Лазарь и Георгий

Лазарь и Георгий

С лета 1918 г. начались активные контакты между двумя братьями. Тон переписки говорит о том, что отношения между ними в силу длительной разлуки, а может, и иных причин не были особенно теплыми. Особенно скуп на проявления родственных чувств оказался Лазарь. Его письма Георгию, как правило, выдержаны в сухом, деловом стиле, иногда в своих письмах он обращался не к брату, а сразу к Казачье-Крестьянскому совету. В то же время Лазарь, по крайней мере первое время, был ровен и искренен с братом. Напротив, тон писем Георгия часто заискивающий. Это легко объяснимо: он вынужден был выступать в роли просителя, поскольку терские казаки нуждались буквально во всем – оружии, боеприпасах, боевой технике, деньгах. Все это в избытке имел Лазарь Бичерахов. Уже в июне Георгий просил Лазаря побыстрее прибыть со своим отрядом и непременно произвести расквартирование отряда «у меня в Моздоке»⁵⁴⁶. Несмотря на занимаемую высокую должность, Георгий жил скромно, поэтому выступал перед Лазарем и с просьбами бытового характера. На Георгии оставалась забота о пожилых родителях, проживавших в Новоосетиновской станице. С Лазарем родители связи не имели.

Взаимопонимание между братьями налаживалось трудно: оба ждали друг от друга помощи, но первоначально мало чем могли или хотели друг другу помочь. В первых же письмах Георгий попросил у Лазаря отряд в 3 тыс. человек и 10 млн патронов. В свою очередь, 1 августа Лазарь просил у Георгия те же 3 тыс. казаков для удержания Баку, после чего обещал все силы бросить на освобождение Терека. Нельзя не обратить внимания на то, что в этот период Лазарь Бичерахов сражался на стороне бакинских большевиков, а обещая помощь брату, должен был повернуть оружие уже против большевиков терских (отметим тут же, что терским большевикам не верилось в то, что Лазарь пойдет против них войной. Напротив, в начале восстания казаков на Тереке «красные, так же как и казаки, ожидали [Лазаря] Бичерахова, думая в нем найти союзника»)⁵⁴⁷. Любопытно, что в пору сотрудничества Л.Ф. Бичерахова с большевистским Бакинским советом в ответ на просьбу Георгия, как раз воевавшего с большевиками у себя на Тереке, прислать ему автомобили и двигатели тот рекомендовал ему обратиться в Баксовет, полагая, что там не откажут⁵⁴⁸. Политическая слепота Лазаря Бичерахова в тот период поразительна!

Между тем реальную помощь терцам Л. Бичерахов оказывал, и немалую. Самая острая проблема, которая стояла перед казаками, – проблема боеприпасов. Патроны собирались по станицам, но их запасы уже летом были на исходе. Доходило до того, что патроны закупались у чеченцев по 5 рублей за штуку (по той же цене их у чеченцев покупали и большевики). Исчерпание боеприпасов было одной из главных причин усилившегося в конце лета 1918 г. брожения и митинговщины среди казаков⁵⁴⁹.

В начале августа на Терек было направлено 1 млн ружейных патронов, 1500 снарядов для полевых орудий, 2000 снарядов для горных орудий, 20 пулеметов, 2 легковых и 2 грузовых автомобиля, а также 1 млн рублей⁵⁵⁰. По свидетельству активного участника боев Б. Нартова, отряд Л.Ф. Бичерахова являлся «единственным источником питания вооружением и снаряжением для восставших казаков»⁵⁵¹.

Под впечатлением реальной помощи от Л.Ф. Бичерахова в Терской области в этот период представления о его могуществе приобрели гиперболизированный характер. Считалось, например, что под Баку бичераховским казакам удалось убить и ранить ни много ни мало 40 тыс. турок⁵⁵². Именно такого избавителя ждали на Тереке.

Между тем в конце лета положение Казачье-Крестьянского правительства стало ухудшаться. Мятеж казаков и осетин во Владикавказе, поднятый во время работы 3-го съезда народов Терека, был подавлен. Осада казаками Грозного и Кизляра затянулась. Красноармейские отряды совместно с горцами наносили казакам чувствительные удары. С октября 1918 г. письма Георгия к Лазарю с просьбами о помощи стали едва ли не ежедневными.

С образованием в середине сентября Временного народного правительства, которое возглавил Георгий Бичерахов, раскол между политическим и военным руководством терского казачества еще более углубился. Теперь, когда на горизонте замаячили два мощных военно-политических антибольшевистских центра – на западе Добровольческая армия, а на востоке – отряд Лазаря Бичерахова, становился на повестку дня актуальнейший вопрос того времени – об «ориентации».

Георгий Бичерахов, разумеется, настаивал на «восточной ориентации», тем более что Лазарь уже развернул конкретную материальную помощь терцам, предостерегая: «Неизвестно, что нам несет Добровольческая армия; быть может, нам придется и с ней сражаться»⁵⁵³. Но военное командование во главе с полковником Н.К. Федюшкиным, даже не зная точно о силах, намерениях, успехах Лазаря Бичерахова, видело в нем конкурента. Умножение сил братьев Бичераховых ничего хорошего ему не сулило. Еще когда Лазарь Бичерахов находился на бакинском фронте и ждал обещанный ему Георгием крупный отряд казаков, военное командование всячески задерживало выполнение этого обязательства, мотивируя это нехваткой сил на собственном фронте⁵⁵⁴. Напротив, «находясь всей душой на стороне Добровольческого движения», военное командование «радушно приняло представителя Добровольческой армии» и «допустило его начать формирование отряда из неказачьих офицеров»⁵⁵⁵ (в публичных выступлениях казачья верхушка всячески скрывала раскол в своей среде, рисуя казакам картину полного окружения большевиков – и с запада, и с востока. См. Приложение 3).

Командование Добровольческой армии очень рассчитывало на терцев и при первой возможности постаралось установить с ними твердый контакт. В середине сентября на Казачье-Крестьянском съезде в Моздоке уже присутствовал высокопоставленный представитель Добровольческой армии генерал-майор Д.Ф. Левшин, прибывший «с приветствиями» от ее командования⁵⁵⁶. А во время работы съезда в Моздок на аэроплане прилетел генерал-майор И.Н. Колесников «с небольшой суммой денег для офицерских формирований»⁵⁵⁷. Это был первый контакт добровольцев с терскими казаками.

Правда, декларации и приветствия – это все, чем в то время добровольцы, сами нуждавшиеся в людях и снаряжении, могли поддержать терцев. Понимая это, военное командование шло навстречу некоторым требованиям Временного народного правительства Г.Ф. Бичерахова. В частности, оно согласилось сформировать для Лазаря Бичерахова отряд из казаков-беженцев выселенных ингушами станиц. «Этим удалось выторговать у Бичерахова еще 4 миллиона рублей», – отмечает Д.С. Писаренко⁵⁵⁸.

Ключевой стала проблема железнодорожной станции и узла дорог Кизляр, удержание которого в руках красных делало всякие разговоры об объединении усилий братьев Бичераховых, как и о налаживании нормального товарообмена между ними, бессмысленными. «Кизляр – основа основ, только оттуда можно вести операции на Петровск, Грозный, Пятигорск и даже на Астрахань», – писал Г.Ф. Бичерахов. Войска Казачье-Крестьянского совета безуспешно осаждали город с лета, но взять его не могли⁵⁵⁹. «Дальнейшие неудачи здесь усилят панику и сорвут всякие операции», – писали Лазарю 22 сентября Георгий Бичерахов и Эльмурза Мистулов⁵⁶⁰ (полный текст письма с подробным изложением обстановки на Тереке см. Приложение 6). Точно так же значение Кизляра для собственной обороны оценивали и в стане большевиков: сухопутные маршруты на порт Астрахань и пристань Старотеречная начинались именно здесь. В условиях, когда железнодорожная линия на Петровск не могла эксплуатироваться из-за разрушений и опасности грабежей со стороны чеченцев, Кизляр становился единственным пунктом, через который можно было перебрасывать хлеб в голодающую Россию и в Баку. Ежедневно на подводах через это «единственное окно в социалистическую Россию» отправлялось по 2–3 тыс. пудов хлеба⁵⁶¹.

Обороной Кизляра грамотно руководил бывший подполковник Российской армии С.С. Шевелев, проявлявший «поразительное хладнокровие и распорядительность», имея первоначально отряд численностью всего лишь в 62 человека. Позднее по представлению Г.К. Орджоникидзе Шевелев за оборону Кизляра был награжден одним из первых орденов Красного Знамени⁵⁶². А Реввоенсовет советского Кавказско-Каспийского фронта присвоил Кизляру звание города-героя⁵⁶³. Упорная оборона Кизляра частями Красной армии не только не дала двум братьям объединить фронт, но и надолго отвлекла на периферийном участке значительные силы казаков.

Борьба за Кизляр длилась без малого шесть месяцев. Обе стороны постоянно наращивали силы. К оборонявшимся в середине сентября прорвались крупные силы из Астрахани, высадившиеся в районе Брянской пристани: отряд конницы, броневики и обозы с боеприпасами. 25 сентября в город вступил Латышский полк, через два дня – Железный, затем Ленинский полки и, наконец, части формируемой 12-й армии РККА⁵⁶⁴. В свою очередь, осаждавшие Кизляр казачьи части тоже непрерывно увеличивали свою мощь. В сентябре по просьбе Казачье-Крестьянского совета Л.Ф. Бичерахов высадил южнее Брянской пристани, в Старо-Теречной двухтысячный десант, затем отправил отряд есаула Слесарева. Общая численность войск только Лазаря Бичерахова на Кизлярском фронте составила 3 тыс. человек, 7 орудий, 8 пулеметов и 2 бронеавтомобиля⁵⁶⁵.

Казаки есаула Слесарева заняли станицу Копайскую (Александрийскую), что в 30 километрах от Кизляра, и, базируясь на нее, начали осаду города. Первоначально на терских офицеров войска К.М. Слесарева произвели благоприятное впечатление. Даже армяне, которыми были укомплектованы стрелковые батальоны и которых очень не жаловали в отряде Л.Ф. Бичерахова, характеризовались как «прекрасные солдаты»⁵⁶⁶.

Наиболее интенсивные бои между большевиками и бичераховцами произошли 13–14 октября, когда казаки попытались при поддержке броневиков и артиллерии штурмом овладеть городом. Однако эти попытки были отбиты; бичераховцы понесли существенные потери в живой силе и потеряли броневик, который достался защитникам Кизляра⁵⁶⁷.

Вооружение и снаряжение для терцев, поступавшее от Л.Ф. Бичерахова, выгружалось на пристани Старотеречная и далее под охраной следовало на подводах вдоль Терека. Сюда же свозились продовольствие и фураж, которые в больших количествах закупались в Моздокском отделе. Разумеется, путь этот был долгим и небезопасным. Не дожидаясь взятия Кизляра, чтобы наладить обмен с Терской областью, Лазарь Бичерахов начал строительство. железнодорожной ветки от Кизляра до пристани Старотеречная в устье реки Терек⁵⁶⁸. Ветка должна была пройти через станицу Копайскую. Сооружение 80-километровой железной дороги безо всяких подготовительных работ, опыта и технических средств его нисколько не смущало[11].

Случайным свидетелем результатов этой работы стал деникинский морской офицер К.К. Шуберт, весной 1919 г. следовавший с группой офицеров через Кизляр в Старотеречную для организации белого флота на Каспии. Он был сильно удивлен, неожиданно обнаружив среди безлюдной солончаковой степи почти оконченное строительством большое станционное здание и железнодорожные пути в сторону Кизляра, которые шли вдоль телеграфной линии и внезапно обрывались. Внутри дома и снаружи были сложены строительные материалы, рельсы и шпалы. Еще больше, чем обрывавшаяся железная дорога в пустыне, путников поразило то, что станционное здание оказалось сильно поврежденным в результате артиллерийского обстрела. «Мы не имели понятия, какая драма и когда разыгралась здесь и кому могло прийти в голову бить снарядами по этому мирному и пустынному уголку Русской земли», – отмечал К.К. Шуберт. Лишь позднее он узнал, что это – дело рук «значительно нашумевшего в Прикаспийском районе генерала Бичерахова»: «Постройка станции у Старотеречной и проведение оттуда ветки на Кизляр были, как говорят, затеяны им»⁵⁶⁹.

Оставленное в самом начале большое дело, никем не понятое и не оцененное, – кажется, эту железную дорогу можно считать квинтэссенцией всего бичераховского движения.

Как уже говорилось выше, общее командование терскими казачьими войсками еще летом 1918 г. Казачье-Крестьянским советом было поручено генерал-майору Эльмурзе Мистулову – земляку, соплеменнику, другу и сослуживцу Лазаря Бичерахова по баратовскому корпусу. После тяжелого ранения в самом начале восстания Мистулов остался фактически не у дел, хотя за ним сохранялась должность командующего. 20 сентября Мистулов написал «дорогому Лазарю», что «готов куда угодно скакать, если тебе моя помощь нужна. Пока, правда, один»⁵⁷⁰.

В начале октября Мистулов прибыл на Кизлярский фронт, однако в подчинение ему вошли только войска, осаждавшие город с востока. Есаул же Слесарев – прекрасный, по характеристике Б. Нартова, офицер – наотрез отказался подчиняться Мистулову и вообще согласовывать с ним свои действия: «При мне Мистулов уговаривал его временно координировать действия, но тот не признавал над собой никакой власти и авторитета, кроме старого своего начальника и соратника генерала Бичерахова»⁵⁷¹.

Трудно сказать, какие получал распоряжения от Бичерахова Слесарев по поводу взаимодействия с генералом Мистуловым: документация его отряда не сохранилась после того, как он потерпел жестокое поражение, а все его имущество было захвачено красными. Одно «полуистрепанное письмо генерала Лазаря Бичерахова есаулу Слесареву» цитировал в своих мемуарах бывший политработник советской 11-й армии Х.-М. Мугуев: «По ликвидации кизлярской группы большевиков идите на Грозный, овладейте им, соединившись с моздокской армией моего брата Георгия Бичерахова, очистите Владикавказ.»⁵⁷² Фраза об «армии моего брата Георгия Бичерахова» вызывает сомнение в точности цитирования, поскольку Слесарев едва ли нуждался в разъяснении того, кто такой Георгий Бичерахов, однако важно отметить, что о каком-либо взаимодействии, а тем более подчинении командованию терскими войсками здесь речи не идет. Как утверждает Б. Нартов, впоследствии выяснилось, что «отряд Слесарева, согласно приказу Лазаря Бичерахова, должен был находиться в распоряжении командующего войсками»⁵⁷³. Если это так, то со стороны есаула Слесарева было допущено преступное неисполнение приказа и самоуправство, способствовавшее крушению Кизлярского фронта.

Осенью 1918 г. терское казачество неудержимо катилось к катастрофе. Ее предвестием и трагическим символом стало самоубийство командующего терскими войсками генерал-майора Э.А. Мистулова. После разгрома казаков в районе станции Прохладная в начале ноября и их позорного бегства Мистулов застрелился, оставив своему боевому товарищу полковнику Д. Кибирову записку: «Дзамболат и все мужественные духом Терцы! Надо бороться с нашими врагами. Бог даст, будет помощь со стороны Деникина. Мое тело отвезите прямо на кладбище и без всяких излишеств, по возможности, скорее предайте земле. Эльмурза Мистулов»⁵⁷⁴.

Отметим, что на Лазаря Бичерахова у Э.А. Мистулова надежды уже нет – последствия опыта «взаимодействия» с есаулом Слесаревым.

Отношения Казачье-Крестьянского совета и Лазаря Бичерахова стремительно портились. Отряд Слесарева не мог в одиночку сломить сопротивления красноармейцев, а от терцев помощи все не было. Напротив, они сами просили и умоляли Л. Бичерахова о новой помощи. Лазарь уже не стеснялся в выражениях, прямо обвиняя терцев в трусости: «Дрожите за свою шкуру». Он требовал прислать к себе не мобилизованных казаков, никак не мотивированных на продолжение борьбы, а непременно добровольцев. Пункт набора добровольцев специально в отряд Л. Бичерахова работал в Моздоке с 20 сентября. Желающим предлагались немалые оклады: 650 рублей казаку и 714 рублей вахмистру⁵⁷⁵. Лазарь просил у Георгия 3 тыс. человек (1 тыс. конных и 2 тыс. пеших), с помощью которых обещал в начале октября не только вернуть Баку, «но и продвинуться гораздо дальше»⁵⁷⁶. Но добровольцев в условиях надвигавшейся катастрофы отыскать было сложно. Удалось набрать 183 человека, из которых 107 были офицерами, остальные – студентами, чиновниками, топографами⁵⁷⁷.

10 октября правительство объявило мобилизацию станиц Сунженской, Аки-Юртовской, Тарской, Кохановки, Фельдмаршальской начиная с присяжного года и до 4 5-летнего возраста. Руководить мобилизацией было поручено полковнику Рощупкину, популярному на Тереке, что давало надежду на успех мобилизации⁵⁷⁸. Однако и это мероприятие окончилось провалом. Отправленные под Кизляр мобилизованные казаки всячески уклонялись от боя. В то время когда казаки и солдаты Слесарева штурмовали Кизляр с востока, с запада никакой помощи от своих собратьев – казаков-терцев – они не получали. «Как кизлярцы воевали? – с горечью вспоминал Б. Нартов, оказавшийся осенью 1918 г. сотенным командиром на Кизлярском фронте. – В окопах у них через каждые десять шагов были бочки, наполненные вином. Чихирь у них не переводился, уничтожали его в невероятном количестве. Тут была полная возможность и свобода пить столько, сколько хотелось… Кизлярцы воевали плохо, а если и сидели в окопах, то ради веселой жизни, мало стреляя, когда нужно, и много – когда не нужно; они ничем не угрожали большевикам»⁵⁷⁹. Большевики же также старались не тревожить своих противников, сосредоточив все усилия на войсках Слесарева. Справедливости ради нельзя не сказать, что войска Слесарева, особенно вошедшие в его подчинение две копайские сотни, тоже отличались низкой дисциплиной, были поражены пьянством, однако в бой все же ходили⁵⁸⁰.

Бичерахов был очень раздражен бессилием Казачье-Крестьянского правительства… «Вы, может, шутки шутите, а мне здесь не до шуток. С вами, видно, нельзя дела иметь», – заключил Лазарь Бичерахов в одном из своих посланий в Моздок⁵⁸¹. Он пригрозил отозвать отряд есаула Слесарева, если терцы немедленно не откроют боевых действий, и получил в ответ униженную телеграмму, где его, «как сына Терской области», просили «спасти область и не выводить отряда Слесарева», ибо с его уходом «все будет потеряно»⁵⁸².

После того как в начале ноября стало известно, что Временное Всероссийское правительство подтвердило полномочия Лазаря Бичерахова как главнокомандующего «всеми вооруженными силами в крае», он потребовал полного подчинения себе всех вооруженных сил Терской области⁵⁸³. Такими силами, считал Л. Бичерахов, еще не познавший на фронтах Гражданской войны горечи поражений, разгром терских большевиков был неминуем и скор. После Кизляра должен был пасть Грозный.

Однако Народное правительство Терского края все еще опасалось лишиться своей независимости и поступило иначе. Был сформирован триумвират с диктаторскими полномочиями – так называемое Военное правительство Терского края (председатель Г.Ф. Бичерахов, члены Н.А. Букановский и генерал-майор И.Н. Колесников). Образование этого правительства не было оформлено никаким актом, и до конца ноября оно существовало с молчаливого признания его как Казачье-Крестьянским советом, так и Временным народным правительством. Военное правительство было озабочено в первую очередь подготовкой эвакуации на правый берег Терека и организацией отпора чеченцам, через земли которых намечался путь отступления с Терека. Но образование подвижного органа управления не привело к желательному результату, и отход казаков с их позиций продолжался безостановочно.

11 ноября Моздок был оставлен. Всем красноармейцам зачитывался приказ Реввоенсовета Северного Кавказа о полном разгроме «кадетских отрядов» Бичерахова, Мистулова, Агоева и Серебрякова и о том, что казаки и солдаты терских контрреволюционеров убивают своих командиров и массово переходят на сторону красных войск. Только за два дня декабря, как утверждалось, на сторону Красной армии с оружием перешло 1400 человек. В то же время офицерство «разбегается, кто куда попало»⁵⁸⁴ (полный текст: см. Приложение 5).

Пожалуй что так оно и было. Советская власть, казалось, окончательно утвердилась на Тереке лишь затем, чтобы уже через пару месяцев потерпеть сокрушительное поражение от набиравшей силу Добровольческой армии.

Общую участь терцев разделил отряд К.М. Слесарева. Благодаря беспечности его казаков никаких караулов не выставлялось и однажды рано утром отряд китайцев и красноармейцев вошел прямо в Копайскую и открыл ураганный огонь из пулеметов прямо на улицах. Из 1500 стрелков из станицы к полудню вышли лишь 250 человек. Станица была разгромлена, население подвергнуто насилиям и расстрелам. Из вышедших 120 человек переправились через Терек, где были пленены чеченцами и турками, по приказу Нури-паши расстрелявшими в районе аула Костек 10 человек, в том числе есаула Слесарева⁵⁸⁵. Остальных позднее освободили англичане⁵⁸⁶.

Основной караван войск и правительственных учреждений терцев двинулся вдоль левого берега Терека, сначала до станции Наур, затем до станицы Ново-Щедринской. Толпы казаков беспорядочно отступали вдоль железной дороги, проложенной по берегу Терека, непрерывно подвергаясь грабежам чеченцев. На короткое время им удалось оторваться от преследования, и вновь в «походном» правительстве закипела политическая жизнь. Было созвано объединенное заседание Временного народного правительства Терского края и Казачье-Крестьянского совета, где был окончательно решен вопрос о триумвирате (Военном правительстве) в составе Г.Ф. Бичерахова (председатель), Н.А. Букановского и И.П. Яковенко. На сей раз все было оформлено на бумаге. Срок полномочий Военного правительства – до окончания гражданской войны на территории Терского войска. Генерал Колесников на этот раз в состав правительства не вошел, что только способствовало дальнейшему развалу общего фронта обороны.

Одновременно шло переформирование остатков вооруженных сил. Трехсотенные полки были сведены в дивизию, которую возглавил полковник Н.К. Федюшкин, а начальником штаба стал Генерального штаба полковник Белогорцев. Оба они являлись сторонниками позиционной войны, что разлагающе действовало на казаков. Под станицей Николаевской был создан позиционный фронт обороны, вырыты окопы. Но через несколько дней казаки стали сниматься с позиций и ходить в станицу Червленную «сушить онучи». В окопах никого не было, и Червленная легко была взята красными войсками.

4-5 декабря казаки переправлялись на правый берег Терека, эвакуировали военное снаряжение и продовольствие. Далее проследовали через Аксай на Чир-Юрт. Военное правительство стало искать поддержки у Горского правительства. Генерал Колесников, недовольный тем, что оказался исключенным из переговорного процесса, вступил в сепаратные переговоры с Тапой Чермоевым, объявив триумвират авантюристами и заявив, что единственный представляет интересы терского казачества.

Деятельность Временного народного правительства, бесприютного и безнадежного, становилась все более сумбурной и непоследовательной. 8 декабря, «считая, что на чужой территории оно явно излишне, сложило свои полномочия». Одновременно актом передало свои полномочия Казачье-Крестьянскому совету, который переименовывался в Терское Казачье-Крестьянское правительство. Это правительство, в свою очередь, наделило всеми военными и гражданскими правами генерала Колесникова, как своего представителя при Горском правительстве.

Почти одновременно правительство уступило напору Лазаря Бичерахова и наделило его правами главнокомандующего терскими войсками. 19 декабря он отправил Георгию Бичерахову телеграмму: «Принимая высшее командование над Терскими казачьими частями, я гарантирую сохранение за Терским казачьим войском исторического порядка формирования и внутреннего устройства… Я же назначаю командный состав. У Терского отряда, вышедшего из границ Терского войска, прав выбирать походного атамана нет». Терские войска принимались Л.Ф. Бичераховым на свое содержание⁵⁸⁷.

Взяв Временное народное правительство под свою опеку, Лазарь Бичерахов настойчиво предлагал ему подчиниться себе в военном и административном отношении, избрав его «походным атаманом казачье-крестьянских войск»⁵⁸⁸. Однако это избрание уже не состоялось.

Осознавал ли Л.Ф. Бичерахов всю ответственность, которую он взваливал на себя, принимая командование гибнущим Терским казачьим войском, не имевшим уже ни сил, ни средств, ни авторитета, ни территории? Наверное, вполне осознавал. Однако в его характере было браться за сложные дела, которые раньше нередко ему удавалось «вытащить» из самых безнадежных ситуаций. В конце декабря из Баку на север для Георгия Бичерахова было отправлено несколько эшелонов с войсками, оружием, госпитальным оборудованием⁵⁸⁹. Все это было уже напрасным.

Развал казачьей государственности и вооруженных сил был обусловлен не только ударами большевистских войск, но и не утихавшими даже в самое тяжелое время внутренними распрями.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.