Наступление по всем фронтам
Наступление по всем фронтам
В советских средствах массовой информации под привычной в восьмидесятые годы рубрикой «В Комитете государственной безопасности СССР» в марте 1986 года появилось официальное сообщение о задержании с поличным американского разведчика. Оно гласило:
«10 марта в г. Москве задержан с поличным при проведении конспиративной встречи с завербованным американской разведкой советским гражданином второй секретарь посольства США Майкл Селлерс. Пресечена еще одна шпионская акция спецслужб США против Советского Союза. В ходе расследования собраны доказательства, полностью изобличающие этого сотрудника посольства США в разведывательной деятельности, несовместимой с его официальным статусом. За противоправные шпионские действия М.Селлерс объявлен персоной нон грата. По делу арестованного агента американской разведки ведется следствие».
Расшифрую некоторые фразы этого официального сообщения. Второй секретарь посольства США Майкл Селлерс — это кадровый американский сотрудник резидентуры ЦРУ в Москве. Арестованный агент американской разведки — старший оперуполномоченный управления КГБ СССР по г. Москве и Московской области майор Сергей Воронцов. В делах Центрального разведывательного управления США он проходил под оперативным псевдонимом «Капюшон».
Интересно, что Воронцов так и не назвал американцам своей настоящей фамилии и представился им работником центрального аппарата контрразведки, сотрудником Второго главного управления, чтобы набить себе цену.
Проникнуть в органы государственной безопасности СССР —вожделенная цель ЦРУ. Американскую разведку не может удовлетворить информация предателей из числа сотрудников КГБ и ГРУ, которые изменили Родине и бежали в США. Не могут устроить и те сведения, которые американские спецслужбы добывают в результате опроса бывших граждан нашей страны, выехавших на постоянное жительство в Соединенные Штаты и другие натовские государства. Не много толку от объявлений ФБР в эмигрантской прессе, призывавших за материальное вознаграждение предоставлять информацию о деятельности советских спецслужб.
«Приобретать и использовать источники в разведке и службах безопасности СССР с целью получения информации об организационной структуре, личном составе, оснащенности, средствах связи, банках данных, задачах, практической деятельности как в своей стране, так и за рубежом» — так формулируют эти требования директивы ЦРУ. На решение задачи нацелены подразделения управления во всех странах, где имеются представители нашего государства, в том числе в самих США, при мощной поддержке Федерального бюро расследований, «опекающего» дипломатические и иные загранучреждения СССР.
Но не только в проникновении в советскую разведку и контрразведку заинтересованы руководящие умы ЦРУ. Подрыв и компрометация спецслужб, особенно КГБ СССР — такова конечная цель американских властных органов в новом «крестовом походе» на Советский Союз. Одна из форм компрометации — широкие пропагандистские кампании и политические спекуляции на темы «советского шпионажа», «репрессий КГБ», «преследований борцов за права человека». Так сказать, «локальные», но не менее броские сюжеты: «облучение посольства США в Москве», «применение вредных химических веществ против американских дипломатов», «изощренная советская техника подслушивания в американском посольстве в Москве» и так далее.
В портфеле ЦРУ — книги предателей и перебежчиков из Советского Союза, «мемуары» бывших агентов американской разведки, телевизионные передачи и кинофильмы, подготовленные с участием людей, напрямую связанных с ЦРУ, и по сценариям, подсказанным американской разведкой. На службе этой кампании — средства массовой информации, влиятельные и политически ангажированные журналисты и публицисты. Подключается и «тяжелая артиллерия» — руководящие государственные деятели США, вплоть до президента. Тут излюбленная тематика: «советская угроза», «активные мероприятия КГБ в мире», «нарушения прав и свобод» и тому подобное.
В восьмидесятых годах ЦРУ, подхлестываемое Уильямом Кейси и обильно субсидируемое щедрыми вливаниями из госбюджета, развернуло фронтальное наступление на спецслужбы нашей страны. Главный удар направлялся на советских разведчиков, работающих за границей. И он был, к сожалению, небезуспешным. В шпионских сетях Вашингтона оказались несколько сотрудников заграничных подразделений КГБ и ГРУ. Одни, обуреваемые тягой к обогащению, соблазнились на предложенное им вознаграждение в обмен на шпионские услуги. Другие (их было ничтожно мало), недовольные условиями работы в наших спецслужбах, тем, как складывалась их личная жизнь в Советском Союзе, прельстились на обещанные им «блага» в США. Третьи, попав в разработку американских спецслужб, сделались жертвами комбинаций, в том числе с подводом к ним агентов-женщин и последующего шантажа.
Далеко не все из завербованных американскими спецслужбами за границей сотрудников КГБ и ГРУ давали согласие на контакт с резидентурой ЦРУ в Москве. Это, пожалуй, уже известный нам агент «Весы» — Леонид Полещук, а также сотрудник ГРУ Владимир Васильев, имевший в Лэнгли псевдоним «Согласие», и Дмитрий Поляков, также разведчик ГРУ («Топхэт»). Можно вспомнить еще сотрудников советской военной разведки Попова и Филатова, разоблаченных органами КГБ в шестидесятых-семидесятых годах. Из известных мне агентов Центрального разведывательного управления из числа сотрудников советских спецслужб, завербованных в восьмидесятых годах, были раскрыты органами государственной безопасности СССР и понесли заслуженное наказание по суду, кроме названных выше, Геннадий Вареник («Фитнес»), Валерий Мартынов («Джентил»), Сергей Моторин («Гоз»), Владимир Пигузов («Джогер»), Геннадий Сметанин («Миллион»), Борис Южин («Твайн»), Вячеслав Баранов («Тони»). Один — сотрудник КГБ в посольстве СССР в Греции — Сергей Бохан («Близард»), опасаясь разоблачения, бежал за океан и получил там убежище у своих хозяев.
Теперь я хотел бы, в меру своей осведомленности, коснуться некоторых утверждений, содержащихся в целом интересной книге бывшего первого заместителя председателя КГБ СССР Ф.Д.Бобкова «КГБ и власть». Раздел «Агенты ЦРУ на Лубянке» как раз и посвящен проникновению ЦРУ в наши спецслужбы. Думаю, не может быть никаких возражений, что «спецслужбы нелегко переживают удары противника, немало таких ударов пришлось перенести и КГБ». Бесспорно и то, что «взаимопроникновение в систему иностранных разведок — естественный процесс, мы внедрялись в спецслужбы западных стран, они — в наши». Но совершенно нельзя согласиться с утверждением о том, что «возможность проникновения противника в наши спецслужбы, к сожалению, недооценивалась — как в службы разведки, так и контрразведки. Даже зная о каких-то настораживающих деталях, органы безопасности допускали беспечность. В КГБ на всех уровнях не желали серьезно думать, что такое может случиться... Разоблачение нескольких сотрудников КГБ, работавших на противника, таких, как Полещук, Моторин, Вареник, Южин, — воспринималось как невероятное ЧП. Но это в разведке. Контрразведка жила спокойно».
По моему мнению, автор книги «КГБ и власть» глубоко ошибается. В управлении контрразведки Первого главного управления и мы, во Втором главном управлении КГБ, не строили никаких иллюзий относительно того, что иностранные разведки, и в первую очередь ЦРУ, стремятся и будут стремиться к тому, чтобы проникнуть в органы государственной безопасности СССР. И располагали на этот счет исчерпывающей информацией. Может быть, такие настроения и были у некоторых руководителей КГБ, и они, эти настроения, так сказать, эмоционально могли отражать отношение к фактам предательства, когда они случались. Практика же советской контрразведки опровергает недооценку возможности агентурного проникновения иностранных разведок в спецслужбы СССР, недооценку пренебрежительного отношения к проверке сигналов по этой непростой и болезненной проблеме, которые поступали по различным каналам. В том числе и по каналам, специально создаваемых для этих целей. Обо всем этом свидетельствуют оперативные и следственные дела на разоблаченных американских шпионов Попова, Пеньковского, Филатова, Григоряна-Капояна, Иванова, Полещука, Васильева и других. Да и известное ныне дело агента Полякова, генерала ГРУ, арестованного в 1986 году, — пример отношения контрразведки к поступившему еще в конце семидесятых годов сигналу. То, что разработка этого предателя затянулась, вина одного из бывших руководителей КГБ, не пожелавшего дать санкцию на реализацию разработки на том основании, что «советский генерал не может быть шпионом». Количество примеров, когда органам государственной безопасности приходилось вести разработку сигналов о предательстве сотрудников КГБ, к сожалению, возрастет, если говорить не только об американской разведке.
И, наконец, странным и крайне спорным выглядит еще одно утверждение бывшего первого заместителя председателя КГБ на эту тему. Оно касается дела майора Шеймова, сотрудника шифровальной службы КГБ, который, как выяснилось позднее, был завербован американской разведкой во время его заграничной командировки и был тайно вывезен ЦРУ из Советского Союза в 1980 году. «Кто знает, — задается вопросом автор книги «КГБ и власть», — если бы из случая с Шеймовым были сделаны необходимые выводы, может быть, не удалось бы у всех на глазах бежать из страны Гордиевскому». Поясню: Гордиевский — полковник, сотрудник Первого главного управления КГБ, был завербован на шантаже в Копенгагене разведкой Великобритании «Сикрет интеллидженс сервис». С моей точки зрения, между делами Шеймова и Гордиевского в том, что касается их побега из СССР, нельзя ставить знака равенства. И разницу эту нельзя не учитывать. Гордиевский серьезно подозревался в связи с СИС, побег его из Советского Союза был действительно стечением крайне неприятных для КГБ обстоятельств, возможно, результатом нечеткой работы тех подразделений, которые вели его разработку. В то же время Шеймов в разработке не был и никаких подозрений в отношении его не имелось. Резидентура ЦРУ в Москве мастерски провела акцию по конспиративному выводу агента из нашей страны. Видимо, ему были выданы заранее фиктивные документы на иностранцев, по которым он и его семья покинули СССР. Позднее руководитель резидентуры ЦРУ в 1991-1993 годах Дэвид Ролф признавался (или умышленно дезинформировал своего собеседника ?), что провел конспиративную встречу с Шеймовым перед его побегом. Если это было действительно так, то с контрразведки, и прежде всего с возглавлявшимся тогда мною первым отделом Второго главного управления, не снимается ответственность за то, что не удалось перехватить операцию посольской резидентуры по организации выезда Шеймова из Советского Союза. Но это была бы уже одна из тех неудач, которых, по-видимому, было трудно избежать в острейшем противостоянии спецслужб двух наших государств. И, конечно, это не могло повлиять на пресечение побега Гордиевского.
Но вернусь к агенту «Капюшон», сотруднику управления КГБ по Москве и Московской области Воронцову.
В книге Пита Эрли «Признания шпиона» об агенте «Капюшон» имеются крайне скупые строки:
«10 марта КГБ устроил засаду для разведчика-агентуриста ЦРУ Майкла Селлерса, когда он был на пути к месту встречи со шпионом. В ЦРУ позже узнали его имя и фамилию — Сергей Воронцов. Воронцов был агентом ЦРУ с 1984 года. Он сообщил о том, как местное управление КГБ следило за посольством США в Москве. Воронцов дал Селлерсу шпионский порошок, которым КГБ опрыскивал автомашины американских дипломатов для того, чтобы контрразведка могла следить за лицами, которые ими пользовались».
Вот и все, о чем в ЦРУ, видимо, сочли целесообразным информировать журналиста. Не густо. Ни обстоятельств вступления в контакт с Воронцовым. Ни того, как вербовке Воронцова помог один американский дипломат. Ни обстоятельств последней встречи с агентом разведчика резидентуры Майкла Селлерса, которая привела к его провалу. А между тем в деле Воронцова есть кое-что любопытное.
...В один из летних дней 1984 года в квартире второго секретаря политического отдела посольства США в Москве Джона Фини раздался телефонный звонок. Было уже поздно, дипломат давно пришел с работы и находился дома. Неизвестный мужчина, заметно нервничая, короткими, словно бы заученными, фразами предложил Фини встретиться по срочному и важному вопросу. Казалось, незнакомец не сомневался, что дипломат примет его предложение о встрече. Тем более что Фини от его дома не придется идти далеко — всего пять минут ходьбы.
Американцы, когда есть возможность, предпочитают передвижение автомашиной. Фини — не исключение, к тому же в автомашине безопаснее. Он и не выйдет из автомашины, когда через пару минут окажется у места, названного незнакомцем. Джон Фини заинтригован. Он знает об инструкции госдепартамента и указании посла принимать материалы и неожиданные предложения от советских граждан, поскольку таким образом может появиться полезная для ЦРУ информация.
Джон Фини прибывает к условленному месту. Кругом темно, ни души. Но вот из темноты к автомашине подходит мужчина. Он держится напряженно, озирается по сторонам и быстро просовывает в полуоткрытое окно автомобиля письмо. В нем предложение шпионских услуг американской разведке. И приложение — свернутый в трубку документ. Информационный бюллетень Второго главного управления КГБ — документ для служебного пользования — должен продемонстрировать серьезность намерений Воронцова и его возможности. Фини быстро отъезжает, в посольстве он появится, как обычно, утром на следующий день. Зачем привлекать внимание? Американские дипломаты научены приемам обращения с предложениями «инициативников».
В резидентуре ЦРУ письмо Воронцова и бюллетень тщательно изучаются. Сверхосторожный Воронцов предлагает сложный способ связи. В случае согласия с его предложением (в письме излагаются и финансовые требования) резидентура должна поставить автомашину с дипломатическим номером у названного им магазина в одном из центральных районов Москвы. Тогда он на стене одного из зданий изобразит цифры — «коэффициент», который позволит определить номер телефона для связи с ним. Из переданного Фини письма резидентура уже знает другие семь цифр, к которым следует прибавить «коэффициент».
Советский отдел Оперативного директората, конечно, ухватился за предложение Воронцова, увидев в нем дар судьбы. Санкция резидентуре следует незамедлительно. Автомашина с дипломатическим номером поставлена где надо, и резидентура в обусловленном месте находит цифры, которые Воронцов написал на стене здания. Телефон важного инициативника в руках резидентуры. Ее сотрудник Грищек, созвонившись с Воронцовым, поздно вечером выходит на конспиративную встречу.
Воронцов сразу отказался сообщить американцам свою фамилию, для них он — «Стас», вполне достаточно для разговора по телефону и во время встреч. Он назвался сотрудником Второго главного управления, обманывая ЦРУ насчет своего действительного места работы. Это — не конспирация, не предосторожность. Воронцов думает о престиже, о том, чтобы выглядеть информированным источником в глазах ЦРУ. Это ему удается, в американской разведке узнают о его действительном месте службы уже после его разоблачения советской контрразведкой.
Воронцов не принимает предложенных ему ЦРУ условий связи —тайники, односторонние радиопередачи, письма на подставные адреса разведки в США его не устраивают. Он настаивает на личных встречах с оперативниками резидентуры с вызовом на них условными звонками по телефону. И придумывает еще один трюк. Телефон, номер которого он сообщил американцам, установлен не в его кабинете, а в комнате другого сотрудника Московского управления. У Воронцова ключ-отмычка, с ее помощью он пройдет туда в нужное время. Поздним вечером, на который придутся названные им условные звонки, в кабинете будет один «Стас», и он сможет в спокойной и безопасной обстановке договориться о встрече.
В ЦРУ принимают все условия Воронцова. Агент во Втором главном управлении очень нужен американской разведке. ЦРУ рассчитывает на важную информацию, она должна обезопасить работу посольской резидентуры в Москве, деятельность ЦРУ против Советского Союза по всему миру. «Стасу» присваивается оперативный псевдоним «Капюшон». Вот образчик задания, который вскоре получит агент: «Мы ждем от вас сведения о советских гражданах, находящихся под подозрением, слежкой или арестованных за шпионаж в пользу США или других стран НАТО; о техническом проникновении КГБ в американские учреждения; об операциях КГБ, направленных на вербовку американцев или граждан других стран НАТО».
ЦРУ торопится. Оно стремится выкачать из сотрудника Второго главного управления то, что оправдало бы риск работы с ним на территории нашей страны — информацию об опасностях для разведывательной деятельности американских спецслужб против Советского Союза. Торопится — и многого не понимает: ожидаемого обилия информации все нет и нет.
Резидентура в Москве проведет с агентом «Капюшон» три встречи. Кое в чем агент сможет удовлетворить запросы американской разведки. Но его возможности, понятно, ограничены, и многое он сочиняет, высасывает из пальца, чтобы как-то оправдать полученные от ЦРУ деньги.
Мне сложно комментировать навязанное Питу Эрли в ЦРУ заявление насчет «шпионского порошка», будто бы переданного резидентуре Воронцовым. На мой взгляд, оно носит фантастический и, как сейчас говорят, «виртуальный» характер. Могу сказать, что советскую контрразведку нельзя обвинить в применении против американских дипломатов в Москве вредных химических препаратов. У контрразведчиков были иные методы контроля за сотрудниками московской резидентуры.
Последние две встречи с агентом «Капюшон» поручаются разведчику-агентуристу резидентуры Майклу Селлерсу. В резидентуре будет тщательно продуман план проведения встреч с «ценным агентом», а сам Селлерс проявит все свое искусство несостоявшегося актера, мастерство маскировки и мимикрии. На конспиративные встречи с агентом Майкл Селлерс будет выходить загримированным под американского дипломата Рональда Паттерсона, проживающего в одном с ним подъезде дома, использует его автомашину, любезно предоставленную хозяином. В целях конспирации Селлерс вооружится париком и накладными усами, в дороге будет менять шапки и шарфы, наденет очки. Перед выходом из дома Селлерс и его жена скажут своим знакомым по телефону, что сам Селлерс будет дома и никуда не собирается уходить. Конечно, эти разговоры рассчитаны совсем не на американцев.
Во время своей второй (и последней) встречи с агентом «Капюшон» Майкла Селлерса задержат с поличным. При нем окажутся новые инструкции и задания агенту, портативные магнитофоны для записи разговоров с Воронцовым, деньги для шпиона.
О судьбе Майкла Селлерса известно из официального сообщения: он объявлен персоной нон грата. Агент «Капюшон» предстанет перед Верховным судом СССР. Суд не найдет смягчающих обстоятельств его предательства.
Что толкнуло майора Сергея Воронцова на шпионаж и измену Родине? Не идейные убеждения, а корысть и обида. Обида на собственное руководство, которое за совершенные Воронцовым серьезные прегрешения по службе понизило его в должности.
Но решающим мотивом была все же жадность. Почему-то уверовав, что американская разведка много платит, Воронцов решит, что за короткий срок заработает крупную сумму, после чего, дескать, прекратит опасное занятие. Ошибочное представление «инициативников»! В ЦРУ умеют соотносить свои выгоды от переданной шпионами информации с гонорарами, которые им выплачивают.