Сенаторы подают пример.

Сенаторы подают пример.

Покончив с делами Сицилии и Капуи, консулы произвели набор. Необходимо было пополнить и число гребцов на судах, но ни людей, ни денег в казне для этой цели не находилось. Консулы оказались вынуждены распорядиться, чтобы, по примеру прошлых лет, граждане – каждый в соответствии с размерами своего имущества – сами выставили гребцов[71], снабдив их едою и жалованьем на тридцать дней. В ответ поднялся такой ропот, что чуть было не вспыхнул настоящий бунт. Вслед за сицилийцами и кампанцами, кричали римляне, консулы собираются разорить простой народ Рима. Мы уже нищие, у нас не осталось ничего, кроме голой земли. Дома спалил Ганнибал, рабов с полей увело государство – то выкупая за ничтожную плату и записывая в войско, то забирая даром в гребцы, – а последние деньги отняли в уплату подати. У нас нет ничего, и, стало быть, никакою силою ничего у нас не отберешь!

Такие речи, я повторяю, звучали не втихомолку – их выкрикивали во все горло прямо посреди Форума, в лицо консулам, и консулы не могли унять возмущение ни строгостью, ни лаской. В конце концов они дали народу три дня на размышление, чтобы и самим попытаться за этот срок отыскать какой-нибудь выход. Созвав сенат, консулы доложили, что народу действительно неоткуда взять гребцов и нечем им платить, но вместе с тем государство действительно не в состоянии принять это бремя на себя. Как снарядить в плавание суда, если в казне нет денег вовсе? А без флота как удержать Сицилию, как бороться с Филиппом Македонским, как обезопасить берега самой Италии? Сенат молчал. Какое-то странное оцепенение сковало умы. Тогда консул Марк Валерий сказал:

– Консулы почестями выше сената, сенат – выше народа, и потому во всяком трудном деле мы тоже обязаны быть первыми. Если существует тягость, которую ты хочешь возложить на подчиненных, первым подставь собственные плечи – и все послушно последуют за тобою. Издержки не будут нестерпимы, если люди увидят, что каждый из лучших граждан участвует в них такою долею, которая, говоря откровенно, превосходит его силы. Мы требуем, чтобы гребцов выставили частные лица? Прекрасно, но сперва отдадим этот приказ себе! Завтра мы все, сколько нас есть в сенате, снесем в казну все свое золото, серебро и медь, оставив лишь по кольцу для себя, для жены и для детей да еще буллу[72] для сына. Из серебра оставим только по солонке и по чаше – для священных обрядов в честь домашних богов, медной монеты – по пяти тысяч ассов. Все прочее снесем в казну и никаких постановлений принимать не будем, чтобы это добровольное приношение пробудило дух благородного соперничества сначала во всадническом сословии, а там и 9 целом народе. Если общественным интересам ничто не угрожает, мы можем быть спокойны и за собственное добро. Предав общее дело, напрасно хлопотать о своем!

Дружное одобрение и благодарность были ответом консулу. На другой день сенаторы понесли к казначеям золото, серебро, медную монету, и каждый хотел попасть в списки первым или одним из первых, так что казначеи не успевали принимать, а служители – записывать. Единодушному примеру сената последовали, как и предсказывал консул, всадники, всадникам – народ.