предков. У ордена был восьмиконечный крест, подобный мальтийскому, с золотым шаром на концах и белой каймой, на золотом медальоне в центре изображался святой Георгий.

Что бы ни говорили отдельные историки, XVII и XVIII века отнюдь не были барочным закатом военных орденов. Ордена процветали вплоть до уничтожения Старого порядка. Пусть у них стало меньше строгости, чем в Святой земле или Прибалтике, тем не менее они по-прежнему давали не только прекрасных солдат и военных моряков, но и благочестивых христиан.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.