Путин как Брежнев
Путин как Брежнев
[31]
7 октября 1977 года внеочередная сессия Верховного Совета СССР приняла, как ее теперь называют, «брежневскую конституцию». Она пришла на смену сталинской Конституции 1936 года. Разработка началась еще за пятнадцать лет до принятия документа. Возглавлял Конституционную комиссию сперва Н. С. Хрущев, потом сам Л. И. Брежнев. Едва ли не самая главная роль в государстве в брежневской конституции препоручалась КПСС, статьей 6-й закреплялась однопартийная политическая система. КПСС объявлялась «руководящей и направляющей» силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций. В остальном же все как полагается: гражданин имеет право почти на все.
Все было красиво на бумаге, и совсем не так в реальной жизни. И сегодня все, похоже, идет к тому же — едва ли не каждый информационный день — это хроника нарушений статей нынешней Конституции. Лишь одна наглядная иллюстрация: пока прокремлевские молодчики маршируют по главным магистралям столицы, лучшее, на что могут рассчитывать несогласные всех мастей, — пятачок перед памятником Грибоедову, Новопушкинский сквер или иные площадки, напоминающие, скорее, резервацию. Да и то если вдруг не выяснится, что по странному стечению обстоятельств именно там и в то же самое время будет проводиться парад физкультурников.
Путину до Брежнева, конечно, еще далеко, но это, похоже, только по формальным признакам: тот был во главе страны почти двадцать лет. Путин же только приближается к первой десятке. Впрочем, завещанные принципы видны едва ли не в каждом движении.
Более того, в России в народе часто звучит: у Брежнева была эпоха, а у Путина — режим…
Мнение по этому вопросу Глеба Павловского, политолога, президента Фонда эффективной политики:
Брежнев умер, и он уже ничего не сделает, то есть история закончена — от начала и до конца она рассказана. Брежнев состоялся. И теперь выступают какие-то вещи, которые для тех же самых людей, кто еще жив, были тогда не так значительны. Ну, для кого-то, например, то, что Брежнев был не кровожаден, — это слова Надежды Яковлевны Мандельштам. Для нее это было важно, потому что она видела несколько другую эпоху, до Брежнева. А для кого-то важны цены и то, что он был молодой, в конце концов. Думаю, что это главная причина. Естественная идеализация — человек приписывает себя к чему-то великому в прошлом. А молодые стремятся держаться ближе к тому, что работает.
Мнение по этому вопросу Андрея Пионтковского, ведущего научного сотрудника Института системного анализа РАН:
Брежнев в последние годы своей жизни, как раз после принятия Конституции, — это был тяжело больной человек, подсевший или подсаженный на наркотики, часто неадекватный. Путин блещет великолепным здоровьем, отличный спортсмен, даже, мне кажется, претендует на роль сексуального символа нации, судя по той назойливости, с которой он демонстрирует свой обнаженный торс верхом на лошади. Человек в великолепной форме — ничего общего. Но сущностно «путинизм» проходит сейчас в своем развитии как раз ту же стадию, которую при Брежневе проходил советский коммунизм. «Путинизм» — это классический симулякр (видимость, имитация) большого идеологического стиля, такой державно-патриотический симулякр, созданный талантливейшими политтехнологами нашей эпохи с вполне конкретной политической целью — сохранения безопасности ельцинской семьи и результатов ельцинской приватизации. И как хорошо сделанный симулякр, он отражает и все основные характеристики оригинала, в том числе и его генезис и его стадии.
В начале каждого большого идеологического стиля лежит какой-то системообразующий миф с героем-демиургом, который становится отцом нации. Вот у советского коммунизма это были Октябрьская революция, Гражданская война, Ленин, потом героический пик — победа во Второй мировой войне, статус супердержавы и как символ — выход Гагарина в космос. А потом угасание идеологии, режима — это заняло несколько десятилетий и вождей. А вот «путинизм» при одном Путине прошел все те же стадии, но скорее в пародийном виде. Что породило «путинизм», что было системообразующим мифом? Это было осенью 1999 года (поход Басаева в Дагестан, взрывы домов в Москве), террористы взрывают нас — и вот он герой, который нас защитит, мачо, посылающий полки на Кавказ, и т. д. Пиком была война с Грузией, присоединение Абхазии и Южной Осетии, вместо Гагарина, наверное, гол Аршавина в четвертьфинале чемпионата Европы. И сейчас — совершенно очевидный брежневский путь вниз.
Пройдет еще какое-то время, и нынешние годы будут называть «эпохой Путина». Это вполне вероятно, тем более что Владимир Владимирович еще не сказал своего последнего слова. Не как премьер, а как Путин.
Большое различие состоит в том, что Брежнев получил в руки гигантскую сверхдержаву, достигшую ядерного паритета с США, космическую сверхдержаву, а оставил после себя распадающийся организм. Путин же получил в руки «раздолбанную» страну и ушел до кризиса, а докризисные годы скоро будут вспоминаться многими как светлые годы, как золотое время. Что еще сделает Путин — это очень интересно, ведь он воспринимается как человек, способный на неожиданности.
Если в 2012 году Путин вернется на пост президента, а это не исключается, то в общей сложности у него может получиться больше лет у власти, чем у Брежнева.
Мнение по этому вопросу Глеба Павловского:
Вообще слово «вернется» камуфлирует реальную политическую ситуацию. Вернуться он может. Но вернуться президентом он может только в совсем других одеждах, я бы сказал, с другой идеологией, другой повесткой дня. В чем-то это требует значительно более радикального переворота в стране, прямо скажу, чем любой другой вариант.
Мнение по этому вопросу Андрея Пионтковского:
Я, во-первых, не думаю, что наша «тандемония» в таком виде просуществует до 2012 года. Я объясню почему. Я долгое время говорил и по-прежнему придерживаюсь такого взгляда, что явления такого порядка, как «оттепель» и «перестройка», при Медведеве невозможны. Сейчас я сказал бы, что для серьезной медведевской перестройки существуют два принципиальных препятствия. Первое то, что я назвал «живой Сталин». Представьте себе Никиту Сергеевича, произносящего свой доклад на съезде с товарищем Сталиным, сидящим там. Второе — это фундаментальнейшие проблемы нашей экономики. Кризис только высветил их. Это — сырьевая отсталая экономика, системная коррупция, пылающий Кавказ, неразвитая политическая система и вымирающее от алкоголизма население. И что за последние восемь лет было сделано для преодоления этого вектора развития?
Пока нет никаких промежуточных итогов, нет никакой программы того, что нужно делать, чтобы это преодолеть. А с другой стороны, имеет место повторение тех же путинских методов и политики.
Идет пока еще неявное обозначение негативных итогов правления. И в этом смысле нет разницы между «брежневским застоем» и «путинским застоем». С точки зрения того, что лежит на поверхности и имеет прямое отношение к конкурентоспособности России как мировой державы, — это техническое отставание и отсутствие в экономико-политической системе механизмов стимулирования научного прогресса.
Почему же в истории России повторяется одна и та же дурная бесконечность — из одного застоя в другой? Появляется какой-то правитель, говорит: «Мы отстали от передовых стран мира, за 10–15 лет мы должны пройти этот участок, иначе нас сомнут». И неважно, кто это — Петр Виссарионович, Иосиф Алексеевич или Владимир Дмитриевич. Но самое интересное, что почему-то всегда речь идет о 10–15 годах. Ведь и Путин начал с того, что Португалию нужно догнать за 10–15 лет, и Медведев — опять все те же 10–15 лет. Видимо, есть какая-то системная ошибка в расчетах наших модернизаторов…
Слушателям «Эха Москвы» был задан вопрос: «При Путине Россию ждет подъем или застой?» Результат: 8,3 % проголосовавших посчитали, что Россию ждет подъем, и 91,7 % уверены, что Россию ждет застой.
Мнение по этому вопросу Глеба Павловского:
Застой иногда дает возможность сформироваться каким-то новым силам, новым проектам. Это в каком-то смысле время для домашней работы, но у нас нет этого времени. Если говорить об опасностях, то опасности прямо противоположны. Опасности состоят в том, что все больше разговоров о том, что «скорее», что «так жить нельзя», мы нуждаемся в «очень-очень быстром» изменении. Но с другой стороны, а действия-то где?
Мы говорим про «брежневскую конституцию», а нынешняя (ее можно назвать «ельцинской», поскольку она была принята в 1993 году) — не превратилась ли она за последние 8–9 лет уже в «путинскую»? Ведь зачем-то было нужно увеличение срока президентства. Это некий личный интерес или это некая потребность России? Ведь многие политики нас убеждали в том, что в такой стране, как наша, президентский мандат должен быть больше, чем четыре года.
Очень похоже, что все это — игры, связанные с возможностью досрочных выборов, ухода Медведева, возвращения Путина. Но что это за игры, если они меняют Конституцию?
Наверное, не стоит идеализировать «ельцинскую конституцию», как и вообще ельцинскую эпоху, с точки зрения совершенства демократии. А о Путине существует два мифа: один апологетический, а другой разоблачительный. Апологетический — это то, что Путин пришел и уничтожил систему олигархии. Она при нем, конечно, только развилась, но он убрал двух-трех олигархов «ельцинского помета», а в общем, всю эту систему слияния денег и власти, что и составляет суть олигархии, он только развил, создав коллективного олигарха — бюрократию.
Но несправедлив и другой миф — о том, что Путин разрушил демократическую систему. Во-первых, авторитаризм был генетически заложен в самой «ельцинской конституции» с самого начала: это суперпрезидентская конституция, она писалась в атмосфере еще не окончившейся борьбы президента с парламентом, писалась под одного человека… А что изменили? Изменили 4 года на 6 лет, но это в плане тактических соображений, а суть системы осталась та же.
Но дело ведь не только в Конституции. Как вообще возник Путин? И кто его создал? Его выдвинули к власти все основные олигархи ельцинского режима, и мы все знаем этих людей наперечет.
То есть все эти тенденции, которыми мы сейчас справедливо возмущаемся, они были, во-первых, заложены в Конституции, а во-вторых, они являются продолжением практики ельцинского времени. В принципе, путинский строй — это достаточно органичное развитие ельцинской системы.
Мнение по этому вопросу Глеба Павловского:
Я думаю, что конституция Ельцина имеет шанс, хотя и не Ельцин ее писал, со временем стать путинской. Потому что эти процессы происходят в мозгу людей. Эпоха заканчивается, и они что-то приписывают кому-то — это важный момент. Но повторяю еще раз — Путин получил в руки страну, которой не было, и, уходя, оставил нацию-государство. Теперь все постсоветские нации-государства могут «собачиться» друг с другом. Есть один общий момент, есть общая проблема — «проблема шакалов». При всякой силе образуются шакалы. При этом сила их не обязательно сама заводит, они заводятся. Где сила — там и шакалы. Были шакалы Брежнева, и беда Брежнева в том, что он стал все больше прислушиваться именно к брежневским шакалам. Есть, конечно, и путинские шакалы. А со временем мы увидим и медведевских. Были шакалы Буша. Каждый крупный зверь в политике неизбежно притягивает к себе это шакалье племя, которое интересует только мясо и его количество. Вот это опасная ситуация — эти стада, которые бродят вокруг власти и хотят теплого и горячего. А проблема социальной политики Путина заключается в том, что он всегда в социальные выплаты отдавал немножко больше, чем страна на самом деле зарабатывала. Но тогда можно было это себе позволить, а теперь — нельзя. Как выяснилось, мы и тогда не должны были себе это позволять, теперь и сам Путин так считает, но что сделано, то сделано.
Два раза по шесть лет у власти — это двенадцать. Действительно, Россия особая страна, возможно, ей и нужен такой удлиненный срок, и четыре года — это мало для президента. Или срок не играет роли, а играет роль соблюдение правил игры? Любое изменение в Конституции, естественно, настораживает. Но если уж мы заговорили на тему о сроках правления, давайте вернемся к вопросу о нарастающей — пока еще из уст Медведева неявной, а из медведевского лагеря уже вполне определенной — критике Путина. К каким изменениям в тандеме это может привести?
Во-первых, ясно, что Путину все это читать неприятно: человек «пахал на галерах» восемь лет, вырастил преемника, а теперь должен слушать такие оценки своей деятельности. Кстати, это все началось после серии катастроф, среди которых, конечно, самой масштабной была катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС. Они произвели очень серьезное впечатление на страну, на мир и на самоощущение высшего политического класса России. Они поняли, что это не кризис, ведь кризис-то пережили. Что речь идет о реальном упадке страны.
И это стало серьезно восприниматься элитой. Соответственно, ужесточился взгляд очень многих людей в верхнем истеблишменте (а он и до этого не был розовым) на прошедшие восемь лет. Произошло изменение ощущения своей роли и у Медведева. Наверняка у «тандема» были договоренности. И конечно, одна из таких договоренностей исключала возможность такой оценки путинского восьмилетия из уст медведевского лагеря. Наверное, договоренность еще заключалась в том, что Путин в любой момент мог сказать Дмитрию Анатольевичу: высшие интересы страны требуют, чтобы вы сейчас подали в отставку. Но сейчас у Медведева появилось ощущение своей собственной миссии. Это видно по его выступлениям.
Сейчас видно, что Медведев занимает свой пост все с большим удовольствием. Он с большим удовольствием произносит такие слова, как «я направил ракеты», «я дал команду» и т. д.
Мнение по этому вопросу Глеба Павловского:
Касательно срока — мне кажется, что это вопрос технический. Опыт четырехлетнего цикла на самом деле уже большой, если считать с 1991 года, с первых выборов Ельцина. Он показал, что у нас невыносимый, невозможный цикл. Цикл начинается с той или иной катастрофы, потом, на втором году, президент мучительно вспоминает, что у него была какая-то программа, он что-то хотел вначале сделать. На третьем году он подбирает команду и пытается приступить к этой программе, а тут уже, извините, надо готовиться к выборам. Кстати, по времени у нас, я думаю, Юрий Михайлович Лужков может сравниться с Брежневым. Или Шаймиев-старший.
Впрочем, куда Брежневу до Шаймиева. Один французский советолог господин Соколофф назвал это «русской иллюзией предварительного условия»: сперва — власть, а потом — программа. Например, в начале 90-х гг. все бесконечно обсуждали сперва Хасбулатова с Ельциным, потом Ельцина с Зюгановым. Тогда можно было спасти милицию, спасти тот минимум цивилизованности, который был в советской милиции, но это никого не интересовало. Всем казалось, что важно определить, кто вверху, а уже потом мы разберемся с институтами. В результате мы потеряли милицию и не вернули ее до сих пор.
То же самое можно сказать и о многом другом. Это пример того, что мы постоянно тратим время не на те вещи, что нужно, не на реальные проблемы общества.
Путин тоже не пришел с программой. Он пришел к власти, а потом начал ее вырабатывать, причем его программа была внутренне противоречива. Опросы людей позволяют выявить, чего они тогда хотели. Прежде всего они хотели безопасности, они хотели единой страны. Это стремление возникло до Путина. Это была мощная волна, которая вынесла его к власти.
Время правления Путина пришлось на время астрономических доходов бюджета. А если посмотреть, то гордиться по итогам десятилетия нечем: 70-е место по использованию новых технологий, 97-е место по доходам населения, 67-е место по качеству жизни, 134-е место по продолжительности жизни и т. д. Так откуда же эти рейтинги Путина в 70 % при таких показателях? Это что — чистая политтехнология?
Мнение по этому вопросу Глеба Павловского:
Проведите независимый опрос, что люди считают главным, почему доверяют Путину. Спросите эти 70 %, почему они доверяют. И на первое место выйдут социальная политика, единство страны и безопасность.
Мнение по этому вопросу Андрея Пионтковского:
Опросы хороши, когда вы выбираете завтра президента и спрашиваете, за кого вы будете голосовать. Если это корректный вопрос, он интересен.
А вопросы про «доверяете» и «цените» не отражают степень этого доверия. Приведу классический пример: за день до отставки Примакова у него были рейтинги примерно такие же — где-то 65 %. Самым бесцеремонным образом он был выброшен ногой под зад Ельциным и его командой, готовившими, кстати, восхождение Путина. И что? Эти 65 % вышли на улицы, стали кричать «Примаков-Примаков»? Это просто привычка более или менее доверия к высшей власти, к начальству и т. д.
Как говорится, «меня обманывать не надо — я сам обманываться рад». Но попробуйте удалить Путина, как попробовали с Примаковым. Кстати, после удаления Примакова он стал главной опасностью для ельцинской группы, потому что начался реальный рост его рейтинга.
Каков же все-таки прогноз на ближайшее время? Ждут ли нас в ближайшее время еще десять лет правления Путина?
Мнение по этому вопросу Андрея Пионтковского:
Нет, не ждут. Более того, этот тандем до 2012 года распадется. Конфликт неизбежен. Я не могу предсказать его исхода. В случае победы Медведева, видимо, он дотянет до выборов 2012 года. Понимаете, если такая тенденция оценок восьмилетнего периода, а она уже разделяется большинством, будет продолжаться, то Путин будет все больше и больше опускаться, в том числе и в рейтингах. Поэтому или Путин начнет сейчас некую контригру, которая приведет к досрочным выборам, или ему придется уйти…
Мнение по этому вопросу Глеба Павловского:
Медведев будет полностью провалившимся политиком, если допустит досрочные президентские выборы. Это раз. Второе — Медведев будет полностью провалившимся политиком, если к 2012 году не достигнет результатов, которые позволят ему пойти на второй срок. В этом случае Путину придется отойти в сторону.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.