Киприан – повелитель времени

Киприан – повелитель времени

Историки выявили в датировках крайне любопытную закономерность: четко обозначаются три лидера – 1378, 1381 и 1385 гг., формально вытекающие из одного ряда полных дат, которые являются заведомо ложными. Но самое замечательное состоит в том, что в источниках совершенно отсутствуют датировки 1379 годом, то есть именно тем, который на основе летописного и прочего хронологического материала выглядит наиболее вероятным. Уже это заставляет подумать о том, что датировки того самого «неправильного» года и возникли как попытка «спрятать» истинную дату побоища. Дело здесь скорее всего в следующем.

В «Сказании…» активно фигурирует некий митрополит Киприан. Он оказывается одним из главных вдохновителей великого князя: с ним Дмитрий Иванович советуется при каждом новом сообщении о действиях своих врагов, хотя на самом деле князь Дмитрий признал его в качестве русского митрополита уже после своей победы над Мамаем. В «Сказании…» явно подчеркивается, как бы мы сказали в веке XX, «руководящая и направляющая роль» православной церкви в борьбе с иноверцами. И произошло это, скорее всего, уже после смерти князя Дмитрия в 1389 году, а точнее, в самом конце XIV века, когда Киприан, пережив всех своих многочисленных соперников, прочно утвердился на митрополичьем престоле.

При создании и редактировании летописных и нелетописных повестей о сражении датировки его, вероятно, не без содействия Киприана стали подправляться так, что читателю начинало казаться, что митрополит действительно был в Москве накануне сражения и вдохновлял великого князя на подвиг. В летописях для этого правильно рассчитали день недели для 1380 года – так появилось указание на субботу. В изначальном «Сказании», видимо, было немало датировок 1379 года с указанием дней недели: их тоже стали пересчитывать для 1380 года, но – вот незадача-то! – год был високосным. Для правильного пересчета надо было делать сдвижку дней недель не на один, а на два дня: 8 сентября 1379 года было четвергом, но в 1380 году этот день попадал на субботу. Редакторы «Сказания…», не заметив этого, отнесли битву к не соответствующей никакому году пятнице. Позднее одна такая ошибка породила цепную реакцию других: даты стали «править» в сторону понижения или повышения, получая соответственно 1378-й и 1381 годы. Не слишком ли сложно? Может, проще было бы поправить год переезда в Москву митрополита? Нет, не проще. И вот почему.

Официальные церковные источники так описывают деятельность Киприана: «Огромен вклад святителя Киприана в книжное дело на Руси. Высокообразованный митрополит был усердным переписчиком, искусным переводчиком, редактором, одаренным писателем и реформатором литературного языка. Он уделял большое внимание «исправлением книжным», стремясь внести порядок и единство в язык русской книжности и правописание. Он работал над совершенствованием церковного Устава и литургических текстов, саморучно переписал Псалтирь, Служебник, Требник, «Лествицу» Иоанна Лествичника. Он – автор жития святителя Петра и службы ему, а также поучений и посланий»[47].

Они как-то стыдливо умалчивают, что отношения митрополита Киевского, Литовского и Всея Руси (именно так, Киев – Литва – Русь – одна митрополия!) Киприана с сыном Ивана II (Красного) (Дмитрием Ивановичем (Донским) были, мягко скажем, несколько натянутыми… Предыстория такова: в 1378 году умер митрополит Алексий, и Киприан сделал попытку приступить к исполнению своих обязанностей в Московском княжестве, однако 3 июня того же года он был схвачен слугами Дмитрия Ивановича (тогда еще не «Донского»), провел ночь в заточении, а затем был выдворен из Москвы. Какие на то были основания у князя – история умалчивает, но, несомненно, какие-то были. Киприан поспешил под защиту князей литовских Ольгердовичей (Дмитрия и Владимира), став, как бы мы сейчас сказали, «диссидентом». «Из-за бугра» он обратился к московским игумнам, в частности Сергию и Феодору (т.н. «Второе послание Митрополита Киприана игумнам Сергию и Феодору» (а было еще и первое, которое, вероятно и послужило причиной столь решительных действий людей князя), в котором, в частности, сказал: «Тако ли не обр?теся никтоже на Москв? добра похот?ти души князя великаго и всей отчин? его? «Вси ли уклонишася вкуп? и ннепотребн? быша?» Перевод: «Неужели не оказалось никого в Москве, кто бы добра пожелал душе князя великого и всей отчине его? «Все ли уклонились вместе и сделались непотребны?» И далее: «А понеже таковое бещестие възложили на мене и на мое святительство, – от благодати, даныя ми от Пресвятыя и Живоначалныя Троица, по правиломъ святыхъ отець и божественых апостолъ, елици причастни суть моему иманию, и запиранию, и бещестию, и хулению, елици на тотъ св?тъ св?щали, дв оудушь отдумени и неблагословении от мене, Киприана, митрополита всея Руси, и прокляти, по правиломъ святыхъ отець!» Перевод: «Но раз меня и мое святительство подвергли такому бесчестию, – силою благодати, данной мне от Пресвятой и Живоначальной Троицы, по правилам святых отцов и божественных апостолов, те, кто причастен моему задержанию, заточению, бесчестию и поруганию, и те, кто на то совет давали, да будут отлучены и неблагословены мною, Киприаном, митрополитом всея Руси, и прокляты, по правилам святых отцов!»[48] Это, извините, не шуточки! Это проклятие митрополита! Видать, насолил Дмитрий Иванович святителю Земли Русской по самые помидоры. Остальная часть текста – пространное обоснование, почему именно он, Киприан, должен стать митрополитом. Кстати, если кому интересно, то «игумен Сергий» – не кто иной, как игумен основанного им Свято-Троицкого монастыря преп. Сергий Радонежский, а Феодор – племянник его – основатель Симонова монастыря. Симонов монастырь (основан около 1370 г.) усилиями своего духовного лидера вскоре после утверждения Киприана в Москве был сделан «ставропигиальным», то есть подчиняющимся непосредственно константинопольскому патриарху. В 1390 г. Феодор, став епископом ростовским, добился в Константинополе превращения Ростовской епископии в архиепископию. Зачем? Наверное, чем-то не устраивала его подчиненность «святителю» Киприану. Может, не так любил книжное дело – кто его знает…

Но вернемся в год «Мамаева побоища». В начале 1379 г. Киприан отправился в Византию через Болгарию и в апреле-мае прибыл в Константинополь. В июле Киприан участвовал в заседании Синода и 6 октября 1379 г. как митрополит всея Руси подписал постановление патриархата. В Москве тем временем тоже сложа руки не сидели, и собор епископов по воле князя избрал митрополитом княжеского духовника Митяя, но епископ Суздальский Дионисий объяснил князю, что поставление первосвятителя без воли Вселенского Патриархата будет незаконно. Осенью 1379 г. Митяй вынужден был поехать к патриарху. Его сопровождала представительная московская делегация, но близ Константинополя Митяй неожиданно умер. (Намедни грибков поел – не иначе!) Но князь на этом не успокоился. Началась масштабная дипломатическая обработка членов Синода московской делегацией. Благодаря ее титаническим услилиям, вплоть до подкупа, члены Синода и новый патриарх Нил определили в митрополиты «Киевские и Великой Руси» архимандрита переяславского монастыря Пимена. Но Киприан покинул Константинополь до соборного решения, таким образом, формально оставшись митрополитом. Можно смело сказать, что если Мамай был для князя Дмитрия врагом №1, то Киприан – несомненно, врагом №2. Если не наоборот! Мамай – это какой-то мелкий жулик, бузотер, возмутивший часть войска против порядка управления, а за Киприаном – Константинополь, Литва, это фигура международная… Но, как бы оно там ни было, а «благословлять на битву» с Мамаем Киприан просто физически не мог – он находился в это время за границей, и все люди церкви, книжники, были об этом прекрасно осведомлены.

Уникально ли подобное поведение для иерарха РПЦ? – Вовсе нет. Сегодня мы являемся свидетелями, как «вновь открывшиеся» (!!) данные «заставляют нас переосмыслить» роль той же РПЦ в Великой Отечественной войне. И чем от нас дальше события 1941 – 1945 гг., тем таких «данных» становится все больше и больше. Тем более что «медийные возможности» у этого негосударственного института вполне сопоставимы с государственными. Столетием ранее – ну просто выдающуюся роль она же сыграла в отражении агрессии «безбожного» Наполеона Бонапарта. Эх… не только парадигма существования нации, но и действия государственных и общественных институтов, увы, не меняются с годами…

А вот тот факт, что проще оказалось «подредактировать» год битвы, чем год рукоположения митрополита, и практически нулевой «международный резонанс» весьма красноречиво свидетельствуют о масштабах военной активности против «татар», да и самих «татар» представлявших для Европы ну просто невиданную угрозу!