Глава 13. В РОССИЮ И ОБРАТНО

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 13. В РОССИЮ И ОБРАТНО

«Великий друг и блестящий коллега».

(Джордж Хилл о Сиднее Рейли)

Так же, как немцы хотели не допустить вступления американцев в войну, так и британцы очень хотели удержать Россию от выхода из войны. Пока русские сражались на Восточном фронте, немцы не могли перебросить все свои войска на Запад. Но к 1917 году положение России было крайне тяжелым: ее армия понесла большие потери, старый общественный строй трещал на глазах, обострился дефицит продовольствия, возросла инфляция, власть царя зашаталась, а правительство было неэффективным и коррумпированным.

Еще в 1914 году Камминг отправил своих разведчиков в Россию во главе с майором Арчибальдом Кэмпбеллом в качестве главного резидента. Однако во времена Кэмпбелла там сложилась та же ситуация, которая повторялась на протяжении войны по всей Европе. У Главного командования в России уже были свои люди, и они возмущались прибытием Кэмпбелла. Да и сами руководители миссии Главного командования относились друг к другу не лучше. Генерал сэр Джон Хэнбери-Уильямс был отправлен в Россию представителем при Ставке потому, что по званию и по социальному положению стоял выше занимавшего эту должность ольстерца Альфреда Нокса, и это вызывало возмущение и конфликты.

Кэмпбелл не преуспел в своей деятельности. Его попытки улучшить разведку связи и коммуникаций провалились, когда русские отказались сотрудничать. Так же, как Главное командование ссорилось с Каммингом из-за бельгийских агентурных сетей, так и Нокс в 1915 году, поддержанный строгим и влиятельным послом сэром Джорджем Бьюкененом, попытался добиться отзыва Кэмпбелла. На самом деле они считали, что представитель Камминга в России просто не нужен. Обоим сторонам воздали одинаково: Кэмпбелла отозвали, но заменили майором Ч. М. Дж. Торнхиллом. К сожалению, он стал человеком Нокса, не Камминга, и, в свою очередь, был сменен Сэмюелем Хором, который позже дослужился до поста министра иностранных дел.

Хор продержался до марта 1917 года, и к этому моменту он доложил о большой вероятности провала военных усилий Росси по целому ряду причин и о вытекающем из этого недоверия к правительству. Еще до отъезда Хора, Григорий Распутин, влиятельный «монах» и фаворит императрицы, немки по происхождению, был убит ночью 29 декабря 1916 года группой во главе с князем Феликсом Юсуповым и, возможно, его другом и биографом Освальдом Рейнером, агентом британской разведки. Согласно одной истории, когда Распутин не умер после первых двух выстрелов, Рейнер выпустил в него последнюю и смертельную пулю. Убийство, которое не вызвало недовольства у британской разведки, стало только еще одним шагом на пути к предстоящей революции.

Шесть недель спустя царский режим пал в ходе Февральской революции 1917 года. Она началась 8 марта (по григорианскому календарю) с демонстраций в очередях за хлебом в Петрограде и быстро распространилась. Уже прошла серия забастовок, но когда полиция оказалась не в состоянии подавить мятежников, царь Николай II проигнорировал совет Бьюкенена: «Сломайте барьер, который отделяет вас от вашего народа, чтобы вернуть себе их доверие», и приказал армии навести порядок. Многие из военных более низких чинов проявили нелояльность, и 13 марта царь отрекся от престола.

За отречением царя последовал приход к власти Временного правительства, возглавляемого сначала князем Георгием Львовым, а затем адвокатом Александром Керенским. Последняя попытка русских перейти в стратегическое наступление закончилась неудачей в июле 1917 года, и после этого генерал Лавр Корнилов стал главнокомандующим. Как раз тогда преемник Хэнбери-Уильямса, генерал сэр Чарльз Бартер, похоже, дал свое благословение неудавшемуся путчу Корнилова, который не нашел с Керенским общего языка. Попытка путча провалилась. Немногие из армейских командиров присоединились к призыву к оружию, хотя среди присоединившихся была британская рота броневиков во главе с Оливером Локер-Лэмпсоном. К тому времени немцы уже позволили Владимиру Ильичу Ленину вернуться в запломбированном железнодорожном вагоне в Россию из Цюриха, где он находился с начала войны.

А в это время, как столь часто бывало, разные британские разведслужбы действовали в совершенно противоположных направлениях. Сэр Чарльз Бартер продолжал интриговать против Керенского, а Камминг, наоборот, активно поддерживал его. Уильям Уайзмен, о котором в последний раз слышали в связи с «телеграммой Циммермана», занялся вербовкой Сомерсета Моэма, о котором в последний раз слышали во время его шпионской деятельности в Швейцарии, чтобы тот отправился в Россию и попытался убедить Керенского не выводить Россию из войны.

Было ли это из-за выделенных ему 150 000 долларов из средств британского министерства иностранных дел и американских капиталовложений или из-за желания сделать любезность старому другу, но Моэм согласился. Моэма, по крайней мере, представили Керенскому через бывшую любовницу, Сашу Кропоткина, дочь эмигрировавшего князя-анархиста Петра Кропоткина. Моэм позже писал, что встретился с Керенским на квартире Саши, где этот человек увещевал его в течение многих часов подряд, как будто на митинге. По оценке Моэма – но что он действительно знал об этих делах? – Уайзмену, чтобы провести запланированную им программу тайных операций и пропаганды, нужно будет выложить 500 000 долларов в год. Следовало также создать секретные организация для «разоблачения… немецких заговоров и пропаганды в России». Уайзмен отнесся к предложениям серьезно, но 31 октября Керенский вручил Моэму срочное сообщение для передачи премьер-министру Дэвиду Ллойд Джорджу с просьбой о пушках и другом оружии. Той же ночью Моэм уехал из России.

Встреча Моэма с Ллойд Джорджем была достаточно сердечной. Премьер-министр даже спрашивал Моэма об его пьесах, но когда речь зашла о содержании послании Керенского, то встреча резко оборвалась. Ллойд Джордж поручил Моэму сказать Керенскому, что выполнение его просьб просто невозможно, и после этого уехал на заседание кабинета. Керенский продержался после этого еще несколько дней, пока 7 ноября не был свергнут большевистской революцией, и сбежал во Францию. Уайзмен, очевидно, был в достаточной степени доволен работой Моэма, чтобы предложить ему другое назначение, на сей раз в Румынии, но драматург уже заболел туберкулезом и провел последующие месяцы в санатории в Шотландии.

Из-за всего этого агенты Камминга оказались в замешательстве. Следующим, кто направился в центр русской неразберихи, был Роберт Брюс Локкарт (Локхарт), который прежде уже работал в Москве. Локкарт, в принципе, считался человеком очень большим способностей, но недостаточно моральным для того времени. У него уже была запутанная любовная история в Малайе, когда он сбежал с Амаи, красивой стражницей Дато Клана, султана Сангей Уджонга. Отношения их продлились год, пока Локкарт не заболел, судя по всему, малярией, и был отослан домой. Намного более романтичным было его утверждение, что его отравили. В конце августа 1917 года в Москве он совершил еще один опрометчивый поступок и снова был отослан домой, якобы в отпуск по болезни.

Однако, как только началась революция, звезда Локкарта начала восходить снова. Он начал лоббировать в Лондоне идею об установлении контакта с большевиками, и наградой ему стало повторное назначение в Россию, совпавшее с отзывом Бьюкенена и Нокса. Локкарту поручили восстановить отношения с Троцким и Лениным.

3 марта 1918 года русские в Брест-Литовске подписали мирный договор с немцами. Локкарт сообщил Лондону, что договор не будет соблюдаться долго. Тогда же он связался с противниками большевиков во главе с Борисом Савинковым, в прошлом революционером и организатором многих террористических актов, включая убийство министра внутренних дел в 1904 году и Великого князя Сергея год спустя. Савинков полагал, что если бы войска союзников вторглись в Россию, он за одну ночь убил бы всех большевистских вождей. Локкарт должным образом переправил эту информацию в Лондон, где это предложение восприняли неодобрительно. Локкарт, в конце концов, сам ранее отговаривал от удара по большевикам с помощью Японии или без нее, и тут передумал. Его совет был практически немедленно отвергнут.

Что же делал Камминг все это время? Ничего особенного. Главой резидентуры теперь был лейтенант Эрнест Бойс. Через его бюро прошел целый ряд агентов, но ни один не был способен влиять на политическую ситуацию, как считал Локкарт – как будто бы он сам это мог.

Также в России в то время находился посланный военным министерством Джордж Хилл, известный как «Веселый Джордж», который служил и в Разведывательном корпусе, и в Авиационном корпусе. Хилл, судя по его мемуарам, вплоть до Брестского мира все время занимался заговорами, как бы заставить большевистскую Россию продолжать войну. Но и после заключения мирного соглашения он все еще нашел, чем заняться. Он давал консультации Троцкому и наслаждался вечерами в театре и на званых ужинах. Если бы о приключениях Хилла сняли фильм, то, конечно, главную роль следовало бы играть Эрролу Флинну.

«Я помог большевистскому военному штабу организовать Разведывательный отдел с целью идентификации немецких частей на российском фронте… Снова и снова я смог предупреждать Лондон, что та или иная немецкая дивизия оставила русский фронт и была переброшена на Запад. Во-вторых, я организовывал для большевиков отдел контрразведки, чтобы шпионить за немецкой секретной службой… Мы расшифровывали немецкие шифры. Открывали их письма и читали большую часть их корреспонденции, при этом нас даже не заподозрили».

Но было необходимо послать в Россию кого-то в официальном статусе, который мог бы сообщать о том, что происходило там на самом деле. И тогда на сцену вышел второй по степени известности шпион всех времен, с позволения своего вымышленного литературного потомка Джеймса Бонда. Сидней Рейли, карьера которого породила биографии, автобиографии, романы, бесчисленные газетные статьи, телесериалы и фильмы, и с которым, похоже, Камминг впервые связался в начале марта 1918 года.

Рейли приписывали наличие одиннадцати паспортов и стольких же жен, чтобы поехать с каждым из них. Но вопрос лишь в том, насколько рассказы об его деяниях правдивы? В общем, о нем с абсолютной уверенностью можно сказать только то, что он родился. Зато где именно он родился, до сих пор не ясно. Четверо из его биографов родили Рейли в Одессе или около нее, у троих он родился в русской Польше. Он сам часто утверждал, что родился в Ирландии, то ли в Клонмеле, то ли в Дублине. Его отец был в разных вариантах то ли священником, то ли морским капитаном (оба ирландца), или то ли землевладельцем, то ли аристократом (оба русских). Альтернативно, он был незаконным сыном (венского) доктора. Его семья, впрочем, почти наверняка была еврейской.

Он также, конечно, женился несколько раз – но он убил первого мужа своей жены и несколько лет спустя женщину, которая, возможно, опознала его? Эндрю Кук предполагает, что в марте 1898 года, он, возможно, отравил старого и больного преподобного Хью Томаса в гостинице с претенциозным названием «Лондон энд Пэрис Хотел» в Ньюхейвэне, где останавливался пакетбот из Франции. Несколько позже Луиза Льюис, которая работала в этом отеле, когда Томас умер, исчезла из модного отеля «Сесиль», который находился рядом с тогдашней намного менее внушительной гостиницей «Савой», в то время, когда там останавливался Рейли. Кук выдвинул гипотезу, что Рейли, возможно, убил ее, потому что она опознала в нем «доктора», выдавшего врачебное заключение о смерти Томаса от остановки сердца. Но тогда много молодых женщин исчезало после неудачных абортов. Нет никаких доказательств, что Луиза была беременной, и при этом нет никаких доказательств, что Рейли убил ее. Как и многое другое из написанного об его жизни, это тоже только догадка.

Относительно его шпионской работы можно с определенной уверенностью утверждать, что Рейли встретил полицейского Скотланд-Ярда Уильяма Мелвилла, когда Мелвилл занимался розыском и слежкой за анархистами 1890-х годов. Были предположения, что в 1906 году Мелвилл, к тому времени вовлеченный в работу Секретной службы, нанял его по делу, касающемуся британских нефтяных интересов, но это еще одна сомнительная история. Согласно его псевдо-автобиографии, Рейли также добыл секреты из разбившегося самолета на авиашоу 1905 года в Берлине, но исследование показало, что в то время такой катастрофы не было. Он был определенно завербован MИ6 во время Первой мировой войны. Его история, что он в немецком офицерском мундире посетил заседание немецкого Главного командования и доложил об этом Каммингу, скорее всего, еще одна выдумка.

Но вот что любопытно – Камминг очевидно не встречался с Рейли в течение первых восьми лет его срока пребывания на своем посту, хотя Мелвилл, подчиненный Камминга и действительно его доверенное лицо, время от времени использовал Рейли на протяжении большей части из 20 лет. В книге Алана Джадда упоминается запись, сделанная Каммингом в его дневнике за 15 марта 1916 года:

«Майор Скэйл представил господина Рейли, который готов поехать в Россию для нас. Очень умный – очень сомнительный – всюду был и все делал… Я должен согласиться, что это большая азартная игра».

Рейли предстояло отправиться в Россию с 500 фунтами в банкнотах и еще 750 фунтами в виде бриллиантов, чтобы посетить агентов Камминга по всей стране.

Рейли провел много времени в Америке во время войны, где он, как считали, нажил состояние. У некоторых из его биографов есть версия, что он работал на немцев и сотрудничал с Куртом Янке при проведении диверсий на острове Блэк-Том-Айленд и на электростанции фирмы «Дюпон» около Такомы, штат Вашингтон. По множеству причин с этими утверждениями очень трудно согласиться.

Один из немногих бесспорных фактов жизни Рейли – то, что в 1917 году он уехал в Канаду, чтобы поступить в Королевский авиационный корпус прежде, чем приехал в Лондон и встретился там с Каммингом. С его знанием нескольких языков и изобретательностью, разве нужно было искать более подходящего человека для командировки в Россию?

В августе 1917 года, когда Рейли пробыл в России уже около пяти месяцев, он оказался вовлеченным в т.н. «Заговор Рейли» или «Заговор Локкарта», направленный на свержение и убийство Ленина и Троцкого. Этот заговор, кажется, был детищем двойного агента полковника Эдуарда Берзина, который думал, что эти два убийства нанесут по большевикам такой удар, от которого они никогда уже не очухаются. Рейли, как говорят, был не в восторге от идеи, предпочитая публично высмеять вождей, проведя их без штанов по улицам Москвы. Но Эрнест Бойс поддержал идею Берзина и подготовил предварительное предложение контракта.

Попытка окончилась ничем, потому что 30 августа 1918 года произошли два несвязанных друг с другом покушения. В первом покушении Моисей Соломонович Урицкий, глава Петроградской ЧК – большевистской организации государственной безопасности, был застрелен юнкером Леонидом Канегисером, скорее всего, мстящим за казни своих друзей. Во втором покушении был тяжело ранен сам Ленин, когда ему выстрелили в грудь и челюсть, в то время, когда он садился в автомобиль, уезжая с митинга на московском заводе. Попытку убийства совершила, вероятно, левая социалистка-революционерка Дора или Фаня Каплан, которую освободили из сибирской ссылки 18 месяцами раньше. В Сибирь ее сослали за попытку убийства главы жандармерии Новицкого в 1907 году, и она находилась там до 3 марта 1917 года. Из ссылки она вернулась больной, почти слепой и подверженной припадкам. Одно время левые социалисты-революционеры были партнерами большевиков, но разошлись с ними после Брестского мира и теперь рассматривали Ленина как предателя. Каплан призналась, и когда стало ясно, что она не назовет сообщников, ее расстреляли 3 декабря 1918 года. Не было и нет никаких доказательств, что оба теракта были связаны между собой, но за дело принялся Феликс Дзержинский, глава ЧК, «из предосторожности» арестовав и казнив около 500 бывших чиновников царского режима.

Кем же был этот безжалостный Феликс Дзержинский, которым так восхищался Ленин, и который еще долго доставлял так много неприятностей британским агентам в России? Поляк, родившийся в 1877 году в богатой семье, Дзержинский вступил в социал-демократическую партию в 1897 году и стал работать курьером между подпольными ячейками партии в России и эмигрантскими группами за рубежом. После ссылки, в 1903 году он присоединился к ленинскому крылу социал-демократов, большевикам.

В октябре 1917 года он был одним из вдохновителей коммунистического переворота, свергнувшего Керенского. А затем Дзержинский основал ЧК, используя бывших царских полицейских, чтобы построить организацию, которая впоследствии превратилась в КГБ. В конце декабря 1917 года у Дзержинского было две дюжины людей, никаких денег и небольшой опыт. К следующему году у него, как говорили, было более чем 100 000 агентов, и начались заграничные операции. В 1918 году, по «наводке» от французского агента-коммуниста, он арестовал главного американского агента в России, американца греческого происхождения Ксенофона Каламатиано.

В течение 1918 года Локкарт много трудился, пытаясь организовать контрреволюцию. Так он связался с двумя латышами, одним из которых был полковник Берзин, сообщивший ему о серьезном недовольстве среди латышских стрелков. Локкарт получил 1 200 000 рублей, которые передал Берзину. К сожалению, Берзин и его коллега-латыш были людьми Дзержинского.

План – перед тем, как Локкарта «подставили» и деньги были потрачены впустую, состоял в том, чтобы осуществить антибольшевистский переворот, совпадающий с высадкой британских и французских войск на севере России. Рота морских пехотинцев во главе с генерал-майором Фредериком Пулом высадилась в Мурманске 6 марта, а вторая прибыла 1 августа, одновременно с небольшим переворотом, осуществленным капитаном Георгием Чаплиным, захватившим власть в регионе. Однако к августу агенты, посланные туда до переворота, были арестованы.

С этого момента положение британского и французского сообществ в большевистской России существенно ухудшилось. 29 августа 1918 года ЧК совершила рейд с обыском в бюро полковника Анри де Вертамона, главы французской секретной службы в России. Полковник ушел по крышам, но в его помещении была найдена взрывчатка, и многие его агенты были арестованы.

Локкарт был арестован 31 августа, выпущен в течение 24 часов и повторно арестован четыре дня спустя. Он был не единственным. В тюрьму попал глава резидентуры Эрнест Бойс. Рейли сбежал, уехав на поезде в вагоне первого класса в Москву. На какое-то время некоторые из его многочисленных любовниц, включая Елизавету Оттен, которую он использовал в качестве курьера, попали из-за него в тюрьму. Хилл утверждал, что Рейли хотел сдаться в обмен на освобождение Локкарта, но Хилл якобы отговорил его.

4 сентября британское посольство подверглось нападению, и капитан Фрэнсис Кроми, военно-морской атташе, был убит, но, судя по сообщениям, только после того, как сам застрелил троих нападавших. Газеты писали, что над его трупом варварски издевались, и, что хуже всего, английскому капеллану не позволили даже помолиться по нему. Крест Святого Георгия был сорван с его груди и надет одним из захватчиков, а его тело, как говорили, было повешено в одном из окон посольства. Кроми посмертно был награжден Орденом Бани. Нападение было началом погрома, когда все французы и британцы в районе Петрограда в возрасте от 18 до 40 лет были схвачены и заключены в тюрьму.

Британцы осуществили ответные репрессии. Это был «профилактический» арест большевистского посла Максима Литвинова, который отправился прямо в Брикстонскую тюрьму и содержался там как заложник, пока не удастся добиться освобождения Локкарта.

Рейли скрывался на квартире другой своей любовницы в Москве, где его посетил Джордж Хилл, который хотел, чтобы он добрался до Украины через серию явочных квартир. Рейли предпочел поехать на север в Финляндию. Хилл дал ему свои собственные поддельные документы на имя Бергмана (так свою фамилию «Хилл» – «холм» по-английски, он переиначил на немецкий манер) и проводил его на ночной поезд назад в Петроград. Рейли, у которого были длинные темные волосы, долго выпрашивал у Хилла пару его расчесок. На станции Хилл дал ему одну из них вместе с бутылкой вина и пакетом с едой. Когда они снова встретились в Лондоне, Рейли отблагодарил Хилла, подарив ему пару расчесок с серебряными спинками, на которых был выгравирован полковой крест Хилла.

Добравшись до Петрограда, Рейли скрывался, пока не смог получить различные бумаги и охранное свидетельство, с которыми уехал в Кронштадт. Оттуда он отправился в Ревель (теперь эстонский Таллинн), а затем в Гельсингфорс (Хельсинки), Стокгольм и Лондон. Поездка заняла более двух месяцев, и он вернулся как раз ко времени Перемирия – только для того, чтобы его обвинили американцы в том, что он двойной агент и виновен в провале Локкарта.

Другие люди пробирались теперь назад в Англию, включая Бойса, выпущенного из тюрьмы, и итальянки, у которой какое-то время скрывался Хилл. С ними были Локкарт и Хилл, которого послали в Софию – он изучил болгарский язык за четыре недели в начале войны.

Были предположения, что покушение на Урицкого, руководителя Петроградской ЧК, было частью английского заговора, но против Локкарта имелись и другие более серьезные обвинения: прежде всего, он, наряду с Рейли, имел дело с латышскими провокаторами. В декабре 1918 года и Рейли и Локкарт были объявлены вне закона и заочно приговорены к смерти в России. Рейли оставался в Лондоне до декабря, когда он и Хилл скрытно возвратились в Россию под коммерческим прикрытием «British Trade Corporation», чтобы собирать информацию о Черноморском побережье и южной России для возможного использования на предстоящей мирной конференции в Париже.

Первая мировая война закончилась, но Россия теперь заменила Германию в качестве главного объекта интересов для разведывательных служб.