Часть пятая ВЫСТРЕЛЫ ДМИТРИЯ КАРАКОЗОВА

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Часть пятая

ВЫСТРЕЛЫ ДМИТРИЯ КАРАКОЗОВА

Глава 1

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК С РЕВОЛЬВЕРОМ

4 апреля 1866 года, в понедельник, Александр Второй, в компании герцога Николая Лейхтенбергского и принцессы Марии Баденской, сопровождаемый любимым сеттерорм Милордом, вышел из Летнего сада и садился в коляску. Раздался выстрел, Александр Второй повернулся и увидел, как скрутили молодого человека с револьвером в руках, стрелявшего в него, императора Российского. Это была обычная прогулка в Летнем саду, не было никаких донесений о заговорщиках, о тайных обществах, самые отъявленные вроде Чернышевского с единомышленниками были арестованы, судимы и высланы в Сибирь… Император приказал отвезти молодого человека в Третье отделение и допросить. Тут же ему доложили, что выстрелу помешал крестьянин Осип Комиссаров, ударив молодого человека по руке, отчего выстрел угодил в землю.

Александр Второй отправился в Казанский собор, чтобы поблагодарить Бога за спасение, а герцог и принцесса поехали во дворец и сообщили председателю Государственного совета великому князю Константину Николаевичу и всем членам Совета о происшедшем покушении на Александра Второго.

Вскоре выяснилось, что стрелявший в императора Дмитрий Каракозов из обедневшей дворянской семьи Саратовской губернии, учился в Казанской и Московском университетах, вступил в тайное общество «Организация», которым руководил его двоюродный брат Николай Андреевич Ишутин, происходивший из купеческой среды, вольнослушатель Московского университета, который, кроме «Организации», создал и общество «Ад».

Председателем следственной комиссии был назначен граф М.Н. Муравьев. В ходе следствия этого покушения нашли всех участников этого заговора, арестовали Ишутина, Худякова, Николаева, Шаганова, Страндека, Ермолова, Юрасова, Загибалова, все они были земляки-пензенцы, все – поклонники Чернышевского и социалисты, точнее выражаясь сегодняшним языком, социалисты-утописты. Все они были также членами общества «Ад», установки которого были гораздо строже, решительнее, от них веяло декабристским духом, вплоть до цареубийства, после которого мог бы вспыхнуть народный бунт, способный изменить ход событий в Российской империи. Самым решительным оказался Каракозов, который высказал готовность пойти на убийство царя. Участники общества возражали, но Каракозов поехал в Петербург, выпустил листовку «Друзьям рабочим». В программе общества «Ад» было и такое утверждение: «Личные радости заменить ненавистью и злом – и с этим научиться жить». Но попытка Каракозова оказалась неудачной, первый выстрел – промах, его пресек крестьянин Комиссаров. За этот подвиг он в те же дни от императора имел честь получить дворянское звание, сначала восхищенные подвигом крестьянина предложили оказать такую милость петербургские дворяне во главе с графом Орловым-Давыдовым, некоторые возражали, ссылаясь на Ивана Сусанина, оставшегося крестьянином, но император поддержал эту идею и возвел крестьянина Комиссарова в дворянское звание, все в раззолоченных мундирах подходили к крестьянину в потертом костюмчике и чуть ли не лобызали его от усердия за спасение императорской жизни. Заказали ему платье, дали хороший дом, он участвовал во множестве благодарственных приемов…

Князь Мещерский и Александр Никитенко в своих воспоминаниях много страниц уделили этому историческому эпизоду. Оказалось, что в это же время в Летнем саду гулял и генерал Тотлебен, который тут же подошел к толпе у Летнего сада, выяснил обстоятельства, взял с собой Комисарова, повез его к обер-полицейскому, где и допросили, а затем уж и явился вместе с ним во дворец, рассказал о крестьянине, который выбил пистолет из рук террориста и способствовал его аресту. Князь Суворов тут же почтительно взял Комиссарова под руку и подвел к императору, тут же пересказав о происшествии, но представил это дело так, как будто сам участвовал в этом трагическом событии. Но таков был по своему характеру князь Суворов.

Император обнял Комиссарова и сердечно благодарил его, что ему удалось оказаться рядом с террористом и предотвратить ужасную угрозу.

Императрица, узнав о покушении, воскликнула:

– Лишь бы только это не был русский!

Среди собравшихся в Зимнем дворце членов императорской фамилии, членов Государственного совета и министров оказался и министр внутренних дел Валуев, который, «верный себе, верный своему космополитизму, изрек наперекор к чудному возгласу императрицы и свое слово. «Лишь бы только это был не поляк», – говорил он с помпезною интонациею. Слово это повторялось с негодованием во всех гостиных и вызвало против Валуева самые ожесточенные осуждения…» – писал Мещерский.

Только через четыре дня общество стало узнавать подробности о террористах, об их крайних социалистических убеждениях, о ненависти к императору, к самим себе и вообще к жизни. Рассказывали, что Каракозов много плачет, говеет, испытывает крайне религиозные чувства, просит перо и бумагу, чтобы написать исповедь на имя императора.

Придворное и петербургское общество было крайне обеспокоено этим покушением. Все вдруг увидели, что Валуев не справляется со своими обязанностями, Петербург под влиянием князя Суворова превратился в отрадное место для революционеров и преступников, повсюду царит распущенность и неразбериха. В обществе вновь заговорили о Михаиле Николаевиче Муравьеве, который после отставки уехал к себе в имение. Искали человека энергичного, волевого, мужественного, преданного России и ее интересам. Чаще всего называли Муравьева как человека, способного узнать все обстоятельства покушения.

9 апреля Муравьев был назначен председателем следственной комиссии, учрежденной императором. Только недавно Валуев и Суворов, получив известие об отставке Муравьева, торжествовали, а теперь вновь испытывали недовольство и досаду. Космополитизм в правительстве вновь получил существенный удар от императора, почувствовавшего, что события 4 апреля не случайны, они готовились новыми кружками и обществами.

Арестованные показали, что общество было создано еще в 1863 году, увлеклись идеями Чернышевского, хотели освободить его от тюремного заключения и от сибирской каторги, потом возникли «Организация» и «Ад», в 1865 году кружковцы пришли к выводу, что надо идти к рабочим и крестьянам, образованному населению в одиночку не победить.

Каракозов первым предложил совершить покушение на императора, товарищи отговаривали его от этой пустой попытки, ведь все должно быть строго организовано, а не так все просто, как представлялось Каракозову.

Муравьев и его помощники арестовали несколько десятков студентов, изъяли листовки и прокламации, со всех сторон докладывали императору, что министр народного просвещения Головнин во всем виноват, его методы и принципы способствовали нравственному растлению молодежи, толкали ее к революционным идеям и низложению всех авторитетов, в том числе и божественного.

В обществе только об этом и говорили повсюду – на балах, на обедах, в гостиных. Вспоминали, кто же первый назвал имя Муравьева на пост председателя комиссии, и все чуть ли не в один голос утверждали: графиня Антонина Дмитриевна Блудова. А на обеде дворянства Муравьев заявил:

– Я стар, силы уже не те, но я добьюсь признания от студента, или лягу костьми моими, или дойду до корня зла. Так мало патриотического в поведении нашего правительства, студентов совсем распустили, не только в университетах, но и в Медико-хирургической академии много распущенности, пора министру Головнину взяться за это дело… А что пишут в сегодняшних газетах против полиции, против администрации. Какой-то ужас! И министру внутренних дел Валуеву пора наводить порядок в стране, пора…

Вскоре после этого император вызвал Головнина и милостиво его уволил, назначив его членом Государственного совета и выдав ему 12 тысяч рублей наградных.

Министром народного просвещения был назначен обер-прокурор Святейшего синода Дмитрий Андреевич Толстой (1823–1889). В дневнике князь Мещерский записал: «В Петербурге говорят, что сохранение за графом Толстым поста обер-прокурора Синода объясняется желанием сблизить эти два ведомства, дабы духовное образование не расходилось с гражданским…»

В эти же дни князь Долгоруков обратился с просьбой к императору уволить его с поста шефа жандармов, как не справившегося со своими обязанностями. Император долго его уговаривал остаться, но князь был непреклонен. Затем был уволен в отставку и князь Суворов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.