Тело и душа

Тело и душа

Человеческое тело легко разрушить. Но исчезает ли душа вместе с ним? Сократ был уверен в обратном. Более того, он не сомневался, что душа – не порождение тела, а возникла намного раньше. Доказательство он приводит на первый взгляд странное и запутанное, но если немного подумать и разобраться, то по-своему логичное[15]. Когда человек исследует какое-то мнение и пытается установить его ложность или истинность, он далеко не всегда может прибегнуть к эмпирическому опыту. И даже когда может, вероятность ошибки все равно остается, потому что учесть все случайности, которые влияют на результат эксперимента, невозможно. Приходится прибегать к законам логики. Но законы логики, так же как аксиомы евклидовой геометрии, базируются не на эксперименте. Это истины, не требующие доказательств. Параллельные прямые не пересекаются. Нельзя одновременно существовать и не существовать, быть и живым, и мертвым. Это каждому из нас очевидно, а почему? Любой разумный человек изначально обладает этими знаниями. А уже из них вытекают все остальные. Следовательно, по мнению Сократа, есть знания, не зависящие от нашей материальной природы, а изначально содержащиеся исключительно в нашей душе. Получается, что душа не равна материальному телу, а следовательно, и не зависит от него. И когда мы, пользуясь законами логики, исследуем какой-то вопрос, мы всего лишь припоминаем то, что знали прежде.

Перед смертью Сократ, утешая учеников, рассказывает им о том, что ждет добродетельные души после смерти: они отправляются в лучший мир, где будут общаться с богами и душами других достойных людей. Местоположение лучшего мира Сократ определяет неясно: из его слов можно догадаться, что он где-то здесь же, на Земле, но в то же время в неких «выемках» нашей планеты, человечеству неизвестных. Однако между той выемкой, в которой живет человеческий род, и теми, где обитают души и другие существа, есть тайные проходы, которые в телесном виде человек не может преодолеть, потому что они заполнены кипящей лавой, льдом или еще чем-нибудь, губительным для тела, но безопасным для добродетельной души.

И здесь опять вспоминаются слова Евангелия от Иоанна (Ин. 14:2): «В доме Отца Моего обителей много», – которые не только любители эзотерики, но и вполне серьезные современные физики истолковывают как утверждение о существовании иных измерений, которые непроницаемы для нашей нынешней физической природы, но могут быть преодолены с помощью пока еще неведомых нам энергий.

Не только судьи, но и друзья, и ученики не были готовы понять Сократа. Им казалось, что красивые рассуждения о смерти и загробном существовании души – одно, а реальная смерть Учителя – совсем другое. Но для Сократа философия была не игрой, как для его предшественников-софистов, а главным смыслом жизни. И он готов был полностью заплатить за свои слова.

Когда позже, уже перед самой казнью, его старинный друг Критон заплакал оттого, что так и не смог уговорить философа бежать, «он тихо засмеялся и, обернувшись к нам, продолжал: – Никак мне, друзья, не убедить Критона, что я – это только тот Сократ, который сейчас беседует с вами и пока еще распоряжается каждым своим словом. Он воображает, будто я – это тот, кого он вскорости увидит мертвым, и вот спрашивает, как меня хоронить! А весь этот длинный разговор о том, что, выпив яду, я уже с вами не останусь, но отойду в счастливые края блаженных, кажется ему пустыми словами, которыми я хотел утешить вас, а заодно и себя»[16].