Дуновение оттепели

Дуновение оттепели

По прошествии лет мы говорим: да, были перегибы… были искажения… были допущены ошибки… но последствия культа личности ликвидированы… Ой ли?! Эти последствия отбросили Россию на несколько десятилетий назад, резко затормозили научно-технический прогресс.

Знаменитый XX съезд партии. Секретный доклад Хрущева. После чего последовала краткая пора оттепели. Именно в эту благодатную пору вышла книга Ильи Эренбурга «Люди, годы, жизнь». В ней писатель до некоторой степени повторил мысли Чаадаева:

«Идеи, основанные на единстве культуры, на солидарности людей и народов, могут стать универсальными, а расизм или национализм (безразлично, от кого исходит) с его утверждением приоритета и превосходства неизбежно порождает вражду, разобщает народы, принижает культуру и в итоге становится общим бедствием».

И далее: «У Востока и Запада общие истоки, и как бы ни были разнообразны рукава реки, которые то разъединяются, то сливаются, река течет дальше».

Эренбург — писатель и поэтому пишет несколько отвлеченно, подчас далеко уходя от эмпирики и быта. А вот что написала не писательница, а обычная и вместе с тем далеко не обычная женщина — Светлана Аллилуева, дочь Сталина.

В своих воспоминаниях, написанных в 1967 году и вышедших на Западе, Аллилуева обнажает проблему следующим образом: «…Людям хочется счастья… хочется культуры знаний, хочется, чтобы жизнь стала европейской наконец-то и для России. Хочется говорить на всех языках мира, повидать все страны, жадно, скорей, скорей!.. Хочется перенимать всё иноземное: платья, теории, искусство, философию, прически — всё, безжалостно откидывая свои собственные достижения, свои российские традиции. Разве осудишь всё это, когда всё так естественно после стольких лет пуританства и постов, замкнутости и отгороженности от всего мира?»

Все правильно: маятник резко качнулся в другую сторону. И запреты лишь разжигают интерес к запрещенному.

По поводу гонения на абстракционизм и другие направления живописи Светлана Аллилуева пишет: «Страшно невежество, не знающее ничего и не увлекающееся ничем, ни старым, ни новым, ни иностранным. Страшно невежество, полагающее, что на сегодняшний день уже все достигнуто и что ежели будет в 5 раз больше чугуна, в 3 раза больше яиц, в 4 раза больше молока — то вот, собственно, и будет тот рай на земле, о котором мечтает бестолковое человечество…»

Какая ирония истории и судьбы! Отец (он же вождь) изолировал страну от внешнего, якобы пагубного влияния, закрыл ее от Европы железным занавесом, культивировал внутри все сугубо русское национальное, подогревал ксенофобию… А вот дочь, Светлана Аллилуева, — как далеко укатилось яблочко от яблони! — вырезает дыру в железном занавесе и в образовавшуюся брешь устремляется на Запад поскорее вкусить запретные плоды…

Впрочем, на Руси всегда так: парадокс на парадоксе. «Как странна наша участь, — размышлял Петр Вяземский. — Русский силился из нас сделать немцев (Павел I. — Ю. Б.). Немка (Екатерина II) хотела переделать нас в русских».

Не знавший по существу русской жизни, проживший вдали от России долгие годы, Владимир Ленин ретиво принялся перекраивать уклад своей родины. И таких примеров можно привести множество. Но вернемся в 1953 год.

Со смертью Сталина кончилась длительная полоса изоляционизма, и Россия снова вырвалась на европейскую авансцену, увлеченная идеей ДИПа — догнать и перегнать передовые страны мира. Мысли догнать Запад витали в воздухе и раньше, еще в царские времена. «Отечественные записки» писали о желании «парить высоко-высоко над Европою… припевая: ай, люли — се туе жоли».

По поводу всех этих «парений» и «догонялок» Александр Скабичевский вздыхал в 1877 году: «Сердце сжимается, как подумаешь, какая непроглядная средневековая мгла все еще продолжает царить среди нас, несмотря на все наши погони за Западом. Мы до сих пор еще стоим в своем умственном развитии на степени средневековой умственной исключительности, нетерпимости и светобоязненной близорукости».

Но то были всё примерки, так сказать, репетиции погонь. Настоящая погоня началась при Никите Сергеевиче Хрущеве, когда догнать и перегнать стало государственным законом. Энтузиазм охватил страну. Не остались в стороне и поэты.

От Онеги — до Омеги

Чиркнули, как спичкой!

Догоняй, Америка!

Аль гипертоничка?..

«Бип-Бип…»

Сибирь!

— писал Андрей Вознесенский в своей ранней поэме «Бой» (сб. «Мозаика», 1960).

Итоги экономического соревнования, забег на дистанцию мировой истории на приз «Высокий уровень жизни» рассматривать не будем. Известное дело: мы вдребезги все проиграли. И уже не Вознесенский, а Владимир Высоцкий, песня «Марафон»:

Друг гвинеец так и прет —

Всё больше отставанье, —

Ну, я надеюсь, что придет

Второе мне дыханье…

Не пришло ни второе, ни третье, ни четвертое…

Ну, а теперь — достань его, —

Осталось — материться!..

На каком мы сегодня месте в мировой табели рангов? Где-то на 70-м, что ли, рядом с Гвинеей и Руандой?.. А как хотели! Как пыжились! ДИП! А в итоге издали какой-то неприличный звук и оказались за дверью приличного общества.

Кто виноват? Запад? Евреи? Масоны? Сионисты? Америка? НАТО? Или вот новое ругательство: олигархи?.. Нет! Наберемся мужества. Открыто и честно посмотрим в глаза и скажем: виноваты мы сами. И среди прочих наших вин — допущенная так называемая утечка мозгов. Лучшие люди — талантливые, инициативные, работящие — покидали Россию. Несколько волн эмиграции только в XX веке!..

Данный текст является ознакомительным фрагментом.