Глава 21 «Выставочный материал из ряда вон выходящий»

Глава 21

«Выставочный материал из ряда вон выходящий»

В 1897 году в Строгоновом доме на Невском при отсутствии владельца состоялась «Выставка старинных художественных предметов и картин». Раритеты прислали восемьдесят семь коллекционеров, тем самым они признали, что «музей у Полицейского моста» имел важнейшее значение для эпохи XVIII–XIX века. С 1810-х годов после смерти Александра Сергеевича, поток посетителей уменьшался. В 1880-1890-е годы их вообще едва ли кто видел, кроме служащих Строгоновского дома.

Дом на Невском проспекте оказался фактически закрыт. Выставка 1897 года проходила без хозяина, а А.Н. Бенуа пришлось «расколдовывать зачарованное место».

Зимой 1895 года граф С.А. Строгонов вновь посещал Восток и приобрел в Дамаске и в его окрестностях трех арабских кобыл. Однако осенью на травлю зайцев «святая троица» — Васильчиков, Голицын и Строгонов — вновь собралась в Выбити. 1 октября перебрались в Волышово, где оставались до 17 числа. Вероятно, это была последняя охота графа Сергея Александровича на Псковщине. В последующие годы прибежищем графа Строгонова стали Париж и яхта «Заря», в кают-компании которой находились два акварельных вида усадьбы Волышево. К 1897–1899 годам относится его роман с некой француженкой, который, судя по всему, горячо обсуждался в петербургском свете.

Весной 1899 года граф появился на Кавказе, где провел пятнадцать дней на Графском хуторе, встречаясь с сестрой Мисси (Марией) и ее мужем офицером стоявшего на Кавказе Нижегородского полка, Станиславом Ягминым, имевшем семейное прозвище «Дятел».

Это был сын генерал-лейтенанта Юлиана Ивановича Ягмина (1815–1881), получивший образование в кадетском корпусе и Николаевском кавалерийском училище. Выпущен в 44-й драгунский Нижегородский полк. Корнет (1885 г.), поручик (1888 г.), ротмистр (1897 г.).

Осенью того же 1899 года граф прожил две недели в Волышово (возможно, это был последний его приезд в имение) и затем вместе с Фабрицио Руффо, зятем своей тетки, княгини Елизаветы Сергеевны Мещерской, урожденной Строгоновой, вновь отправился на Кавказ. С ним была дама, которую, как выразилась Мисси, «знал весь Петербург», крайне недовольная таким средством для отвлечения Строгонова от печали, «изобретенным Руффо». Дом на Графском хуторе хозяйственная Мисси привела в порядок, обставив все заново. Сергей Александрович пригласил сестру в Париж для демонстрации своей счастливой семейной жизни. На самом деле она едва ли была таковой.

Новая передняя. Подарки императору Николаю II по случаю коронации

2 марта 1897 года, в разгар «графского романа», в газете «Новое время» появилась заметка, начинавшаяся следующими словами: «В доме графа Сергея Строгонова, на Невском, устраивается выставка старинных картин, портретов, мебели, фарфора и серебра». В заключении отмечалось: «Здесь будет едва ли не все, что есть лучшего в Петербурге и еще невиданного петербуржцами».

Сам небольшой текст пояснял о том, что же можно будет увидеть. Завлекали зрителей тремя пунктами. Во-первых, демонстрацией подарков, поднесенных императору Николаю II по случаю его недавней коронации. Среди них особенно рекламировались экстравагантные изделия из Китая и серебряная группа работы Марка Антокольского.

Кстати, желание смягчить в общественном сознании впечатления от коронации на Ходынке — одна из целей организации выставки. Другим поводом было столетие Ведомства учреждений императрицы Марии Федоровны, приходившееся на 2 мая 1897 года.

Парадная столовая в 1897 г. Зеркала на южной стене отсутствуют

Во-вторых, предполагалось, что «на выставке будут самые ценные вещи из собраний наших наиболее богатых частных коллекций. Картины и мебель Н.П. Балашева, генерала П.П. Дурново, князя К.Э. Белосельского-Белозерского, графа П.П. Шувалова, княгини Кантакузиной, графини Сперанской, княгини Ю. Урусовой, графа С.Д. Шереметева, князя В.Орлова, генерала М.П. Фабрициуса, князя Кудашева, графа. Кассини, барона С.П. фон Дервиза, барона Далера, М.П. Боткина, A.A. Половцева, графа Д.И. Толстого». В-третьих, обещалось, что «в продолжение всего времени существования выставки будет открыта и знаменитая галерея майората гр. Строгонова».[166] Последнее обстоятельство, пожалуй, стало главной особенностью выставки 1897 года. Именно оно позволило реанимировать достаточно старую идею показа с благотворительной целью «редких вещей», принадлежавших членам Императорского дома и частным коллекционерам.

Еще в 1851 году были разработаны специальные правила устройства таких выставок в Академии художеств и проведена первая из них. Вторая состоялась спустя десять лет в 1861 году при активном участии графа Павла Сергеевича, но затем традиция была прервана. Логично, что при ее возобновлении показ был перенесен из казенного учреждения в дом Строгоновых, активных участников первых двух выставок, общепризнанных первых коллекционеров столицы, а также и обладателей дома, большинство интерьеров которого некогда специально устраивалось для демонстрации произведений искусства. «Громадной ценности гобелены, золотая посуда, старинная мебель, образа, картины, статуи и эмали различных эпох, — все это сливалось в роскошную картину и наполняло обширное помещение одного из наиболее старинных барских домов Петербурга».[167]

Накануне открытия, по установившейся традиции, собранные произведения искусства в течение часа осмотрел император, прибывшей вместе с императрицей Марией Федоровной. В Строгоновском доме их приветствовали великий князь Алексей Александрович и великая княгиня Мария Павловна, супруга президента Академии художеств великого князя Владимира Александровича и первая дама петербургского общества после императриц. Великий князь Алексей Александрович, как мы увидим ниже, являлся одним из самых активных участников выставки, великая княгиня Мария Павловна состояла августейшей покровительницей благотворительного Царскосельского общества, Дома трудолюбия в Царском Селе и Охтинского ремесленного училища — учреждений, сбор средств для них был главной целью показа в Строгановском доме.

Открытие «Выставки старинных художественных предметов и картин» состоялось во вторник 11 марта в 2 часа дня. На нем присутствовали великий князь Константин Константинович с супругой великой княгиней Елизаветой Маврикиевной, принцесса Евгения Александровна Ольденбургская, принц Альберт Саксен-Альтенбургский, герцог Саксонский с супругою принцессой Еленой Георгиевной.

«Собирание наиболее интересных вещей и все хлопоты по устройству» выставки 1897 года взяли на себя хранители Эрмитажа и их помощники. Среди них первое место по праву принадлежало камергеру, главному хранителю отдела Средних веков Эрмитажа, исследователю искусства христианского Египта и собирателю В.Г. фон Боку (1850–1899). Именно его газеты назвали устроителем выставки и именно он был единственным человеком, запечатленном в уникальном фотоальбоме, исполненном генерал-майором A.A. Насветевичем и, возможно, преподнесенном императору.

На восемнадцати листах представлено 26 видов экспозиции, располагавшейся в восьми залах. По фотографиям прекрасно видно, что живописный отдел, которым занимался A.A. Неустроев, «не удерживает за собою первого места».[168] Действительно, выставка 1897 года отличалась от предыдущих подобных показов малым вниманием к этому виду искусства. Во II–III залах («Большом зале» Растрелли и «Малой гостиной» Воронихина) в шпалерной развеске было вывешено «всего» 127 картин, а в 1851 году, например, из 1117 экспонатов картин было 850. Зато в Строгановском доме (по невской анфиладе, залы IV–VIII) в многочисленных витринах или на щитах показывались целые собрания: археологическое — графа Д.И. Толстого (в ней датируемые IV и III до н. э. золотые предметы, найденные в Керчи), историческое — князя П.Д. Львова (шпага Наполеона, пистолеты Фридриха Великого, кираса Павла I), иконографическое — Н.П. Лихачева (в том числе строгоновские иконы).

В Большом зале были выставлены портреты

Наиболее полно было представлено русское и западноевропейское старинное серебро. Его предоставили граф A.A. Мусин-Пушкин, князь В.Н. Орлов, граф А.Д. Шереметев, Его Императорское Высочество великий князь Алексей Александрович предложил коллекцию старинных ковшей. Наиболее оригинальным из всех было, пожалуй, собрание итальянских дверных молотков М.П. Боткина. Заслуживал многочасового осмотра и остальной «выставочный материал из ряда вон выходящий по своему богатству и художественности исполнения» («Биржевые ведомости», 11 марта).

Некоторые экспонаты (к примеру, фарфоровый сервиз) продавались с благотворительной целью. Вещи, поднесенные монарху, выставлялись в I и IV залах. Главным образом это были золотые и серебряные блюда, но встречались и уникальные вещи, как, например, подарки китайского императора (букеты филигранной работы и подсвечники в виде аистов). Трудно было миновать и широко разрекламированное серебряное произведение Антокольского — «изображение вселенной, в виде шара, поддерживаемого волной» (подношение от еврейских религиозных обществ). Это произведение занимало почетное место при входе на экспозицию.

В.Г. фон Бок работает над указателем выставки

Разумеется, ориентироваться в большой массе шедевров было крайне трудно. Составлению каталога, обещанного устроителями, мешали сами коллекционеры, постоянно приносившие новые и новые раритеты. В конце концов, составили только Указатель, с указанием имен почти 70 владельцев. Он прошел цензуру 15 марта, то есть спустя четыре дня после открытия выставки, но все же оказался неполным. Еще 23 марта газета «Биржевые ведомости» сообщала, что «на выставке в доме графа Строганова появились заслуживающие внимания миниатюры и прочие предметы из собрания Н.Ф. Романченко». Указатель «был предназначен» не только для выставки, но и для Строгоновской галереи, она должна была стать «понятной обозревателям», то есть зрителям. Это — важно, поскольку каталог живописи не составлялся в XIX веке. Помимо шестидесяти двух картин, в зале выставлялось сасанидское серебро, египетские статуэтки, мексиканские маски и еще множество предметов, находившиеся в четырнадцати витринах.

Насветевич предполагал изготовить особый альбом с фотоснимками строгоновских сокровищ, но это предприятие не удалось закончить. Были задуманы и другие способы популяризации, в частности, предполагалось устроить «ряд объяснений наиболее выдающихся художественных произведений, для освещения их исторического и эстетического значения». Так, 26 марта профессор A.B. Прахов прочитал на выставке лекцию об Аполлоне Бельведерском.

Несомненно, выбор темы лекции продиктовало пребывание в строгоновском собрании так называемого Аполлона Бодеэмоса — бронзовой статуэтки, вызвавшей в середине XIX века сенсацию среди исследователей античности. Позже ее распознали как подделку. Других публичных чтений не устраивалось, вероятно, по причине вынужденного и поспешного отъезда великой княгини Марии Павловны за границу. Она отбыла на похороны своего брата великого герцога Фридриха-Франца III Мекленбург-Шверинского.

Отсутствие августейшей покровительницы не повлияло на успех выставки. О нем мы можем судить по следующему обстоятельству. На открытие особых приглашений, кроме напечатанных объявлений, не рассылали. Однако давки не случилось — поток любопытствующих зрителей удалось остановить с помощью высокой входной платы. В первый день она составляла 5 рублей, и поэтому «обозревателями» выставки стали по преимуществу «дипломаты и дамы большого света». В последующие дни цена должна была уменьшаться и к воскресению, то есть 16 марта, дойти до 50 копеек.

Однако, как мне удалось установить, только с 5 апреля, с вербной Субботы, следовало платить 55 копеек. Накануне 4 апреля через газеты объявили, что мероприятие продлится до четверга 10 апреля, а затем возобновит свою работу в течение Святой недели с 14 по 20 апреля (понятно, что перерыв сделали на время Пасхальных торжеств). Все это заставляет предположить, что число посетителей оказалось большим, чем первоначально ожидалось. Возможно поэтому спустя несколько лет князь Сергей Александрович Щербатов, приходившейся двоюродным братом Александру Сергеевичу Строгонову, решил создать знаменитый Музей частных коллекций.

Выставка собраний частных владельцев в Строгоновском доме представляется закономерным итогом устранения его владельцев от своего художественного богатства. Конец века оказался временем подведения печального окончательного итога: соединения бывшей баронской ветви с искусством не произошло, наследие графа Александра Сергеевича оказалось не востребовано. Более того, был создан прецендент, предвосхищена национализация части художественных сокровищ в форме музея, необходимость создания этой идеи явилось эпохой и воплощение которой являлось вопросом времени.