Заключение

Заключение

Несколько недель назад я принимала гостью — журналистку из Киева. Накануне ее приезда общие знакомые, передававшие мне с ней кое-какие вещи, предупреждали: ты только не разговаривай с ней о политике, сама понимаешь, что можешь обидеть. Я, разумеется, понимала. Барышня эта с первых дней ходила на Майдан, писала в Фейсбуке призывы о помощи майдановцам, проклинала Януковича, разбирала все выпуски передачи телеканала «Россия» «Вести с Дмитрием Киселевым», публично скорбела по «Небесной сотне», жертвам АТО, восхищалась «киборгами» в Донецком аэропорту, возмущалась российскому вторжению и т. д. Словом, я ждала гостью с обычным майданным набором в голове и была настроена на крайнюю деликатность в обсуждении происходящего в Киеве и даже жизни общих знакомых.

Однако барышня буквально с порога начала рассказывать, как теперь в Киеве ужасно живется и работается: немыслимые коммунальные тарифы и цены на аренду, продукты тоже стали очень дороги, зарплату же (и так уменьшившуюся в долларовом исчислении в четыре раза) ей теперь платят «серую» — то есть на карточку переводят только минимальную часть оклада, а остальное выдают в «конверте» и регулярно задерживают. В целом, говорила она, в городе ужасная атмосфера: ничего толком не работает, люди в депрессии, уличная преступность растет, про события на юго-востоке Украины никто толком ничего не знает, потому что аккредитации дают только прикормленным Министерством информации и Минобороны журналистам. С работой и деньгами очень плохо у всех, новоизбранная Верховная рада еще хуже старой, детей в школе замучили патриотическим воспитанием и т. д.

И хотя она не говорила ничего такого, о чем не писали бы в своих блогах люди, оппозиционные нынешним украинским властям, и чего не показывали бы в репортажах российских телеканалов, я слушала ее буквально раскрыв рот. Слишком уж неожиданным было, что именно она так оценивает происходящее на Украине. В какой-то момент я все-таки решилась прервать ее полный гнева и обиды монолог и спросила:

— А когда ты ходила на Майдан, ты разве не понимала, что будет вот так?

— Я? На Майдан?! Да только по работе! Никогда не разделяла их идеи, — ответила она, а я просто остолбенела от такого наглого вранья. Но, помня, что я должна быть деликатной, решила не продолжать щекотливую тему.

Правда, спустя несколько минут безобидного трепа о детях и петербургских достопримечательностях гостье снова удалось меня удивить.

— Вообще-то, — ничуть не стесняясь сообщила она, — я приехала не просто навестить родственников, а поискать в Москве и Петербурге журналистскую работу.

— Но ведь Россия — агрессор?! — не удержалась я.

— Тю… Тут хотя бы жить нормально можно, ответила она и засобиралась на поезд в Киев.

Я не выдумала в этой истории ни единого слова, а имени журналистки не называю просто потому, что, несмотря на оторопь от столь радикального изменения ее политической и жизненной позиций, не хочу навредить ей. Ведь в ближайшее время ей вряд ли удастся уехать из Украины. Как, впрочем, не привожу здесь и многих других имен своих друзей и знакомых. Я уехала, а им там жить. И совершенно непонятно, какие их комментарии, шутки, случайно вырвавшиеся фразы и т. д. и как могут повлиять на их дальнейшую судьбу. Слишком много на Украине в последнее время возбуждается безумных уголовных дел, слишком у многих возникают профессиональные, бытовые и личные неприятности. Про загадочные смерти и убийства политиков и журналистов от бывшей главы фонда Госимущества Валентины Семенюк до журналиста Олеся Бузины даже думать страшно.

Но я рассказала эту историю не для того, чтобы поговорить о том, как плохо сейчас на Украине. Плохо там или хорошо, я просто не знаю. Вернее, не знаю до такой степени, чтобы как-то оценивать их жизнь и давать прогнозы. С одной стороны, я читаю на украинских сайтах жуткие по смыслу и форме новости, с другой — вижу в Фейсбук-аккаунтах киевских друзей фотографии из ресторанов и с модных тусовок. Вроде бы культурная и светская жизнь в украинской столице не прекращается ни на минуту. При этом там продолжается и бурная политическая жизнь: создаются партии, меняются министры и другие высшие чиновники, странными темпами идет люстрация.

Все прошлое лето сторонники и противники нынешней украинской власти соревновались в сообщениях о наличии или отсутствии горячей воды в своих домах. Одни, разумеется, утверждали, что ее нет и не будет, другие — что есть, а если и нет два часа, так это сосед ремонт делал, а вовсе не катастрофа в жилищно-коммунальном хозяйстве. Да и была ли эта катастрофа?

Украина стала для нас информационно закрытой страной. Если раньше большинство людей не знали тамошних новостей просто потому, что не интересовались, то теперь, для того чтобы что-то узнать, нужно прилагать множество усилий, да и не факт, что они будут оправданны. Слишком уж противоположны оценки адептов и противников Майдана и нынешней украинской власти. Одни говорят о полном развале всей системы государственного управления и скором окончательном уничтожении страны, другие верят во временные трудности. Правды не говорит, а может, и не знает никто. Да и можно ли давать прогнозы, для оправдания которых нужно сложить вместе сотни сложно зависящих друг от друга факторов — и общественных, и экономических, и геополитических, и даже личных. Сейчас уже невозможно говорить о том, что было бы, если бы людей на Майдан позвал не Мустафа Найем, а кто-то другой, не менее авторитетный, если бы коммунальным службам Киева не захотелось поставить елку именно в ночь с 29 на 30 ноября, если бы журналистам ведущих украинских изданий не сорвало крышу от предвкушения революции и победы добра над злом или если бы сотника Парасюка шуганули со сцены Майдана, когда он потребовал идти на штурм администрации президента, когда власть начала выполнять соглашения от 22 февраля. Да и что было бы, если бы Виктор Янукович не подписал эти соглашения и не убежал из страны, а разогнал бы Майдан танками, а юго-восток Украины не восстал…

Но удивительно, что, несмотря на все мнимые и реальные противостояния, украинцы и россияне узнали друг о друге столько, сколько не узнавали за последние двадцать четыре года. Там знают наших милоновых и яровых, мы — их парасюков и гаврилюков. Лучше бы мы узнавали про наши страны что-то более разумное и привлекательное.

Об Украине за последний год не написал только ленивый. Выпущено множество воспоминаний, рассказано историй, взято интервью, выдвинуто множество конспирологических версий. Все эти издания, без сомнения, претендуют на сенсационность. Я на нее не претендую. Я не рассчитывала раскрывать какие-то особенные тайны украинской политики — да я их и не знаю. А просто хотела рассказать о том, как и чем Украина жила до и во время Майдана. Очень многое, конечно, осталось за рамками этой книги — почти весь период правления Виктора Ющенко, множество громких политических и экономических скандалов, дело «артековских педофилов» и газовые войны. Это в конце концов не учебник новейшей истории Украины, а мое личное впечатление от происходившего в стране. Я очень любила и люблю Украину и всегда сочувствовала становлению украинской государственности, интересовалась местной историей и культурой, с уважением и искренней любовью относилась к своим коллегам и соседям, бок о бок с которыми провела много лет. Мне жаль, что на данный момент Украина утратила то, чем отличалась от России в лучшую сторону, а ничего нового и привлекательного там еще не придумали. Но кто знает, что будет дальше?

Октябрь 2014 года — май 2015 года