Извлечения из второй книги (по византийским эпитомам)

Извлечения из второй книги (по византийским эпитомам)

…Прибавляет ко сну большую часть дня.

Речи, которые ты припоминаешь, не дают мне времени поспать – так пестры они и разнообразны.

Не промахнуться мимо цели.

[О том,] что, по утверждению Никандра Колофонского, вино (?????) названо по имени Ойнея:

Выжав в полые кубки, Ойней назвал вино «ойнос».

И Меланиппид Милетский говорит:

Мой господин,

Вино по имени Ойнея названо.

Гекатей Милетский, по словам которого виноградная лоза была обретена в Этолии, пишет, в частности, следующее: «Оресфей, сын Девкалиона, пришел в Этолию на царство, и собака его родила кусок дерева, а он велел палку зарыть в землю, и выросла из нее лоза, обильная гроздьями, поэтому он и назвал своего сына Фитием («Растительным»), а от него родился Ойней, названный так от лозы». Ибо древние эллины, – объясняет Афиней, – называли лозы «ойнами». «От Ойнея же родился Этол».

Платон, разбирая в «Кратиле» этимологию слова «вино» (?????), пишет, что справедливо было бы назвать его «вид-умно» (???-????) за то, что, когда мы выпиваем, оно заставляет нас считать себя (??????) умными. Однако более вероятно, что оно названо так из-за пользы (??????); ведь и Гомер, обыгрывая это значение слова, говорит примерно так:

…и сам ты, когда пожелаешь испить, укрепишься.

И яства он, как правило, называет «подкреплением» (???????), потому что они приносят нам пользу.

Ибо вино, Менелай, для смертных соделали боги

Средством, из всех наилучшим, развеять людские печали, —

утверждает автор «Киприй», кем бы он ни был. Комический же поэт Дифил пишет следующее:

О Дионис мудрейший, как приятен ты,

Как ты любим везде людьми разумными:

Гордиться позволяешь ты ничтожеству,

Склоняешь к смеху важно бровь задравшего,

С тобой решится слабый, трус отважится.

Филоксен Киферский говорит: «прекрасно текущее, открывающее все уcта вино». Трагический же поэт Хэремон утверждает, что вино приуготовляет пьющим его веселость, мудрость, свежесть ума и рассудительность. Ион Хиосский говорит:

Неуемный отпрыск, ликом – бык,

Сладкий служитель гулких страстей,

Вино – вздыматель духа, властитель смертных.

…Сказал же Мнесифей: для пьющих правильно

Вино великим благом боги сделали,

Но крайним злом для пьющих неумеренно.

[Оно для всех есть пища наилучшая,

Душе и телу силы придающая.]

Для врачеванья нет его полезнее:

На нем у нас все снадобья замешаны,

И раненым несет оно спасение.

Его разбавив, те, кто пьет умеренно,

В нем обретают благодушье мирное,

А те, кто неумерен, – наглость дерзкую.

Кто мало разбавляет, тех безумие

Одолевает, а кто пьет несмешанным —

Тех паралич. За то и называется

Бог Дионис повсюду врачевателем.

И Пифия кому-то наказала называть Диониса врачевателем.

Эвбул выводит Диониса, говорящего следующее:

Три чаши я дарую благомыслящим

В моем застолье: первой чашей чествуем

Здоровье, а второю – наши радости

Любовные, а третьей – благодатный сон.

Домой уходит умный после этого.

Четвертая нахальству посвящается,

Истошным воплям – пятая, шестая же —

Разгулу пьяному, седьмая – синякам,

Восьмая чаша – прибежавшим стражникам,

Девятая – разлитью желчи мрачному,

Десятая – безумью, с ног валящему.

В сосуде малом скрыта мощь великая,

Что с легкостью подножки ставит пьяницам.

Эпихарм же пишет:

– За жертвоприношеньем – угощение,

За угощеньем – выпивка.

– Отличнейше!

– За выпивкой – насмешки, безобразия,

Потом – суды да приговоры, а по ним —

Оковы, кары, наказания.

А эпический поэт Паниасид первую чашу посвящает Харитам, Горам и Дионису, вторую – Афродите и опять же Дионису, третью – Насилию и Злу[65], ибо он пишет:

Первую чашу Хариты и Горы по жребию взяли

И Дионис многошумный: они-то и сладили дело.

Следом за ними свою обрели Дионис и Киприда.

Это питье для людей прекрасным соделали боги,

Если кто, выпив его, разумно домой удалится

С пира сладчайшего, тот печалей и бедствий избегнет;

Кто же к умеренным чашам безумно добавит и третью,

Меры не зная, тому достанутся Зло и Насилье

В тяжкий удел, что смертным великие беды приносят.

Нет, дорогой, соблюдай умеренность в выпивке сладкой,

Рядом с законной женой ходи, общайся с друзьями:

Бойся, как бы от третьей вина медвяного чаши

В сердце невольно твоем не восстала безумная Дерзость,

Бойся виновником стать кончины гостей благородных.

Так что послушай меня и много не пей.

И далее он еще пишет о неумеренном питье вина:

Зла и Насилья удел оно с собою приносит.

Ибо согласно Еврипиду:

Ведь что ни пир – то кулаки, да ссоры.

Поэтому некоторые считают, что Дионис и Насилие происходят от одного общего начала.

У Алексида где-то сказано, что

Натура человека в высшей степени

Подобна винной: должно мужу и вину

Сперва перебродить, окрепнуть, отцвести

И выдохнуться. А когда все стадии

Пройдет вино, останется лишь вычерпать

Ту пену глупую, что сверху плавает.

Тогда оно к питью пригодно, можно нам

Его на стол поставить – всем понравится

Оставшееся.

Согласно же киренскому поэту [Эратосфен]:

Мощью вино не уступит огню: войдя в человека,

Гневно бушует оно, словно Борей или Нот

В волнах ливийского моря, и все из глубин выплывает,

Скрытое прежде в душе, и потрясается ум.

Однако в другом месте Алексид пишет прямо – противоположу:

Судьба вина не схожа с человеческой:

Угрюмый старец станет отвратителен,

Вино же чем старее, тем желаннее, —

Один нас мучит, а другое радует.

И Паниасид говорит:

Как и огонь есть вино земнородным защита и помощь:

Это – прелестная доля земной красоты и веселья,

Это – и радостный танец, и это – любовные ласки,

Это – от низких забот отрешенье, от горестных мыслей.

Должен и ты на пиру, прияв с благодарной душою,

Чашу испить, а не так, как стервятник, кусок заглотавший,

Есть до отвала без меры, забывши о благоразумье.

А также:

Ибо для смертных вино – от богов наилучший подарок.

Радостно, если оно согласуется с песнею всякой,

С пляскою всякой, а также со всякой любовной усладой.

Всякую скорбь изгоняет оно из груди человеков,

В меру когда его пить, и становится злом – коль сверх меры.

Тимей из Тавромения говорит, что в Акраганте один дом назывался триерой, и вот по какой причине.

Компания молодых людей как-то раз пьянствовала в этом доме. Разгоряченные вином, они до того одурели, что вообразили себя плывущими на триере и застигнутыми в море жестокой бурей. И до того они обезумели, что стали выбрасывать из дому всю утварь и покрывала: им казалось, что они швыряют все в море, по приказу кормчего разгружая в непогоду корабль. Даже когда собралось много народу и стали растаскивать выброшенные вещи, и тогда еще молодые люди не переставали безумствовать.

На следующий день к дому явились стратеги и вызвали юношей в суд. Те, все еще страдая морской болезнью, на вопросы стратегов ответили, что буря уж очень им досаждала и что поэтому они вынуждены были избавиться от лишнего груза. Когда же стратеги подивились их смятению, один из молодых людей, который, казалось, был старше других, сказал: «А я, господа тритоны, со страху забился под нижние скамьи корабля и лежал в самом низу».

Судьи, приняв во внимание невменяемое состояние юношей и строго-настрого запретив им пить так много вина, отпустили их. Все они поблагодарили судей, и один из них сказал: «Если мы спасемся от этого страшного шторма и достигнем гавани, то на родине рядом с изображениями морских божеств поставим статуи вам – нашим спасителям, столь счастливо нам явившимся». Вот почему дом и был прозван триерой.

Филохор же пишет, что выпившие не только обнаруживают, каковы они есть, но, откровенничая, раскрывают и чужие секреты. Поэтому говорят: «вино неразлучно с истиной» и «вино выявляет ум мужа». Отсюда же и наградной треножник на Дионисиях. О тех, кто говорит истину, обычно говорят: «вещают с треножника»; а под дионисовым треножником следует понимать кратер: в древности существовало два вида треножников, и оба назывались котлами. Один из них ставился на огонь и использовался для подогрева воды. Так, у Эсхила:

Единого из рук ее приял котел,

Над очагом блюдомый на треножнике…

Другой – так называемый кратер. [Это его имеет в виду] Гомер: «Семь треножников новых, не бывших в огне». Его использовали для смешивания вина [с водой], и именно он называется «треножником истины», потому что если Аполлону истину открывает гадание, то Дионису – опьянение. Сем Делийский пишет: «Медный треножник, не священный пифийский, но подобный тем, что ныне называются котлами. Одни из них не ставились на огонь, но использовались для смешивания вина, а в других, предназначенных для омовения, подогревалась вода, и они ставились на огонь. Некоторые из них, снабженные ручками, но опиравшиеся на три ножки, назывались треножниками».

Эфипп где-то говорит:

– Ты много выпил и болтаешь лишнее.

– Но ведь недаром сказано, что истину

Вещают пьяные?

Антифан:

Хранить секреты, Фидия,

Совсем нетрудно, кроме двух лишь случаев, —

Влюбиться или выпить угораздило:

Глаза и речи раскрывают истину,

Когда же отпираться принимаются,

Совсем уж очевидной ложь становится.

Филохор пишет, что первым разбавил вино водой афинcкий царь Амфиктион, переняв это искусство от самого Диониса. И когда, начав пить разведенное вино, люди выпрямились, – потому что прежде, удрученные несмешанным питьем, они ходили сгорбившись, – то в святилище Гор, которые взращивают плоды виноградной лозы, они воздвигли жертвенник Дионису Прямому. Рядом с ним в поучение смешивающим вино был сооружен алтарь Нимф, ибо они считаются кормилицами Диониса. И был установлен обычай оставлять немного несмешанного вина, для того чтобы попробовать его после принятия пищи и почувствовать силу Благого Бога; всё же остальное вино разводят водой и пьют его, сколько кто пожелает, приговаривая имя Зевса-Спасителя, напоминавшее, что этот способ питья безопасен.

Платон во второй книге «Законов» разрешает употреблять вино только для лечения больных.

Оттого что винопитие неразлучно с опьянением, Диониса уподобляют быку и барсу, так как он пробуждает в пьяных насилие. Алкей:

Иной раз приготовляя слаще меда,

Иной – колючек острее. <…>

Аристон Кеосский прекрасно сказал, что приятнейшее питье должно соединять в себе сладость с благоуханием. Поэтому и так называемый нектар, который приготовляют в окрестностях лидийского Олимпа, представляет собой вино, смешанное с воском и настоенное на цветах. Известно мне также, что Анаксандрид считает нектар не напитком, но пищей богов:

Нектаром набиваю рот за трапезой,

Хлещу амбросию, Зевесу самому

Прислуживаю, надуваюсь важностью,

Когда болтаю с Герой или спать ложусь

С прелестной Афродитой.

И Алкман говорит, что боги «нектаром питаются»; и Сапфо:

С амвросией там

воду в кратере смешали,

Взял чашу Гермес

черпать вино для бессмертных.

Гомеру, однако, нектар известен только как напиток богов. Ивик же утверждает, что амбросия в девять раз слаще меда, когда говорит, что по приятности мед в сравнении с амбросией составляет девятую долю.

Дурных людей среди пьянчужек не найдешь.

Ведь Бромий, сын двух матерей, с негодными

Не водится, не любит он невежества, —

говорит Алексид, а также что вино

сверх меры им упившихся

Ораторами делает.

Автор же посвященной Кратину эпиграммы говорит:

«Милой душе песнопевца вино – точно конь быстроногий;

Кто воду пьет, тому слов мудрых не изречь».

Так, Дионис, говорил твой Кратин, винный дух издавая, —

Не меха одного, а целой бочки дух.

И оттого его дом постоянно был полон венками,

И лоб его, как твой, увенчан был плющом.

Полемон пишет, что в Мунихии почитают героя Акратопота (Пьяница), на спартанских же фидитиях поварами установлено чествование героев Маттона (Жеватель) и Кераона (Смешиватель). Также в Ахайе почитается Дейпневс, имя которого восходит к слову пир.

И если от сухой пищи «ни шутки не родится, ни возвышенной поэмы», то и не западет в душу ни пустозвонства, ни хвастовства. Поэтому совершенно справедливо грамматик Аристарх сохранил следующие стихи:

Где похвальбы, как храбрейшими сами себя величали,

Те, что на Лемне, тщеславные, громко вы произносили?

Чаши до дна выпивая, вином через край налитые, – отбросив стих,

Там на пирах поедая рогатых волов неисчетных, —

объясняющий заносчивость эллинов мясоедением. Ибо не всякое благодушное изобилие заставляет хвастать, шутить и насмешничать, но только когда опьянение изменяет образ мыслей, обращая его ко лжи.

Поэтому Вакхилид пишет:

Когда сладостная неминуемость спешащих кубков

Свежие горячит юношеские души,

Мгновенными пронизывая их чаяниями Киприды,

Неразлучно едиными с дарениями Диониса.

Высоко тогда возносятся людские заботы,

Венцы городов падают в прах пред каждым,

Каждый себе мнится владыкой над целым миром.

Дом сверкает золотом и слоновой костью,

Полные пшеницею, по сияющему морю

Плывут корабли твои с египетским богатством, —

Так застольными мечтами волнуются души.

И Софокл говорит:

…лекарство от печалей – опьянение.

И у других поэтов говорится: «дар полей, вино, веселящее сердце». Одиссея же царь поэтов заставляет утверждать, что

…человек, укрепяся вином и насытяся пищей,

Может весь день под оружием с силой враждебных сражаться.

Дух в его персях и крепок и бодр и т. д.

[О том,] что Симонид возводил начало винопития и музыки к одному источнику: именно за питьем были придуманы в аттической деревне Икарии комедия и трагедия. Случилось это во время сбора винограда (?????), – поэтому комедия называлась прежде тригодией.

Он, Дионис, на утешенье горю

Дал людям виноград, – а без вина

Какая уж любовь, какая радость! —

говорит в «Вакханках» Еврипид. И Астидамант:

Лекарство от печали виноградная

Лоза открыла смертным – мать вина.

Без просыпу вино в себя вливающий,

Теряет ум, но если пьешь умеренно,

Разумен станешь, —

говорит Антифан.

Я выпил-то не до потери разума,

А ровно столько, чтобы мог еще язык

Членораздельно буквы выговаривать, —

говорит Алексид.

Селевк же пишет, что в древности не было в обычае ни напиваться, ни переходить меру в других наслаждениях, если только это не было связано с почитанием богов. Отсюда произошли названия застолья (?????) и пира (??????) [и пьянства (????)]: первое было названо так из предположения, что опьяняться следует, только славя богов (????), второе потому что, собираясь за столом, в честь богов солили пищу – это ведь и есть «пир изобильный», – наконец, Аристотель говорит, что слово «напиваться» (???????) означает то, чем занимаются после жертвоприношения (???? ?????).

* * *

В конце первой и начале второй книги Афиней обращается к тому воздействию, которое оказывает вино на пирующих. Одновременно он сообщает множество сведений, проясняющих в целом затрагиваемую тему. Этот культурный и исторический контекст позволяет увидеть те многочисленные нити, что связывали традиции винопития и виноделия с основаниями античного мира. Здесь есть место и высокому, и низкому – для трагического и для комического начал. Так, «Киприи» – одна из несохранившихся поэм, посвященных истории Троянской войны. Подобные поэмы назывались «киклическими», поскольку охватывали весь «цикл» троянских мифов – от причин войны до возвращения ахейских героев на родину. Киприи рассказывали о причинах войны и о событиях, предшествовавших тем, которые составляют сюжет «Илиады».

Пифия – жрица, прорицательница в дельфийском святилище Аполлона.

Называть Диониса врачевателем – «врачевателем» его называли не только благодаря изобретению вина, которое лечило душевные раны и могло использоваться в медицине, но и благодаря способности Диониса дарить вдохновение или вещие сновидения, которые подсказывали способы исцеления или ритуального очищения.

Хариты, Горы, Дионис – Хариты и Горы – богини, олицетворяющие божественные благодеяния, и в этом контексте понятно их объединение вместе с Дионисом, даровавшим людям вино.

Первым разбавил вино водой афинский царь Амфиктион… – Согласно Аполлодору, Амфиктион принимал у себя Диониса во время странствий последнего.

В святилище Гор… воздвигли жертвенник Дионису Прямому. – «Прямой» видимо указывает на фаллос, один из атрибутов сельских празднеств в честь Диониса.

Благой Бог – почитаемое античными земледельцами божество, культ которого позволял обеспечить урожай и благосостояние сельских жителей. Изображался в виде змея. В ряде местностей Греции культ этого бога был связан также с виноградарством.

Говорил твой Кратин, винный дух издавая… – комедиограф Кратин (жил в VI–V вв. до н. э.) был известен своим особым отношением к вину. Апологии винопития он посвятил комедию «Бутылка».

В Мунихии. – Мунихий – одна из афинских гаваней, особенно развивавшаяся в эллинистическую эпоху.

Акратопот – вероятно, божество из свиты Диониса.

Фидитии – совместные обеды, которые устраивались мужскими группами по пятнадцать человек. Мы знаем, что, вопреки традиционному законодательству, на этих обедах пили разбавленное вино.

* * *

Данный текст является ознакомительным фрагментом.