IV. Анализ ордынских событий доекатерининской эпохи в истории России

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

IV. Анализ ордынских событий доекатерининской эпохи в истории России

В качестве отправной посылки для анализа событий доекатерининской эпохи на территории современной России (имеются в виду события XVI–XVIII вв.) возьмем только два факта: 1) распад европейской части Великой орды на три географически определенных фрагмента: Западную Европу, Восточную Европу и Османскую империю в начале XVI в., т. е. после смерти последнего Hwanah (т. е., по Э. Бенвенисту, Единоличного Верховного Правителя) Орды, известного нам из традиционной историографии под именем Иоанна III, и 2) практическую независимость дальнейшего процесса дележа Юго-Западной и Центральной Европы (т. е. Испании, Португалии, Франции и Италии) в XVII в., в котором допетровская Московия почти не участвовала, от дележа остальной Европы.

(Здесь только добавим, что Бурбоны и «Австрийские Габсбурги» XVII в. — такие же узурпаторы власти в Западной Европе, как и романовы в Восточной. В отличие от них «Испанские Габсбурги», правившие на Пиренеях в XVI в. (до смерти Филиппа II в 1598 г.) — родственники Ивана III. Испания и Португалия — это юго-западный осколок Великой Орды, который в западноевропейской истории характеризуется как «абсолютистская монархия восточного типа». После раздела «испанского наследства» Испании приписаны все зверства инквизиции, которые творились в период «Конрреформации» в Центральной Европе. А герцог Альба стал в истории «олицетворением зла» усилиями безработных ордынских учетчиков, т. е. иудеев, избравших своим прибежищем Голландию и Швейцарию.)

Исходя из этой посылки, достаточно рассмотреть параллельно историю Московии, Польши, Швеции, Турции и Англии в XVI–XVIII вв., привлекая историю других осколков Орды ровно настолько, насколько это необходимо.

В параллельных «историях» Англии-Швеции-Польши-Литвы-Московии-Турции в рассматриваемый период XVI–XVII вв. происходят одни и те же ключевые события.

Во-первых, это эпидемии начала XVI в., прежде всего, бубонной и обычной чумы, описанные, в частности, у Карамзина как «язва с железою» и «поветрие», захватившие всю Европу, включая Британские острова, и пришедшие, как и первая чума в середине XIV в., с юга, т. е., в рассматриваемом географическом контексте из Турции и Крыма. Отсутствие средств борьбы с этими заболеваниями и массовый мор вызвал всеобщее религиозное размежевание, ибо источником заразы, естественно, считались соседние народы.

Как следствие, и возникли собственные региональные церкви: англиканская на Британских островах, лютеранская в Скандинавии, греко-православная в Московии и униатская в Польше. Сами церковные здания ранее были общими для всех монотеистов: например, сохранившаяся с 1539 г. в неизменном виде до сих пор старейшая православная церковь в Сараеве совмещает, по сути, характеристики христианского храма, синагоги и мечети. Поэтому храмы сначала стали считаться убежищем, затем средством очищения от заразы, а после окончания эпидемий (т. е. когда большинство населения либо умерло, либо переболело и приобрело иммунитет) — местом учета оставшихся в живых и умерших, поскольку подати в прежних объемах стало платить некому.

Одним из общеордынских средств очищения было трупосожжение в ямах с последующей насыпкой курганов: такие курганы над ямами с сожженными трупами есть, в частности, и в Скандинавии, и в Белоруссии (т. н. «юхновская культура»), и в Прикаспии («татарские курганы»). После этих эпидемий уровень жизни оставшихся в живых, естественно, упал, а плохие бытовые условия способствовали распространению следующей эпидемии — туберкулеза (у Карамзина — «смерть кашлем»). Но, в отличие от предыдущих, эта эпидемия шла не с юга, а с севера: этой эпидемии не было в Крыму и в других местах со сходным сухим климатом. Именно население этих мест оказалось «чистым», т. е. мусульманами, в отличие от «нечистых» — т. е. остального населения Европы. Еще одно принципиальное отличие туберкулеза от предыдущих эпидемий заключается в том, что разносчиком его является домашний скот. Это вызвало небывалую дотоле религиозную волну очищения — инквизиции — пурима — катарсиса и, как следствие, религиозного размежевания, прежде всего, на бытовой почве.

Во-вторых, однотипные династические смены, сопутствующие им бунты, перевороты, революции и избиение своих «неверных» происходят также параллельно. Например, в 1512–1520 г. в Турции султан Селим I Явуз казнит 40 000 «неверных»-шиитов — точно так же, как в 1527–1539 гг. в Англии «протестант» Тюдор Генрих VIII (т. е. «Феодор Иоаннович») уничтожает 560 монастырей т. е., примерно, столько же «католических» монахов, сколько Селим шиитов в Турции. Тоже самое проделывает в 1526–1538 гг. в Швеции и Густав I Ваза. Теперь сравните названия династий: Явуз в Турции, Авиш (Avis) в Португалии, Ваза (Vasa) в Швеции, а также: Явуз-Селим — Авессалом — (Я) — Василий. Именно в этот период в Москве как раз Василий III и делит «новгородские земли», после чего там наступает смутное время под властью неизвестно откуда взявшегося мощного «литовского» клана Глинских (т. е. английских). Затем уже в Англии ярая католичка «кровавая Мэри» Тюдор (1553–1558) избивает протестантов («неверных»), а Иван Грозный покоряет Казань и Астрахань (т. е. тоже «неверных»). Когда же в Московии наступает «опричнина» (1565–1572 гг.), параллельно в Турции буйствует Селим II Пьяница (правил в 1566–1574), а Польша подминает Литву по Люблинской унии 1569 г., причем конец московской опричнины совпадает со смертью последнего польского короля Сигизмунда II Августа из династии Ягеллонов. После Ивана Грозного уже в Москве, а не в Лондоне, появляется «царь Феодор Иоаннович» (в «царской» биографии которого, кстати, отсутствует даже дата его венчания), а в Польше — династия Ваза и т. д.

Далее в Восточной Европе наступает эпоха правления Царя Бориса, оказавшегося в 1598 г. старшим в ордынской династии не только по отношению к Турции, но и по отношению к Западной Европе. После гибели Испанской Армады (1588 г.), нацеленной на восстановление юго-западного (т. е. католического) ордынского порядка на Британских островах и происшедшей, как признает сама британская история, от естественной причины — жестокого шторма, а не от военного поражения, Англия спешит заключить «выгодное торговое соглашение с Турцией» (и одновременно «основывает Московско-английскую торговую кампанию»!). Иными словами, в конце XVI в. островная Англия избегает вассальной зависимости от ближайшего к ней западного римско-католического (также бывшего ордынского!) центра, еще признает вассальную зависимость от двух остальных более отдаленных ордынских центров — Царь-Града-Стамбула и белокаменного Царь-Града-Москвы, ибо именно так этот город был назван Царем Борисом в 1586 г.!

Фигура Царя Бориса является ключевой в реальной истории России, наравне с Иваном Калитой и Иваном III до него, а также Екатериной II и Сталиным после него.

Правление Царя Бориса и его значимость ни «допетровская», ни «екатерининская» редакции исказить полностью физически не смогли: дело в том, что существующие до сих пор результаты его правления спрятать или уничтожить при Филарете было еще невозможно, а в «екатерининской» истории стало уже невозможно. Среди обозримых результатов его деятельности, в частности, колокольня Ивана Великого в Москве — единственный в мире памятник, обозначающий переход Европы на исчисление «от Рождества Христова», построенный к 1600 г., и практически все старейшие каменные храмы Московского Кремля, сохранившиеся доныне. Этот его титанический труд еще в «допетровской» редакции был отправлен на все те же 260 лет «ига» назад: закладка каменного Успенского Собора в 1326 г., Церквей Иоанна Лествичника и Спаса Преображения в 1329 г., Архангельского Собора в 1333 г. Каждый из этих храмов воздвигался в течение одного летнего 4-х месячного сезона — это технология конца XVI, а не середины XIV в.! Для всех кремлевских храмов при Царе Борисе в были отлиты уникальные колокола, а «допетровская» историография отправила и это колокольнолитейное дело из 1590–1605 в 1330–1345 гг., правда обмолвившись, что руководил работами знатный мастер Борис Римлянин.

Помимо собственно Кремля, Борис начал строительство каменной Москвы и еще не менее 30 русских городов из стандартного формового кирпича, заводы для производства которого впервые созданы при Борисе, как и сам сохранившийся доныне стандарт кирпича 7х3х2 вершка. Среди построенных при Борисе кирпичных городов существующие и доныне Белгород, Воронеж, Валуйки, Елец, Кромы, Курск, Лебедянь, Ливны, Оскол, Смоленск, Царев-Борисов, не считая Москвы (посмотрите, при случае, на кремлевские стены). Этот строительный бум четко отделяет время Бориса от эпохи строительства «Великого Новгорода», т. е. повсеместного строительства в Евразии каменных городов, замков-крепостей-храмов из нестандартного кирпича и камня в «Золотоордынский период» (он же европейский «Проторенессанс») 1320–1580 гг. (Для сравнения: при «Иване Грозном» было построено только 11 каменных — не из стандартного кирпича! — крепостей: Александров, Тула, Коломна, Зарайск, Старица, Ярославль, Нижний, Белозерск, Порхов, Новгород и Псков.)

Царь Борис развивал не только производство кирпича, строительство и литейное дело. При нем получило всемирную известность уникальное русское златоткачество, причем не только в Москве. Даже в начале XIX века знаменитые ахтырские златотканые фаты ценились не меньше московских. Других источников златоткачества, кроме московского и ахтырского, в мировой истории нет. Село Ахтырка на р. Гусинца близ Харькова и его мастера-златоткачи ахтырцы средневековыми писателями названы скифским племенем Agathirsi, живущими в Приднепровье на р. Chesinus, и отправлены в «древнюю историю» на 1800 лет назад! Это ли не живое материальное свидетельство вымышленности традиционной хронологии и сопутствующей ей «историографии»?!

Царю Борису воевать было не с кем. Он не воевал не только с «татарами», но и с казаками, и с «однодворцами»: т. е. с Белой Русью — Литвой, которые признавали его верховенство. Он строил каменные города не против казаков и татар, как гласит «допетровская» романовская история, а для своих граждан. Это уже при Михаиле Романове была предпринята первая попытка строительства опорных пунктов Московии против Центральночерноземной России и других частей ордынской конфедерации. Утверждение «екатерининской» редакции о том, что в 1607–1632 гг. «татарами» разрушены построенные при Борисе кирпичные города Болхов, Данков, Дедилов, Елец, Епифань, Калуга, Карачев, Козельск, Крапивна, Кромы, Лебедянь, Ливны, Лихвин, Мещерск, Михайлов, Орел, Оскол, Перемышль, Путивль, Ряжск, Серпухов, Серпейск, Царев-Борисов, Чернь, Шацк и т. д. — ложь. Все они, кроме частично разрушенных приокских городов и полностью разрушенных Данкова и Старой Рязани при завоевании Московией Алексея Михайловича рязанских земель, преспокойно существовали и в начале, и в середине XVIII в., и отмечены на картах.

В отсутствие артиллерии, осадных машин и взрывчатки «татарам» физически нечем было разрушить кирпичную кладку на русском цементе — яичном белке. Ливны были сильно разрушены в 1708 г. при Петре войсками В. В. Долгорукова во время вторжения в Слободскую Окраину (как и Батурин, а позднее и Сечь в Запорожье в 1709 г.). Остальные перечисленные города были в той или иной степени разрушены Екатериной II при завоевании Великороссии, т. е. Слободской Окраины и Воротыни. (Развалины, например, Крапивны, сохраняют до сих пор следы артиллерийской бомбардировки.)

Истории «убиенного в Угличе царевича Дмитрия», а также трех «Лжедмитриев» — вымышлены в «допетровской» редакции. Об этом прямо свидетельствует возникшее только в начале XVII в. нынешнее значение слова «вор» (до этого оно означало «забор»). Дело в том, что прототипом «Дмитриев» послужил царевич по имени Уар (так звали «убиенного младенца Дмитрия» до крещения), от которого и произведена конструкция «Тушинский Вор». Биография несчастного Уара частично скомпилирована из биографий «рано умерших» внука Ивана III Дмитрия (он же старший сын Генри Тюдора Артур) и еще одного «англичанина» — малолетнего короля Эдуарда VI. Само же имя сына «последней жены Ивана Грозного» — не боярышни, а венгерской царевны Марии Нагой (Нагие, венг. Nagy = Великие) — Уар, странное для русского уха, означает просто у(г)ор, т. е. венгр (ср. также языческие имена: латышское Ояр и немецкое Uher). В легенду Уара-«Дмитрия» вошли также некоторые детали биографии младшего наперсника Ивана III — Матвея Корвина, впоследствии знаменитого венгерского, чешского, польского и австрийского короля Матьяша Хуньяди, воспитывавшегося в России в середине XVI в. История с «царевичем» — законным претендентом на московский престол — романовыми была не только перемещена во времени в правление «нехорошего и худородного» Царя Бориса, но и географически перемещена из опасного для них «литовского» Елецко (т. е. Галицко) — Дмитриевского (Центральночерноземного) региона России в безопасный приволжский Углицко-Дмитровский. Прозвище Дмитрий означает «две короны», поэтому опасные для романовых претенденты на престол с эти именем естественным образом появляются с запада, т. е. из Литвы-Польши, король которой, к тому же, тогда был еще и шведским королем.

13 апреля 1605 г. Царь Борис принимал более 20 послов — речь шла о подготовке мирных договоров, восстанавливающих ордынскую структуру. Именно в этот день на банкете заговорщики и отравили его, судя по симптомам, сулемой. На царство венчают в Москве сына Бориса — Федора (т. е. Теодора-Тюдора). Но в Англии уже правили Стюарты — последнего Тюдора (Роберта, графа Эссекса) Елизавета принуждена была казнить еще в 1601 г. Далее в Москве последовал государственный переворот и убийство юного царя Федора и его матери.

После этого в центре рассматриваемого региона возникает то, что до сих пор изображено на флаге Швеции: христианский конгломерат «Три Короны», т. е. вынужденный симбиоз «католической польской», «лютеранской датско-шведской» и «православной московской» корон. После этого весь XVII в. внутри этого «трехглавого дракона» происходят местные постоянные «разборки» на тему «какая голова главнее».

В 1603 г. к власти пришли одновременно в Турции (на Востоке) основатель современного турецкого мусульманства Ахмет I, а в Англии (на Западе) — основатель новой династии Яков I Стюарт, при котором появляется первая полная Библия. При этом «главной головой» временно становится поляк Сигизмунд, а в Москве начинается смута. В 1611 г. в Швеции к власти приходит энергичная новая «молодая» голова — Густав II Адольф, а следом за ней в 1613 г., после сговора Филарета с Сигизмундом, в Московии к власти номинально приходит сын Филарета Миша Романов. Одным из ключевых и весьма успешных направлений британской политики, начиная с этого времени до сих пор становится вбивание клиньев между Москвой и Стамбулом (без этого, в частности, не было бы никакой Британской империи).

После смерти Густава Адольфа в 1632 г. и старых друзей-врагов Сигизмунда и Филарета (1632 и 1633 гг.) в 1638–1645 гг. предпринимается попытка восстановить прежнюю ордынскую структуру Белой Руси во главе с Москвой, но при условии сохранения местного самоуправления. И в Англии тут же возникает республиканское движение против насаждения абсолютизма Карлом I. Соответственно, после смерти Михаила Романова в 1645 г. смута возникает немедленно не только в России, но и в Англии — роялисты терпят поражение, а власть (и самого короля) захватывают парламентарии-«думцы» во главе с Кромвелем. В Москве, напротив, побеждают абсолютисты и спешно «предъявляют народу» наследника — 16-тилетнего Алексея Михайловича, которого до этого не видел никто (ГДР неуклюже относит момент «предъявления наследника» на два года раньше, не в силах объяснить, как это умирающий в течение месяца «скорбный ногами» и богобоязненный отец при жизни сам не объявил сына наследником, что никак не согласуется с традициями «рюриковичей», якобы унаследованными романовыми.)

В 1638–1676 гг. Московия непрерывно воюет то с Белой Русью, то с Польшей, то с Швецией, предпринимая при этом попытки захватить Белую Русь: Прибалтику, Воротынь, Слободскую Окраину и Малороссию или хотя бы отделаться от дани Крымскому хану. Самым крупным военным успехом Московии оказывается разгром Рязани и присоединение Заокских земель, описанные в «допетровской» редакции как «поход Василия Уса» и «подавление восстания Разина в 1667–1671 гг.». Помимо Тулы и Калуги на юге и рязанских земель на юго-востоке, романовы прирезали к Московии еще и смоленские на юго-западе. Эти события в «допетровской» редакции были отправлены в прошлое дважды: на 260 лет назад в 1378–1414 гг., где оказались и «плохой юный Олег Рязанский» (он же разинский «царевич Алексей Пшимах»), и «несдавшаяся татарам» доблестная Тула, и «Куликовская Битва», и еще на 260 лет назад в 1118–1154 гг. для обоснования появления Москвы как центра Руси в далеком прошлом. После поражения Рязани и была уничтожена ее столица — Старая Рязань и г. Данков, а также сильно разрушено еще два десятка заокских городов. «Екатерининская» редакция часть этих же событий вынужденно отправила в прошлое третий раз — уже в середину XIII в., впридачу к воротынскому Козельску, чтобы наполнить событиями «завоевание Руси Батыем».

Разгромом же войск «Разина», т. е. воеводы Рязанского в этой редакции руководит Ю. Барятинский — т. е. «хороший» Воротынский. Под угрозой новой агрессии со стороны Московии запорожский гетман И. Брюховецкий в 1677 г. обращается за помощью к общему сюзерену — к Турции. В 1678 г. турецкие войска освобождают захваченный войсками Московии под командованием Г. Г. Ромодановского г. Чигирин в Левобережной Украине. По Бахчисарайскому перемирию 1681 г. административный контроль над Левобережной Украиной на 20 лет был передан хану Крыма. Два похода войск Московии на Крым под командованием В. В. Голицына в 1687 и 1689 гг. окончились полным провалом.

В 1689 г. в Англии и Московии одновременно происходят государственные перевороты, приведшие к власти Вильгельма Оранского и Петра I, соответственно. К концу XVII в. у «трехглавого» дракона в Московии и Польше появляются три новые молодые и весьма амбициозные головы: Петр I, его немецкий приятель Фридрих, курфюрст Саксонский, который в 1697 г. становится польским королем Августом II, и 16-летний Карл XII, король Швеции с 1698 г. Заметим, что Карл XII титуловался не просто «король Швеции» в современном географическом смысле, а именно как «Кунг (швед. kung „король“) шведов, готтов и вандалов», т. е. правитель населения Скандинавии, Прибалтики, и части Литвы-Белой Руси от Балтийского до Черного моря, включая бассейны Западного и Южного Буга. (Поэтому завоевательные походы Карла XII «из варяг в греки» были с севера на юг по «солнечной дороге», по-шведски Sul vдg (произносится Соллвей), из-за чего он попал в русские былины как Соловей-разбойник. Кстати, Пушкин в «Полтаве» совершенно правильно титулует Карла паладином — т. е. наместником, а не королем Швеции.)

История правления Петра I и, в частности, история всей «Великой Северной Войны» 1700–1721 гг., несмотря на тщательную редакцию при Екатерине II, тем не менее сохранила множество фактов, позволяющих вскрыть истинную подоплеку событий не только петровского, но и до-, и послепетровского времени.

На рубеже веков «московская голова» Петр, претендуя на шведский престол, сговаривается с «польской головой» Августом II поделить «третью голову»: «Швецию» (т. е. опять-таки ордынскую Белую Русь от Прибалтики до Причерноморья). Незадолго перед этим «московская голова» куснула сюзерена (т. е. Османскую империю) своими Азовскими походами и, несколько самоутвердившись, начала войну на Балтике. Однако «шведская» голова (с соизволения того же сюзерена) серьезно оттрепала «московскую» в 1700 г. под Нарвой и практически откусила «польскую» в 1704 г. Затем оставшиеся две «головы» решили поделить польско-литовско-белорусское наследство, по поводу чего они и встретились под Полтавой. Каждый из них пытался по-своему заручиться поддержкой отдельных членов ордынской федерации, не входящих в «тройную корону», или нейтрализовать их: Петр, например, считал, запорожского гетмана Мазепу своим союзником, а Карл считал наоборот, и в данном случае оказался прав он, а не Петр. А вот со Слободской Окраиной Петр решил разобраться силовым способом, и опять оказался неправ. Зато своими решительными действиями и благодаря почти троекратному превосходству в артиллерии под Полтавой в 1709 г. он с лихвой рассчитался с Карлом за нарвскую обиду 1700 г. Эта тактическая победа Петра в соперничестве с Карлом XII стала в екатерининской редакции истории создания Российской империи наиболее громким стратегическим событием петровского времени.

Однако, прежде чем рассмотреть стратегический аспект этой битвы, необходимо прояснить, когда именно этот эпизод Северной войны стал самым громким. Прославление Полтавской битвы и придание ей нынешнего значения в глазах общественного мнения началось опять-таки после завоевания Екатериной Малороссии. Например, первая памятная доска об этом событии с надписью, сочиненной Г. Рубаном в С.-Петербурге, датирована 1778 г. Ни одной оды в честь полтавской победы в 1711–1763 гг. не написано, хотя по поводу других побед их немало (например, «На взятие Хотина» М. В. Ломоносова в 1739 г.). Молчали по поводу этого события известные писатели этого периода Прокопович, Сумароков и Тредьяковский. Ничего по поводу этой победы не написал и поэт А. Кантемир, хотя его отец, молдавский господарь Д. Кантемир, писатель и историк, был сначала союзником, а потом и ближайшим сподвижником Петра I. В частности, в трудах Д. Кантемира по истории Молдавии Полтавская битва, в результате которой Карл XII оказался в столице Молдавии г. Бендеры, является частным эпизодом ликвидации автономии Молдавии Османской империей в ходе русско-турецкой войны 1710–1713 гг. (О русско-турецкой войне 1710–1713 гг. есть сведения и из источников другого союзника Петра — Черногории, однако в русских источниках эта война якобы окончена уже в 1711 г. по Прутскому трактату, когда Петр попал в окружение к Мехмет-паше.)

Странное длительное забвение такого исторического события может быть объяснено только одной причиной: сражение под Полтавой было выбрано Екатериной II как стратегически важное для ее собственной редакции истории, причем вынужденно, потому что это был единственный серьезный военный успех Петра на юге России. При этом Полтавское сражение оказалось вырвано из контекста событий, происходивших как до, так и после него. Заметим также, что сам Карл XII в этом сражении фактически участия не принимал, потому что накануне был случайно ранен в ногу и лежал с высокой температурой, а «шведами» командовали вовсе не шведы, а немцы: Левенгаупт, Крейц, Розен, Шлипенбах и пр. Место захоронения «шведов», погибших в этой битве вообще неизвестно, а место захоронения «русских» называется «Шведской могилой». Древняя белорусско-литовская столица г. Полтава в 1709 г. в «екатерининской» редакции оказывается казачьим хутором, едва вмещающим 4000 чел., однако при этом там обороняется от осаждающих ее шведов гарнизон полковника Келина как раз численностью в 4000 чел, да еще 2500 вооруженных горожан, т. е. мужчин. Тем самым численность населения «скромного казачьего хутора Полтавы» никак не могла быть меньше 10 000 чел. Самое забавное, что фамилия прославленного впоследствии в «екатерининской» редакции полковника Полтавского гарнизона — Келин, не русская, а как раз шведская (означает по-шведски «баловень»).

В контексте событий 1706–1713 гг. Полтавское сражение 1709 г. действительно является самым крупным, но отнюдь не решающим военным успехом Петра в войне с Ордой. Эти события включают и так называемое «Астраханское восстание 1706 г.», и «восстание К. Булавина» 1707–1710 гг., и неудачный «Прутский поход» 1710–1711 гг., и перенесение столицы из Москвы в Петербург немедленно после Прутского трактата 1711 г.

Новогодние «триумфы», справлявшиеся Петром в Москве в 1703–1705 гг., прославлявшие достижения в Северной войне, в 1706–1707 гг. не справлялись, потому что Петру было не до триумфов. В 1706 г. экспедиционный корпус Петра оказался на всю зиму отрезан войсками Карла XII под Гродно, а позже Карл XII разбил всех его союзников: и датские войска под Копенгагеном, и войска польского короля Августа. В том же году, ввиду войны со Швецией, было остановлено и строительство Арсенала в Кремле (возобновлено только в 1719 г).

В 1707–1708 гг. Петр готовился к обороне Москвы, и не просто Москвы, а Кремля! В 1707 г. К. Булавин, разгромивший 6000-ный корпус Ю. В. Долгорукого, наступал на Москву. В Москве спешно строились больварки, в октябре Петр послал в Москву царевича Алексея «осмотреть укрепления», причем «была с них пушечная пальба». Такая же «пушечная пальба» была и в декабре, причем в ней уже участвовал сам Петр, который в это время всячески искал мира с Карлом.

Историки дружно говорят, что заносчивый Карл XII просто упустил победу в 1707 г., дав Петру передышку. На деле передышку Петру предоставила Османская империя, в это время поддержавшая его и придержавшая Карла. А летом 1708 г. уже Петр переходит в контрнаступление, посылая 32 000 армию В. В. Долгорукова против «Булавина». Это было не «подавление бунта», а война против ордынской конфедерации, поскольку традиционная история проговаривается, что Голицын в июне 1708 г. разбил шведский корпус под Добрым — а это рядом с нынешним Липецком, т. е. там же, где воевал «Кондратий Булавин», т. е. Конрад Гетман (булава — символ гетманской власти). Войска, возглавляемые самим Петром, параллельно громят ставку Мазепы — г. Батурин, практически уничтожив его и вырезав всех мирных жителей, включая детей.

История с изменой гетмана Запорожской Сечи Мазепы Петру — еще один вымысел. Запорожская Сечь во главе с Мазепой действительно участвовала в петровских походах на Азов, но по приглашению Петра, а не по его приказу. В то время Петр подталкивал запорожцев пограбить калмыцкие и ногайские земли. Но, когда в 1707 г. Петр предложил Мазепе воевать с такими же свободными русскими донскими казаками и воротынскими стрельцами-однодворцами, Мазепа наотрез отказался. А в 1708 г. Петр пригласил уже 30 000 калмыков пограбить Запорожскую Сечь. (Это все та же обычная тактика Московии романовых — натравливать одних ордынцев на других.) Одновременно с наступлением на юг Петр объявляет свою знаменитую административную реформу, образующую 8 губерний, среди которых, однако, еще нет Центральночерноземных областей. При этом он «уничтожает» (до 1734 г.) Запорожскую Сечь, а гетманом Украины ставит И. Скоропадского.

В 1709 г. наступает кульминация достижений Петра — победа под Полтавой над войсками под командованием Левенгаупта (в традиционной истории она описана трижды: до, во время и после собственно Полтавской баталии войска Петра громят 16 000-ный корпус под командованием все того же Левенгаупта.) На стороне Карла XII в Полтавской битве сражались и 15 000 запорожских казаков во главе с К. Гордеенко, попавшим в плен и казненным Петром. На стороне Петра под Полтавой был более чем двукратный перевес в живой силе и пятикратный — в артиллерии. После двухнедельного пиршества по случаю победы (совместно с пленными немецкими офицерами противника, совсем как во времена московских «потешных» баталий), Петр на три недели заболевает, а потом отправляется осаждать Ригу, закрепляя успех, покоряет Лифляндию и в декабре торжественно въезжает в Москву. После чего 1 января устраивается особенно пышный «триумф».

В 1710 г. войска Петра изгоняют шведов из Прибалтики, и у него наступает «головокружение от успехов». Однако Турция требует ухода петровских войск из Приднепровья, а затем и вынуждает их уйти, причем во главе уже турецкого экспедиционного корпуса оказывается все тот же швед Карл XII, который (после смерти Мазепы) восстанавливает Запорожскую Сечь, где гетманом становится сподвижник Мазепы Ф. Орлик. (Традиционная история Российской империи скрывает, что именно Орлик был гетманом до 1734 г., а пытавшийся проводить в 1710–1711 г. политику закрепощения казаков сподвижник Петра Скоропадский был Сечью изгнан после Прутского трактата.) Прутский поход Петра против Османской империи в 1711 г. оборачивается для него тяжелым политическим поражением. Знаменательно, что он не возвращается в Москву, а отправляется в недостроенный Петербург и там в 1712 г. объявляет о переносе столицы. Никаких новогодних триумфов в Москве более не проводится. (В Москве Петр появился вообще только в 1718 г., а Рождество справлял уже как император в 1722 г., хотя до 1711 г. Рождество он всегда проводил в Москве.)

В своей «Истории города Москвы» И. Забелин рассказывает о том, что в 1711 г. в центре Кремля на Тайницкой площади была построена «Церковь Казанской Богородицы по обету монахини княжны Иоанны Барятинской» (т. е. Воротынской, поскольку Барятино — одна из родовых вотчин Воротынских, из фамилии которых Екатерина II сделала Боратынских-Баратынских-Барятинских), которая «по какому-то случаю была разломана в 1722 г.», а в 1730 г. на ее месте вновь поставили «церковь теплую». Однако, из церковной истории известно, что на сносе этого храма настаивал Стефан Яворский, местоблюститель Патриаршего престола в 1720–1721 гг., известный своей нетерпимостью к другим конфессиям. Из этого следует только один логический вывод: что в 1711–1722 гг. на этом месте в центре Кремля рядом с Иваном Великим стоял не привычный для нас православный храм, который был снесен после выполнения обязательств Петра перед Османской империей, а уже потом, в 1730 г., на этом месте соорудили церковь. (К этим событиям примыкает и указ Петра I 1723 г. о «запечатывании всех домовых церквей в Москве». «Домовая» церковь — это, по сути, иудеохристианская молельня, аналогичная маронитским молельням в католизированной Испании XVI–XVII вв. В каждой «домовой» церкви был, в частности, алтарь-ковчег, но не было официального священника — молились сами.)

В 1712 г. Петр (по Прутскому трактату поддерживаемый своим сюзереном — Турцией) в союзе с датчанами и саксонцами успешно сражается с войсками Карла в Померании. В 1713–1714 гг. война перемещается в Финляндию. Как писал сам Петр, занятие Финляндии было необходимо для дальнейшей торговли с Карлом и уступок при мирных переговорах. В 1714 г. Петр сначала помогает курфюрсту Ганноверскому занять английский престол под именем Георга I, считая, что Англия будет его союзником в дальнейшей борьбе с Карлом XII. Однако, став королем Англии, Георг I немедленно начинает проводить политику противодействия Петру на Балтике. В 1715 г. Петр серьезно заболел и в 1716–1717 гг. лечился за границей, а в это время зрел заговор против него во главе с его сыном Алексеем, инспирируемый и Англией, и католической церковью образца XVII в.

В этих трудных условиях Петр и принимает свое важнейшее стратегическое решение: он начинает в 1718 г. серьезные переговоры с Карлом XII о мире и будущих совместных действиях против предавших его союзников — Англии и Дании при поддержке Османской империи. Осуществлению этого союза помешало убийство английскими агентами Карла XII в 1718 г., когда не удался заговор против Петра. Заключение «вечного мира» с Турцией (1720 г.) способствовало выгодным для Петра I условиям Ништадского мира 1721 г., которым закончилась Северная война, несмотря на контрибуцию в 2 млн. рублей серебром, выплаченную Швеции (это четверть годового бюджета петровской России).

Мирные достижения Петра I в последние годы его жизни (в том числе, и практически бескровный русско-турецкий Персидский поход 1722 г.) стратегически превзошли все его завоевательные военные успехи вместе взятые.

На базе петровских реформ произошло экономическое и военное перевооружение Московии и ее мирная экспансия на Восток. Плоды его достижений пожинали уже при Анне Иоанновне и Елизавете Петровне. Однако, для идеологии завоевательных войн Екатерины II нужен был имидж не миротворца, а великого полководца Петра I.