Последняя сволочь

Последняя сволочь

Решение Буша привлечь к работе над программой S-1 специалистов из Инженерного корпуса армии всего через несколько месяцев вызвало неизбежное столкновение культур. На этот конфликт повлияло заметное изменение в соотношении сил у участников программы. Когда американские ученые-ядерщики работали в авральных условиях и перед лицом постоянной угрозы (немецкие физики могли создать бомбу раньше), в их стане царила более-менее демократичная атмосфера. Физики соглашались работать вместе, объединять свои знания и ресурсы, и каждый брал на себя задачи, которые мог решить лучше других в силу своего опыта.

Теперь же ученые не были хозяевами положения. В работу вмешалась более авторитарная организация, славшая приказы из Вашингтона, и физики перестали принимать ключевые решения. Вовлечение в работу армейских офицеров и создание формальных управленческих структур спровоци- ровалиростбюрократии. Общениемежду физиками ограничили — официально это называлось «обеспечением секретности посредством разделения сфер деятельности». Из-за такого подхода очень немногие участники программы S-1 имели о ней целостное представление. Физики не привыкли работать в таких условиях, и Сцилард был убежден, что это не лучший способ организации проекта. И он продолжал открыто выражать свое недовольство.

Конфликт перерос в конфронтацию, поводом для которого послужила разработка системы охлаждения реактора. Подрядчики, нанятые для работ Инженерным корпусом армии, больше привыкли строить мосты и дороги. Ученых сильно обеспокоило вопиющее невежество и некомпетентность этих людей. Комптон старался подействовать на коллег своим авторитетом и даже процитировал на собрании в «Метлабе» притчу из Ветхого Завета, но это не помогло.

21 сентября в одиннадцатистраничной докладной записке Сцилард выразил все свое недовольство и опасения, что после окончания войны мир может и не наступить. Отметив, как просто было бы жить, если бы все выполняли приказы и просто делали свое дело, он написал:

Мы должны принять альтернативную точку зрения: те, кто начал работу над этим чудовищным оружием, и те, кто материально содействовал разработкам, перед Господом и миром обязаны принять меры, чтобы это оружие было использовано только в нужный момент и надлежащим образом.

В августе Бушу стало ясно, что разделение программы S-1 между армией и гражданским Управлением научных исследований и разработок себя не оправдало. Он обсудил этот вопрос с генералом Брехоном Сомервеллом, главой армейской

службы снабжения. Буш пытался оставить программу под управлением гражданских лиц, но Сомервелл хотел отдать проект под полный контроль Инженерного корпуса армии.

Ситуация вот-вот должна была измениться и, с точки зрения научных перспектив, далеко не в лучшую сторону.

Сомервелл хотел видеть при себе зависимого подчиненного, которого можно было бы назначить руководителем без пяти минут военной программы, и, казалось, он уже подыскал подходящего кандидата. В то время полковник Лесли Гровс считался «пожалуй, самым злым офицером армии США». Закончив военную академию Вест-Пойнта, он только что собрался на службу за границей, так как порядком устал от бюрократических забот в управлении военными строительными проектами, чей бюджет исчислялся десятками миллионов долларов (незадолго до того полковник курировал строительство Пентагона). Вышестоящие чины очень рассчитывали на Гровса. «Если вы хорошо выполните свою задачу, — сказал Сомервелл, — мы выиграем войну».

Для Гровса это было пренеприятнейшее известие. Он только и нашелся ответить: «Ну, раз так…».

Весь бюджет программы S-1 не превышал суммы, которую Гровс привык тратить за неделю. Он приступил к руководству с военной прямолинейностью. Один из его подчиненных, подполковник Кеннет Николс, доктор технических наук, вспоминал Гровса такими словами: «Последняя сволочь, но одновременно и один из наиболее умелых людей, которых я встречал в жизни… Я не мог выносить его характер, да и никто его не выносил, но мы по-своему понимали друг друга». Первая встреча Гровса и Буша не предвещала ничего хорошего. Буш писал: «Я боялся, что все мы крепко влипли».

Возможно, Гровс и не отличался тактом и дипломатией, зато он быстро действовал. По инициативе Жолио-Кюри, находившегося в Париже, и Генри Тизарда, работавшего в Британии, в 1940 году концерн Union Miniere переправил в США более тысячи тонн урановой руды, богатой оксидом урана и добытой в бельгийском Конго; это было сделано, чтобы руда не попала в руки немцев. Ценный груз простоял в Порт-Ричмонде на острове Статен-Айленд полгода. Гровс узнал о том, что ему поручили руководить программой S-1, 17 сентября. Уже на следующий день он направил Николса в Нью-Йорк, чтобы тот выкупил руду. В этот же день он одобрил изъятие участка площадью более 200 квадратных километров близ Ок-Ридж на востоке штата Теннеси. Впоследствии это место стали называть «Зоной X». Здесь был построен огромный комплекс для выделения урана-235 и производства плутония. И в таких условиях цепная ядерная реакция просто не могла не продемонстрировать себя.

Гровс, недавно получивший звание бригадного генерала, формально занял свой пост 23 сентября, и программа наконец-то заработала на всех парах. Инженерный корпус армии США при упоминании в связи с программой S-1 стал именоваться «Манхэттенский инженерный округ» — по названию штаб-квартиры североатлантического отделения корпуса, расположенной на Бродвее недалеко от Сити Холла. Теперь, когда во главе проекта стоял армейский инженерный корпус, это название распространилось и на всю программу. Так зародился знаменитый впоследствии Манхэттенский проект.

Стимулом для развития американской программы по- прежнему оставалась немецкая атомная угроза. Если Комптон все верно оценил, то впереди разворачивалась тревожная перспектива, озвученная Сцилардом: «Мы можем не успеть, прежде чем немецкие бомбы сотрут с лица земли американские города». Прогресс немецких разработок напрямую зависел от поставок тяжелой воды. Гровс поддержал тех специалистов, которые говорили о необходимости совместной операции Союзников, нацеленной на выведение из строя завода в Веморке.

Группа «Тетерев» десантировалась на норвежское плато Хардангер 18 октября. Операция «Незнакомец» началась месяцем позже.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.