В обороне Ирбен

В обороне Ирбен

Перевод «Славы» в Рижский залив, о чём немцам стало известно в тот же день, заставил их ускорить приготовления к прорыву, поскольку с появлением линкора давление на приморский фланг германской армии в Курляндии должно было существенно возрасти. «Слава» была переведена в залив исключительно вовремя: не прошло и недели, как линкору представился случай вступить в бой с противником — 26 июля немцы приступили к операции по форсированию Ирбен.

Для прорыва в залив и обеспечения операции с моря противник развернул значительные силы — 8 дредноутов, 7 додредноутов, 3 линейных крейсера, 9 крейсеров, 54 эсминца и миноносца, 39 тральщиков, а также минные заградители и корабли обеспечения. Эти силы в два с лишним раза превосходили весь русский Балтийский флот. Цель операции состояла в прорыве в Рижский залив, уничтожении там наличных русских морских сил, минировании Моонзунда и содействии флангу армии с моря. Большим пробелом этого плана было отсутствие ясности в том, как впоследствии удерживать достигнутое господство в заливе, где совершенно не имелось оборудованной базы. В состав Морских сил Рижского залива (МСРЗ) входили додредноут «Слава», 4 канонерские лодки, дивизия эсминцев, 4 подводных лодки и минный заградитель «Амур».

На рассвете 26 июля немцы приступили к прорыву. В 3.50 тральщики начали траление фарватера в средней части Ирбен. Их действия прикрывали линкоры «Брауншвейг» и «Эльзас», крейсера «Бремен» и «Тетис». Мористее держались остальные 5 додредноутов и 4 крейсера. После прохода первой линии заграждений тральщики попали под огонь русских канлодок «Храбрый» и «Грозящий», подошедших из Моонзунда; по ним открыли энергичный огонь главным калибром оба германских линкора прикрытия. Вскоре подорвался на мине и затонул тральщик Т-52, а затем крейсер «Тетис» и эсминец S-144. Оба корабля остались на плаву и были отбуксированы в базу.

Определённая ценность представляемого сравнения боевых возможностей «Славы» и «Дойчланда», каким оно виделось русскому МГШ, заключается в практически идентичных тактико-технических характеристиках линкоров серии «Дойчланд» и предшествующей ей пятёрки «Брауншвейгов», два из которых в действительности вели артиллерийские дуэли со «Славой» летом 1915 г. Создаваемые в рамках «Закона о Флоте», линкоры обеих серий относились к выработанному в Адмирал-штабе типу «стандартного» линкора-додредноута, обретённого в «Брауншвейге».

Германский линкор «Брауншвейг»

Его и предполагалось воспроизводить впредь до заполнения всех вакантных мест линкоров «Закона о Флоте», лишь чуть-чуть, по необходимости, совершенствования в деталях (так и было бы, если не приход «Дредноута»). Основным таким усовершенствованием «Дойчланда» по сравнению с предшественником стало расположение четырёх 170-мм/40 орудий на верхней палубе в отдельных казематах, а не в одиночных башнях. 280-мм/40 орудия двухорудийной установки «Дойчланда»/«Брауншвейга» имели наибольший угол возвышения 30°, что позволяло им вести огонь на 102,7 кб. Это преимущество решительным образом сказалось в первом же столкновении «Славы» с «Брауншвейгом» и «Эльзасом» 26 июля 1915 г. на Ирбенской минно-артиллерийской позиции. До открывших огонь с предельной дистанции германских линкоров 12? орудия «Славы» достать не могли (русский линкор при наибольшем угле возвышения 15° мог действовать до 80 кб)*. Чтобы не выявлять преимущества немцев, «Слава» в этот день огня из 12? орудий не открывала, а в боях 3 и 4 августа добивалась увеличения дальнобойности посредством импровизации — созданием искусственного крена в 3° от противника, принимая воду в бортовые отсеки противоположного борта: дальность действия 12? орудий увеличивалась таким образом на 8 кб.

Около 10.30 подошла «Слава». «Брауншвейг» и «Эльзас» сразу перенесли огонь на неё, сделав с дистанции 87,5 кб по нескольку залпов. «Слава», к этому времени имевшая фактическую дальность его сильно изношенных 12? орудий на наибольшем угле возвышения (15°) лишь 78 кб, не отвечала. После шестого залпа она отвернула и вышла из зоны действия тяжёлой артиллерии германских линкоров.

Около 13 часов немцы, прошедшие две линии заграждений, наткнулись на третью. После подрыва крейсера и эсминца и гибели тральщика германский штаб воспринял эту новость с определённым унынием — перспектива прорыва в залив и блокирования минами до темноты Моонзунда таяла, отложить прорыв до утра не позволяли малые запасы угля. Германский командующий вице-адмирал Э. Шмидт отдал приказ прервать операцию и начать отход; в довершение неудачи в 14.05 подорвался на мине и затонул тральщик Т-58. В штаб командующего германскими силами на Балтийском море гросс-адмирала Генриха Прусского была отправлена подробная радиограмма о событиях дня, в которой подводился итог: «Операция против Рижского залива прервана ввиду очень сильных минных заграждений… Повторение прорыва может быть успешным лишь в случае участия многочисленных тралящих соединений». [249]

Первая встреча «Славы» с противником не ознаменовалась открытием огня (по этому поводу немцы строили самые разные догадки). Причина заключалась в нежелании командования линкора и откомандированного на корабль флагманского артиллериста 2-й бригады Л. М. Галлера демонстрировать противнику меньшую дальнобойность его орудий. На будущее же было предложено, наскоро опробовано и позднее успешно осуществлено на практике следующее оригинальное решение: заполнение водой трёх бортовых отсеков нестреляющего борта давало крен в сторону от противника 3°, при этом дальность действия 12? артиллерии возрастала на 8 кб. Оптимальность этого значения следовала из следующих наблюдений: при крене большем 3° сильно затруднялось действие зарядников и вообще заряжание орудий, при крене в 5° бортовой пояс полностью выходил из воды, и, наконец, при крене большем 3° манипуляции с перекрениванием происходили слишком долго. В итоге решили остановиться на значении в 3°, принимая по 100 т воды в три бортовых отсека, что занимало 10–15 мин.

В ходе маневрирования на позиции 26 июля «Слава» не получила ни одного попадания, но, по свидетельству трюмного инженера-механика линкора мичмана К. И. Мазуренко, «на её палубы во время обстрела сыпались, как горох, мелкие осколки 11-дюймовых немецких снарядов при их разрывах о воду, не причиняя никакого вреда ни кораблю, ни его личному составу, т. к. палубы в бою были пусты». Весь следующий день «Слава» простояла на рейде Аренсбурга в полной боевой готовности, но противник не появлялся; после того, как было выяснено, что он прекратил операцию, линкор вечером вернулся в Куйваст.

Неудачная попытка прорыва 26 июля породила определённую нервозность в германских штабах. Вицеадмирал Э. Шмидт, уже без прежнего оптимизма, отмечал, что, «может быть… удастся с большим риском и потерями к лёгких крейсерах и миноносцах уничтожить несколько неприятельских эскадренных миноносцев; большинство из них ускользнёт через Моонзунд. Возможно… почти наверное уничтожить „Славу“; кайзер настаивал на потоплении „Славы“ подводными лодками, гросс-адмирал Генрих Прусский приписывал уничтожению „Славы“ „моральное значение“.

Попытка прорыва в Рижский залив была повторена через неделю. Для её осуществления германское командование выделило следующие силы. Они состояли из дредноутов „Нассау“ и „Позен“, сменивших линкоры старого типа „Брауншвейг“ и „Эльзас“, лёгких крейсеров „Грауденц“, „Пиллау“, „Бремен“ и „Аугсбург“, 30 миноносцев и эсминцев (VIII, IX и X флотилии), 26 тральщиков, двух дивизионов катерных тральщиков, восьми сторожевиков, минного заградителя „Дойчланд“ и трёх пароходов-брандеров для затопления в гавани Пернова. Силы оперативного прикрытия вице-адмирала Хиппера остались почти теми же — три линейных крейсера, 6 дредноутов, два додредноута, 5 крейсеров, а также 32 миноносца и эсминца (I, III и V флотилии).

В ожидании новой атаки германского флота на Ирбены „Слава“ стояла за противолодочным боном на рейде Аренсбурга. 3 августа в 12.19 на находившийся в четвертьчасовой готовности линкор (пары поддерживались в 12 котлах) поступила радиограмма с приказом о выходе на позицию у Ирбен. Через десять минут корабль начал движение и, выйдя за бон, поднял пары во всех котлах и полным ходом (112 об/мин) двинулся на позицию. Около 1.45 пополудни „Слава“ приблизилась к маяку Церель, обнаружив к весту значительные силы противника (сигнальщики линкора насчитали 45–50 дымов). Уменьшив ход до 12, а затем до 6 уз, легли на зюйдовый курс. В 14.05, когда дистанция до противника составляла 120 кб, немцы открыли огонь по „Славе“, сделав всего 6 залпов; все они легли недолётами от 1,5 до 15 кб.

„Слава“ отошла немного на ост и на меридиане маяка Церель легла на нордовый курс, поле чего приняла крен на правый борт в 3°30? и, „для прогревания орудий, поверки дальномеров и чтобы не молчать на выстрелы противника“, дала два залпа из 12? орудий. Большие недолёты вынудили прекратить стрельбу. В 15 часов развернулись на 16R и легли на зюйдовый курс, перекренив корабль на левый борт. К 16 часам дистанция до противника сократилась до 105–110 кб, после чего дредноут „Нассау“ произвёл по „Славе“ 9 залпов, которые „ложились уже значительно ближе к кораблю“. „Слава“ не отвечала и вновь несколько склонилась к осту. В 16.50 линкор вновь лёг на вест; у южного берега пролива были замечены идущие большим ходом на ост два миноносца, с предела дальности открыли по ним огонь 6? калибром, после чего миноносцы отошли. В ответ на это по „Славе“ немедленно открыли огонь „Нассау“ и „Позен“; линкор прекратил стрельбу и вновь отошёл на ост, „так как неприятельские снаряды стали ложиться весьма близко“. Огонь противника продолжался около 5 минут, было произведено не менее 10 залпов.

В 17.30 „Слава“ опять вернулась на вестовый курс и спустя 15 минут с предельной дистанции открыла огонь по тральщику, а затем по крейсеру „Бремен“ (на линкоре он был в силу схожести силуэтов ошибочно опознан как „типа „Принц Адальберт“). В ответ на это по „Славе“ опять немедленно возобновили обстрел оба германских дредноута, падения которых ложились „весьма близко“ недолётами и перелётами. В 17.50 „Слава“ прекратила огонь по „Бремену“ и легла на ост. Вслед за этим через 7 минут смолкли орудия дредноутов. В 6 часов вечера „Слава“ последний раз за этот день легла на сближение с противником и спустя 30 минут произвела несколько выстрелов по „какому-то судну (по-видимому, тральщику)“, которое сразу отошло. К этому времени германские корабли начали общий отход на вест и зюйд, к 7 часам на горизонте было видно лишь 4–5 дымов, и линкор получил приказ возвращаться. В 7 часов вечера „Слава“, конвоируемая миноносцами VIII и IX дивизионов, легла на Аренсбург. Придя туда в 23 часа, линкор расположился на ночёвку за боном. За день 3 августа было сделано 16 залпов (расход боезапаса — 35 12“ и 20 6» снарядов).

Первый день повторной операции прорыва вновь закончился для немцев ничем — протралить заграждения в Ирбенах и войти в залив они не смогли. Камень преткновения определённо заключался в «Славе» — на протяжении дня 3 августа она не раз заставляла тральщики отходить, и только интенсивный огонь обоих дредноутов вынуждал её временами отходить к осту. Становилось ясно, что без вывода из игры русского линкора «топтание в Ирбенах» может продолжаться долго, вновь ставя успех операции под вопрос.

Провалом закончилась ночная экспедиция двух эсминцев, V-99 и V-100, отправленных вице-адмиралом Э. Шмидтом в ночь на 4 августа в залив для поиска и уничтожения «Славы». Линкор им обнаружить не удалось; после нескольких сумбурных перестрелок с русскими дозорными эсминцами (сначала в Ирбенах с «Охотником» и «Генералом Кондратенко», а затем у входа в Аренсбургскую бухту с дежурными «Украйной» и «Войсковым», причём было получено несколько попаданий) оба германских корабля были вынуждены лечь на обратный курс и уже на отходе были перехвачены «Новиком». В итоге короткого боя V-99 попал на минное поле, подорвался и, горящий, выбросился на мель.

Утром 4 августа в 5.03 «Слава» снялась с якоря и, конвоируемая эсминцами VIII дивизиона, полным ходом двинулась на позицию. Была сильная мгла и туман (особенно к весту), почему на первых порах на линкоре не могли усмотреть неприятеля, который после ночёвки к западу от пролива вновь готовился повторить попытку прорыва. В 7.20 с корабля увидели вспышки выстрелов, а затем падения германских снарядов около миноносцев сопровождения; была пробита боевая тревога, подняты стеньговые флаги и линкор двинулся зюйдовым курсом по меридиану Цереля. Видимость к весту продолжала составлять 40–50 кб.

В 7.45 противник сосредоточил огонь по «Славе», причём самих кораблей всё не было видно. После нескольких перелётов снаряды стали ложиться близко, в 7.52, после 5 залпов, огонь был прекращён. По приказу начальника МСБР линкор лёг на остовый курс, выйдя из сферы неприятельского огня. В 8.40 дальномерщики линкора усмотрели к весту от Михайловского маяка германские миноносцы и тральщики на дистанции около 85–90 кб. Линкор всё ещё не мог открыть огня по причине того, что из башен не видели цели. Через пять минут германские дредноуты залпами с больших перелётов открыли по «Славе» интенсивный огонь; линкор, шедший им на сближение, в 8.50 отвернул вправо на 8R и лёг на нордовый курс, дав полный ход. Почти немедленно вслед за этим в «Славу» одновременно попало 3 11? снаряда. Сразу перестал действовать рулевой привод, и корабль пошёл, управляясь машинами. Дредноуты не прекращали осыпать «Славу» снарядами, продолжавшими «ложиться весьма близко от корабля», и в 8.58 после 12го залпа прекратили огонь.

На корабле быстро справились с пожарами и повреждением в руле, в связи с опасностью возгорания в погребе левой кормовой 6? башни его помещение пришлось затопить. Убитых и раненых не было (имелись лишь обожжённые). Линкор двигался нордовым курсом, вскоре снова склонившись к весту, идя на сближение с противником. В этот момент на корабле был принят сигнал прожектором от начальника МСРЗ «Идти в Куйваст», но «Слава», горящая желанием открыть огонь по противнику, ещё некоторое время продолжала идти на вест. В 9.50 с эсминца сопровождения было получено повторное приказание идти в базу, и в 10.15 линкор лёг на Аренсбург. В этот день линкор огня не открывал.

Полученные попадания, согласно отчёту командира линкора капитана 1 ранга С. С. Вяземского, нанесли следующие повреждения. Первый снаряд попал в верхний броневой пояс (152 мм), пробил его («прошёл сквозь 6? броню как в масле») и, разорвавшись в бортовом коридоре, разрушил его внутреннюю переборку «на протяжении 24 футов [т. е. около 8 м. — Авт.]», после чего его осколки, разлетевшиеся в пустой угольной яме № 6 (между шп. 57–65), пробили нижнюю броневую палубу (2 слоя судостроительной стали по 19,85 мм) и под ней — масляную цистерну в левом машинном отделении, а также произвели пожар в месте разрыва. Возгорание было оперативно локализовано и потушено действиями трюмно-пожарного дивизиона линкора под руководством трюмного инженер-механика мичмана К. И. Мазуренко и и.д. старшего офицера лейтенанта Н. В. Задлера. В тушении принял участие весь личный состав отсека и даже священник корабля отец Владимир Куклин, который, по свидетельству лейтенанта Задлера, самостоятельно раскатал пожарный рукав и боролся с пламенем «с пипкой в руках в дыму» (за проявленную отвагу и решительность отец Владимир был награждён Георгиевским наперсным крестом).

Рисунок пробоины в броневом поясе «Славы», полученной 4 августа 1915 г.

Второй снаряд пробил верхнюю палубу, разворотил стрингер, ударился головной частью под углом около 20° в броню подачной трубы (152 мм) левой кормовой 6? башни. Сдвинув трубу на полдюйма, он вдавил плиту броневой палубы. Отлетевшая при разрыве головная часть снаряда ударилась в 76-мм кормовой траверз батареи 75-мм орудий, не пробив его, но оставив выбоину около полдюйма глубиной. Разрывом был вызван большой пожар, которым были совершенно уничтожены 4 офицерские каюты по левому борту. Опасность этого попадания заключалась в том, что оно пришлось в полуметре от горловины ручной подачи 6? башни, которая по-боевому «была открыта, обложена матом и прикрыта крышкою». Силой взрыва она была отброшена, после чего через горловину в подбашенное отделение попали осколки, горящие предметы из разрушенных кают и т. п., при этом двое из находящихся там людей расчёта подачи были контужены и обожжены. В подбашенном отделении также возник пожар, опасность которого усугублялась тем, что здесь находились приготовленные для подачи патроны, нагруженная нория, а рядом располагались патронные и снарядные погреба. Весь отсек наполнился дымом, но люди не растерялись и сразу приступили к тушению пожара. Немедленно в погреб спустился командир башни мичман И. И. Роос, который «быстрыми, разумными распоряжениями предотвратил возможность взрыва погреба и быстро потушил пожар».

Третий снаряд не наделал много бед: он пролетел над верхней палубой, немного задел паровой катер, пробил полубаркас и, пробив коечные сетки правого борта, вылетел наружу, не разорвавшись. Угол его падения оценивался в 22–23°. [250]

В рапорте по итогам боёв 26 июля, 3 и 4 августа командир «Славы» С. С. Вяземский свидетельствовал «о выше всяких похвал поведении офицеров и команды за все три боя. Несмотря на превосходные силы неприятеля, настроение на корабле у всех без исключения было спокойное, бодрое, весёлое… полный порядок как на ученье во время боёв, спокойная уверенность и быстрая работа при тушении пожаров, полная исправность всей материальной части…». [251]

Последующий прорыв немцев в залив и отход основных сил МСРЗ в Куйваст сделали положение «Славы» весьма рискованным. Не имея возможности ни прорваться назад в Балтику через Ирбены (вопрос обсуждался на военном совете линкора, но не был принят), ни уйти на север из-за мелководья, кораблю оставалось только принять неравный бой на невыгодной позиции, исход которого представлялся предрешённым. На «Славе» готовились к «последнему параду», принимали снаряды, уголь и воду. Устраняли полученные повреждения, разрабатывали различные варианты действий в предстоящем бою, в неотвратимости которого никто не сомневался. По исчерпании боевых возможностей корабля его было решено взорвать, одновременно попытавшись перевернуть. На последнем особенно настаивал капитан 1 ранга С. С. Вяземский, не желавший, чтобы «на торчащих мачтах вверенного ему корабля, хотя и повреждённого и погибшего, немцы посмели поднять свои флаги».

6 августа «Амур» поставил мины перед Моонзундом со стороны Рижского залива. В 5 час. вечера, вскоре после окончания этой постановки, дозорный эсминец «Донской казак» донёс, что он видит большую германскую эскадру, идущую нордовым курсом. «Слава» вышла в маневренное пространство между Куйвастом и Вердером и приготовилась к бою. До наступления темноты немцы не появились, и на линкоре решили, что операция ими отложена до завтра.

Весь следующий день корабль напряжённо ожидал боя. Куйваст почти опустел — через Моонзунд на север ушли все вспомогательные суда, гидроавиатранспорт «Орлица» и большая часть миноносцев, за исключением нескольких дозорных при «Славе». День ожидания прошёл без перемен. Перед полуднем 8 августа командир линкора С. С. Вяземский собрал на шканцах приунывшую от беспросветных мыслей команду и произнёс перед матросами пламенную речь о долге, чести и грядущей славе, после чего отослал «повеселевших и приободрённых» людей обедать. Не прошло и трёх часов после этого, как на линкоре получили сведения об оставлении немцами Рижского залива — понеся чувствительные потери в корабельном составе, в отрыве от своих баз снабжения и не имея перспективы удержать за собой захваченный водный район в отсутствие оборудованного пункта базирования, противник увёл свой флот вторжения назад в Балтику.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.