Глава первая ВОЕННОЕ РАБСТВО И ЧЕРКЕСЫ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава первая

ВОЕННОЕ РАБСТВО И ЧЕРКЕСЫ

«Система военного рабства является институтом, который развился исключительно в кадре ислама и который не сопоставим ни с чем иным вне сферы ислама».

Давид Айалон.

Мамелюкское рабство.

«Черкесы султанской стражи жили своими обычаями, блюли свои уборы, держали тайные сговоры, помогавшие со взгляда узнать своего, со взгляда о вменяться мыслями, одним движением плеча или ресницы предостеречь друга или позвать за собой. Сызмалу они привыкали чуять и знать друг друга, и это помогало им в чужой стране стоять против всех, кто бы ни вздумал им противиться».

Бородин С. П.

Молниеносный Баязет.

«Эти зихи по большей части красивы и хорошо сложены, а в Каире можно встретить людей (отличающихся) величественной наружностью между мамелюками и эмирами, большинство которых, как было сказано, из их племени».

Джорджио Интериано.

Быт и страна зихов, именуемых черкесами.

«Черкесские рабы ценятся гораздо дороже других за красоту и способности в делах, для которых их употребляют, так как от природы они очень умны».

Джиовани Лукка.

Описание черкесов.

Традиция использования иноземной военной силы уходит корнями в глубь тысячелетий. К услугам наемников прибегали еще древнеперсидские цари, римские и византийские императоры. Особенно ценились в военной сфере во все времена жители гор. Сама среда обитания и суровые нравы воспитывали в них с раннего детства необходимые для воина качества. Несколько кровопролитнейших войн пришлось вести римлянам прежде чем они сумели занять земли сабинян. Среди всех арабов особой воинственностью отличались горцы Йемена. Жители Афганистана не покорились в прошлом столетии британским колонизаторам, а в наши дни с честью для себя выстояли в ужасной войне с советской империей. Среди всех европейцев опять?таки следует выделить горцев Шотландии, Пиренеев и Швейцарских Альп. Широкую известность получили благодаря роману Вальтера Скотта «Квентин Дорвард» шотландские стрелки французского короля Людовика XI. Огромная роль швейцарских наемников во всех средневековых войнах в Европе также нашла свое отражение на страницах исторических романов и в первую очередь Александра Дюма — отца. Неукротимые баски воевали с полчищами карфагенян, римлян, варваров, арабов и французами Наполеона.

Много общего находишь в облике гасконца и грузина, албанца и черкеса, шотландца и друза Ливана. Горцы всегда выделялись сильно развитым чувством этнического единства и никогда и ни при каких обстоятельствах не поддавались насильственной христианизации, исламизации и т. п. Этническое в них всегда превалировало над религиозным или государственным чувством. И как похоже то, что писала Мэри Монтегю в начале восемнадцатого века об албанцах на то, что писали о черкесах европейские путешественники XV?XIX вв.: «Они (албанцы) были лучшей милицией Турецкой империи, и только они могли сдерживать янычар. Они заявляет, что вообще не могут решить, какая религия лучше.

И чтобы не отойти полностью от прежней веры, они очень благоразумно соблюдали обе религии, ходили в мечеть в пятницу, а в воскресенье — в церковь».

Но наибольшая слава в истории выпала на долю кавказских наемников. Их мечу и отваге были обязаны своими тронами многие монархи как мусульманского, так и христианского мира. Великий Цимисхий был грузином, а два могущественных византийских феодальных рода Торник и Куркуас, которые на протяжении нескольких столетий поставляли большое число полководцев и наместников, были зихского (черкесского) происхождения. В одной из крупнейших битв раннего средневековья, под Лиственом, столкнулись варяжская дружина Ярослава Мудрого и косожская (черкесская) конница Мстислава Владимировича. Сражение это завершилось печально для варягов: они были смяты и почти целиком перебиты.

Гораздо реже встречаются в истории примеры, когда в дворцовой гвардии и тем более в армии использовались бы наемники рабского происхождения или еще неосвобожденные рабы. Пожалуй единственным примером такого рода для христианских государей является отряд личной гвардии грузинского царя Давида Строителя (1089–1125 гг.), который насчитывал пять тысяч воинов и назывался «мона — спа» (букв.: войско из рабов). Эти христианские «мамлюки» служили верной опорой Давиду в его действиях, направленных на объединение грузинских княжеств, а также в войнах с турками — сельджуками.

Покупка рабов с целью их последующей военной мобилизации была особенностью ислама. За время существования арабского халифата (до 1517 г.) было две категории рабов — воинов: это гулямы и мамлюки. В период османского халифата появились еще багдадские кюлемены, созданные по образцу египетских мамлюков. Сюда же следует отнести и османских янычар, которые появились в годы правления Мурада I (XIV в.). Один из наиболее опытных военачальников этого султана Джандарлы Кара Халил создал эту пехоту по образцу гвардии арабских халифов. Янычары («ени чери» — новое войско) набирались из молодых христиан, попавших в плен к туркам. Янычары по праву заслужили славу лучшей пехоты в мире, пронеся знамя османских султанов по многим странам Азии, Африки и Европы. Со временем они деградировали и стали постоянным источником беспокойства и нестабильности. В 1826 году в Стамбуле и во всех провинциях Османской империи по приказу Махмуда 111 они были перебиты.

Система военного рабства занимала в исламских государствах средневековья и нового времени место огромной важности. Она служила основой военной мощи мусульман, которые руками мамлюков и янычар одержали много славных побед над последователями креста. И если мы назвали янычар лучшей пехотой в мире, то лучшей кавалерией надо признать кавалерию мамлюков. Но не только это обстоятельство интересно в мамлюках. Дело в том, что эти бывшие невольники превратили себя, начиная, по крайней мере, с середины XIII века в самостоятельный фактор мировой политики, возглавив сирийско — египетскую империю Айюбидов, занимавшую стратегическое положение между Западом, с его крестоносцами, и Востоком, с его дикими ордами монголов.

Определяющую роль в мамлюкской системе играли черкесы, поскольку большую часть солдат на всем протяжении существования мамлюкского института ему поставляла Черкесия.

Теперь самое время выяснить, наконец, что следует понимать под термином «мамлюк». Вот как трактует его издание «Ислам. Энциклопедический словарь»: «Мамлук (мамлюк, «тот, кем владеют») — раб, синоним абд, в отличие от которого никогда не употребляется в переносном смысле (как, например, «раб божий»). Первоначально М. — это исключительно приобретенный раб, отличаемый от раба по рождению….Мамлуками называли рабов — воинов, служивших в армии и часто достигавши^ высоких военных должностей, а с ними порой и свободы. С IX в. употребляется как синоним слова гулам (юноша, раб — воин), но обычно применительно к белым гуламам; в XII?XIII вв. в Сирии и Египте вытесняет этот термин…» Французский путешественник герцог Гаркур писал: «Арабское слово мамелюк есть страдательное причастие от глагола мелк — владеть. Примененное к личности слово это означает, что она чья?нибудь собственность, другими словами, что она — раб». Итак, «мамлюк» по — арабски означает «раб». Но это лишь приблизительное толкование. Под мамлюками понимали тех невольников, которых использовали в качестве солдат и телохранителей. Словом, чтобы назвать то или иное лицо мамлюком, необходимо установить хотя бы единичный факт купли — продажи. Термин «мамлюк» распространялся на всех белых военных рабов, а также и на тех из них, кто уже получил освобождение и, по — существу, являлся наемником мамлюкского происхождения.

Прообразом мамлюков были гулямы — воины — рабы, составлявшие гвардию аббасидских и фатимидских халифов. В сочинении Хилала ас — Саби «Установления и обычаи двора халифов» содержится большой объем информации о гулямах. Они распадались на две основные корпорации: гулямов худжри — личных телохранителей халифа, охранявших внутренние покои, и гулямов дари, которые несли караулы вокруг дворца и на подступах к нему. Во время правления халифа ал — Муктафи начальником полиции Багдада был адыг Назук, погибший в стычке с тюркскими наемниками в 929 г. (317 г. х.).

Гулямы очень скоро осознали свою силу и выгодность положения, которое они занимали, после чего принялись диктовать свою волю халифам… Беспрестанные мятежи гулямов, костяк которых составляли кавказцы, их непрерывные столкновения с тюркскими и суданскими наемниками были одной из основных причин развала халифата Аббасидов, а затем и шиитской державы Фатимидов. Адыгские мамлюки и наемники занимали видное положение в Сирии и Египте уже в доаййубидскую эпоху (XI — перв. пол. XII в.). Как пишет известный ориенталист В. Минорский: «Черкесы в Сирии и Египте уважались местным населением за их древние обычаи». При дворе фатимидских халифов черкесы всегда составляли особую партию, несмотря на формальную разобщенность по разным корпорациям. Их сравнительная малочисленность заставляла действовать и добиваться влияния тайными способами. Склонность черкесских мамлюков ко всякого рода заговорам уходит корнями именно в эту самую раннюю эпоху в истории мамлюков. Позднее, в XIII?XVI вв., окрепшие численно черкесы одержали много славных побед в открытом бою над врагами мамлюкского султаната, но репутация первейших заговорщиков оставалась за ними до трагического дня 1 марта 1811 года, который еще раз ясно показал всему миру открытость и благородство черкесского сердца.

В Египте мамлюки появились при халифе ал — Азизе (975–996), которого ничему не научил опыт его аббасидских коллег. На невольничьих рынках покупались физически крепкие, здоровые и смышленые мальчики, которых размещали затем в казармы при закрытых военных школах. Школы эти принадлежали самому халифу, а во времена мамлюкского султаната такие школы имели высшие эмиры, хотя по — прежнему наилучшее образование давалось в султанской школе, расположенной в каирской цитадели. В школы эти никто кроме наставников — евнухов и хозяина не имел права доступа. Юных невольников воспитывали в духе личной преданности особе монарха. Учили арабскому языку, чтению и письму, основам мусульманской религии и шариата. В число необходимых воинских дисциплин входили: верховая езда и все что связано с конской сбруей и уходом за лошадьми, фехтование, стрельба из лука, владение копьем, борьба, плавание и т. д. Во время обучения начальником школы на каждого воспитанника велся специальный дневник, своего рода послужной список, где отмечались все сильные и слабые стороны юного мамлюка, его успехи и неудачи. Система была довольно жесткой — тот, кто отставал от своих товарищей, к концу обучения в школе не получал освобождения. Такие мамлюки назывались куттабийа. Они не имели права на все те вещи и блага, что как из рога изобилия сыпались на головы освобожденных мамлюков. Это было ежемесячное жалованье, специальное пособие на экипировку, мясные и фуражные пайки, оружие, лошади и, наконец, феодальный лен, доходы с которого шли его владельцу и только ему. Тем не менее, в экстренных случаях куттабийа добивались свободы и всего, что с ней связано. Такие освобождения были результатом эпидемий чумы, уносившей жизни десятков и сотен тысяч египтян, а вместе с ними и мамлюков, нашествий врагов и т. п.

В период Бахри в мамлюкской среде существовала жесткая иерархия, в том числе и по этническому признаку. Наибольшие шансы на успешную карьеру имели кипчаки и черкесы, в более широком плане: тюрки и кавказцы, а в период с 1382 г. — только кавказцы.

Мамлюки эмиров занимали менее выгодное положение, нежели султанские мамлюки. И могущество господина часто оказывало решающее воздействие на дальнейшую участь невольника. Мамлюк обязан был проявлять солидарность со своими товарищами по казарме, по периоду рабства. Такую же преданность он должен был проявлять и к своему хозяину. Эта преданность не ослабевала и после освобождения мамлюка, и после гибели или отставки его господина. В последнем случае она переходила на всю его семью и особенно сыновей.

Одним из важнейших принципов мамлюкского института было то положение, что ранг и должность мамлюка не могли передаваться по наследству сыну. Сыновья эмиров не входили в правящий класс. Они составляли костяк конного ополчения халка, которое комплектовалось на добровольной основе из наемников арабского, туркменского и курдского происхождения, и занимали в нем лидирующее положение. Однако впоследствии в период мамлюкского эмирата (1711–1799) большое число сыновей эмиров возводилось в ранг беев и санджак — беев.

Мамлюки одного господина именовались хушдашами («братьями»). Они противопоставляли себя мамлюкам другого эмира. Общность целей и интересов спаивала это братство. Оторванность от родных и близких питала этот священный обычай побратимства. Простому мамлюку было не на кого надеяться кроме самого себя, своих хушдашей и своего господина. В пределах самой хушдашийи отношения между мамлюками были наполнены духом острого соперничества, но в критические моменты по призыву патрона хушдаши объединялись для борьбы с конкурирующими кликами. Мамлюки разных эмиров были неспособны объединиться в одну партию и даже на поле битвы сражались под штандартом только своего эмира. Каждая мамлюкская группировка имела свой знак на одеждах, оружии и доспехах, чаще это был герб их эмира.

Мамлюки уже правившего султана уходили из цитадели, уступая место мамлюкам правящего султана. Они продолжали существовать как особое соединение до смерти последнего из их рядов. Так, мамлюки султана Инала составляли партию Иналийя; мамлюки султана ал — Ашраф Барсбая составляли партию Ашрафийя; мамлюки аз — Захира Баркука — партию Захирийя; мамлюки ал — Муаййад Шайха — партию Муййадийа и т. д. Каждая мамлюкская группировка старалась посадить на трон своего лидера, что приводило к частым уличным стычкам, нередко перераставшим в настоящие побоища. Поэтому многие страницы мамлюкских хроник пестрят описаниями этих конфликтов. Удивительно, что несмотря на эти междоусобицы мамлюки не теряли своей обороноспособности, нанося сокрушающие поражения многочисленным врагам империи.

По восшествии на престол каждый мамлюкский султан приобретал большое количество невольников. Среднюю цену одного мамлюка для XV в. Д. Айалон определи;, в 50–70 динаров. Мамлюки, купленные султаном уже после восшествия на престол, назывались «привезенными», «джильбани», в отличие от мамлюков — каранис, т. е. мамлюков — ветеранов, особенно опытных в военном деле и обладавших большими доходами. После воспитания в казармах цитадели «привезенный» мамлюк мог быть избран для особождения султаном и такие освобождения проводились, как минимум, один раз в год. Бывший раб мог быть назначен в круг обслуживающих султана лиц. Высшим званием здесь было звание виночерпия. Формально он оставался еще в числе султанских мамлюков до тех пор, пока не повышался в ранг эмира третьей степени («эмир десятка»). Далее он мог быть повышен последовательно ко второму рангу («эмир сорока») и затем к первому рангу («эмир сотни»). Последний ранг накладывал на мамлюка уже обязанности военачальника: в военное время он командовал тысячей всадников. Самым низким эмирским рангом было командование пятью мамлюками. Эту своего рода капральскую должность получали опытные мамлюки за выслугу лет либо в ожидании настоящего эмирства. В бурджитский период приезжавшие с Кавказа черкесы сразу получали эмирское звание, что крайне возмущало тех, кто годами добивался повышения.

Число воспитанников султанской военной школы в черкесский период не поднималось выше нескольких сот единовременно. По словам Ибн Ийаса, Кансав Гур за время его правления приобрел 13000 невольников. По всей видимости это сильно завышенная цифра, но в любом случае освобождение получили как минимум 2000 мамлюков. Все они освобождались крупными партиями по 300, 400 и 500 человек. Случаи персонального освобождения мамлюков чрезвычайно редки. Персонально были освобождены Баркук, Джакмак и Туманбай. Джакмак, к примеру, находился в школе аз — Зимам у своего брата Джаркаса ал — Музари, который был эмиром и возглавлял обучение султанских мамлюков. Он, как лидер бурджитов, имел огромное влияние на султана Баркука, поскольку в свое время помог ему взойти на трон. Джакмак был освобожден отдельно потому, что его брат Черкес добился для него места в рядах султанских мамлюков после смерти одного из них — его бывшего вос — питанника. Таким образом, для того, чтобы быть освобожденным персонально, надлежало являть собой объект особых привилегий.

Султан имел право приобретения неосвобожденных мамлюков своего предшественника. При этом строго соблюдались интересы родственников умершего султана и покупка происходила в присутствии верховных кадиев. Возрастание цен приводило к тому, что деньги не вносились полностью и часть куттабийа возвращалась семье предшественника.

Султаны следили за тем, чтобы мамлюки освобождались по строго определенным правилам, согласно шариату. Мамлюк, не достигший совершеннолетия, не мог быть особожден. В случае, если акт освобождения происходил с нарушением этих правил, он считался недействительным, а мамлюк подвергался формальной покупке и повторному освобождению, даже если он имел ранг эмира сотни.

Все мамлюки в период мамлюкского султаната (1250–1517) были немусульманского происхождения, то есть в основном либо христианского, либо варварского. Если среди ввозимых в Египет невольников оказывались мусульмане, которые были в состоянии доказать свое мусульманское происхождение, покупка аннулировалась, а несостоявшимся мамлюкам возвращались все права вольных людей. Когда в 796 г. х. (1394 г.) Тамерлан прислал девять мамлюков в подарок Баркуку, то оказалось, что за исключением одного ни один из них не был мамлюком. Это были знатные жители Багдада. Все они получили свободу и пользовались благосклонностью Баркука.

Работорговцы имели самый высокий статус среди прочих купцов в Египте. Они пользовались всеобщим уважением и почетом. И это не удивительно, ведь они поставляли товар, от регулярности доставки которого зависела мощь мамлюкского султаната. Многие эмиры и мамлюки через этих купцов поддерживали связь с родиной, разыскивали родственников и даже вызывали их к себе. Так, к эмиру — диктатору Таза из Черкесии приехали его отец и брат. Купец Усман, привезший в Египет мальчика по имени Баркук, через много лет доставил по просьбе великого султана его отца. Баркук очень уважал своего первого наставника и, верный установлениям черкесского этикета, никогда не садился в его присутствии. Среди работорговцев — мамлюкских агентов преобладали греки, турки, персы и армяне. Но были и черкесские торговцы: Муаййад Шайх был куплен Баркуком у некоего черкесского работорговца за три тысячи монет. Размах вывоза с черкесского берега был столь широк, что многие родственники встречались на улицах Каира, Александрии, Дамаска и других городов мамлюкского султаната. Так, например, жена Каитбая нашла своего брата Кансава, а последний, став эмиром, повстречал своего двоюродного брата Бибарса.

После захвата Египта турками — османами система военного рабства не претерпела никаких изменений. К. М. Базили писал: «Мамлюки сохранили под турецким правлением древнее свое устройство. Число их простиралось от 10 до 25 тыс. Они состояли под начальством 24–х беков, из коих каждый управлял одним округом Египта (санджаком) на праве феодальном и имел свою милицию. В милиции первое место занимали мамлюки чистой черкесской крови, покупкой приобретенные беком. По смерти каждого бека его милиция, или по здешнему выражению, его дом, избирала преемника не из детей его, но из своей среды, т. е. из покупных невольников».

Черкесы продолжали питать систему военного рабства и после уничтожения египетских мамлюков в 1811 году и багдадских кюлеменов в 1831 году. Как сообщал Артин — паша в своем письме Уильяму Мьюру, по крайней мере половина офицеров египетской армии в период с 1824 г. по конец 70–х годов XIX в. были черкесскими мамлюками вице — короля.