10.4. ТЮРКИ В МАЛОЙ АЗИИ

10.4. ТЮРКИ В МАЛОЙ АЗИИ

Тюркское завоевание Малой Азии было непосредственным продолжением завоеваний в Иране и Сирии. Так же как в Иране, оно сопровождалось массовым переселением кочевых племен. После битвы при Манцикерте султан Мелик-шах отправил в Анатолию 100 тыс. тюркских воинов, которые вместе со своими семьями обосновались в завоеванной стране. Султаны выделили тюркским племенам для поселения пограничные области – «удж» (буквально – «граница»), где тюрки устроили свои кочевья, и откуда они совершали постоянные набеги на византийские и армянские территории. В уджах господствовали традиционные родоплеменные отношения: вождей племен, удж-беев, выбирали на курултаях; как в Великой степи, племена часто враждовали между собой и не желали подчиняться султанам[1618].

Завоевание Малой Азии было частью Тюркской Волны, затопившей в середине XI в. весь Ближний Восток и приведшей к созданию обширного государства Великих Сельджуков. После завоевания в соответствии с теорией начался процесс социального синтеза – процесс восприятия кочевниками местных управленческих традиций и их адаптации в роли военного сословия нового государства. Центр государства Великих Сельджуков располагался в Ираке и Иране, поэтому процесс социального синтеза подразумевал главным образом синтез персидских бюрократических традиций с кочевыми традициями тюрок. В этих условиях завоевание Малой Азии сельджуками означало распространение на этот регион того неустойчивого персидско-тюркского социально-политического единства, которое было результатом социального синтеза в Иране и Ираке. Везир, чиновники и кади были присланы в новую провинцию из Исфахана, и местное управление было сформировано по персидскому образцу, описанному в известном трактате Низам ал-мулька[1619].

В начале XII в. ослабление центральной власти позволило малоазиатским сельджукам основать независимый Румский султанат со столицей в Конье. Название нового государства говорило о том, что оно располагалось на землях, завоеванных у Римской (т. е. Византийской) империи. Румские султаны продолжали следовать персидской государственной традиции и, подражая древним владыкам, принимали персидские имена. Документация в «министерствах», диванах, велась на персидском языке, и чиновниками были в значительной степени персы. Султанский двор был устроен по иранскому образцу, и, в частности, существовала отдельная дворцовая казна, получавшая доходы с личных султанских земель (хассе). За счет этих доходов содержалась гвардия султана, состоявшая, так же как и в халифате, из рабов-гулямов. В соответствии с рекомендациями Низам ал-мулька верные султану гулямы часто назначались на должности эмиров и вали (правителей областей). Имелись также наемные отряды франков и варягов – очевидно, здесь проявилось византийское влияние: подобные отряды были у императора в Константинополе[1620].

В то время как гулямы и наемники обычно получали денежное содержание, тюркским воинам, как и в государстве Великих Сельджуков, давали икты. Икта – это было право на получение фиксированной денежной суммы из налогов выделенных воину деревень; в теории их владелец (мукта) не имел никаких прав над крестьянами, кроме как права «собирать добрым образом законную подать, что им препоручена»[1621]. Поначалу икты давались только на время службы, но к началу XII в. они фактически превратились в наследственные владения – султан лишь ставил условие, чтобы наследники были хорошими воинами[1622].

Хотя румские султаны перенимали порядки Багдада и Исфахана, их власть была изначально более слабой, чем власть Великих Сельджуков. Им приходилось считаться с почти независимыми главами тюркских племен, беями, которые занимали при дворе наследственные должности. На пирах в соответствии с обычаем местничества беям полагались первые места, а после смерти султана они выдвигали его преемника, причем новый султан формально гарантировал привилегии беев[1623].

Нашествие тюрок сопровождалось бегством местного населения и разрушением городов; многие земледельческие районы были заняты кочевниками, и плодородные земли превратились в пастбища[1624]. В племенных «уждах» уцелевшие крестьяне находились во власти кочевников и подвергались с их стороны постоянному насилию. В областях, подчиненных центральной администрации, власти стремились восстановить земледелие и переселяли на запустевшие земли пленников, приводимых из походов на Византию; им предоставляли быков, семенное зерно и на несколько лет освобождали от налогов. Имеющиеся (впрочем, немногочисленные) свидетельства говорят о том, что султаны Рума старались не менять сложившиеся при византийцах порядки – во всяком случае, в некоторых областях налоги были те же, что и при византийских императорах. Изменились, по-видимому, только названия, поземельный налог стал называться, как в Иране, «харадж», а подушный – «джизья» (его платили только немусульмане)[1625]. Таким образом, кроме персидской традиции, на новое государство оказала существенное влияние и византийская традиция. Некоторые исследователи полагают, что положение земледельцев в центральных областях султаната было лучше, чем при власти Константинополя, и это способствовало быстрому восстановлению земледелия[1626]. Во всяком случае, после гибели значительной части населения крестьяне не страдали от малоземелья, и, по сообщениям источников, в начале XIII в. сельскохозяйственные продукты были очень дешевы[1627].

Стремление избежать уплаты налога на неверных, джизьи, и насилия кочевников-тюрок постепенно привели к переходу значительной части местного населения в ислам. Вслед за исламизацией следовали перенимание турецкого языка и постепенная ассимиляция местного населения. О том, как происходила такая ассимиляция, говорят примеры из истории армян в XIX в. Известно, в частности, что в округе Хемшина в северо-восточной Анатолии в 1870 г. имелось 13 тыс. жителей, которые еще называли себя армянами, но сто лет назад эти «армяне» приняли ислам и за это время забыли армянский язык – они говорили по-турецки[1628]. Таким образом, местное население постепенно превращалось в турок-земледельцев и турок-ремесленников, в то время как «настоящие» турки были кочевниками, которые продолжали испытывать презрение к земледельцам и временами совершали разбойничьи набеги на города и деревни[1629].

Тюрки-кочевники не платили налогов, но в случае войны каждое из 24 племен выставляло тумен – 10 тыс. всадников, а султанское племя кыннык – четыре тумена[1630]. Несмотря на существование отрядов рыцарей-мукта и гвардии гулямов, племенные ополчения составляли главную силу Румского султаната. Податное население, крестьяне-земледельцы и горожане, именовалось «райя» (буквально – «скот», «пасомые»), что, с одной стороны, передавало отношение кочевников к земледельцам, но, с другой стороны, в понимании властей отражало статус земледельцев как «паствы», требующей охраны и попечительства. Воспринявшие утонченную персидскую культуру султаны и их придворные считали кочевников-тюрок грубыми мужиками, «мужланами» и стремились защитить свою «паству» от насилий степной вольницы[1631]. Но все же султаны Рума не могли полностью отречься от кочевых традиций; по степному обычаю они раздавали своим сыновьям уделы, а после смерти султана его преемника выбирали на курултае. Султан Кылыч-Арслан II (1156-1188 гг.) на смертном ложе разделил свое государство между двенадцатью сыновьями, что стало причиной долгой междоусобной войны[1632].

По некоторым оценкам, общая численность кочевников Малой Азии в конце XI в. составляла примерно 0,5 млн, а к концу XII в. она увеличилась до 1 млн[1633]. Когда в 20-х гг. XIII в. на Среднюю Азию обрушилось монгольское нашествие, местные тюркские племена, уходя от монголов, устремились на запад. Это привело к новому приливу кочевников в Малую Азию; число переселившихся составило по меньшей мере 70 тыс. шатров, т. е. примерно 400 тыс. человек[1634]. Рост численности кочевников привел к нехватке пастбищ и к столкновениям с оседлым населением. Кочевники уже давно были недовольны нарушением тюркских традиций и засильем персидской бюрократии при дворе. В 1239 г. вспыхнуло восстание, которое возглавил шиитский дервиш Баба Исхак; это было проявление традиционалистской реакции кочевников на процесс социального синтеза и на перенимание султанами порядков завоеванных народов. Лишь с огромным напряжением сил, с помощью отрядов мукта и франкских наемников власти сумели подавить это восстание[1635].

Между тем период независимого Румского султаната подходил к концу: к границам Малой Азии приближалось монгольское нашествие. В 1243 г. монголы разгромили у Кесе-Дага войско румского султана Кей-Хюсрева II; новое завоевание стало началом нового, монгольского, периода в истории Малой Азии.

* * *

Переходя к анализу социально-экономической истории Малой Азии в период между тюркским и монгольским нашествиями, можно отметить, что это был период социального синтеза, когда на базе тюркских, персидских и византийских традиций складывалось новое государство – Румский султанат. Это была слабая феодальная монархия: хотя в столице правила персидская бюрократия, в провинциях господствовали тюркские племена, подчинявшиеся лишь своим беям. Так же как в Иране, период преобладания бюрократии сменился периодом традиционалистской реакции, и в момент, когда государство ослабело от внутренних смут, с востока пришла волна новых завоевателей – монголов.

Экономическое развитие страны определялось тем обстоятельством, что после завоевания население резко сократилось и в стране было очень много свободных земель. XII в. стал периодом восстановления: в это время в стране отмечается значительный рост населения, рост посевных площадей и сохраняются низкие цены на хлеб. Однако монгольское нашествие прервало демографический цикл, и он не успел перейти в фазу Сжатия.