Как генерал-квартирмейстер стал инженер-генералом
Как генерал-квартирмейстер стал инженер-генералом
Одним из примечательных зданий Петербурга XVIII и XIX веков был Большой театр. В подражание ему был построен одноименный театр в Москве. Московский Большой театр и ныне продолжает благополучно жить. Иная судьба оказалась у петербургского… От этого театра сохранились лишь многочисленные воспоминания. Но о начальном периоде его истории и сведений осталось немного, неясных и неполных. Современники называли строителями театра генерала Баура и художника Тишбейна, а в наше время об этом театре говорят как об одном из творений архитектора Ринальди.
Однако все имеет свое начало, и обратимся к нему. Начинался наш Большой театр с Каруселя.
Каруселем во времена Екатерины II называли рыцарские конные состязания, традиционные для Европы; в 1766 году такие состязания прошли на обширном лугу перед Зимним дворцом. После этого у императрицы появилась новая забота: ей нужно было решить, что делать с деревянным амфитеатром, сооруженным для зрителей и болельщиков. Это квадратное сооружение с ареной внутри было красиво и весьма вместительно. Екатерина решила перенести его на городскую окраину — в Коломну, на Брумбергскую площадь, и устраивать в нем театральные представления для народа.
Екатерина была великой актрисой в жизни и сама писала и ставила комедии на сцене. По себе она осознала великую силу искусства, которая может быть использована и в хороших, и в дурных целях. О театре говорила так: «Театр — школа народная, она должна быть непременно под моим надзором, и за нравы народа мой первый ответ перед Богом». Брумбергская площадь по своему не далекому расположению вполне подходила для надзора за подобной школой. Она находилась между недавно построенным Никольским морским собором и деревянным Поцелуевым мостом на реке Мойке.
Такое необычное наименование этот мост получил по кабаку «Поцелуй», что принадлежал купцу Поцелуеву и был рядом с мостом — на углу набережной и Никольской улицы. А названная площадь именовалась по имени голландца Брумберга, содержавшего здесь лесопильные мельницы и жившего на другом, правом берегу Мойки в двухэтажном каменном доме. При доме Брумберга были огород и теплицы с известной всему городу торговлей цветами — прямо с мест выращивания. (Ныне на этом месте находятся бывшие Конногвардейские казармы.)
Карусель был поставлен посреди Брумбергской площади, которая тогда представляла собой обширный пустырь, окруженный деревянными строениями с садами. Но уже существовали планы городского строительства с намеченными кварталами известного нам очертания и с каменными домами, стоящими в ряд.
Сразу после установки амфитеатра на его арене (совсем как в Древней Греции) стали давать представления для народа. В основном это были комедии. Начинались они в четыре часа дня и бывали не реже, чем два раза в неделю. Зрителей было много. На сословия здесь не делились, так как за вход никакой платы не полагалось. Все расходы по содержанию этого народного театра казна взяла на себя. Платили только актерам — по полтиннику на человека за представление. Таким образом, здесь Екатерина предвосхитила мечтания идеалистов конца XIX века (Р. Роллана, Л.Н. Толстого и др.) о народном театре, посредством которого они предполагали улучшить человеческие отношения.
Однако нередко дождь разгонял и зрителей, и артистов. А со временем деревянные конструкции амфитеатра настолько обветшали, что становилось опасным продолжать здесь представления. Необходимо было построить надежное каменное сооружение.
9 июня 1773 года генерал-полицмейстер Чичерин объявил высочайший указ об учреждении в Санкт-Петербурге «публичного русского комедиального зрелища, как оное и прежде было, которое и производить на построенном для карусели месте, и для представления оных построить театр и комедиантов нанять».
Построить новый «публичный театр» в столице Екатерина II поручила военному инженеру, строителю крепостей и гидротехнических сооружений М.А. Деденеву, передав ему при этом необходимые для постройки чертежи, составленные архитектором Ринальди. Михаил Алексеевич незадолго до этого, в 1763–1772 годах, отличился при постройке пеньковых складов на берегу Малой Невы (Пенькового буяна). Эту работу инженер Деденев выполнил совместно с придворным архитектором Антонио Ринальди. Теперь они могли продолжить совместную работу, уже для воплощения просветительских забот императрицы.
Благополучно, но неспешно заложив фундаменты театра, через пять лет, в 1779 году, подрядчики начали уже кладку стен первого этажа. Но в это лето с поставленных лесов упал Ринальди. Об этом Екатерина II сообщала своему зарубежному корреспонденту Ф. Гримму. После этого семидесятилетний архитектор перестал бывать на строительной площадке. Без Ринальди постройка театра окончательно замедлилась, и императрица решила дальнейшее ведение работ поручить другому доверенному лицу.
Таковым оказался Федор Вилимович Баур, в энергичной и разумной исполнительности которого Екатерина была уверена.
Фридрих Вильгельм Бауэр (Баур, Боур), бывший генерал-квартирмейстер Прусской армии, в Россию был приглашен императрицей во время войны с турками. В 1769 году он был направлен в действующую армию Румянцева генерал-квартирмейстером. Вождение войск по незнакомой местности входило в круг его обязанностей.
В своем донесении императрице граф Румянцев затем так отзывался о Бауре: «Нелицемерно могу сказать, всемилостивейшая государыня, что ваше величество приобрели в нем искуснейшего себе слугу для военных дел; в коротком времени я обозрел в нем твердость знаний военной науки и то превосходство, что он не подобен тем, которые в одном глубокомыслии все свои таланты скрывают… Ваше императорское величество, поздравляю в столь искусном выборе людей и купно всеподданнейше благодарю, что служба с таким человеком послужит и мне в науку». Отличался Баур не только в искусстве вождения военных колонн и в составлении карт местности, но и на полях сражений под Ларгою и Кагулом. Под Рябою Могилою он смелой контратакой обратил в бегство превосходящего по численности неприятеля.
В конце 1771 году Баур по высочайшему повелению был вытребован в Петербург. Здесь императрица поставила его во главе недавно учрежденного ею Генерального штаба. Федор Вилимович с большой энергией взялся за его преобразование и стал фактическим его основателем. Прежде всего он постарался, чтобы это учреждение получило место для самостоятельного существования и чтобы здесь имелась возможность обучать офицеров. Баур упросил императрицу приобрести дом для Генерального штаба (корпуса вожатых), «где бы не только молодые того штаба офицеры в науках, относящихся до военного искусства, упражняться могли, но и исполняли бы по службе им поручаемое».
Подходящим для этого показался ему дом и участок наследников купца Брумберга. Сам купец к этому времени оказался казенным должником, разорился и умер. Обосновавшись здесь, Баур, однако, не спешил свернуть цветочное хозяйство и на месте оранжерей устроить площадь для вахтпарада. «Санкт-Петербургские ведомости» того времени извещали читателей: «В Морской улице, у запасных магазинов в бывшем Брумбергском доме, что ныне вожатый корпус, продаются из оранжереи голландские луковицы разных званий и отменных колеров. Также розаны в горшках. Левкои, фиалы и махровые гвоздики с цветом». Очевидно, такое цветочное окружение нравилось начальнику Генерального штаба.
Однако в высоких военных сферах привыкли распоряжаться офицерами Генерального штаба по своему усмотрению и нововведения Баура не понравились. В числе недовольных оказался и всесильный Потемкин.
Екатерина II в этой конфликтной ситуации поступила по-житейски мудро. Императрица стала загружать начальника Генерального штаба всякого рода строительными поручениями, так что у того уже просто не оставалось времени для борьбы со своими противниками. Баур же, со своей стороны, охотно обратился к строительным делам: он любил строить и здесь ему никто не мешал быть полным хозяином. Помимо своего генерал-квартирмейстерского звания он теперь получил и чин генерал-инженера. Был награжден самыми высокими орденами.
В разное время ему были поручены укрепления крепостей, устройство водоснабжения в Москве и в Софии (Царском Селе), строительство Московского арсенала, городовой верфи в столице и гаваней в Кронштадте и Риге, исправление Ладожского канала… Наконец, в Петербурге Баур возглавил Комиссию строения Фонтанки и Екатерининского канала — одевал в камень берега этих водных городских магистралей. К этим многохлопотным заботам Федора Вилимовича Екатерина добавила еще одну — строительство Большого каменного театра. Благо, что последний находился неподалеку от резиденции Баура в бывшем Брумбергском доме.
Екатерина II также назначила и нового архитектора к театральному строению, призванного заняться устройством и убранством его внутренних помещений, украшением главного фасада. Таковым оказался театральный художник и декоратор Людвик Филипп Тишбейн. В 1779 году он был приглашен в Петербург писать декорации для императорского театра в Зимнем дворце. Его творчество понравилось императрице, и она решила привлечь этого знакомого с зарубежными театрами опытного художника к завершению постройки публичного театра в Коломне (возможно, и по просьбе Баура). Екатерина часто советовалась с Тишбейном насчет подробностей внутреннего устройства театра. Так, было решено императорскую ложу поставить в центре амфитеатра. По обе стороны ложи разместить несколько рядов привилегированных мест с повышенной платой, а за ней — партер. Устроить три яруса лож в зрительном зале.
В 1781 году «Санкт-Петербургские ведомости» сообщали: «Для исправления водяных и других работ потребно… поставить в Санкт-Петербурге к строению театрального дома и уличных каналов разного виду кирпича, извести тосненской… и равномерно же плотников и каменщиков; желающие взять поставку всего оного могут для торгу и заключению контрактов явиться здесь, в Петербурге, в учрежденную в доме Генерального штаба комиссию строения Фонтанки и Екатерининского канала…»
Энергичный Баур в 1782 году вчерне завершил постройку театра, установил театральные машины. На следующий год он уже должен был исполнить отделочные работы и осенью открыть театр. Первое представление в Каменном публичном театре в Коломне состоялось 24 сентября 1783 года — давали итальянскую оперу «Il mondo della luna».
В этот начальный период на сцене первого в Петербурге постоянного каменного театра поочередно ставились российские комические оперы, итальянские оперы, балеты, трагедии, комедии. Часто партер, сцена, залы фойе и галерея театра отдавались для столь любимых тогда маскарадных увеселений.
Проект Большого театра.
Однако театр был открыт без Баура. В феврале 1783 года известный инженер скончался в возрасте 52 лет. Очевидно, сказалось его переутомление от многих забот. Баур все, что мог, отдал своему новому отечеству. На его надгробии была высечена надпись:
Покрыта камнем сим не слава, но лишь прах,
И надпись гробная во кратких есть словах.
Не услаждается тот многими словами,
Кто знатными свой век отличен был делами.
Здесь Боур погребен.
Имевший возможность увидеть недавно построенный театр И.Г. Георги писал: «Повелением Екатерины Вторыя построен оный под смотрением славного театрального живописца Тишбейна и под главным надзиранием г. генерал-поручика Бауера. Снаружи представляет оный огромное здание величественного вида. Над главным входом стоит изображение сидящей Минервы из каррарского мрамора с ее символами, а на щите надпись: Vigilando quiesco (покоясь, продолжаю бдение)…»
Однако далеко не все, подобно Георги, так воспринимали здание нового театра. Один мемуарист вспоминал: «Большой театр… походил больше на магазин (то есть складское сооружение. — A.A.), чем на храм искусства». Это обстоятельство заставило уже в начале последующего, XIX века изменить внешний облик театра в соответствии с новыми представлениями о том, как должен выглядеть храм — с колоннами и портиком.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.