В поисках семейного счастья

В поисках семейного счастья

Поверхностный характер королевы заметили и ее мать, и ее брат император Иосиф II. И со временем их письма запестрели выговорами. Манера, с какой Мария Антуанетта подчас осмеливалась разговаривать с мужем, казалась им недопустимой. Гордясь, что ей удалось добиться у короля санкции на встречу с Шуазелем в Реймсе, она похвалилась успехом в письме, адресованном одному австрийскому дипломату, другу ее матери: «Я так хорошо все провернула, что этот бедолага [Людовик XVI] самолично устроил мне самое удобное время для встречи с ним [Шуазелем]». Эти строки были зачитаны Марии Терезии по ее повелению, и она принялась отчитывать дочку: «Что за манеры! Что за легкомыслие! Что за слог! Бедолага! Где уважение и признательность? Хотя это слово было сказано просто в шутку и означало, что Мария Антуанетта «сыграла на всей своей женственности, чтобы добиться того, что ей надо»[139], ее долго потом попрекали им.

Более однозначным стало еще одно суждение о Людовике, которое Мария Антуанетта беззастенчиво высказала в другом письме. «Мои вкусы, – говорила она, – не совпадают со вкусами короля; его интересуют только работа и механические конструкции. Согласитесь, мне не пойдет стоять возле кузницы». Неблагоразумие этого послания и его непристойность разозлили Иосифа II. Он тут же довел до сведения королевы свое негодование: «Куда вы суетесь, моя дорогая сестра: смещать министров, раздавать кому-то земли, вручать одному или другому должности, одерживать победы, придумывать новые, разорительные для собственного Двора расходы…. Спросили ли вы себя хоть раз, по какому праву вы суетесь в государственные дела и французскую монархию? Кто вас этому научил? Что вы знаете, что осмеливаетесь думать, что ваши взгляды или мнения могут принести какую-то пользу?» Иосиф не стал отсылать этот нагоняй. Через какое-то время он отправил сестре другое письмо, не столь резкое, но оно до наших дней не сохранилось.

Когда Мария Антуанетта хотела дать отпор родственным упрекам, она напомнила, как Вена сама подталкивала ее отстаивать интересы родины. Габсбургские правители, их канцлер и посол отныне зареклись высказывать королеве претензии поучительным тоном, забыв, что они сами ее провоцировали на подобное поведение. И какое у них право возмущаться несправедливыми словами Марии Антуанетты в адрес мужа, когда они сами нарисовали ей такой нелестный портрет Людовика?

И в Версале, и в Шенбрунне всех волновало одно: после долгих лет брака у королевской четы не было ребенка. Марию Антуанетту муж не сильно привлекал в физическом плане, да и он, в свою очередь, нередко ее игнорировал. «Удвойте нежности», – посоветовала дочери Мария Терезия. Ведь двор только и судачил об этом бесплодном союзе, а в министерствах из-за него сходили с ума от волнения. Виновен ли в бездетности Людовик? Императрица была в том уверена. Дофин, а затем король прошел четыре курса осмотра у лучших хирургов. Все они заключили, что он нормально сложен и «нет никаких физических препятствий для супружеской жизни». Монаршеский фимоз и помощь, оказанная ловким движением ланцета – не более чем плод воображения Стефана Цвейга[140].

Но ожидание уже казалось вечным. Граф д’Артуа, второй брат короля, женившийся раньше Людовика, успел обзавестись сыном, герцогом Ангулемским, пока монарх безуспешно силился стать мужем собственной жены. В апреле 1777 г. Иосиф II решил, что он обязан нанести визит в Версаль и разобраться с тайной. Побеседовав без ложной скромности с четой, австрийский император поставил собственный решительный диагноз: «Это двое неопытных юнцов». Сексуальность проснулась в короле с опозданием, его потребности отличались скромностью. Долгое время считали (с легкой руки его брата Прованса) что он в данной области глух. А у Марии Антуанетты, по свидетельству Иосифа II, было «мало темперамента»: «Проявляете ли вы, сестра моя, привязанность, нежность, когда он подле вас?.. Не холодны ли вы, не отстраняетесь ли, когда он ласкает вас, говорит с вами?.. Не создаете ли вы впечатление, что вы раздосадованы или даже что вам неприятно?»

И Людовик, и Мария Антуанетта вступили в брак слишком рано, их невезучие (и болезненные) попытки в постели привели к тому, что они совершенно утратили веру в себя. Эти неудачи, ранящие их целомудрие, происходящие под нескромными или насмешливыми взорами придворных, порождали в супругах чувство стыда и вины. После книги Стефана Цвейга, омытой фрейдистскими настроениями эпохи автора, многие писатели видели в этом причину, определившую отношения четы. Людовик сбрасывал физическое напряжение во время охоты и компенсировал свою брачную «несостоятельность» тем, что закрывал глаза на женины капризы, а Мария Антуанетта забывалась, развлекаясь в своем маленьком кружке, и проводила ночи, не ища общества мужа.

Ситуация разрешилась в августе 1777 г. Ликующая королева сообщила матери: «Я испытываю самое большое счастье за всю свою жизнь. Вот уже более девяти дней, как наш брак состоялся… Я не уверена, что уже беременна, но хотя бы у меня есть надежда, что это однажды свершится». Ей был всего 21 год.

20 декабря 1778 г. родилась девочка, будущая старшая дочь короля. В 1781 г. появился дофин Людовик Жозеф, а в 1785 г. последовал второй сын – он стал Людовиком XVII, и еще через год – София. Через семь лет ожидания Мария Антуанетта подарила монарху и королевству детей. С рождения уже первого ребенка Мария Терезия могла радоваться: ее дочь не только не отвергли, но она стала матерью, завоевала уважение при дворе, и союзу с Австрией больше ничего не угрожало. Вена рассчитывала, что новое положение королевы даст ей кое-какие выгоды.