Андрей Януарьевич Вышинский (1883–1954)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Андрей Януарьевич Вышинский

(1883–1954)

«Карающая десница вождя»

Андрей Януарьевич Вышинский родился 28 ноября (10 декабря) 1883 года в Одессе, в семье аптечного работника и учительницы музыки. Вскоре родители переехали в Баку – этот город он называл «своей настоящей родиной». После окончания классической гимназии имени императора Александра III в 1901 году Вышинский поступил на юридический факультет Киевского университета, но завершить учебу ему удалось лишь через двенадцать лет. За участие в студенческих беспорядках в феврале 1902 года он был исключен из университета и вернулся в Баку, где занял скромную должность бухгалтера и сблизился с рядом местных социал-демократических активистов, а в 1904 году официально вступил в бакинскую организацию РСДРП (меньшевиков). Будучи темпераментным оратором, он выступал на митингах и собраниях со страстными речами, громя в них самодержавие, эсеров и черносотенцев, создал боевую дружину из нескольких сотен рабочих. В 1906–1907 годах его дважды арестовывали, и тогда же, по его словам, он и его жена Капитолина Исидоровна подвергались нападению черносотенцев и, как отмечалось в ранних биографиях, были даже ранены. В апреле 1908 года Вышинский под кличкой Рыжий был осужден Тифлисской судебной палатой по статье 129 Уголовного уложения, предусматривавшей ответственность за произнесение или чтение публично речи или сочинения, возбуждающего к ниспровержению существующего строя. Его приговорили к одному году заключения в крепости. Наказание он отбывал в Баиловской тюрьме. Меньшевик Вышинский нередко оказывался в центре дискуссий, которые происходили в камере. Его оппонентом был арестант-большевик по кличке Коба. Так состоялось знакомство со Сталиным.

После освобождения из тюрьмы Вышинский сумел восстановиться в Киевском университете. Из-за блестящих способностей его оставили на юридическом факультете для подготовки к профессорскому званию по кафедре уголовного права, но ректор не захотел видеть у себя «политически неблагонадежного». Тогда Вышинский снова вернулся в Баку, где занялся газетно-репортерской деятельностью.

В 1915 году он приезжает в Москву и два года работает помощником у Павла Николаевича Малянтовича – знаменитого адвоката, специализировавшегося на политических делах. У Малянтовича было два помощника, фамилия одного из них Керенский, а другого – Вышинский. И если первый отблагодарил своего наставника, сделав его министром юстиции во Временном правительстве, то второй не пошевелил и пальцем для его спасения, позволив окончить свою жизнь в застенках НКВД. В бытность Вышинского Прокурором СССР Малянтович будет арестован и в 1940 году расстрелян.

После Февральской революции, став комиссаром милиции, Вышинский ревностно выполняет указания Временного правительства, в том числе и по розыску Ленина, скрывавшегося от властей после июльских событий.

Октябрьская революция застала Вышинского на посту председателя Якиманской районной управы. Он не сразу поддержал большевиков. По наблюдениям близко знавших его лиц, перелом наступил осенью 1918 года, когда произошла революция в Германии. В 1920 году Вышинский вступил в ВКП(б). Это дало ему возможность, не без поддержки Сталина, за несколько лет сделать неплохую карьеру.

В 1923 году в должности прокурора Верховного суда РСФСР он уже участвует в нескольких крупных процессах. В частности, весной 1923 года в Верховном суде республики слушалось дело по обвинению в злоупотреблениях директора-распорядителя Государственной экспортно-импортной торговой конторы при Наркомвнешторге (Госторге) Когана, его заместителя Зельманова и других. Было установлено, что руководители Госторга, имея монопольное право внешней торговли, закупали товар за границей, а затем продавали его частным лицам, выступавшим якобы представителями государственных или кооперативных организаций. Например, некий Кривошеий под видом уполномоченного продовольственного отдела ВЦИКа закупил в Госторге девять вагонов американского сала по цене 37 млн рублей за пуд, а перепродал «Урал-платине» по 50 млн рублей за пуд. В судебном заседании Вышинский доказывал, что хотя и не установлены факты корысти со стороны подсудимых, однако все обстоятельства так и кричат о том, что «здесь пахнет жареным». Хотя адвокаты категорически возражали против такой постановки вопроса, возобладала точка зрения обвинителя. Коган и Зельманов были приговорены к расстрелу, а остальные подсудимые – к различным срокам заключения.

В мае 1924 года выездная сессия Верховного суда слушала в Ленинграде грандиозное дело судебных работников. Обвинителем выступал Вышинский. Скамью подсудимых заняли 42 человека – 17 следователей, судей и других служителей Фемиды и 25 нэпманов. Как отмечалось в обвинительном заключении, «группа судебных работников г. Ленинграда в видах личного обогащения вступила на путь систематического взяточничества». Для этого, по версии следствия, они вошли в связь с нэпманами, заинтересованными в прекращении своих дел. Суммы взяток колебались от 650 рублей до 39 тысяч. Собственно говоря, прямой связи между всеми подсудимыми не было, в деле искусственно были соединены материалы о нескольких преступных группах. Вышинский говорил вдохновенно и с большим пафосом: «Взятка сама по себе – гнуснейшее орудие разврата, но она становится чудовищной, когда дается следователю или работнику юстиции. Ведь едва ли можно вообразить что-либо ужаснее судей, прокуроров или следователей, торгующих правосудием. Я требую беспощадного наказания, которое разразилось бы здесь грозой и бурей, которое уничтожило бы эту банду преступников, посягнувших на честь судейского звания. Пусть этот приговор очистительной грозой пронесется над головами преступников. Я требую расстрела всех главных виновников». Верховный суд счел недоказанной вину лишь двух подсудимых, которых и оправдал. Остальных приговорил к различным мерам наказания, семнадцать человек были расстреляны.

Будучи профессором Московского университета, Вышинский принял активное участие в ликвидации факультета общественных наук, что фактически упраздняло преподавание истории как науки. Сразу после этого, в 1925 году, предприимчивый профессор становится ректором МГУ, а также членом Комиссии законодательных предложений при Совнаркоме СССР.

В конце 1920-х годов начинается эра репрессий и политических процессов, ставшая для одних трагедией, а для других – удобной возможностью отличиться, выслужиться или избавиться от личных врагов, получив от этого не только моральное, но и материальное удовлетворение. Здесь-то в полной мере и проявились дарования Вышинского. В дальнейшем на всех важнейших процессах 1930-х годов – Каменева и Зиновьева, Пятакова и Радека, Бухарина и Рыкова – Вышинский, будучи уже руководителем прокуратуры, выступал в роли государственного обвинителя. Красноречие его не знало границ; Вышинский торжествовал свою победу еще до начала сражения, потому что знал, что все процессы – спектакли, в которых все, в том числе и обвиняемые, послушно исполняют предназначенные им роли. Знал это Вышинский и потому, что сам был одним из режиссеров-постановщиков этих спектаклей.

В мае 1928 года Вышинский назначается председателем Специального присутствия Верховного суда СССР по делу группы «вредителей» в угольной промышленности, известному как «шахтинское дело». Суду были преданы пятьдесят три специалиста старой буржуазной школы, которые, по версии следствия, были тесно связаны с бывшими собственниками предприятий и ставили своей целью «сорвать рост социалистической промышленности и облегчить восстановление капитализма в СССР». Двадцать подсудимых признали себя виновными полностью, десять – частично, а остальные категорически отрицали какую-либо причастность к вредительству. Дело было настолько шито белыми нитками, что даже Вышинскому пришлось оправдать четверых подсудимых, а еще троих приговорить к условной мере наказания. Одиннадцать человек предлагалось расстрелять, но в отношении шестерых из них суд ходатайствовал о смягчении наказания. Оставшихся пятерых все-таки приговорили к расстрелу.

Председательствовал Вышинский и на процессе в начале декабря 1930 года над «вредителями» из так называемой Промышленной партии. На скамье подсудимых оказались директор Теплотехнического института профессор Рамзин, а также ряд ответственных работников Госплана и ВСНХ СССР (всего восемь человек). Все подсудимые признали себя виновными и дали развернутые показания о своей «контрреволюционной деятельности». 7 декабря 1930 года Вышинский огласил приговор. Все подсудимые были признаны виновными, а пятерых суд приговорил к смертной казни, которую на следующий день Президиум ЦИК СССР… заменил лишением свободы.

И мая 1931 года Вышинский был назначен Прокурором РСФСР, сменив на этом посту Н. В. Крыленко, ставшего народным комиссаром юстиции республики. Об Андрее Януарьевиче заговорили как о новой восходящей звезде на юридическом небосклоне. Ни одно важное событие в правовой жизни страны, будь то совещания, активы, громкие судебные процессы, особенно по политическим делам, не обходилось без его участия. К этому надо добавить его многочисленные выступления в печати, издание книг и брошюр по правовой тематике, лекции и доклады на разнообразных конференциях и симпозиумах. Он чутко реагировал на все выступления Сталина, тщательно штудировал его статьи и тут же пытался использовать идеи вождя в своей практической деятельности.

15 декабря 1931 года на открытом собрании ячейки ВКП(б) Наркомата юстиции РСФСР Вышинский сделал большой доклад в связи с появлением в печати письма Сталина «О некоторых вопросах истории большевизма». Он, в частности, сказал: «Для того чтобы быть беспощадными к этим врагам (троцкистам. – Авт.), для того чтобы ошибочно не вступать с ними в дискуссию, мы должны уметь различать этих врагов, знать, где эти враги и в чем их враждебность против нашего дела может проявляться и проявляется». Вышинский, например, указывает на «врагов», засевших в Кассационной коллегии Верховного суда РСФСР, в Ленинградском институте советского права, в Московском юридическом институте (один из студентов имел неосторожность сказать о том, что «партия насильно загоняет крестьян в колхозы»).

В третьем номере журнала «Советская юстиция» за 1932 год появилась статья Вышинского «Культурная революция и органы юстиции». В ней после традиционного восхваления Сталина он писал, что на повестку дня поставлен вопрос о проведении так называемой культурной революции: «Органы юстиции обязаны со всей беспощадностью обрушивать свои удары на головы оказывающих делу культурного строительства сопротивление, пытающихся дезорганизовать ряды борцов культурного фронта». Вышинский умело использует в статье вопиющие факты беззакония против лиц, несущих культуру в массы, и прежде всего учителей. Так, в Черновском районе учительнице, пришедшей в сельсовет за разъяснениями по поводу задержки зарплаты, вымазали лицо чернилами и поставили на лбу печать. В ряде мест задержка выплаты зарплаты учителям на два – четыре месяца стала хронической. В некоторых местах учителям отказывались выдавать промышленные товары, заявляя, что они предназначены только для «сдатчиков молока и яиц». В Средне-Волжском крае два представителя соваппарата угрозами принудили учительницу вступить с ними в половую связь.

5 февраля 1932 года Вышинский подписал циркуляр НКЮ «О привлечении к ответственности должностных лиц за необеспечение школ топливом». В нем органам прокурорского надзора предлагалось самым тщательным образом расследовать все случаи прекращения занятий в школах из-за отсутствия тепла, привлекая к судебной ответственности должностных лиц, в обязанности которых входило снабжение школ топливом.

20 июня 1933 года ЦИК и СНК СССР приняли постановление «Об учреждении Прокуратуры Союза ССР». В постановлении отмечалось, что Прокуратура СССР учреждается в целях укрепления социалистической законности и должной охраны общественной собственности по Союзу ССР от покушений со стороны противообщественных элементов. Первым Прокурором СССР был назначен известный государственный и политический деятель Иван Алексеевич Акулов, который не был юристом и не имел высшего образования. А. Я. Вышинский стал его заместителем.

Одним из первых громких дел, в расследовании которого принял участие Вышинский уже в новом качестве, было дело об убийстве члена Президиума ЦИК СССР и Политбюро ЦК ВКП(б) С. М. Кирова. Он был убит 1 декабря 1934 года в Смольном недалеко от входа в свой рабочий кабинет. Его убийцу Николаева задержали на месте преступления. На следующий день в Ленинград прибыли Сталин, Ворошилов, Молотов, Жданов, Ежов, Косарев. Ягода, Акулов, Вышинский. Дело принял к своему производству заместитель наркома внутренних дел СССР Агранов, однако «главным следователем» был Сталин, лично допросивший Николаева и заявивший, что «убийство Кирова – дело рук организации». Через несколько дней он добавил: «Ищите убийцу среди зиновьевцев». Эта установка вождя стала для следствия определяющей.

Прокурор СССР Акулов оказался в полной зависимости от работников НКВД, которые разрабатывали только версию Сталина. Формально Акулов, Вышинский и следователь по важнейшим делам А. Р. Шейнин (многим известный как автор книги «Записки следователя» и сценарист фильма «Встреча на Эльбе») тоже допрашивали обвиняемых, но допросы больше походили на оформление предварительно выбитых показаний, да и проводились они под надзором Ежова и Косарева. Вышинский лично допрашивал арестованных по этому делу Мандельштама, Левина, Соколова, Шатского, Хаика, Румянцева, Мясникова. Вместе с Акуловым и Шейниным он вел и последний допрос Николаева. Весь протокол свелся к шести строкам признания: «Виновным себя в предъявленном обвинении признаю. К убийству т. Кирова меня толкнула к(онтр) р(еволюционная) группа Котолынова, и я действовал по поручению этой группы. Я действовал как физический исполнитель всей группы».

Убийство Кирова развязало руки властям для организации массовых репрессий по всей стране. Для того чтобы их проводить, по поручению Сталина срочно изменили процессуальный закон. Установили, что по делам о террористических актах следствие должно заканчиваться в срок не более десяти дней, а обвинительное заключение вручаться за сутки до рассмотрения дела в суде. Эти дела надлежало рассматривать без прокурора и адвоката, по ним не допускались ни кассационное обжалование, ни подача ходатайства о помиловании. Приговор к высшей мере наказания приводился в исполнение немедленно. Этот порядок был распространен на все так называемые контрреволюционные преступления.

21 декабря Сталин принял Ягоду, Уьриха, Акулова, Вышинского и Агранова для обсуждения вопроса об организации судебного процесса по обвинению Николаева и других. После этого совещания Вышинский и Шейнин составили обвинительное заключение. Спустя двадцать лет Шейнин откажется от своих «авторских прав» на это «произведение». Он сказал: «Обвинительное заключение писал лично Вышинский. Он же два-три раза ездил с Акуловым в ЦК к Сталину, и тот лично редактировал обвинительное заключение. Я это знаю со слов Вышинского, который восторженно говорил о том, как тщательно и чисто стилистически редактировал Сталин этот документ». 26 декабря Сталин вызвал к себе Ульриха и Вышинского и дал им указание провести процесс в два дня и приговорить всех обвиняемых к расстрелу. Здесь же, в Москве, был составлен приговор по делу.

28—29 декабря 1934 года в Ленинграде в закрытом заседании выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР под председательством Ульриха было заслушано уголовное дело по обвинению Николаева, Котолынова, Шатского и других (всего четырнадцать человек) в организации убийства Кирова. Все подсудимые были приговорены к расстрелу. Через час приговор был приведен в исполнение.

3 марта 1935 года ЦИК СССР назначил Вышинского Прокурором СССР. Освобожденный же от этой должности Акулов был переведен секретарем ЦИК СССР, а спустя два года арестован и после скоротечного суда расстрелян.

Вышинский услужливо и безропотно выполнял роль главного инквизитора вождя. Он завладел всеми ключевыми позициями юридической науки и практики. Бывший Прокурор РСФСР А. А. Волин, работавший с Вышинским, рассказывал автору этой книги, что в то время «всюду был слышен голос только его одного. Вообще говоря, Андрей Януарьевич настолько мог приспосабливаться к ситуации, что даже в наступившее демократическое время вполне пробился бы во власть, причем играл бы не последнюю скрипку».

Прокурор одним из первых подхватил тезис Сталина о том, что при определенных условиях «законы придется отложить в сторону». Среди многих научных трудов академика Вышинского особенно высоко в те времена ценилась монография «Теория судебных доказательств в советском праве». Именно в ней приводился один из главных постулатов древних, который активно и гипертрофированно эксплуатировался репрессивной машиной: «Признание обвиняемого – царица доказательств». Особыми директивами НКВД разрешалось добывать это признание с помощью «специальных методов дознания», то есть с помощью пыток. Немногие вышедшие из застенков ГУЛАГа живыми и в своем уме рассказывали об этих «специальных методах» такое, что волосы становились дыбом. Многие из этих методов удивительно напоминают способы дознания святой инквизиции во времена мрачного Средневековья.

На одном из допросов нарком внутренних дел Ежов рассказал, что идею о непригодности гуманного отношения к «врагам народа», отказывавшимся говорить «правду», подал Сталину именно Вышинский во время расследования дела Тухачевского. Сталин на это якобы сказал: «Ну, вы смотрите сами, а Тухачевского надо заставить говорить все и раскрыть свои связи. Не может быть, чтобы он действовал у нас один…» Физическое воздействие на подследственных Ежов называл «санкциями». По его словам, Вышинский заверил, что органы прокуратуры не будут принимать во внимание заявления арестованных о побоях и истязаниях. Как показал Ежов, Вышинскому же принадлежит одобренная Сталиным идея создания так называемых троек, внесудебных органов с широкими полномочиями в составе начальника областного управления НКВД, прокурора области и секретаря обкома партии.

Если первое время с юридическими новациями Вышинского полемизировали, в частности, нарком юстиции Крыленко и выдающийся ученый-юрист, директор Института права Академии наук СССР Пашуканис, то после физического устранения Крыленко, Пашуканиса и других ученых-«спорщиков» в теоретическую схватку с Андреем Януарьевичем уже никто не вступал.

Советские газеты печатали речи прокурора на первых полосах: «Пройдет время. Могилы ненавистных изменников зарастут бурьяном и чертополохом, покрытые вечным презрением честных советских людей, всего советского народа. А над нами, над нашей счастливой страной, по-прежнему ясно и радостно будет сверкать своими светлыми лучами наше солнце. Мы, наш народ, будем по-прежнему шагать по очищенной от последней нечисти и мерзости прошлого дороге, во главе с нашим любимым вождем и учителем – великим Сталиным – вперед и вперед, к коммунизму!» Подобный пафос прикрывал откровенную топорность и нелепость предъявляемых обвинений. Бухарина, например, обвиняли в том, что он начал свою шпионскую деятельность против советского строя… в 1912 году, когда строя еще не существовало вовсе. Но абсурд абсолютно никого не смущал, даже некоторые иностранные журналисты писали, что обвинения скорее всего совершенно правдивы. В кинотеатрах шел документальный фильм «Приговор суда – приговор народа», снятый в марте 1938 года на процессе Бухарина и Рыкова. И с киноэкрана Вышинский, распаляясь, кричал: «Изменников и шпионов расстрелять, как поганых псов! Раздавить проклятую гадину!», призывал уничтожить «вонючую падаль» и «бешеных собак».

Практически все, знавшие его, вспоминали редкостную грубость этого человека. Этим он отличался еще в 1920-х годах – и когда работал ректором МГУ, и в Наркомпросе. Всех поражало наслаждение, с которым он унижал подчиненных, коллег, заслуженных, уважаемых профессоров.

Бывший Главный военный прокурор СССР Н. П. Афанасьев (при Вышинском он занимал должность прокурора Орловского военного округа) рассказывал: «Так каков же был Вышинский? Внешне строгий, требовательный – в общем, человек, чувствующий свой «вес», явно показывающий, что близок к «верхам», и сам являющийся одним из тех, кто на самом верху вершит дела. Таким Вышинский был перед подчиненными. А на самом деле Вышинский был человек с мелкой душонкой – трус, карьерист и подхалим. Так что вся «значимость» Вышинского – позерство и трюки провинциального актера, до смерти боящегося за свою карьеру, а главное, конечно, за свою меньшевистскую шкуру».

Прокурор ревностно исполнял свои обязанности, стараясь преданным служением «отцу народов» загладить свое меньшевистское прошлое и боясь, что ему припомнят не только «грехи молодости», но и деяния настоящего. Ведь он знал очень многое. Не мог Вышинский не помнить и того, какая судьба постигла Николая Васильевича Крыленко, которого он сменил в 1931 году на должности Прокурора РСФСР.

Однако Вышинский, как ни странно, репрессирован не был. Хотя периодически и над ним сгущались тучи. Вспомнить хотя бы Шейнина, когда последнему предлагали дать показания против Вышинского. Незаметно оставив свой пост, в 1940 году он уходит «в дипломатию» и становится заместителем наркома иностранных дел. С первых дней работы в Наркоминделе он занимался отношениями СССР со странами формировавшейся антигитлеровской коалиции, прежде всего с Великобританией. В октябре 1943 года в Москве состоялась конференция министров иностранных дел СССР, США и Великобритании, которая рассматривала вопросы сокращения сроков войны против гитлеровской Германии и открытия второго фронта. Для участия в работе Европейской консультативной комиссии Вышинский выехал в Алжир. Это был его первый выезд за границу, где он получил первый опыт многосторонней дипломатии.

В феврале 1945 года Андрей Януарьевич Вышинский – член советской делегации на Ялтинской конференции руководителей трех союзных держав.

Победоносное завершение войны было ознаменовано 9 мая 1945 года подписанием Германией Акта о безоговорочной капитуляции. Привез текст акта в Берлин Вышинский, оказавший маршалу Жукову правовую поддержку в столь ответственный момент. Фотография, сделанная на процедуре подписания, зафиксировала его присутствие. После короткого пребывания в Москве он вновь, уже в составе советской делегации, едет в июле в Берлин на Потсдамскую конференцию руководителей трех союзных держав – СССР, США и Великобритании, которая решала вопросы послевоенного устройства Германии. Вышинский входил в комиссию, руководившую действиями советской стороны на Нюрнбергском процессе, и, нужно признать, немало сделал для успешной работы Нюрнбергского трибунала.

В январе 1946 года Советское правительство назначило Вышинского главой делегации СССР на первой сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Поначалу, выступая, он еще употреблял выражения «наши американские и английские друзья», но очень скоро, по мере усиления «холодной войны», стали крепчать и его речи. Подтверждая, что «демократия – это есть ограничение тирании», он одновременно выступал против «принципа неограниченной свободы». Символично, что, когда в 1948 году ООН принимала Декларацию прав человека, позицию Советского Союза озвучил именно Андрей Януарьевич. Всю жизнь призывавший к расстрелу за любые проявления инакомыслия, теперь он сетовал на то, что в Декларации не прописано право на уличные демонстрации.

Когда Сталин в 1949 году решил, что настала очередь расправиться с одним из самых верных соратников – Молотовым, и убрал его с поста министра иностранных дел СССР, на место Молотова встал не кто иной, как Вышинский, – 7 марта был подписан приказ о его назначении. Тем не менее на собрании сотрудников МИД он требует выполнения не только своих указаний, но и приказов, подписанных ранее Молотовым. Остаются на своих местах и основные руководящие работники МИД. Вместе с тем в своей обычной жесткой манере он отдает ряд распоряжений по укреплению дисциплины среди сотрудников, ограничению их выступлений в печати и использования архивных документов при защите диссертаций.

В октябре 1952 года Вышинский становится кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС. Однако уже 5 марта 1953 года, в день смерти Сталина, его звезда стремительно покатилась вниз – он был выведен из Президиума ЦК и освобожден от должности министра иностранных дел. Теперь его назначают только постоянным представителем СССР при Организации Объединенных Наций, в ранге замминистра. В Нью-Йорке тогда уже никто всерьез не воспринимал бывшего прокурора, чья фамилия когда-то вызывала трепетный ужас. Теперь он дал волю своей артистической натуре, и на устраиваемые им концертные номера, в которые он по старой привычке превращал все свои речи, сбегались посмотреть. Человек с моментальной реакцией, блестящей эрудицией, богатейшим лексическим запасом, он славился непредсказуемыми выходками. «Вот он, поджигатель войны!» – мог крикнуть Вышинский, указывая на человека пальцем. 22 ноября 1954 года, за час до начала очередного выступления, во время диктовки предстоящей речи по поводу создания Международного агентства по атомной энергии, он и умер. После его смерти в сейфе нашли заряженный «браунинг», что породило ложные слухи о самоубийстве Вышинского.

Грозный «Ягуарович», как втихую звали его сослуживцы, был примерным семьянином – еще в 1903 году он женился на Капитолине Исидоровне Михайловой и прожил с ней в счастливом браке свыше пятидесяти лет. Дочь Вышинского Зинаида, которую он нежно любил, тоже стала юристом.

Похоронен Андрей Януарьевич в Москве, в Кремлевской стене на Красной площади.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.