Бон и буддизм

Бон и буддизм

После этого Падма вместе с царем отправились к монастырю Самье, тому, что начал строить Шантиракшита, которому не суждено было закончить это дело. Как помнит внимательный читатель, приверженцы бон посылали на стройку своих злых духов, и за ночь те успевали разрушить все, что удавалось возвести за день. Проповеди Шантиракшиты не оказывали на них решительно никакого влияния.

Падмасамбхава вежливо попросил ехидно ухмыляющихся бонцев сесть по левую руку от царя, а буддистов – по правую. Начался теоретический диспут, в котором бонцы потерпели сокрушительное поражение. По правилам, проигравший в споре должен был принять учение победителя и во всем подчиниться ему. Однако шен настаивали на том, чтобы провести еще и соревнование в магических силах. Но и в этом нашему герою бояться было нечего. Шен Трэнпа Намка на глазах у всех вызвал ла (жизненную силу) только что умершего министра Нама Тогра Лугонга и возвратил его к жизни, и это видели все. «Вот какими силами обладают жрецы бон», – радовались бонды. Удостоверившись, что Трисонг Дэвцэн поверил всему происходящему и принял сторону бон, Падмасамбхава приступил к разоблачению фокуса. Жестом он остановил призрак министра и приказал ему назвать свое тайное имя. Дело в том, что у каждого тибетца, будь он бонцем или буддистом, помимо общеизвестного есть еще и тайное имя, которое знают лишь он сам и его Учитель, – имя это дается при получении секретного посвящения, которое не минует никого из живущих в Тибете. Оживший покойник в отчаянии закричал, что не знает своего тайного имени, и трусливо бежал, подгоняемый искрами, летящими от ваджры Падмасамбхавы. Человек не может не знать своего тайного имени, и махасиддхи наглядно доказал, что бонды не воскресили покойника, но лишь вызвали его призрак. Царь признал победу буддистов и повелел всем бондам немедленно, не сходя с места, принять буддизм.

Буддисты тут же запустили в оборот версию, согласно которой бонский Учитель Шенраб вовсе не был божественным воплощением, а был обыкновенным мальчиком. У него были ослиные уши, и чтобы скрыть их, ему приходилось носить на голове шерстяную повязку (вспомним «рогатый» головной убор царей Шанг-Шунга). И вот этого мальчика, жившего в городе Нам Шовон в тибетской провинции У и происходившего из рода Шен, в возрасте 13 лет похитили духи. Целых 13 лет они носили его по всему Тибету, и все эти годы он не встречался ни с одним человеком. Духи научили его видеть, какой дух в каком месте обитает и какие ему следует делать подношения, какую пользу или вред он может принести, какие ритуалы надлежит перед ним исполнять, и в возрасте 26 лет вернули его к людям, на землю. И весь бон – это всего-навсего культ духов. А когда самого Шенраба спросили, что, собственно говоря, он умеет, тот якобы ответил: «Я практиковал всего три вида бон: это ритуалы подавления духов внизу, ритуалы почитания богов-предков вверху и ритуалы охраны домашнего очага посередине». Все эти виды бон называются Чабнаг, или Черные Воды. Вот и вся мудрость Шенраба.

С тех пор как, проиграв Падмасамбхаве в споре, все бонцы разом приняли буддизм, очень трудно стало отличить бон от буддизма. Во-первых, бонцы стали стилизовать свои тексты под буддистские и органично вписывать в них чисто буддистские учения. Во-вторых, Падмасамбхава подчинил себе всех духов и богов, ранее находившихся под управлением бон, но не уничтожил их самих и их культы, а просто включил в свой пантеон в качестве хранителей Учения. Такая тактика вообще характерна для буддизма: придя в чужую страну, буддисты не воюют с туземной верой, но включают ее в свою, как бы вбирая ее. Традиция Падмасамбхавы в наибольшей степени вобрала в себя элементы бон, так что бон и буддизм в ней тесно взаимодействовали, заимствуя друг у друга, переливаясь друг в друга. Поэтому очень трудно выделить для анализа чистый бон и чистый тибетский буддизм: описывая бон, все время опасаешься встретить заимствование из буддизма, а описывая то, что принес в Тибет Падмасамбхава, боишься столкнуться как раз с бонскими традициями.

Но все это не так важно, а главное то, что многострадальный монастырь Самье наконец был достроен, так как днем его возводили люди, а ночью – подчиненные Падмасамбхавой духи. Буддизм, казалось бы, окончательно воцарился в Тибете, потому что те бонцы, которые все-таки имели мужество его не принять, были высланы в дикие и пустынные северные окраины, а также в Непал и в Монголию.