ПОСЛЕДНЕЕ ПЛАВАНИЕ И ОТКРЫТИЯ ЭКСПЕДИЦИИ ЛЕДОВИТОГО ОКЕАНА (Открытие земли императора Николая II)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ПОСЛЕДНЕЕ ПЛАВАНИЕ И ОТКРЫТИЯ ЭКСПЕДИЦИИ ЛЕДОВИТОГО ОКЕАНА

(Открытие земли императора Николая II)

Гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана состоит из двух транспортов — ледоколов «Таймыр» и «Вайгач», по 1500 тонн водоизмещения. Команду каждого корабля составляют семь офицеров, врач и 39 матросов военного флота Транспорты построены специально для плавания в Ледовитом океане и, насколько возможно, приспособлены для борьбы со льдами. Они снабжены разборными санями для пешеходных экскурсий, лыжами и теплым платьем, принимают большие запасы угля, дающие возможность пройти при спокойном море 12 000 миль, берут консервов на 16 месяцев на случай неожиданной зимовки, и имеют кое-какое специальное снабжение, которое возможно взять при ограниченности места и необходимости предусмотреть всякие случайности.

Эта экспедиция имеет целью исследование глубин моря, подробное изучение его жизни, опись и составление карт малоизвестных берегов, изучение климата и распределения льдов и, наконец, собирание коллекций и разные наблюдения по всем отраслям естественных наук

В 1913 году экспедиция под командой генерал-майора Сергеева покинула Владивосток 26 июня. Зайдя на несколько часов в Петропавловск-на-Камчатке для закупки свежей провизии, она пошла в залив Провидения, расположенный недалеко от Берингова пролива. В одной из бухт этого залива, называемой бухтой Эмма, в селении, состоящем из двух деревянных домов, находится резиденция начальника нашей северо-восточной окраины, т.е. Чукотского уезда. Здесь экспедицию поджидал транспорт «Аргун», чтобы в последний раз снабдить запасом угля, воды и свежим мясом

Придя в бухту Эмма, суда приступили к погрузкам и через несколько дней были готовы идти в Ледовитый океан. Но внезапная серьезная болезнь начальника экспедиции заставила следовать в ближайший пункт, откуда можно было дать знать начальству о случившемся и получить указания, что делать.

Суда пошли к селению Ново-Мариинску, расположенному в устьях реки Анадырь, где есть беспроволочный телеграф. Анадырский залив был еще забит льдами и корабли пробирались с большим трудом.

Здесь экспедиции пришлось стоять около недели, дожидаясь дальнейшей судьбы.

В эти дни случился ход кеты, одной из пород красной рыбы, которая в определенные дни приходит издалека с моря и устремляется огромными массами в устья рек, чтобы метать икру и погибнуть за продолжение рода. Команда экспедиции неводом в несколько часов наловила больше 200 штук рыбы, фунтов по 15 каждая. Позже этот запас довольно долго скрашивал консервный стол офицеров и команды.

10 июля было получено приказание генерал-майору Сергееву сдать экспедицию старшему из командиров, а именно мне, пишущему эти строки, а самому возвращаться во Владивосток. Ледоколы снялись с якоря, нашли транспорт «Аргун» в Анадырском лимане, приняли от него еще немного угля и воды, передали больного и в ту же ночь пошли в море.

Транспорты разделились. «Вайгач» пошел на север, имея в виду обогнуть остров Врангеля, «Таймыр» повернул к западу вдоль берега.

Ледовитый океан принял мореплавателей ласково, ветер был слабый, светило солнце, льдов не было видно, и только киты, выплывающие то там, то здесь, разрушали иллюзию теплого моря. Но уже на следующий день ветер засвежел, размахи качки дошли до 400 на борт, а вечером того же дня транспорты вошли в редкий лед. Океан поспешил показать свой суровый характер. Неожиданно «Таймыр» увидел стоящий у льдины норвежский пароход, промышляющий моржей и уже успевший их набить около 700 штук. «Таймыр» передал ему почту, дал поправку хронометра, снабдил свежей кетой, пойманной в Анадыре, и пошел дальше.

Лед все сгущался, оба транспорта шли с трудом, и уже через день «Вайгач» донес, что повернул обратно, не дойдя до Врангеля вследствие непроходимых льдов.

Затем «Таймыр» пробился на чистую воду у Чаунской губы, очень похожей по форме и величине на Рижский залив. Эту губу, не имевшую на карте ни одной глубины, решено было обследовать. Когда вошли в нее, льды исчезли, опять светило и грело солнце, и только совершенно светлые ночи и непривычно унылая природа берега настойчиво напоминали о севере.

Выйдя из губы, опять вошли в лед. «Вайгач» в это время уже ушел вперед, пробившись в чистую воду у мыса Биллингса. У этого мыса два года тому назад был поставлен железный знак близ Чукотского селения, но, при подходе «Вайгача», на его месте оказался шест, а чукчи махали флагом и стреляли из ружей. Оказалось, что знак повален ветром, чукчи же, не имея сил поставить его вновь, установили шест и при приближении судов стреляли и махали, чтобы указать это место. Затем у них оказалось оставленное несколько лет тому назад письмо одному русскому промышленнику, которое они с большой добросовестностью старались передать по назначению и отдали на «Вайгач». Отблагодарив их за такую преданность, «Вайгач» пошел дальше. В следующую ночь он повстречался с пароходом добровольного флота «Ставрополем», шедшим в Колыму, который добрался до тех же мест и был затерт льдами. «Вайгач» пробовал его освободить, но лед больше уплотнялся, попытку пришлось бросить, оставить «Ставрополь» ждать более благоприятного ветра.

Так ледоколы пробирались передними и задними ходами к Медвежьим островам, иногда становились на якорь, ожидая помощи ветра и пользуясь этим временем для приема пресной воды из больших льдин с озерками талого снега. Озерки попадались таких размеров, что с одной льдины можно было принять больше 10 000 ведер.

3 августа суда соединились, стали на якорь в открытом море, милях в пятидесяти от берега, и, обсудив дальнейшие действия, опять разошлись. «Вайгач» пошел вдоль берега к Лене, а «Таймыр» на север в обход Ново-Сибирских островов. Было назначено место встречи у Таймырского берега и условлено, что делать, если один из кораблей на рандеву не придет.

Огибая редкие полосы льда с запада и считая себя милях в 30 от острова Новой Сибири, «Таймыр» попал на глубину в 19 футов, сидя носом столько же. Изменив курс, получил увеличение глубины, затем опять 19 футов, повернул в другую сторону, пришел опять на малые глубины, искал выход по другим направлениям, но всюду притыкался к мелям. Весь следующий день делал промер со шлюпок, чтобы найти выход. Берега не было видно; в нескольких милях только стояла огромная стамуха[22], может быть, та же самая, которую в 1903 году видел Колчак.

Через день ветер засвежел и с севера понесло массу льдов. Продолжать промер шлюпками было нельзя. «Таймыру» пришлось сняться с якоря и идти самому искать путь, ежеминутно рискуя сесть на мель. По временам ставили вешки, которые помогали возвращаться с опасных мест на большую глубину и искать прохода по другому направлению. Целый день «Таймыр» томился в безуспешных поисках и только к вечеру нашел проход на север и увидел берег Новой Сибири. Глубины стали больше, началась сильная качка, а льды перестали показываться.

Рано утром 7 августа транспорт почувствовал себя опять в свободном море. Вскоре на горизонте показались неясные очертания не то огромной стамухи, не то неведомого острова. Взяли курс прямо на него и прибавили ходу. Глубина увеличивалась по мере подхода к острову, названному ныне именем генерала Вилькицкого, и у самого берега, где «Таймыр» стал на якорь, достигла 17 сажен. Большой белый медведь показался на вершине, разглядывая непрошеных гостей. Много моржей плавало вокруг корабля; еще больше их лежало на берегу, оглашая воздух страшным ревом. Огромное количество чаек летало вокруг. Недалеко от берега спал, свернувшись клубком, другой белый медведь небольших размеров, по-видимому, молодой. Сейчас же была снаряжена охотничья партия убить его и нескольких моржей. Вельбот пошел делать промер бухты. С корабля производились наблюдения солнца для определения широты и долготы. После обеда была снаряжена экспедиция на вершину горы для водружения флага, а доктор Старокадомский пошел отдельно собирать коллекции. Взбираться наверх было трудно, лицом к лицу несколько раз встречались с медведями, но, к счастью, они пугались не меньше наших охотников. Безоружному доктору, за которым с тревогой наблюдали с корабля, удалось спокойно уйти с площадки на вершине острова, где вместе с ним гуляли три медведя; а партии, которая водружала флаг, пришлось убить из самообороны трех других и бросить их; летние шкуры не представляли большого интереса, тащить же их на корабль было чрезвычайно трудно по такой дороге. Захватили только череп для Академии Наук.

Достигнув вершины острова, старший офицер «Таймыра» старший лейтенант Нилендер водрузил там на огромной бамбучине национальный флаг, частью врыв его в скалу, частью завалив камнями. В прорез мачты была вложена записка о дне открытия и присоединения острова к владениям Его Императорского Величества.

В 7 часов вечера «Таймыр» пошел делать опись острова, через час уже обошел его кругом и направился к острову Беннетта.

При совершенно чистом ото льда море, 9 августа, в 3 часа ночи, справа по носу с корабля увидели высокий берег загадочного Беннетта. Трагическая участь американского лейтенанта де-Лонга и его команды, открывших этот остров, гибель барона Толля и спутников, исследовавших его, воспоминания о лихом походе Колчака на вельботе на поиски своего начальника переносили участников экспедиции в какой-то сказочный мир. Неожиданно было видеть остров свободный ото льда, хотелось сойти на берег, чтобы найти и взять коллекции барона Толля, которые он оставил, ища спасения от голодной смерти в невероятно рискованном походе пешком через движущиеся льды, в бесконечную полярную ночь. Но из-за двух дней, потерянных на мелях у Новой Сибири, «Таймыр» уже опаздывал на место встречи с «Вайгачем» и не мог уделить нужное время для отыскания коллекций. «Таймыр» заглянул на остров с севера, со стороны, с которой его еще никто не видел, и пошел дальше. Погода была туманная, шел снег.

После полудня этого дня, 9 августа, погода разъяснилась, горизонт стал совершенно чистым, видимость большая. Смотрели, не покажется ли загадочная земля Санникова, которая в течение 100 лет изображалась к северу от острова Котельного.

Появление на картах Ледовитого океана этой земли относится к тому времени, когда отважные, предприимчивые русские люди в поисках новых мест промысла пушнины и мамонтовых клыков уходили постепенно на север, открывали один за другим острова Ново-Сибирского архипелага, проводили на них по многу лет и, теснимые конкуренцией, стремились все дальше и дальше.

Первые казенные экспедиции, описывавшие наш север, не доходили до этих земель, и лишь при Императоре Александре I особая экспедиция обследовала один за другим острова, открытые русскими купцами, и нанесла их на карту. Остались еще два неисследованных острова, о которых говорил Санников, проведший много лет подряд в этих местах и открывший последовательно Столбовой, Фаддеевский и Новую Сибирь. С разных мест в 1805 и 1806 годах далеко на север он видел еще очертания гор, но не мог добраться до них ни сам, ни с экспедицией чиновника Геденштрома, в которой участвовал. Также не увенчались успехом попытки Анжу в двадцатых годах прошлого столетия достигнуть их.

В 1881 году де-Лонг открыл вторую из этих земель, названную островом Беннетта, а в 1885 г. барон Толль, ходивший на Котельный с доктором Бунге, подтвердил указания Санникова о другой земле, и лишь после плавания Нансена на «Фраме» и того же Толля на «Заре» в начале нашего века стали серьезно сомневаться в существовании ее и перестали наносить на карты. В этом году «Таймыр» проходил как раз по тому месту, где изображалась первая земля Санникова, но никаких признаков ее не видел. Пожалуй, теперь можно бесспорно установить ошибку Санникова и Толля. Вероятно, они приняли за землю куполообразные облака, которые часто представляются похожими на далекие горы.

10 августа, через двое суток похода от Беннетта, транспорту открылись по курсу возвышенности Таймырского полуострова

Через несколько времени он получил телеграмму «Вайгача», затем увидел за горизонтом его типичные мачты и наконец и весь контур транспорта, который держал свои позывные. В седьмом часу вечера оба стали на якорь в бухте у западного берега острова Преображения.

За время раздельного похода «Вайгачу», хотя и не посчастливилось открыть остров, но его плавание не обошлось без приключений. Описывая бухту Нордвик, «Вайгач» обнаружил очень неровные глубины; с 10 — 11 сажень они сразу падали до 19 — 20 футов. Во избежание посадки на камни, транспорт делал шлюпочный промер и дальше следовал по найденному фарватеру; но за время одной из стоянок на якоре вдруг стал медленно крениться, так как вода при отливе ушла на 5 футов. Переждав ночь, с наступлением полной воды «Вайгач» снялся и, обогнув остров Бегичева с востока и севера, подошел к Преображению.

На острове бегали олени, а у берега лежал белый медведь. Оба корабля снарядили охотничьи партии и убили двух медведей и одного оленя. Другого оленя охотники загнали в воду, и он поплыл в открытое море, но был настигнут и заарканен со шлюпки. Таким образом, раздобылись опять свежим мясом Первый медведь, убитый на острове генерала Вилькицкого, уже несколько раз шел на приготовление котлет команде для ужина, и с каждым днем скептиков, не желающих есть медвежатину, уменьшалось.

На вершине острова был найден кем-то когда-то оставленный чугунный крест. Он упал и лежал на земле, сравнявшись с ее поверхностью. Его осмотрели, очистили и поставили на том же месте.

На следующий день корабли приступили к описи восточного берега Таймыра. «Вайгач», между прочим, пошел обследовать большую бухту в широте около 750 с половиной, нанесенную пунктиром лейтенантом Харитоном Лаптевым в царствование Императрицы Анны Иоанновны. О нем известно, что 14 августа 1740 г. недалеко от этого места его дубель-шлюп «Якутск» был раздавлен льдами и команда принуждена была идти пешком по льду на берег, спасая, сколько возможно, провизию и все необходимое. Против места крушения его кораблика были обнаружены следы одной поварни, при входе в залив — второй и в глубине его — третьей. Две поварни были тщательно осмотрены экспедицией, но никаких указаний на то, кто были их обитатели, найти не удалось. Поварни — это маленькие избушки с печкой, сложенной из камней. Строятся они обыкновенно по одному типу из плавника, т.е. леса, выброшенного морем, которого здесь достаточно, и служат для приготовления пищи и отдыха посетителей этих мест. Лаптев пробыл здесь больше месяца и частью осмотрел эту бухту, но где ее вершина, за дальностью не изведал. Вероятно, поварни построены его командой.

Бухта оказалась очень извилистой, глубоко вдавшейся в берег. «Вайгач» прошел 15 миль, но не видел ее конца; затем, поворачивая вдоль изгиба берега, неожиданно сел на мель. Попытки сняться собственной силой не увенчались успехом. Тогда вызванный по телеграфу «Таймыр» вернулся к «Вайгачу», за ночь перекачал от него пресную воду и с утренней полной водой стащил с мели.

При завороте берега к западу стали встречаться сначала редкие льды, а затем большие скопления их и, наконец, значительные ледяные поля, припаянные к берегу. На льду часто видели гуляющих белых медведей. Когда корабль подходил, медведь доверчиво шел навстречу до расстояния верного ружейного выстрела, после чего, сраженный пулей, погружался на корабль.

17 августа начали опись залива Фаддея.

Относительно этого глубоко вдавшегося в материк залива существует легенда, что это пролив, выходящий на западную сторону Челюскина. Он еще не был никем описан, а потому представлял особый интерес. К сожалению, дойдя до глубин, при которых «Таймыр» часто притыкался к мели, он еще не видел конца залива, а туман, дождь, снег и льды очень затрудняли работу.

19 августа оба ледокола, окончивши каждый съемку своего участка, встретились в сорока милях от Челюскина. Около берега был сплошной лед, море же было довольно чисто. Обсудив дальнейшие работы, пошли дальше. Был поднят сигнал: «Рандеву мыс Челюскин».

Участникам экспедиции, избалованным отсутствием льда в тех районах, где все предыдущие мореплаватели встречали большие скопления его, казалось, что в нескольких десятках миль уже нельзя ждать большой перемены и что через неделю или две транспорты будут стоять в спокойной гавани Мурмана. Но в тот же вечер оба ледокола подошли к сплошному ледяному полю и, ища прохода, повернули вдоль его кромки. «Вайгач» шел на север, предполагая обогнуть поле, «Таймыр» спускался на юг, рассчитывая найти проход между льдом и берегом. Скоро корабли встретились и соединенно пошли к мысу Челюскину. Там, у этого мыса, где находили проход у самого берега все посетившие эти воды корабли, а именно «Вега», «Фрам» и «Заря», теперь стояло припаянное к земле сплошное поле мощного льда, простиравшееся далеко к северу и таким образом неожиданно загородившее дорогу. Корабли стали на ледяные якоря, лед показывал непривычную глубину в 100 сажен. Неожиданное препятствие, завершившее такой благоприятный поход, повергло всех в раздумье. Идти на север казалось и бесполезным, и опасным Литература указывала, что очень близко к Челюскину спускается граница полярного пака, того хаоса огромных ледяных гор, бесконечных полей и мощных нагромождений, который заполняет всю центральную часть Ледовитого океана. Этим полярным паком была раздавлена «Жаннета», когда в 1879 г. вошла во льды, из которых два года не могла выбраться. В этом же паке три года носился несокрушимый «Фрам», обеспеченный провизией на долгое время. Но непреодолимое желание состава экспедиции пройти в Европу побудило по крайней мере убедиться в полной невозможности этого прохода, и транспорты утром 20 августа пошли на север вдоль самой кромки ледяного поля.

В три часа дня стали разбирать на горизонте какие-то крупные образования и, подойдя ближе, неожиданно обнаружили, что это полоса земли. Пошли ее описывать, «Вайгач» южный берег, а «Таймыр» восточный и северный. Оказалось, что это остров. К южному и северному берегам было припаяно бесконечное поле льда, препятствовавшее проследить остров до конца. Удалось проложить на карту береговую черту на протяжении 46 верст. Южный берег этого острова, названный именем цесаревича Алексея, возвышается футов на 30 — 40 над водой, северный же отлого спускается к морю, образуя несколько длинных песчаных кос Остров состоит из песка и плотного ила, сверху покрыт слабой тундряной растительностью, в которой были найдены низшие насекомые. На нем были замечены белые медведи, песцы, моржи и чайки. Окончив съемку, пошли дальше на север, вдоль кромки ледяного поля. Льды попадались чаще, то мелкий разбитый, то полосы сплоченного. Глубины, упавшие у острова до 10 сажен, опять возросли до 90. В эту ночь экспедиции начали встречаться ледяные горы, высотой в пять-шесть сажен над водой, следовательно, глубиной сажен 50. Дул штормовой ветер от зюйд-веста, который услужливо относил плавающие льды от сплошного ледяного поля и таким образом расчищал дорогу.

На следующий день, рано утром, из-за поднявшихся туч показались мощные горы неведомой земли. Открытие ее вознаграждало экспедицию за неудачу, окончательно разбивая надежды пройти в Европу. Льды становились все теснее, перемена ветра грозила загородить льдами путь к отступлению, а земля тянулась все дальше и дальше. «Таймыр» шел с описью ее берега, а «Вайгач» стал на якорь для получения астрономического пункта. Вот уже казалось, что дошли до северного предела земли и нашли узкий проход между мощными ледяными полями, одним, припаянным к берегу, а другим, плавающим. Снова воскресала надежда на проход в Европу, как вдруг опять показались горы и земля потянулась дальше к северу. В 11 часов утра 22 августа, сделав опись всего доступного берега, «Таймыр» соединился с «Вайгачем», который, не дождавшись солнца, пересек большой залив новооткрытой земли Императора Николая II напрямик и стал на ледяные якоря у ледяного припая близ берега.

Это был международный день исследования высоких слоев атмосферы, поэтому «Таймыр» подымал змеи с метеорографом; командир «Вайгача» старший лейтенант Новопашенный получил астрономический пуша, который отметил установкой столба. Затем была установлена мачта, и в 6 часов пополудни 22 августа я объявил собравшимся экипажам кораблей о присоединении земель к владениям Его Императорского Величества, поздравив команду с открытием. После этого при кликах ура на мачте был поднят национальный флаг. В этот день команда получила по чарке, которой не получает обычно в Ледовитом океане, и был сделан улучшенный ужин.

Земля Императора Николая II представляет собой с северо-восточной стороны гористую возвышенность не ниже 1000 футов со сползающими в некоторых местах ледниками; кое-где вдоль гор тянется низменная прибрежная полоса в несколько верст ширины. Посреди земли море вдается в берег. Быть может, это пролив, разделяющий ее на два больших острова.

Вечером пошли дальше. Ночью вошли в густой разбитый лед. В этом месте берег земли круто завернул на запад и скрылся из виду. Положить на карту удалось береговую черту новооткрытой земли на протяжении около 370 верст. Через час вошли в тупик. Сплошное ледяное поле было со всех сторон, лишь за кормой оставался узкий канал. Небо по горизонту всюду было бело, только на северо-западе виднелось сероватое пятно, обозначавшее отражение на облаках небольшой полыньи или еще нового острова за горизонтом Лед был слишком мощный, чтобы пробовать его ломать, а широта и время года такие, что не давали надежды дождаться чистого пути в ближайшие дни. Экспедиция повернула обратно.

24 августа вернулись к Челюскину и стали на якорь. Границы ледяного покрова заметно не изменились, барометр стоял высоко и еще медленно подымался. Простояли так весь следующий день, наблюдая течения, делая другие обычные наблюдения и выжидая помощи ветра. В следующую ночь суда стало заносить льдами и они пошли к острову Цесаревича Алексея, укрыться под берегом. Простояв там сутки, «Таймыр» опять пошел к Челюскину посмотреть, что сделал свежий ветер. Став на ледяные якоря у припая, как можно ближе к Челюскину, «Таймыр» отправил пешую партию осмотреть, насколько далеко тянется ледяное поле на запад. Партия состояла из доктора Старокадомского, лейтенанта Лаврова и пяти нижних чинов, с двумя санями, нагруженными провизией, палаткой и другим необходимым Они благополучно прошли по льду к берегу, поздно вечером вышли к знаку, установленному в 1901 году экспедицией барона Толля, там разбили палатку и остались на ночь. Упомянутый знак был сложен командой «Зари» из плитняка на предполагавшемся Толлем самом северном пункте Азии, но по последующим вычислениям астронома Зееберга оказавшемся на две мили восточнее мыса Челюскина. Рано утром следующего дня партия пошла опять на запад, имея в виду дальше обследовать состояние льда. На действительном месте Челюскина она сложила новый знак и выбила соответствующую надпись. Все видимое пространство моря было покрыто сплошным льдом, небо было у горизонта белое, и только на северо-запад виднелось слабое пятно синевы, показывающее небольшую полынью, а вернее, отражение поверхности новооткрытой земли, свободной от снежного покрова Получив такие неутешительные сведения, партия захватила свои сани у знака «Зари» и вечером вернулась на корабль.

Оставшиеся на транспорте занимались бурением льда для определения его толщины и вели обычные наблюдения. Лед оказался толщиной от 3 до 5 футов.

Тут часто к кораблю подходили белые медведи. К этому времени команда приспособилась на них охотиться, что было довольно просто. Оказалось, что медведи быстро убегают от человека, замечая какие-либо агрессивные его намерения, достаточно побежать к нему, чтобы обратить в бегство. Охота же заключается в том, что два или три человека, завидя медведя, осторожно идут на сближение, пока он не станет настораживаться. Как только он обратит внимание на охотников, они ложатся на лед и ждут приближения жертвы. Медведь, не зная людей, принимает черные пятна на льду за тюленей и начинает осторожно подкрадываться, воображая, что его никто не замечает. Тут самообладание охотников должно подпустить его как можно ближе, чтобы убить на месте, так как подраненный зверь убегает со скоростью доброго коня и старается спастись морем Плавающего медведя тоже трудно догнать и убивать бесполезно, так как, вероятнее всего, он потонет. К концу стоянки у Челюскина число убитых медведей перевалило за двадцать и мяса их хватило на полтора месяца.

29 августа пришел к «Таймыру» «Вайгач», которого стало заносить льдами у острова. На следующий день было решено испробовать последнее средство для прохода на запад, а именно: колоть лед, работая рядом обоими кораблями. По запасам угля, для обеспечения обратного пути, выходило, что надо проходить в сутки миль 10, чтобы заглянуть дальше, чем могла видеть береговая партия, и не поплатиться за это необходимостью зимовать без топлива.

В 4 часа дня начали работу; рядом ударяли в лед оба корабля и отламывали куски, которые уносились западным ветром в море, но дело подвигалось медленно. На следующий день ветер стих и начал задувать с другой стороны. Весь обломанный лед уже оставался тут же и делал невозможной дальнейшую работу, так как нельзя было отходить задним ходом, чтобы опять с разбега ударить в лед. Оказалось, что транспорты прошли всего миль пять. Тогда повернули обратно и через полчаса миновали канал, который пробивали сутки. Потеряв последнюю надежду на проход в Европу, имея в виду позднее время, начало морозов, ограниченность остатков угля и необходимость чистить котлы, решили возвращаться во Владивосток.

Выйдя из канала, корабли пошли к островам де-Лонга. Первые два дня пришлось постепенно спускаться к югу, обходя встречаемые льды, но с вечера 2 сентября море стало чистым. Ветер все свежел, качка дошла градусов до 40 на борт. Скорость хода вследствие противного ветра уменьшилась до 4 узлов. Земли Санникова опять не видели, а проходили еще севернее, чем раньше. При этих условиях с рассветом 5 сентября показался остров Беннетта, и корабли поспешили укрыться под его северным берегом. Было решено, в видах сбережения угля, переждать противный ветер. В этот день на «Таймыре» лопнула труба холодильника, в котлы проникла соленая вода, образовалась накипь, но пока о чистке котлов нельзя было и думать.

Не теряя времени, руководствуясь указаниями Колчака о том, где он видел коллекции, собранные бароном Толлем, послали их отыскивать партию, состоявшую из трех офицеров, доктора Старокадомского и 16 нижних чинов. На корабле же изготовили крест с доской и установили его на возвышенности полуострова имени баронессы Толль в память самоотверженного ее мужа и его спутников, заплативших жизнью за исследование острова.

Партия вернулась на следующий день.

Коллекции были найдены на месте, где их оставил Колчак, взяв несколько образцов, не имея возможности захватить всего на вельбот. Состояли они из окаменелостей и отпечатков растений, образцов каменного угля, двух кусков Мамонтова клыка, всего весом свыше семи пудов. Помещены они были в одной корзине и четырех ящиках из плавника, частью разбитых прибоем Колчак видел на каждом предмете этикетку с номером, а у барона Толля был, вероятно, подробный их каталог. Но этикетки теперь были смыты набегавшими в течение десяти лет волнами, а каталог погиб вместе с его составителем в полярной пучине. У избушки, также разрушенной ветром и прибоем, были найдены некоторые предметы снаряжения, а именно: искусственный горизонт, ложка, берданка, костяная пила, остатки шкур, ящиков, веревок. Замок от заржавленной казенной берданки, оставленной казаком, был вынут и взят с собой, вероятно, для сдачи.

Ветер стих только на четвертый день. 9 сентября перед рассветом «Таймыр» снялся с якоря, прошел описью остров и, соединившись с «Вайгачем», пошел дальше.

На следующий день наблюдались слева на горизонте возвышенности острова Жаннеты, а справа долго и хорошо был виден, открытый месяц тому назад, островок генерала Вилькицкого. Вечером транспорты вошли сначала в молодой блинчатый лед, затем в новообразовавшийся сплошной и наконец подошли к сплоченной массе старого льда. Пришлось сворачивать к югу. Мороз ночью дошел до 140 по Реомюру.

Самый тонкий лед затруднял плавание, так как в нем часто попадались отдельные мощные льдины, скрытые от наблюдателя снежной пеленой. Корабль неожиданно ударялся в ледяную глыбу и останавливался, приходилось поворачивать обратно. Так шли двое суток, то блинчатым льдом, то салом, то пробиваясь между старых торосистых льдин, постепенно забираясь все южнее и южнее, а временами и западнее.

12 сентября вышли на чистую воду и решили застопорить машину для зоологической и гидрологической станции, чего не могли себе позволить последние дни, торопясь выбраться из опасного района. При выбирании трала на «Таймыре» запутавшимся платьем был втянут между барабанами лебедки стоявший на оттяжке кочегар Беляк, получивший смертельные увечья. Несчастный скончался через полтора часа. Неожиданная потеря человека при условиях повседневной работы, к которой все уже хорошо привыкли, была для корабля тяжелым ударом. Покойный был скромным, хорошим работником, пользовался общей любовью команды и офицеров.

13-го опять вошли в сало и разбитый лед, спаянный сплошным молодым. Опять спускались к югу. Эти дни похода были тяжелы. Ввиду наступивших морозов и образования льда, который крепчал с каждым днем, экспедиция не смела тратить времени на остановки, приходилось идти круглые сутки. В темные ночи трудно было что-нибудь видеть, все время можно было с полного хода удариться в большую льдину, смотреть надо было вовсю.

Последние ночи участников экспедиции развлекали частые северные сияния, большею частью имеющие вид зеленоватой волнующейся завесы, а также дугообразные.

Утром 16-го подошли к Колючинской губе, где решили остановиться, чтобы похоронить погибшего Беляка. Место для могилы было выбрано на конце косы, отделяющей губу от океана, около имеющегося там астрономического пункта генерал-лейтенанта Жданко. На могиле поставили большой крест, который на будущее время облегчал бы вход в бухту, чтобы таким образом могила Беляка не была забыта. Во время печальной церемонии похорон на конец косы приехали на двух собачьих нартах чукчи и с любопытством смотрели на странные суда, которые ничего у них не покупают и сами не продают. Им объяснили, что под крестом лежит один из людей «менге-танге», т.е. русский, один из слуг «Тыркирыма», т.е. Солнечного Владыки, как они называют Государя Императора, и что они должны беречь могилу. Чукчи слушали с благоговением слова о Тыркирыме и знаками объяснили, что за могилой будут смотреть. Одарив их чаем, сахаром, спичками и табаком, корабли пошли в глубь бухты производить ее опись. На косе обратили на себя внимание многочисленные следы обуви культурных людей и остатки летних селений чукчей. Надо полагать, что тут один из летних рынков американской хищнической торговли. К тому же чукчи понимали некоторые английские слова, ничего не зная по-русски. Обследованием Колючинской губы закончились работы экспедиции в Ледовитом океане.

Производя опись, «Таймыр» приступил к чистке одного котла, ввиду обнаруженной накипи. Было решено идти до Дежнева под другим, но, по выходе из губы, свежевший ветер и сильные течения не позволили машине выгребать, нашедшая же пурга закрыла вход в бухту. Пришлось отдать якорь в открытом море, дойдя до достаточных глубин, и ждать сутки, пока не будет готов второй котел. Размахи качки во время отлива из бухты, когда течение ставило транспорт боком к ветру, доходили до 49 градусов на борт, что на якоре явление довольно необычное. С тревогой наблюдали за якорями, так как если бы они не выдержали напора ветра, то корабль был бы моментально прибит к берегу, но хорошие якоря и крепкие канаты держали превосходно.

На следующий день соединились с показавшимся из бухты «Вайгачем» и пошли к выходу из Ледовитого океана, а вечером 22 сентября прошли мыс Дежнева. Ветер было стих, но под утро стал опять свежеть. В 11 часов утра размахи качки дошли до 55 градусов на борт; пришлось привести против волны и ждать окончания шторма в море. До бухты Провидения оставалось миль 40. Волна, благодаря мелководью, была очень крутая.

Около полночи «Таймыр» перестал слушаться руля. Оказалось, что лопнула рулевая цепь, корабль медленно ставило боком к ветру, и размахи качки все увеличивались, дойдя до 59 градусов на борт. Еще бы немного, и корабль должен был опрокинуться, но, вот, с большим трудом удалось перейти на ручное управление рулем и вновь привести к ветру. Ход, несмотря на полное число оборотов машины, был всего около узла. В третьем часу ночи скрылись огни «Вайгача», который штормовал поблизости. С рассветом таймырцы напрасно всматривались в горизонт, «Вайгача» не было видно.

Вечером зыбь стала стихать, хотя ветер дул с прежней силой, — это показывало близость берега, и скоро «Таймыр» стал на якорь, прикрытый от волн принадлежащим американцам островом Святого Лаврентия. В установленные часы «Таймыр» вызывал «Вайгача» по телеграфу, но ответа не было. Это не на шутку тревожило личный состав.

Только на следующий день около полдня получили телеграмму, что он тоже добрался до берега Святого Лаврентия. Оказалось, что штормом у «Вайгача» был сорван телеграф. Благодаря последним штормам, морозам, засорению котлов и накипи соли в них, расход угля очень увеличился и остававшиеся запасы не давали надежды дойти до Петропавловска. Тогда решили идти в Америку, в селение Сан-Майкель, пытаться там получить уголь и чистить котлы.

Сан-Майкель, или Михайловский редут, как он назывался раньше, был основан в 1833 году русским лейтенантом Михаилом Тебеньковым и служил одним из оплотов русского владычества на Аляске и станцией Русско-Американской Компании. В настоящее время это конечный пункт речного пароходства по реке Юкону, через него идет сообщение большого золотоносного района с Америкой и Канадой. Здесь стоит одна рота войск Соединенных Штатов, есть школа иезуитов, католическая церковь, две больницы, а посреди селения за оградой остался кусок русской территории, на котором стоит православный храм и два пустующих домика: один для священника, другой для псаломщика. Новая православная церковь построена в 1883 году на средства прихода, состоящего из 200 человек, перешедших в американское подданство, потомков русских людей и эскимосов.

Гарнизон и население встретило экспедицию чрезвычайно радушно. Офицерам и всей команде устраивались поочередно приемы, развлекали, чем могли. Благодаря случаю удалось купить необходимое количество угля у парохода, который должен был его выгрузить в Ном, но не мог это сделать, так как набережные этого города были разрушены последними штормами. Перед своим уходом экспедиция получила в подарок одно из старых русских орудий, которые стоят в бывших русских фортах и сохраняются как исторические памятники.

Приняв уголь, почистив котлы, перебрав механизмы, исправив мелкие повреждения и поломки, происшедшие во время шторма, экспедиция, напутствуемая лучшими пожеланиями американцев, 6 октября вышла в Петропавловск, куда и прибыла благополучно, переждав в море еще один шторм.

Здесь обратили опять все силы на переборку механизмов и чистку котлов, погрузили уголь и воду и пошли дальше. Несмотря на скверную осеннюю погоду, экспедиция счастливо пришла 12 ноября во Владивосток.

Развевающиеся на мачтах сигналы командующего флотилией и командира порта приветствовали корабли со сделанными открытиями и благополучным возвращением Полученные вслед за сим письма и телеграммы начальствующих лиц, родных, знакомых и разных обществ принесли много радости участникам экспедиции, показав общий интерес и внимание к порученному им делу. Наконец, приказы по Морскому ведомству, один с повелением Его Императорского Величества именовать открытые экспедицией острова «Землей Императора Николая II» и «островом Цесаревича Алексея», а другой с изъявлением особой признательности Государя Императора начальнику, монаршего благоволения офицерам и Царского «спасибо» нижним чинам, щедро вознаградили личный состав экспедиции за пережитые тяжелые дни лишения.

(«Армия и флот», № 10, 1914 г.)

Данный текст является ознакомительным фрагментом.