Под колпаком «Гения руководства»

Под колпаком «Гения руководства»

Как и положено образцово-показательному тоталитарно-коммунистическому государству, КНДР имеет мощный репрессивный аппарат, обеспечивающий незыблемость режима личной власти партийных «вождей» и жестокое подавление малейшего инакомыслия среди населения. Костяк этого аппарата составляет система северокорейских спецслужб – одна из самых зловещих в истории человечества и занимающая достойное место в одном ряду с такими мрачными организациями, как сталинские органы госбезопасности и гестапо, совершавшие чудовищные преступления против человечности.

В отношении Северной Кореи вполне справедливыми кажутся слова Ярослава Гашека в «Похождениях бравого солдата Швейка», адресованные, правда, исчезнувшей с лица планеты Австро-Венгерской монархии: «Военно-юридический аппарат был великолепен. Такой… аппарат есть у каждого государства, стоящего перед общим политическим, экономическим и моральным крахом». Но только что кажутся! Крах средневекового, по сути, северокорейского государства (экономически уже почти состоявшийся) и воссоединение обеих частей Кореи на демократических началах, восторжествовавших на Юге, разумеется, неминуемы. Но отсрочить кончину «чучхеизма», как ни странно, спецслужбам КНДР помогают сама Южная Корея, США, Япония и другие страны свободного мира, помогающие Пхеньяну продовольствием (с чем у него совсем плохо), топливом, медикаментами и т. д.

И чем пуще «любимый руководитель» поливает проклятиями своих «империалистических» спонсоров и грозит миру опасными ракетно-ядерными игрушками, тем активнее они ему помогают. Вернее, не ему, а несчастному народу КНДР, который без такой помощи попросту бы продолжал вымирать от голода, но понятно, что в то же время такая помощь лишь на руку северокорейской диктатуре. В стороне от процесса «умиротворения» агрессивных пхеньянских изгоев-милитаристов не осталась и Москва, привыкшая хлебом-солью привечать на своей территории северокорейского фюрера в его персональном бронепоезде и предлагающая КНДР аренду на крайне льготных условиях земель сельхозназначения, которые в России почему-то пустуют.

Внутренняя безопасность коммунистического режима в КНДР обеспечивается двумя ведомствами по образцу НКВД (КГБ и МВД) СССР – министерством охраны государственной безопасности и министерством общественной безопасности.

История этих «правоохранительных» органов восходит к осени 1945 г., когда на основе Административного совета северокорейских провинций, находившихся под контролем советских войск, было создано Народное бюро безопасности. С провозглашением через три года Корейской Народно-Демократической Республики оно было преобразовано в министерство внутренних дел, имевшее в своем составе орган политического сыска – отдел политической охраны. В марте 1951 г. этот отдел вместе с рядом других отделов был преобразован в самостоятельное министерство общественной безопасности. Впрочем, данное ведомство уже в октябре 1952 г. было возвращено в лоно МВД КНДР, но ровно через 10 лет оно было реорганизовано во вновь образованное министерство общественной безопасности с функциями общеуголовного и политического сыска (отвечавшее за последний подразделение министерства опять получило название отдела политической охраны).

О роли системы государственной безопасности в жизни КНДР красноречиво свидетельствует главная задача, поставленная «органам» Ким Ир Сеном: «Установить тесную связь с населением, чтобы знать все, вплоть до того, сколько ложек имеется в семье».

В феврале 1973 г. репрессивные и специальные полномочия отдела политической охраны были значительно расширены, и его «укрупнили» до самостоятельного министерства политической охраны государства, отвечающего как за политический сыск, так и внешнюю политическую разведку и контрразведку (с апреля 1982 г. – министерство охраны государственной безопасности). Таким образом, министерство охраны государственной безопасности КНДР, подчиняющееся непосредственно главе государства, функционально и «идеологически» является аналогом КГБ СССР, за исключением руководства пограничной охраной – она традиционно находится в ведении министерства общественной безопасности. Численность штатных сотрудников министерства охраны государственной безопасности оценивается в 50 тыс. человек, из них 30 тыс. человек в центральном аппарате и оперативном составе территориальных органов, а 20 тыс. – в различных войсковых формированиях, охране концлагерей и особо важных объектов и т. д.

Структура министерства охраны государственной безопасности сама по себе относится к особо охраняемой государственной тайне. По некоторым сведениям, центральный аппарат министерства состоит из четырех управлений – «чхо» (предположительно разведывательного, контрразведки, внутренней политической безопасности и «особых районов объектов диктатуры», то есть концентрационных лагерей для политзаключенных – подробнее о них см. главу 2) и 16 функциональных отделов – «кук» (оперативно-технических, цензуры и т. д.). Территориальные органы северокорейской секретной полиции представлены управлениями политической охраны провинций и городов центрального подчинения и отделами министерства – в уездах.

В своей повседневной оперативной деятельности министерство охраны государственной безопасности опирается на пронизывающую северокорейское общество систему доносительства, причем ее субъектами являются как внештатные сотрудники агентурного аппарата, так и официальные политические надсмотрщики-«стукачи» – «инминбанджаны», возглавляющие так называемые «народные группы», на которые разбито все население страны (о них уже рассказывалось в главе 2).

Министерство охраны государственной безопасности имеет свой аппарат контрразведки и политического сыска в КНА (по образцу особых отделов КГБ в Вооруженных силах СССР). Штатные сотрудники контрразведки приданы всем соединениям, частям и подразделениям до роты включительно. Они осуществляют свои функции параллельно управлению внутренней политической безопасности КНА – органу военной контрразведки, подчиненному, как уже указывалось ранее (см. главу 8), непосредственно комитету по военным делам ЦК Трудовой партии Кореи.

Такая дифференциация системы репрессивно-политического контроля над армией и флотом, с одной стороны, гарантирует режиму предотвращение гипотетически возможной оппозиционной консолидации командного состава, что угрожало бы самому физическому существованию режима, а с другой – не позволяет ни одной из спецслужб, действующих в вооруженных силах, превращаться в политически самостоятельную силу, располагающую рычагами воздействия на их личный состав, прежде всего офицеров.

Министерство общественной безопасности КНДР отвечает за:

– охрану границ;

– борьбу с общеуголовной преступностью;

– поддержание общественного порядка;

– административный контроль над населением с помощью системы крепостнической прописки (придуманной в сталинском СССР);

– руководство таможенной службой;

– пожарную охрану;

– руководство санитарно-эпидемиологической службой.

В соответствии с этими задачами в состав министерства входят полиция, пограничные войска, таможня, военизированные пожарные части и другие органы.

Данное ведомство, являющееся аналогом МВД СССР (за исключением погранвойск, которые в СССР после образования КГБ были переданы в его состав, и некоторых других чисто северокорейских реалий), помимо исполнения непосредственно на него возложенных функций, оказывает содействие политической охранке в преследовании «неблагонадежных» – точно так же, как рабоче-крестьянская милиция НКВД СССР была соучастником преступлений сталинской госбезопасности в отношении так называемых «врагов народа». Общая численность личного состава министерства общественной безопасности КНДР, включая пограничные войска, – 189 тыс. чел.

Центральный аппарат министерства общественной безопасности включает примерно 27 управлений («бюро»), из которых наиболее известны управление охраны общественного порядка (осуществляет общее руководство полицией), следственно-разыскное управление, управление государственной охраны (в его ведении находятся пожарная охрана, таможенная служба, государственная автомобильно-дорожная инспекция и государственная санитарно-эпидемиологическая служба) и регистрационное управление (совмещает функции режимно-паспортной службы и органа записи актов гражданского состояния).

В каждой провинции и городе центрального подчинения имеется управление общественной безопасности (полицейское управление), возглавляемое, в зависимости от численности населения, офицером в звании от подполковника до старшего полковника полиции. В провинциальных городах и уездах действуют отделы общественной безопасности (отделы полиции). По своей функционально-организационной структуре управления и отделы общественной безопасности повторяют структуру министерства. Численность уездных и городских отделов общественной безопасности оценивается на уровне не менее 100 человек, не считая личного состава патрульно-постовой и дорожно-патрульной службы.

Пограничные войска (по некоторым данным, их численность небольшая – 15 тыс. человек) являются войсковым компонентом министерства общественной безопасности. Официально они называются «Корейскими охранными войсками» и характеризуются северокорейским руководством как «революционные вооруженные силы нашей партии» (как тут не вспомнить другие охранные отряды – СС НСДАП!). Кроме выполнения функций по охране и обороне сухопутной и морской границы (о корабельном составе береговой и портовой охраны пограничных войск см. главу 12), они привлечены к охране правительственных зданий и других важных объектов. Предположительно «Корейские охранные войска» состоят из пограничных бригад (включающих пограничные батальоны) и отдельных частей охраны. Униформа погранвойск КНДР при той же системе воинских званий соответствует общеармейской, но с зеленым (заимствованным у пограничных войск КГБ СССР) цветом петлиц, погон «нижних чинов» (лычки и канты у них золотисто-желтые), кантов и просветов погон офицеров. Есть и некоторые отличия: так, для пограничников – рядовых, сержантов и старшин введен закрытый хлопчатобумажный однобортный парадно-повседневный китель цвета хаки с погонами и стоячим, а не отложным, как в армии, воротником без петлиц. Типичным для пограничных войск является зимний вариант северокорейского общевойского головного убора-кепи с меховыми «ушами».

Особенностью северокорейского тоталитаризма является довольно низкий уровень общеуголовной криминализации общества – да и какая может быть особая преступность в одном большом концентрационном лагере с гипертрофированной системой подавления личности, в первую очередь нормальных людей, вовсе не склонных к совершению преступлений? По сути, главным преступником в Северной Корее является существующее на ее территории государство, и таким «монополизмом» оно делиться ни с кем не собирается.