(Проблема и ее изучение в СССР и современной России)

(Проблема и ее изучение в СССР и современной России)

Следует сразу же подчеркнуть, что советская историография, посвященная вступлению Финляндии в войну против СССР и участию в ней на стороне фашистского блока (1941–1944 гг.), не отличалась богатством и разнообразием. Отметим хотя бы отсутствие в Советском Союзе в 1940-е — 1980-е гг. специальных крупных исследований на данную тему. Причем вне обстоятельного внимания советских историков оказалась не только Финляндия, но и другие европейские союзники Третьего рейха, официально объявившие войну Советскому Союзу: Италия, Румыния, Словакия, Венгрия, Норвегия. Явно недостаточно освещено также в военно-исторической литературе СССР участие на Восточном фронте частей и соединений из Дании (1-й батальон «Норланд»), Испании («Голубая дивизия»), Хорватии (стрелковая бригада) и др. В числе причин такого положения можно указать на тот факт, что, начиная с 1941 г., главным объектом исследования в советской военно-исторической литературе о Второй мировой и Великой Отечественной войнах традиционно являлась Германия как ведущая сила фашистского блока и наиболее мощный противник антигитлеровской коалиции.

Видимо, не случайно и сама Великая Отечественная война Советского Союза (или советского народа) 1941–1945 гг. нередко именовалась в нашей литературе, да и в официальной пропаганде как Великая Отечественная война Советского Союза против фашистской Германии, а не против фашизма, или фашистского блока, что более точно и правильно.

Подобное «игнорирование» разгромленных Красной Армией различных формирований гитлеровских союзников, которые сражались на Восточном фронте с первых дней Великой Отечественной войны, наглядно проявилось и на таком примере: 9 мая 1945 г. в СССР для участников войны была учреждена медаль, названная «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

Относительная бедность советской историографии по интересующей нас теме, очевидно, в какой-то мере связана и с бытовавшим в те годы мнением, что вряд ли целесообразно «ворошить» сравнительно недавнее прошлое советско-финляндских отношений (имея в виду «Зимнюю войну 1939–1940 гг.» и «Войну-продолжение», или «Дополнительную» войну 1941–1944), дабы не омрачать сложившиеся в послевоенный период добрососедские отношения между Советским Союзом и Финляндской Республикой, скрепленные договором 1948 г. о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи.

Такой «довод», конечно, не выдерживает серьезной критики, но факт остается фактом — исследование предыстории и истории указанных двух войн тогда в СССР не относилось к числу приоритетных и актуальных. Хотя обе темы не являлись официально запрещенными в плане научного исследования тем не менее, их изучение не поощрялось. Помимо этого следует учесть и то обстоятельство, что многие соответствующие важные документы об этих войнах были в СССР необоснованно закрыты для ознакомления и использования.

Недостаточное отражение в отечественной научной литературе 1940-х — 1980-х гг. Советско-финляндской войны 1941–1944 гг., таким образом, практически исключает нашу задачу по определению основных этапов изучения в Советском Союзе данной проблемы. Поэтому мы ограничимся освещением вопроса о том, как протекал в СССР, а затем и в России процесс последовательного накопления интересующей нас литературы, опубликованных источников и какие результаты имеются на сегодня в российской историографии. Причем из-за отсутствия (как нами уже отмечалось) в СССР специальных крупных трудов об этой войне, уделим несколько большее внимание содержанию отдельных статей, а также соответствующих разделов и глав ряда книг по общим проблемам военной истории, включая историю Второй мировой и Великой Отечественной войн.

Прежде всего, остановимся на первых публикациях военных лет[99].

По нашим подсчетам (они произведены на основе различных библиографических указателей и собственных поисков), всего за 1941–1945 гг. в СССР по данной теме было опубликовано около 60 небольших по объему авторских брошюр, таких же небольших документальных сборников и сборников статей, а также материалов в центральных журналах и газетах. Публикации того времени, разумеется, не имели строго научного характера. Написанные по живым следам событий, они несли на себе преимущественно призыв к активной борьбе с врагом, т. е. агитационно-пропагандистскую окраску. В качестве авторов всех этих изданий выступали партийные руководители, политработники фронтов и армий, ученые, публицисты, военнослужащие, партизаны и др.

В них содержались материалы, связанные с разоблачениями политики, планов агрессоров и их преступлениями против жителей Ленинграда, мирного населения временно оккупированных районов Карело-Финской ССР, Ленинградской и Мурманской областей.

По этой же тематике было издано несколько документальных сборников[100].

Определенное место в публикациях военных лет занимала популяризация подвигов бойцов и командиров Карельского и Ленинградского фронтов[101],[102]. Причем по мере некоторого накопления материалов наблюдалось стремление авторов ряда статей к научному осмыслению опыта проведенных военных операций на Карельском перешейке. Такие статьи появились в 1944 г. в журналах Наркомата обороны СССР — «Военная мысль», «Военный вестник», «Военно-инженерный журнал», «Журнал бронетанковых механизированных войск» и в «Вестнике воздушного флота».

Наконец, часть изданий, включая газетные статьи, документы и воспоминания, отражала боевую деятельность местных партизан и подпольщиков[103].

В первые послевоенные годы каких-либо значительных сдвигов в советской историографии Советско-финляндской войны 1941–1944 гг. не произошло. Более того, публикации о ней по существу прекратились. Достаточно указать, что до начала 50-х гг. в СССР по истории этой войны не вышло в свет ни одной брошюры, ни одного сборника и даже ни одной газетной статьи, кроме единственной журнальной публикации в 1946 г[104].

Хотя в указанные годы появились и первые обобщающие издания о Великой Отечественной войне и победах Советских Вооруженных сил, о международных отношениях и внешней политике СССР в 1939–1945 гг., их авторы события Советско-финляндской войны зачастую сводили к ее заключительной фазе, освещая и этот период в самом кратком виде. Таковы научно-популярные очерки А. Крутикова, С. З. Голикова, И. В. Анисимова и Г. В. Кузьмина, Ф. Д. Воробьева и В. М. Кравцова, работы Г. А. Деборина, И. Ф. Ивашина, Ф. И. Кожевникова и др. Мало что внесла в историографию проблемы изданная в 1955 г. коллективная книга Института истории АН СССР «Очерки истории Великой Отечественной войны, 1941–1945». Она не выходила за рамки популярной и была написана в основном по материалам газет и журналов военного времени, а также опубликованной литературы[105],[106].

И все же вначале и особенно, во второй половине 50-х годов, когда в свете решений XX съезда КПСС советских историков допустили к большему кругу архивных документов, и более критическим и обстоятельным стал их анализ прошлого, возобновилась публикация научных статей по интересующей нас тематике в сборниках и журналах. До конца 60-х годов вышло в свет более 10 таких научных статей[107].

Кроме того, читатель получил несколько небольших научно-популярных работ локального и военно-оперативного характера[108], две монографии по истории международных отношений и дипломатии 1936–1945 гг., содержащие краткие факты об участии Финляндии в фашистской агрессии против СССР и о ее выходе из войны, а также четыре мемуарных книги партизан Карелии, воспоминания видного советского военачальника, бывшего командующего войсками Волховского и Карельского фронтов Маршала Советского Союза К. А. Мерецкого[109], и ряд других изданий.

Из упомянутых нами научно-популярных работ выделяется книга кандидата исторических наук, капитана 2-го ранга А. Н. Мушникова, в которой рассказывается об участии кораблей, авиации и береговой артиллерии Краснознаменного Балтийского флота, Ладожской и Онежской военных флотилий в Выборгской и Свирско-Петрозаводской наступательных операциях, в ходе которых воины Ленинградского и Карельского фронтов, разгромив противника под Ленинградом освободили Выборг и Петрозаводск.

По сравнению со всеми предыдущими этой книге публикациями здесь впервые с такой подробностью была раскрыта обстановка перед началом операций, дислокация противоборствующих вооруженных сил и сам ход операций, предрешивших вывод Финляндии из войны.

Одним из недостатков работы А. Н. Мушникова «В боях за Выборг и Петрозаводск» является отсутствие подстрочных примечаний, в результате чего читатели так и остались в полном неведении, какие же источники, в том числе архивные документы, привлек автор при подготовке своей книги.

В 1950–1960-е гг. появились и новые обобщающие военно-исторические труды о событиях Второй мировой и Великой Отечественной войн, где имелись небольшие разделы о советско-финляндской войне 1941–1944 гг. Речь идет о таких изданиях, как: «Важнейшие операции Великой Отечественной войны, 1941–1945 гг.», (М., 1956); Г. А. Деборин. Вторая мировая война: военно-политический очерк. (М., 1958); Вторая мировая война, 1939–1945 гг.: военно-исторический очерк. (М., 1958); Операции Советских Вооружённых Сил в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.: военно-исторический очерк. В 4-х т., (М., 1958); Б. С. Тельпуховский. Великая Отечественная война Советского Союза, 1941–1945 гг.: краткий очерк. (М., 1959); Боевой путь Советских Вооруженных сил. (М. 1960); История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941–1945. Т. 2–4, (М., 1961–1962); Очерки истории Карелии (Петрозаводск, 1964); Битва за Ленинград, 1941–1944 гг. (М, 1962); Всемирная история. Т. 10, (М., 1965); Ордена Ленина Ленинградский военный округ: исторический очерк. (М., 1968); и др.

Среди этих трудов прежде всего заслуживает внимания коллективное исследование о важнейших операциях Великой Отечественной войны, подготовленное авторским коллективом преподавателей военных академий, офицеров и генералов Советской Армии под общей редакцией доктора исторических наук полковника П. А. Жилина. При его подготовке авторы широко использовали архивные документы и материалы, что позволило им детальнее, чем в работах прошлых лет, рассмотреть боевые действия Красной Армии на фронтах войны, в том числе на северо-западном направлении, и не только против германских, но и финских войск. Выделяется в этом отношении раздел «Победа советских войск в Карелии (Четвертый удар)», где освещаются события 1944 г. В нем подчеркивается, какое серьезное значение придавало Финляндии немецко-фашистское командование в своих планах стратегической обороны на 1944 г., и как тщательно в течение почти трех лет создавались на Карельском перешейке и в Карелии сильные укрепления.

Значительное внимание авторы уделили описанию трех мощных полос обороны на Карельском перешейке и находившимся там частям финских вооруженных сил. Всего советским войскам правого крыла Ленинградского и левого крыла Карельского фронтов противостояло 14 пехотных, одна танковая дивизии, четыре пехотных и один пограничных батальон, или почти две трети войск финской армии.

Более подробно, чем в названной выше работе А. Н. Мушникова, здесь раскрыты особенности замысла советского командования по проведению Выборгской и Свирско-Петрозаводской наступательных операций, а также сам ход и значение этих операций.

К сожалению, и в этом труде отсутствовали необходимые ссылки на использованные документальные источники и литературу. В интересующих нас разделах недоставало конкретного освещения военно-политических вопросов, связанных как с вовлечением Финляндии в фашистский агрессивный блок, так и с выводом ее из войны.

В этом отношении шаг вперед был сделан в военно-историческом очерке «Вторая мировая война, 1939–1945 гг.», написанном группой военных историков во главе с генерал-лейтенантом С. П. Платоновым. В разделах «Создание блока европейских государств для ведения войны против СССР», «Планирование войны фашистской Германии против СССР», «Состояние вооруженных сил фашистской Германии и ее союзников перед началом войны против СССР» (глава 3), хотя и в сжатой форме, показано, как руководством Третьего рейха осуществлялась вербовка союзников для участия в нападении на Советский Союз. При этом Гитлер широко использовал такие приемы и методы, как: интриги, ложная информация, задабривание, разного рода обещания и т. п. Он учитывал и антисоветские настроения правящих кругов ряда европейских государств, особенно граничащих с СССР.

Так, успешному вовлечению Финляндии в число сообщников фашистской Германии, говорится в книге, способствовало то обстоятельство, что тогдашние антисоветски настроенные правящие круги этой страны после Зимней войны 1939–1940 гг. продолжали вынашивать реваншистские замыслы против своего восточного соседа. «Нарушив условия советско-финского мирного договора 1940 г., — пишут далее авторы, — в одном из пунктов которого значилось обязательство Финляндии не участвовать во враждебных СССР коалициях, финские правящие круги, помимо воли финского народа, превратили страну в союзника фашистской Германии в деле подготовки и развязывания войны против СССР»[110].

В труде приводится ряд примеров последовательного сближения в течение 1940 г. высшей финляндской военно-правительственной группы с правителями фашистской Германии, в итоге которого было достигнуто соглашение о совместной подготовке и проведении агрессии против Советского государства. Это было закреплено в подписанной Гитлером 18 декабря основной директиве (№ 21) плана «Барбаросса» и в процессе дальнейших переговоров, проводившихся в первой половине 1941 г. Финляндия, в частности, должна была прикрывать развертывание северной группы войск вермахта, выдвигавшейся из Норвегии, и отвечать за захват полуострова Ханко.

Авторы справедливо отметили, что «финские правящие круги претендовали на самостоятельную роль в войне против СССР и избегали заключения каких-либо договоров и соглашений, которые могли бы поставить Финляндию в оформленную законом зависимость от фашистской Германии. Однако такая формальная независимость была лишь иллюзией правящих кругов Финляндии»[111].

Вопросу о выходе Финляндской Республики и ее вооруженных сил из войны в данной книге посвящен один из разделов 13-й главы, который назван «Поражение финских войск летом 1944 года и выход Финляндии из войны на стороне Германии (10 июня — 9 августа 1944 г.)». Хотя в нем уделено внимание не только описанию заключительных советско-финских сражений, но и некоторым дипломатическим вопросам, авторы, к сожалению, сообщили в этом плане мало нового по сравнению, например, с упомянутой выше коллективной монографией «Очерки истории Великой Отечественной войны, 1941–1945 гг.», где впервые в специальном параграфе были затронуты внешнеполитические отношения между Советским Союзом и Финляндией в указанный период.

Можно было надеяться, что история Советско-финляндской войны получит более обстоятельное раскрытие в шеститомном фундаментальном труде «История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941–1945 гг.», который стал готовиться в СССР в конце 50-х — начале 60-х годов по решению ЦК КПСС, принятому в сентябре 1957 г. Однако этого не произошло. В опубликованных в 1960–1965 гг. шести томах издания события, связанные с рассматриваемой нами темой, оказались освещены весьма бегло и отрывочно (хотя сам труд содержит богатейший материал, особенно архивные документы). В указанном недочете нетрудно убедиться, ознакомившись хотя бы по указателю географических названий и предметному указателю с содержанием страниц, посвященных Финляндии и финской армии. Их наберется всего несколько десятков, представляющих для нас интерес, тогда как каждый из томов насчитывает свыше 60–70 печатных листов, или более 600–700 страниц.

Правда, во 2-й — 4-й тома (они охватывают период с июня 1941 г. по декабрь 1944 г.) включен ряд новых для того времени фактов и документов о «Войне-продолжении». Так, во 2-м томе впервые была опубликована отданная в 7 часов 15 минут утра 22 июня 1941 г. директива наркома обороны СССР Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко, в которой он потребовал от войск из-за вражеского вторжения на советскую землю активных ответных ударов в районах, где была нарушена советская граница. Наряду с этим в директиве указывалось, что «на территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать»[112].

То есть еще сохранялась, хотя и очень призрачная, надежда, что оба эти государства воздержатся от агрессии против СССР.

Другой примечательный факт, приведенный в этом же томе. В нем говорится, что 25 июня 1941 г. «военно-воздушные силы Северного фронта и авиационные части Северного и Краснознаменного Балтийского флотов одновременно атаковали 19 аэродромов Финляндии, на которых сосредоточились для действия по нашим объектам соединения немецко-фашистской и финской авиации. Произведя около 250-ти вылетов, советские летчики уничтожили в этот день на аэродромах много самолетов и другой боевой техники противника»[113]. Считаем необходимым здесь заметить, что все эти весьма радужные утверждения не подтверждаются последующими изысканиями как финских, так и отечественных исследователей. И есть основание довольно критически оценить не только результаты, но и вообще последствия этой инициативы, или затеи командования ВВС Северного фронта, о чем будет сказано ниже.

Опираясь на документы, авторы труда так объясняют участие Финляндии в гитлеровской агрессии против СССР: «Ее правители рассчитывали, что поход немецко-фашистской армии на Восток и участие в этом походе финских войск приведут к быстрому поражению Советского Союза, позволят отторгнуть прилегающую к Финляндии советскую территорию и создать так называемую “великую Финляндию”. Успехи немецких войск в первые месяцы войны против СССР вскружили голову финским реакционерам. В ноябре 1941 г. Финляндия присоединилась к так называемому антикоминтерновскому пакту. Впрягшись в агрессивную колесницу германского империализма, реакционные финские правители стали его наемниками, предателями национальных интересов страны.

В ходе военных действий мощные удары Красной Армии по немецко-фашистским войскам и большие потери, которые несла финская армия под Ленинградом и в Карелии, вызвали тревогу в лагере правящих кругов Финляндии. Исчезли надежды на быстрое окончание восточного похода. Финляндия также оказалась перед необходимостью участвовать в затяжной войне»[114].

Из научной литературы 60-х годов по интересующей нас проблеме следует отметить два коллективных исследования о битве за Ленинград (1941–1944 гг.) и по истории Ленинградского военного округа[115].

В первой из них вопросам Советско-финляндской войны 1941–1944 гг. уделено внимание в одном из разделов первой части VI главы («На Карельском перешейке»), но особенно подробно — в V главе (часть вторая), названной «Как был сметен “Карельский вал”». Но и здесь подстрочные примечания на использованные источники и литературу почему-то отсутствуют.

В этом плане отличается исторический очерк о Ленинградском военном округе. В двух главах — «Так началась битва за Ленинград» и «Фронт штурмует Карельский вал», опираясь на широкий круг источников, авторы сумели дополнить историографию темы и прежде всего освещение военных событий многими интересными фактами. Историография проблемы 1970-х — 1980-х гг. заметно обогатилась за счет издания нескольких крупных обобщающих трудов[116], индивидуальных монографий и журнальных статей. Вышел в свет также интересный сборник документов и материалов. Отрадным можно считать и факт защиты в Институте всеобщей истории АН СССР в 1973 г. кандидатской диссертации X.М. Вайну на тему «Финляндия в плане “Барбаросса”», а в 1980 г. докторскую диссертацию о проблемах обеспечения безопасности Ленинграда успешно защитил Н. И. Барышников.

Но все же серьезного прорыва в исследовании Советско-финляндской войны 1941–1944 гг. не произошло. По-прежнему эта тема не стала тогда предметом специального монографического освещения.

Среди литературы 1970–1980-х годов необходимо в первую очередь назвать двенадцатитомную «Историю Второй мировой войны, 1939–1945 гг.». При всем несомненном достоинстве этого капитального труда, созданного большим коллективом ученых четырех научных учреждений, события интересующей нас темы не нашли в нем достойного отражения.

И тем не менее литература 1970–1980-х гг. от публикаций предшествующих лет в качественном отношении отличается в лучшую сторону. Это в первую очередь связано с публикацией двух изданий книги Н. И. Барышникова, В. Н. Барышникова и В. Г. Федорова (соавтор 2-го издания) «Финляндия во Второй мировой войне» и военно-исторического очерка ученых Института военной истории Министерства обороны «Карельский фронт в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»[117].

В коллективной работе о боевой деятельности воинов Карельского фронта в годы Великой Отечественной войны авторы на богатом материале раскрыли деятельность советского командования штабов, вопросы идеологической, воспитательной работы, героизм советских воинов, осуществление оборонительных и наступательных операций. Показан и противник со всеми его замыслами, успехами и неудачами, сильными и слабыми сторонами[118].

Хотя создатели книги не претендовали на исчерпывающее освещение всех вопросов, связанных с событиями на Карельском фронте, общая картина вооруженной борьбы на Севере представлена ими достаточно полно и глубоко. Другое дело — в этом труде авторы лишь коснулись некоторых внешнеполитических и дипломатических сюжетов. Но они и не ставили перед собой задачу их более полного раскрытия.

Что касается коллективного исследования «Финляндия во второй мировой войне» (авторы 2-го издания Н. И., В. Н. Барышниковы и В. Г. Федоров), то, по нашему мнению, в нем, по сравнению со всеми предыдущими публикациями, проведен наиболее содержательный и аргументированный, научный анализ целого комплекса военно-политических вопросов, связанных с вовлечением Финляндии в гитлеровскую орбиту и ее непосредственном участии в походе агрессивного блока против СССР. При этом весьма импонирует то обстоятельство, что авторы труда опираются на чрезвычайно богатую и разнообразную документальную базу, включая не только отечественные, но и многочисленные финские, шведские и другие западные источники и литературу (в том числе и мемуары).

Шаг за шагом на конкретных и убедительных примерах авторы труда проследили цепь последовательных действий узкого круга тогдашних правителей страны по всестороннему сближению Финляндии с фашистским рейхом, что привело их к тесному военному союзу.

В книге «Финляндия во Второй мировой войне» приведено заявление, которое сделал в середине июня 1941 г. премьер-министр Финляндии Р. Рюти, выступая перед участниками созванного им секретного совещания: «Если Советский Союз в течение шести дней не совершит нападение, то это сделаем мы»[119].

Что касается российской историографии интересующей нас темы, то в течение 90-х гг. XX в. и до начала XXI в. литература по предыстории и истории Советско-финляндской войны 1941–1945 гг. пополнилась серией трудов научного и научно-популярного характера, документальных и мемуарных публикаций[120],[121], а также научных статей. Положительную роль здесь сыграло расширение гласности, упразднение цензуры и более широкий доступ исследователей к архивным документам. Правда, часть авторов, как уже отмечалось в вводной части настоящей книги, расценила эти изменения как вседозволенность, вольное обращение с документами и «свободное» безответственное очернение прошлого.

В четырехтомном коллективном издании «Великая Отечественная война, 1941–1945 гг.: военно-исторические очерки» несколько больше, чем в упомянутых нами ранее многотомных исследованиях о войне, отражено участие Финляндии в гитлеровской агрессии против СССР. Так, в главах 1-го тома («Кто готовил нападение», «Нашествие» и «Первые сбои “Барбаросса”») на конкретных примерах показан процесс втягивания Финляндской Республики в фашистский блок с охотного согласия правящей верхушки, а в главе «Освобождение Карелии, Прибалтики и Заполярья» (том 3) довольно обстоятельно раскрыто, как произошел вывод Финляндии из войны.

Из всей литературы этого периода российской историографии по интересующей нас проблематике выделяются исследования Н. И. и В. Н. Барышниковых[122]. Их монографии и статьи — поучительные примеры научных поисков, которые характеризуются объективным подходом к сложным и острым событиям и явлениям военной истории СССР (России) XX века, обстоятельным анализом рассматриваемых вопросов, постоянной опорой на достоверные, как отечественные, так и финские и другие зарубежные факты и документы.

Последние работы обоих авторов позволяют надеяться на появление в российской историографии новых трудов, которые помогут устранить пробелы и искажения, существующие в истории Советско-финляндской войны 1941–1944 гг.

Положение в Финляндии с трактовкой и освещением предыстории и истории так называемой «Войны-продолжения» обстоит по-иному. Издана масса литературы: сотни статей, брошюр, мемуарных публикаций, десятки научных и научно-популярных книг, даже многотомные труды. Причем в о многих из них некоторые важные проблемы этой войны трактуются с серьезными отклонениями от исторической правды. Состоявшийся в Хельсинки 23–26 мая 2001 г. XVII финско-российский исторический симпозиум все это лишний раз подтвердил.

В задачу данной главы не входит рассмотрение финской историографии интересующей нас темы. Отметим лишь, что на фоне многочисленной военно-исторической литературы о событиях 1941–1944 гг., опубликованной в Финляндии, отличаются своей непредвзятостью и объективностью работы Э. Саломаа, X. Сеппяля и с некоторыми оговорками работы профессоров Т. Полвинена, О. Вехвиляйнена, О. Маниннена, М. Иокипии[123].

Каковы же только некоторые наиболее характерные отступления значительной части финских историков от правдивой оценки причин, хода и исхода советско-финляндского вооруженного противоборства 1941–1944 гг. и что предпочитают при этом не учитывать и обходить молчанием некоторые наши финские коллеги.

Вкратце остановимся на этом и прокомментируем.

Начнем с правомерности утвердившегося в финской историографии названия Советско-финляндской войны 1941–1944 гг. как «Войны-продолжения». Продолжения какой войны? Оказывается, «Зимней» 1939–1940 гг. (?!). Но ведь та была по общему признанию, оборонительной, а война 1941–1944 гг. против СССР явилась войной вероломной, наступательной, с далеко идущими захватническими целями. Тайно повязанная гитлеровским планом «Барбаросса» Финляндия выступила вместе с немецкими «братьями по оружию» как агрессор. Это ясно как белый день и вряд ли нуждается в каких-то дополнительных доказательствах. Определение второй Советско-финляндской войны 1941–1944 гг. как «Войны-продолжения» имеет, таким образом, явно политический смысл и совершенно не отвечает ее содержании и характеру[124].

Весьма распространенным в финской историографии является тезис, что у Финляндии якобы не было иного пути, чтобы вернуть потерянные в итоге Зимней войны 1939–1940 гг. территории, как оказаться в составе фашистского блока, непосредственной участницей нацистской агрессии против СССР. В войну, мол, она вступила почти случайно, чуть ли не по стечению неожиданных обстоятельств, и виноват в том Советский Союз, авиация которого 25 июня 1941 г. подвергла ни с того ни с сего бомбардировке финские аэродромы и другие объекты. Именно эта «советская агрессия» будто бы и заставила тогдашнего финского президента Р. Рюти объявить с трибуны сейма, что с 26 июня страна находится в состоянии войны с СССР. Утверждается также, что Финляндия вела против Советского Союза якобы свою самостоятельную, обособленную и независимую от Третьего рейха войну, не имея никаких агрессивных замыслов, и что, выйдя на старую финско-советскую границу (существовавшую до Зимней войны), финские войска якобы остановились на этих рубежах, активные боевые действия прекратили, не участвовали, в частности, в бомбежках и блокаде Ленинграда и т. д. и т. п.

Но, как говорится, факты — упрямая вещь и подобные вымыслы некоторых «правдолюбцев» и «больших знатоков истории», вероятно, рассчитаны на неискушенных и доверчивых финских и зарубежных читателей, имея своей главной целью обелить подлинных виновников этой войны. Итак, обратимся к некоторым фактам и документам.

А они говорят прежде всего о том, что Финляндия оказалась в стане Гитлера не волею случая, а в результате преднамеренных действий реакционной военно-политической группировки, узурпировавшей в стране всю власть.

«Зимняя» Советско-финляндская война, как известно, закончилась подписанием в Москве 12 марта 1940 г. мирного договора. Он создавал необходимые условия для восстановления политических и экономических связей и развития добрососедских отношений между СССР и Финляндией. Обе стороны обязались взаимно воздерживаться от нападения друг на друга и не участвовать в коалициях, направленных против Советского Союза или Финляндской Республики.

8 марта 1940 г., на первом заседании двух комиссий по заключению мира, глава финской делегации и премьер-министр Р. Рюти заявил: «Мы стремимся искренне к миру и к созданию между нашими странами прочных, основанных на взаимном доверии дружественных отношений, при существовании и под защитой которых развивались бы и процветали также к обоюдной пользе и к обоюдному благу оживленный товарообмен и экономические отношения»[125].

Во время этой речи он также сказал: «Советский Союз, естественно, ни при каких условиях не имеет оснований опасаться какого бы то ни было нападения со стороны Финляндии».

Но это были только слова. На деле тогдашняя правящая верхушка Финляндии (куда входил и сам Рюти) и стоявшие за нею военно-политические силы не извлекли необходимых уроков из закончившейся войны и не отказались от мысли вступить в союз с каким-либо агрессором против СССР. Считая Московский мирный договор лишь передышкой, или временным перемирием, они стали готовиться к возобновлению военных действий против восточного соседа. Был незамедлительно взят курс на всестороннее сближение Финляндии с фашистским рейхом.

Уже через два дня после заключения в Москве советско-финляндского мирного договора финский министр В. Таннер заявил германскому посланнику В. Блюхеру о необходимости восстановления торговых отношений между двумя странами, и 28 марта в Берлине начались переговоры по этим вопросам.

Казалось, что же здесь предосудительного? Но дело заключалось в том, что возобновившиеся германо-финляндские экономические отношения сразу же приняли военную окраску. Немецкая сторона проявила повышенный интерес к закупке у Финляндии медной руды и особенно никеля, в котором весьма нуждалась военная промышленность Третьего рейха. Охотно согласившись удовлетворить эти потребности, финские представители выразили желание получить в ответ из Германии поставки в виде оружия…

Это было началом тесного германо-финляндского военного союза, сложившегося в течение последующих месяцев 1940 г. и первой половины 1941 г. Свидетельством тому являются хотя бы такие факты, как развернувшиеся со второй половины 1940 г. широкие поставки Финляндии германского оружия, создание в стране германских военных баз, оживленный обмен военными представителями, заключение 12 сентября 1940 г. соглашения о вводе на неограниченное время немецких войск на территорию республики под видом транзита и др.

Осенью 1940 г. между генеральными штабами нацистской империи и Финляндии была достигнута договоренность о сотрудничестве в деле подготовки войны против Советского Союза, которая вскоре была одобрена политическим руководством обоих государств.

В развитие этой договоренности руководство финляндской армии в декабре 1940 г. представило командованию вермахта меморандум, в котором предполагалось использовать Финляндию в качестве плацдарма для совместных ударов по советской территории, что и нашло конкретное отражение в известной гитлеровской директиве № 21 (операция «Барбаросса»).

«…Даже абсолютный болван не может больше отрицать того, что небольшая финская руководящая группа заключила с нацистской Германией секретное соглашение об участии Финляндии в агрессивной войне Гитлера летом 1941 года», — отмечал в 70-е гг. президент Финляндской Республики Урхо Кекконен[126].

Нелишне будет отметить, что в то время президент Финляндии К. Каллио, под предлогом его болезни, был оставлен в полном неведении относительно германо-финляндских военных переговоров, хотя обсуждаемые вопросы по закону должны были быть исключительно в его компетенции. Эти вопросы правящей верхушкой (туда входили кроме премьер-министра Р. Рюти министр иностранных дел Р. Виттинг, министр обороны генерал Р. Вальден, министр финансов и лидер Социал-демократической партии В. Таннер. Находился в ней и маршал К. Маннергейм, который после Зимней войны обязан был согласно Конституции передать функции главнокомандующего вооруженными силами президенту, но не сделал этого, и др.) решались втайне и от Финляндского сейма. Например, Комитет иностранных дел парламента не был даже проинформирован о прибытии в страну немецких частей.

Между тем по финским законам ввод иностранных войск на территорию республики в мирное время требовал заключения межгосударственного соглашения на основании решения Государственного совета при согласии парламента. Тем самым налицо было грубейшее нарушение закона, подпадающее под Уголовный кодекс Финляндии. Но реализация достигнутых с рейхом соглашений началась немедленно. А вскоре Финляндия с охотного согласия указанной группировки оказалась втянутой в агрессивный гитлеровский план «Барбаросса».

После того как в ноябре 1940 г. подвергавшийся постоянной дискриминации и давлению президент К. Каллио был вынужден уйти в отставку и через несколько часов скоропостижно скончался, главой Финляндского государства в декабре того же года был избран Р. Рюти, известный своими пронацистскими взглядами.

Прогерманская ориентация Финляндии и подготовка ее к войне против Советского Союза еще более усилились. В конце 1940 г. — начале 1941 г. представители военного командования обоих государств продолжали активно обсуждать планы предстоящих боевых действий против СССР. В феврале 1941 г. в Финляндию был направлен начальник штаба германских оккупационных войск в Норвегии генерал Бушенхаген с поручением наладить личный контакт с Генеральным штабом финской армии и обсудить совместные военные действия, которые предполагалось начать из северных и центральных районов Финляндии. В этих переговорах принимал участие высокопоставленный финский генерал А. Хейнрикс. 20 мая 1941 г. для встречи с Рюти в Хельсинки прибыл особый уполномоченный Гитлера посланник Ю. Шнуре. Он пригласил финскую военную делегацию в Германию для согласования дополнительных деталей совместных боевых действий. Решающие переговоры состоялись 15–28 мая 1941 г. в Зальцбурге. Германскую военную делегацию возглавляли фельдмаршал В. Кейтель и генерал А. Йодль, а финскую — генерал А. Хейнрикс. Были приняты уточненные планы операций, а также сроки мобилизации и начала наступления финской армии. Стороны договорились, что наступление вооруженных сил Финляндии начнется на ленинградском направлении не сразу, а будет скоординировано в зависимости от продвижения на Ленинград немецкой группы армий «Север».

Приведем и такие данные. На германо-финских переговорах в Хельсинки 4–5 июня финская сторона согласилась передать в подчинение немецкого командования две дивизии, а также предоставить в распоряжение германских ВВС аэродромы в районах Хельсинки, Кеми и Южной Финляндии. 6 июня в г. Киле финская военно-морская делегация договорилась с представителями германских ВМС о совместном минировании Финского залива и базировании немецких боевых судов в нескольких портах Финляндии. И все-таки у правящей группировки Рюти — Маннергейм не было твердой уверенности, что финский парламент и общественность страны поддержат участие Финляндии в «братстве по оружию» с Гитлером. Она лихорадочно искала повод для выступления против СССР, обоснования подготовки германо-финской агрессии. Не без ее активного содействия в стране распространялись слухи, будто Советский Союз постоянно оказывает на Финляндию чрезвычайно сильное давление, проявляя стремление к ликвидации государства путем новой войны. А в самый канун нападения фашистской Германии на СССР в Берлин через гитлеровского представителя генерала В. Эрфурта была передана просьба Маннергейма о том, чтобы наступление главных финских сил можно было бы начать через два-три дня после генерального наступления вермахта. По мнению Эрфурта, «финны хотели создать у народа и депутатов сейма такое впечатление, будто бы ход событий захватил и повлек их за собой». Германская сторона благосклонно ответила, что пожелание финнов будет учтено.

1 июня 1941 г. в Финляндии началась частичная, а 9 июня всеобщая мобилизация, которая полностью завершилась 15 июня. Был отдан приказ о выдвижении финской армии к советской границе. 21 июня вооруженные силы Финляндии были приведены в полную боевую готовность.

Оставалось только найти предлог для объявления войны Советскому Союзу и оправдания этих действий. И он наконец представился.

25 июня ВВС Северного фронта и авиачасти Северного и Краснознаменного Балтийского флота нанесли ответные удары по ряду аэродромов Финляндии и Норвегии с целью уничтожения базировавшихся там немецких самолетов, которые в первые дни войны совершали отсюда налеты на Ленинград, Кронштадт, Мурманск, Петрозаводск и другие города и военные объекты.

Хотя к этому времени телеграфно-телефонная связь с Хельсинки была финнами прервана, с советской стороны по радио попытались дать разъяснение, что воздушные атаки предприняты только против германских ВВС. (Кстати, в результате этих налетов финские ВВС потеряли только 3 самолета, а по некоторым источникам, даже 2.)

Правители Финляндии по настоятельному совету германского посланника Блюхера поспешили не терять столь удобного момента и объявили страну жертвой «новой советской агрессии». 26 июня президент Рюти заявил, что Финляндия находится в состоянии войны с Советским Союзом. Это решение, одобренное уже не колеблющимися депутатами финляндского сейма, под крупными заголовками (как и о налете советской авиации) опубликовали все финские газеты. (В канун 60-летия со дня гитлеровской агрессии против СССР в Финляндии были напечатаны для продажи в качестве «документальных сувениров» копии номеров газет сорок первого года, содержащих экстренные сообщения о «вероломном советском нападении».

В целом приходится констатировать, что упреждающие действия советской авиации были недостаточно продуманными. И в этом плане трудно было не согласиться с мнением финского прогрессивного военного историка Хельге Сеппяля, что произведенные 25 июня атаки ВВС Красной Армии только «облегчили» трудное положение тогдашних правителей Финляндии, поскольку обработка общественного мнения и финляндского парламента в нужном для них направлении была весьма сложной задачей. Можно с большим основанием утверждать, что проведенная воздушная операция (с учетом и значительных потерь советских ВВС, составивших до 25 самолетов) имела больше негативных последствий, чем позитивных.

Итак, «маннергеймовская» Финляндия 26 июня была якобы вынуждена вступить в войну против своего восточного соседа в союзе с Гитлером. Однако факты говорят о том, что эта дата не соответствует действительности, ибо на самом деле уже 22 июня Финляндия фактически участвовала в нападении на Советский Союз. Еще в ночь на 21 июня под защитой финских военных кораблей германские минные заградители установили минные заграждения в Финском заливе между Финляндской Республикой и Эстонской ССР. 22 июня СССР подвергся артиллерийскому обстрелу и авиационным налетам немецких самолетов, базировавшихся на шести финских аэродромах. Вечером того же дня германские самолеты, прилетевшие со стороны Финляндии, бомбили советскую базу на полуострове Ханко. Можно было бы привести немало других подобных примеров. Однако перечень только этих действий финской стороны в самом начале Великой Отечественной войны (в том числе предоставление своих аэродромов самолетам люфтваффе и пропуск их через воздушное пространство страны), согласно законам и нормам международного права, квалифицируется как открытая агрессия против соседнего государства.

Был ли тогда у Финляндии (даже во имя возврата потерянных территорий) иной путь, чем оказаться в «братстве по оружию» с немецко-фашистскими захватчиками? Да, такой путь имелся.

И в этой связи приведем записанные нами два авторитетных свидетельства. Бывший в то время посланником СССР в Финляндии П. Д. Орлов рассказывал, что незадолго до фашистской агрессии против СССР он получил от Наркомата иностранных дел страны очень важное поручение. Как только Германия совершит на нас нападение, немедленно прибыть к финскому министру иностранных дел Р. Виттингу и сделать ему следующее предложение от имени советского правительства: если Финляндия в условиях вспыхнувшей германо-советской войны будет соблюдать нейтралитет и воздержится от агрессии против нас, мы готовы сесть за стол переговоров с финской стороной относительно возвращения отошедших к Советскому Союзу территорий по итогам Зимней войны.

Но Виттинг, по словам Орлова, поначалу даже отказался принять 22 июня 1941 г. советского посланника. А когда встреча все-таки состоялась, глава финляндского МИД никак не смог дезавуировать содержание декларации Гитлера (ее обнародовал по Берлинскому радио Геббельс, о чем сразу же сообщило финское радио), что Германия вступает в войну «вместе с нашими финскими братьями по оружию…». Виттинг только попытался «разъяснить», что, мол, фюрер имел в виду защиту немцами Финляндии, а не какое-то совместное нападение.

Что касается переданного Орловым предложения относительно переговоров по территориальным вопросам при условии нейтралитета Финляндии, то Виттинг обошел его полным молчанием.

Когда некоторое время спустя (13 мая 1986 г.) автору настоящего текста довелось в очередной раз побывать у В. М. Молотова на государственной даче № 18 в подмосковном поселке Жуковка-2, последнему был задан вопрос об этом эпизоде. Молотов подтвердил рассказанное Орловым, заметив при этом: СССР был крайне заинтересован в том, чтобы Финляндия не оказалась вовлеченной в войну на стороне фашистского рейха и что «тогда ведь нам еще не было известно, как крепко была задействована немцами наша северная соседка в агрессивном плане “Барбаросса”»[127]. Бывший глава советского НКИД сообщил и о таком, правда, довольно известном факте: уже на второй день после гитлеровского нападения в Наркомат иностранных дел был вызван аккредитованный в Москве финский посланник Хюннинен, поскольку в декларации Гитлера от 22 июня прямо говорилось, что нацистский рейх вступает в войну «вместе с финскими братьями по оружию»[128].

«Я спросил Хюннинена, — сказал Вячеслав Михайлович, — хочет ли Финляндия вступить в войну в качестве союзника фашистской Германии или нет? Хочет ли она сделать своим противником почти 200-миллионный народ, который не имеет к ней никаких серьезных претензий и не стремится каким-либо образом нарушить ее самостоятельность? Однако финский посланник уклонился от прямого ответа»[129], — подчеркнул Молотов.

«А между тем, — продолжал он, — 22 июня Финляндия уже фактически приняла участие в нападении на нашу страну, предоставив германским войскам свою территорию, аэродромы, морские порты, прочие военно-стратегические объекты и совершив другие вероломные агрессивные акты. Тем не менее вплоть до августа 1941 г. мы не оставляли попыток по различным каналам зондировать возможность вывода Финляндии из войны и организации переговоров по указанным территориальным вопросам. Я напомню Вам, что первое небольшое послание И. В. Сталина Ф. Рузвельту[130], направленное, кажется 4-го августа 1941 г., было целиком посвящено финскому вопросу. И когда стало уже совершенно ясно, что финская правящая верхушка этого делать не намерена, Сталин дал указания все наши попытки прекратить. Он заявил, что “тем самым Финляндия, грубейшим образом нарушив положения и все клятвенные обязательства Московского мирного договора, сама отказывается от возможности мирного решения территориальных проблем, и этот вопрос отныне навсегда закрывается”»[131].

«Могу еще добавить, — сказал В. М. Молотов, — что в августе и октябре 1941 г. правительство США трижды поднимало перед правительством Финляндии вопрос о прекращении ее наступательных действий на советской территории и о возможности восстановлении мира между СССР и Финляндией. Ответом финской стороны была разнузданная антисоветская клевета и подтверждение своей верности Гитлеру в совместной агрессивной войне против Советского Союза[132]».

Оказавшись в составе фашистского блока, вела ли Финляндия самостоятельную, ограниченную и независимую от Третьего рейха войну против СССР, как заявляли об этом представители финской правящей группировки?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.