Советские асы Халхин-Гола, 1939 ГОД
Советские асы Халхин-Гола, 1939 ГОД
Летчики, удостоенные звания Героя Советского Союза, отмечены одной звездочкой, дважды Героя — двумя.
Сергей ГРИЦЕВЕЦ — ас воздушных боев в Испании, лучший советский ас в боях на Халхин-Голе — 12 побед, майор. Первый дважды Герой Советского Союза.
Сергей Грицевец родился 19 июля 1909 года в селе Боровцы Новогрудского района Гродненской области в семье крестьянина. С 5 лет жил в селе Шумиха Курганской области, а затем в Златоусте, где его отец был осмотрщиком вагонов. Окончил семилетку. С 1927 года работал на Златоустовском механическом заводе учеником слесаря, а затем слесарем в эфесном цехе. Был секретарем цеховой комсомольской ячейки и заводского комитета комсомола, делегатом 1-го съезда ударников. С 1931 года — в рядах РККА. По комсомольской путевке был направлен на учебу в 3-ю военную школу летчиков и летнабов в городе Оренбурге, которую окончил в 1932 году.
С сентября 1932 года служил в Киевском истребительном авиаотряде, а с 1933 года — в 1-й Краснознаменной истребительной авиационной эскадрилье им. Ленина Забайкальского военного округа. Был командиром звена. В 1935 году возглавил рекордный перелет 6 истребителей И-16 по маршруту Бочкарево — Спасск-Дальний с посадкой в Хабаровске, завершив его за 3 часа 10 минут. В 1936 году был направлен на учебу в Одесскую школу воздушного боя, а по завершении оставлен в ней летчиком-инструктором.
В 1938 году старший лейтенант Грицевец переведен в Кировабадскую школу особого назначения, известную как 20-я военная школа летчиков. Готовил к воздушным боям испанских летчиков-республиканцев. Неоднократно подавал рапорты с просьбой направить его в Испанию.
Прибывшая в начале апреля 1938 года в Испанию очередная группа из 42 советских пилотов за 23 дня — с 10 апреля по 3 мая 1938 года — потеряла выбывшими из строя по различным причинам 25 человек. Из них 4 погибли в боях, один — в тренировочном полете, двое пропали без вести, 10 были ранены, двое заболели и еще 6 пришлось отчислить, как непригодных к боевой работе на фронте.
Им на смену была спешно отправлена новая группа из 34 летчиков-истребителей, в состав которой вошли летчики-инструкторы и наиболее опытные строевые пилоты.
В июне 1938 года последняя группа советских летчиков-добровольцев, в составе которой находился и Грицевец, прибыла в Испанию.
С 10 июня по 26 октября 1938 года он участвовал в национально-революционной войне в Испании под псевдонимом «Сергей Иванович Горев». Командовал эскадрильей И-16. Совершил 115 боевых вылетов, провел 57 воздушных боев, лично сбил 6 самолетов противника.
21 июня 1938 года в письме к жене писал: «Дорогая Галочка! Сегодня прибыл на место. Климат здесь не из легких, выдерживают его не все. Но я — выдержу». Такая уверенность звучит и в других письмах: «К работе я уже приступил. Погода очень жаркая, да и работа тоже, даже в глотке пересыхает, но ничего — на то и работа».
8 июля 1938 года английская газета «Дейли ньюс» вышла под крупным заголовком: «Русский летчик Сергей Грицевец — человек изумительной храбрости, впервые за всю историю военной авиации уничтоживший в одном бою 7 самолетов!»
В этом боевом вылете на И-16 10-го типа в течение получаса Грицевец, со слов очевидцев, сбил 7 самолетов, в том числе 5 истребителей «Фиат» CR-32. Его машина тоже была изрешечена, но он смог ее посадить на своем аэродроме. Бой происходил на глазах у многочисленных свидетелей, один из которых, корреспондент английской газеты, описал его затем в своем репортаже. Из этого полета Грицевец возвратился на самолете практически без элеронов, с наполовину срезанным правым крылом. Статья в английской газете, по-видимому, не давала покоя советским журналистам, отчего и «испанский», и итоговый боевой счет летчика был существенно завышен. Даже в статье Большой Советской Энциклопедии, отличающейся, по мнению большинства специалистов, объективностью, говорится: «Лично сбил свыше 40 самолетов противника».
Заметим, что коэффициент достоверности побед как советских, так и немецких летчиков в Испании велик, как нигде более, и достигает 0,7–0,8.
Но вернемся к испанским боям. 18 августа 1938 года, в День советской авиации, Грицевец сбил еще два «Фиата». Особенно он отличился в заключительных, тяжелых боях на реке Эбро, где мятежники широко использовали свои новые истребители Me-109, вооруженные пушками и значительно превосходящие И-16 в скорости. Только за 20 дней августа 1938 года республиканскими летчиками было сбито над Эбро 72 вражеских самолета. 4 октября пять республиканских летчиков — С. Грицевец, М. Федосеев, Н. Герасимов, И. Свергун и М. Онищенко, — не дойдя до Эбро, завязали бой с 10 Ме-109. Схватка длилась 45 минут, в результате был сбит один Ме-109. С нашей стороны потерь не имеется. Немецкий летчик, сбитый в этом бою, выпрыгнул с парашютом и был взят в плен. Им оказался один из наиболее опытных асов легиона «Кондор» Отто Бертрам. 15 октября 1938 года летчики Грицевца участвовали в бою в последний раз. В воздух было поднято 7 эскадрилий республиканских ВВС — около 100 истребителей. В этом бою республиканские летчики сбили 3 Ме-109 и 5 «Фиатов» CR-32. Наши потери составили три самолета, все летчики спаслись на парашютах.
Составляя отчет о работе в Испании, военный советник А. П. Андреев писал:
«Бывали случаи на Эбро, когда наша эскадрилья из 9 самолетов атаковала и разгоняла группу в 36 «Фиатов», когда один летчик дрался с 5 истребителями и разгонял их. Таких случаев особенно много было в эскадрилье Грицевца, которая покрыла себя славой. Ее знали, и с восторгом говорили о ней друзья-испанцы. Даже немцы и итальянцы узнавали в воздухе нашу эскадрилью и старались не вступать с ней в бой. Об этом говорили и взятые в плен фашистские летчики».
Однако ко времени окончания 113-дневной битвы за Эбро из 34 летчиков, прибывших в Испанию вместе с Грицевцом в июне 1938 года, в строю осталось лишь семеро.
В октябре 1938 года республиканское правительство приняло одностороннее решение о выводе из Испании всех бойцов, не имеющих испанского гражданства, после чего большинство «интербригадовцев» покинуло страну. Лишь группе советских истребителей попросили продлить срок спецкомандировки. Однако с такой постановкой вопроса советское руководство не согласилось. Видя, что война в Испании фактически проиграна, оно отказалось пожертвовать ценными летными кадрами.
В декабре 1938 года Грицевцу было присвоено внеочередное воинское звание «майор». А вскоре, 22 февраля 1939 года, за образцовое выполнение специальных заданий правительства по укреплению оборонной мощи Советского Союза и за проявленное геройство майор С. И. Грицевец был удостоен звания Героя Советского Союза.
Отказавшись от предложенной ему должности начальника Борисоглебской Краснознаменной военной авиашколы им. В. П. Чкалова, он направился в строевую часть на Дальний Восток.
2 июня 1939 года в составе группы летчиков, имевших боевой опыт, прибыл в Монголию для укрепления частей, участвующих в советско-японском конфликте у реки Халхин-Гол. Участвовал в боях с 22 июня по 30 августа. Командовал эскадрильей 70-го иап, а затем — группой истребителей И-153 «Чайка», проходивших войсковые испытания. Совершил 138 боевых вылетов и лично сбил 12 самолетов противника.
Генерал-майор авиации А. В. Ворожейкин вспоминал:
«Бой кончился на преследовании. Мой новый ведущий догнал противника и попытался с ходу атаковать. Японец, обладая лучшей маневренностью, ускользнул. Незнакомец на И-16 шел одним курсом с японцем и немного в стороне, выбирая момент для атаки. Противник, видя, что его никто не атакует, мчался по прямой. Последовавшее затем движение моего ведущего изумило: словно предупреждая врага о своем дальнейшем намерении, он покачал крыльями, привлекая к себе внимание, заложил глубокий крен в сторону японца. Противник понял, что это разворот для атаки: также круто развернулся на атакующего. Но тут я заметил, что наш истребитель, заложив демонстративный крен, удерживает машину в прямолинейном полете. Это была имитация атаки, тонкая хитрость. И японец клюнул. В следующее мгновение он уже понял ошибку и попытался ускользнуть. Но было поздно. Блеснул огонь — и противник, словно споткнувшись, рухнул в реку. Это был Сергей Грицевец».
26 июня 1939 года в 15 часов 20 минут у озера Буир-Нур появилась группа из 17 японских истребителей Ки-27. Навстречу ей взлетело 27 И-16 и 13 И-15бис из 70-го иап во главе с командиром полка Майором В. М. Забалуевым. Японцы развернулись и, не принимая боя, ушли в направлении Ганьчжура. Наши истребители бросились в погоню. Но первая группа японцев была лишь приманкой. Над Ганьчжуром к ним присоединилось еще до 40 истребителей. На помощь истребителям 70-го иап были подняты в воздух 20 И-16 и 21 И-15бис из 22-го иап во главе с майором Г. П. Кравченко. Помощь подошла вовремя: у наших летчиков уже кончались боеприпасы и горючее.
Подбитый в ходе боя, Забалуев совершил вынужденную посадку на маньчжурской территории, у дороги, идущей из Ганьчжура в Обо-Сумэ. Грицевец увидел происходящее, приземлился в степи и вывез Забалуева на своем И-16. С воздуха их прикрывал лейтенант Петр Полоз.
Позднее Грицевец рассказал, как это было. При этом лицо его, сухое и сильное, обтесанное ветром больших высот и в то же время полное какой-то детской чистоты, с необыкновенной живостью меняло выражение.
— Был у нас воздушный бой с японцами. Не стану вам описывать его. Врага мы потрепали здорово и гнали его далеко. Вдруг замечаю я, что Забалуева нет. А бились мы рядом. Делаю круг, ищу его сначала вверху, потом внизу и вдруг вижу: Забалуев сидит на земле. А земля-то чужая, маньчжурская. От границы километров 60. На горизонте уж город виден — Ганьчжур. Крыши домов, столбы телеграфные, грузовые машины. И уже я ничего не чувствую, ни о чем не думаю. Одна мысль у меня: забрать командира и улететь. Начинаю спускаться. Все время, не отрываясь, смотрю на Забалуева. И вижу: он выскочил из самолета и бежит. Бежит и на ходу все с себя скидывает — парашют, ремень, ну, словом, все тяжелое. Бежит с пистолетом в руке. Мне плакать захотелось, честное слово! Ну куда, думаю, ты бежишь? Ну, пробежишь сто, двести метров, а дальше? Ведь до границы 60 километров. А там еще перейти через фронт надо. Я так думаю: вероятно, он застрелился бы. Не такой человек Забалуев, чтобы сдаться живым в руки врага. Рассказываю я это вам долго, а подумать — тысячная доля секунды. В это время я вижу, что он мне машет рукой: дескать, улетай, не возись со мной! Он, конечно, не знал, что это я. Он думал, какой-то советский летчик просматривает местность и маленько заблудился. Каков Забалуев! Сам он в таком положении, а за другого испугался. И вот интересно: казалось бы, не до этого, а вдруг я вспомнил, как он накануне про своего сынка маленького рассказывал. Черт его знает, какая-то отчаянная нежность у меня была к Забалуеву в этот момент. «Погибну, — думаю, — а выручу тебя!» Захожу на посадку и, знаете, так спокойно, на горке, ну словно сажусь на свой аэродром. Рассчитываю при этом так чтоб сесть возможно ближе к Забалуеву. Тут ведь каждая секунда дорога. Приземляюсь. Беру Забалуева в створе — так, чтобы подрулить к нему напрямую, не теряя времени на повороты. Самолет уже бежит по земле. Прыгает. Место кочковатое. Конечно, была опасность поломки. Но что же, остались бы двое, все же легче. А он уже бежит ко мне, на перехват. Самолет остановился. Момент решительный. Надо было действовать без промедления, секунда решала все. Беру пистолет и вылезаю на правый борт. Сам озираюсь: не видать ли японцев? Все боюсь: сбегутся, проклятые, на шум мотора. Забалуев уже возле самолета. Лезет в кабину. Говорить нет времени. Лихорадочно думаю: «Куда бы тебя, дорогой, поместить?» Самолет ведь одноместный. В общем, втискиваю его между левым бортом и бронеспинкой.
Вдруг мотор зачихал. Забалуев в этой тесноте захватил газ и прижал его на себя. И винт заколебался, вот-вот остановится. А повернуться ни один из нас не может. Вот момент! Но тут я даю газ «на обратно», и самолет у меня как рванул — и побежал, побежал! Новая беда. Не отрываемся. Уж, кажется, половину расстояния до Ганьчжура пробежали, а не отрываемся. Думаю: «Только бы ни одна кочка под колесо не попалась.» Поднимаемся наконец! Убираю шасси. Теперь новое меня волнует — хватило бы горючего. Ведь груз-то двойной. Высоты я не набираю, иду бреющим, низенько совсем, чтобы не заметили. Таким манером скользим мы над зеленой маньчжурской травой.
Как дошли до речки, легче стало. Тут и фронт показался. Взяли машину «на набор». Взвились. Ну, черт побери, как будто выкарабкались. Нашел я аэродром, сел, выскочил.
— Ну, — кричу всем, — вытаскивайте дорогой багаж!
Заметим, что и японские летчики дважды совершали в степях Монголии подобный подвиг, вывозя подбитых в бою и совершивших вынужденную посадку товарищей.
29 августа 1939 года за образцовое выполнение боевых заданий и выдающийся героизм, проявленный при их выполнении, майор С. И. Грицевец первым в СССР был удостоен звания дважды Героя Советского Союза. Тем же Указом звание дважды Героя Советского Союза было присвоено и майору Г. П. Кравченко.
Генерал-майор авиации Б. А. Смирнов вспоминал позднее: «Сергей Грицевец добился у командования разрешения принимать участие в боях на «Чайках» не только над монгольской территорией, но и за ее пределами. Новый самолет И-153 оказался неплохой машиной, особенно во взаимодействии с самолетами И-16.
Грицевец сумел сплотить нашу летавшую на «Чайках» группу из опытных бойцов — старшие лейтенанты, капитаны и майоры летали в ней в качестве рядовых летчиков. И хотя каждый из них мог быть ведущим, никаких недоразумений не возникало. Всех объединяла боевая дружба. Грицевец всем нам очень нравился. Предельно откровенный, всегда с открытой душой, он умел поддержать и подбодрить любого человека в трудную минуту. Когда Николай Герасимов брал в руки баян, Грицевец любил ему подпевать. Отличительной чертой его характера была смелость, сочетавшаяся с мгновенной находчивостью. Всех нас без исключения поразил его беспримерный поступок, когда в одном из воздушных боев Грицевец приземлился на прифронтовой полосе и вывез оттуда майора Забалуева. Как-то в перерыве между вылетами я услышал от Сергея совершенно неожиданную оценку событий на Халхин-Голе. Он сказал, что эта война идет в очень благоприятных условиях и его как бойца вполне устраивает. Такое на первый взгляд странное рассуждение о войне озадачило меня, но Грицевец объяснил: «А ты вспомни Испанию! Там рушились города, горели деревни, гибли дети и женщины, а здесь, в Монголии? Мирное население из зоны боев давно откочевало. Гибнут только те, кто сражается на земле и в воздухе. Пусть уж будет лучше так». Грицевец любил людей и делал для них все, что было в его силах. Не помню сейчас, кто мне это рассказывал. В Испании Сергей вынес из пылающего дома после бомбежки двух детей. А теперь здесь, в Монголии, выхватил из объятий смерти товарища. Кстати, в этом же воздушном бою участвовали многие летчики, не менее опытные и смелые, чем он, но из всех решился на этот подвиг именно Сергей Грицевец, не думая и не догадываясь, что станет за него первым в стране дважды Героем Советского Союза».
О Грицевце его товарищи всегда отзывались исключительно тепло. Окружающих подкупали простота, скромность, отзывчивость.
В начале сентября 1939 года, еще до завершения боев на Халхин-Голе, началось сосредоточение авиации в западных приграничных округах — предстоял поход войск Красной Армии на Западную Украину и в Белоруссию.
12 сентября 1939 года группа Героев Советского Союза вылетела на двух транспортных самолетах из района реки Халхин-Гол в Москву. В Улан-Баторе советских летчиков приветствовал маршал Чойбалсан. В честь их был дан торжественный обед.
14 сентября 1939 года в Центральном доме Красной Армии в Москве также состоялся торжественный обед в честь героев Халхин-Гола. В зале прибывших встретил нарком Ворошилов. Он отечески обнял Грицевца и Кравченко и посадил их рядом с собой за стол.
Грицевец стал рассказывать Кравченко о встрече с семьей в Одессе, куда он успел слетать сразу же после возвращения из Монголии. Появился он дома неожиданно. Радости родных не было границ. Жаль только, побыть дома пришлось всего лишь сутки. Во время этого душевного разговора обоим было что вспомнить: ведь оба выросли в Курганской области. Родители Грицевца были переселенцами из Белоруссии, жили в селе Шумиха, всего в 120 километрах от Звериноголовского. Семья тоже была немалая: 4 сына и дочь.
После приема Грицевец вылетел к новому месту службы в Минск.
16 сентября 1939 года в Минске состоялся Военный совет Белорусского особого военного округа. Перед собравшимися выступил Маршал Советского Союза Буденный. Он проинформировал о сложившейся обстановке, поставил перед командным составом округа конкретные задачи. Грицевец был назначен советником в истребительную авиабригаду. Вечером на своих истребителях офицеры этой бригады и советники вылетели в Балбасово, близ Орши.
Над аэродромом, где базировалась Оршанская авиабригада, уже нависали сумерки, но еще вполне можно было обойтись без ночных огней. Летчик снизился, не делая круга над аэродромом, приземлился. Стал рулить на нейтральную полосу. Невдалеке от посадочной полосы собралось много людей. Грицевцу это бросилось в глаза. Отстегивая ремни, еще не заглушив мотора, он спросил у финишера:
— Что случилось?
— Должен прилететь дважды Герой Советского Союза, люди вышли его встречать, — ответил красноармеец.
— К чему это? — недовольно проговорил Грицевец и в это время заметил мчащийся на него истребитель. Он схватился за сектор газа, мотор взревел. Но отрулить он не успел. Вращающимся пропеллером Грицевец был тяжело травмирован и сразу погиб. Пилот встречного истребителя, капитан П. И. Хара, отделался ушибами.
Грицевец был похоронен в Балбасово. Из-за начавшейся военной операции по освобождению Западной Белоруссии похороны были скромными.
Вспоминает летчик-истребитель Н. И. Петров: «Усиленно по плану боевой подготовки проходили тренировку на боевых самолетах И-16 и к началу боевых действий против Польши, то есть к 17 сентября 1939 года, уже летали в составе пары. Находясь в боевой готовности на аэродроме Балбасово перед перебазированием на аэродром Лида, на глазах у летно-тактического состава произошла катастрофа с гибелью прекрасного советского аса майора Грицевца, дважды Героя Советского Союза. Произошло это при следующих обстоятельствах. Возвращаясь из разведки аэродромов, на которые должны были перебазироваться во время боевых действий 31-й и 21-й иап к боевым действиям с поляками, с предполагаемыми изменениями при наступлении — командиры 31-го иап майор П. И. Путивко, 21-го иап капитан П. И. Хара, инспектора ВВС майор Г. П. Кравченко, дважды Герой Советского Союза, и майор С. И. Грицевец, дважды Герой Советского Союза, — заходили на посадку по одному. Капитан П. И. Хара и майор С. И. Грицевец зашли на посадку с противоположными стартами, произвели посадку на встречных курсах, на пробеге столкнулись правыми бортами, в результате майор С. И. Грицевец погиб, притом нелепо, такой боевой летчик. Похоронили его с почестями у Дома Красной Армии в гарнизоне Балбасово».
Именем Грицевца было названо Харьковское высшее военное авиационное училище летчиков, названы улицы в Минске, Кургане. Ранее, до 1994 года, имя Грицевца носила одна из московских улиц. Именем Грицевца назван Центральный Белорусский аэроклуб. В Минске и Балбасово ему установлены памятники.
Дважды Герой Советского Союза (22.02.1939, 29.08.1939) С. И. Грицевец был награжден двумя орденами Ленина и двумя орденами Красного Знамени; монгольским орденом Красного Знамени.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.