Антисемитские мифы и их создатели
Антисемитские мифы и их создатели
В Великую Отечественную войну среди советских войск и населения оккупированных территорий с помощью листовок, громкоговорящих установок и лазутчиков распространялись мифы о том, что евреи — плохие солдаты, что большинство евреев, проживающих в СССР, сумели под разными предлогами избежать призыва в армию. Те же, что находились в армии, представлялись как политруки, комиссары, снабженцы, которые сами не воюют, а лишь посылают на смерть русских. В пропаганде, адресованной фашистами советским солдатам, постоянно повторялись призывы убивать евреев-комиссаров и сдаваться в плен германской армии. Так, в одной из фашистских листовок, распространявшихся за линией фронта в ходе боев за Украину, был текст: «Бей жида-политрука, морда просит кирпича!», снабженный антисемитским рисунком. Без сомнения, эта пропаганда оказывала влияние на антисоветски или профашистски настроенных военнослужащих Красной армии. Насколько же она была эффективна — судить невозможно, поскольку в Советском Союзе это была закрытая тема. После смерти Сталина в ряде исторических работ в общей форме отмечалось, что у части населения оккупированных территорий и военнопленных фашистская «расистская» пропаганда (слово «антисемитская» авторы предпочитали не употреблять) имела определенный успех. По мере освобождения оккупированных территорий и мобилизации проживавших там граждан в армию стереотипы немецко-фашистской антисемитской агитации получали известное распространение на фронтах. Важнейшим среди этих стереотипов был миф о неучастии евреев в войне. Совершенно аналогичный миф уже через несколько месяцев войны начал формироваться непосредственно в советском тылу. Негласную поддержку ему оказали, как и всегда при возникновении антисемитских легенд в Российской и сталинской империях, правящие верхи.
Сталин, как подтверждают документы, проявлял пристальный интерес к методам пропаганды нацистов и устранения ими своих политических противников. В этом плане представляют интерес утверждения Лидии Норд — родственницы маршала М. Н. Тухачевского. Она, в частности, пересказала его суждения о Сталине: «Теперь я вижу, что он скрытый, но фанатичный поклонник Гитлера. Я не шучу. Это такая ненависть, от которой только один шаг до любви… Стоит только Гитлеру сделать шаг к Сталину, и наш вождь бросится с раскрытыми объятиями к фашистскому. Вчера, когда мы говорили частным порядком, Сталин оправдал репрессии Гитлера против евреев, сказав, что Гитлер убирает со своего пути то, что мешает ему идти к своей цели, и с точки зрения своей идеи Гитлер прав. Успехи Гитлера слишком импонируют Иосифу Виссарионовичу, и если внимательно приглядеться, то он многое копирует у фюрера».
Это важное свидетельство многое объясняет в политике и поведении Сталина по отношению к евреям, в том числе и его маниакальное стремление к физической ликвидации бывших вождей революции, часть из которых были евреями. Сталин закончил кампанию по их уничтожению летом 1940 г. убийством Троцкого. Данная акция, как свидетельствуют записи в дневнике Геббельса, вызвала радость нацистских главарей.
В беседе с главой польского эмигрантского правительства Сикорским в августе 1941 г. Сталин сказал: «Евреи плохие солдаты. Они хорошие военные врачи и военные инженеры, но солдаты плохие». Разговор носил обоюдно антисемитский характер. Сикорский, оправдываясь в затягивании военной подготовки польских солдат в СССР, пытался взвалить вину на солдат-евреев, которые якобы вместо изучения военного дела занимаются торговлей. Сталин не любил Сикорского, Сикорский ненавидел Сталина, но как антисемиты они друг друга стоили. Стенограмма беседы с Сикорским в СССР опубликована не была, но сталинские обвинения евреев в том, что они не участвуют или плохо участвуют в войне, были восприняты ближайшим окружением Сталина как сигнал к действию.
В 1991 г. в журнале «Диалог» были опубликованы материалы ряда иностранных дипломатов, в которых изложены суждения о положении на фронтах в октябре 1941 г. «Всеобщее чувство недовольства, — писал Джон Рассел о поездке из Куйбышева в Москву 26–31 октября 1941 г., — направлено большей частью против евреев и коммунистов, которых обвиняют в том, что 15 октября они, как крысы, покинули тонущий корабль, ища спасения на востоке»[67].
Илья Эренбург, занимавший в годы войны ведущее положение в советской военной пропаганде, вспоминал в мемуарах «Люди, годы, жизнь»:
«…работать, однако, стало труднее: что-то изменилось. Я это почувствовал на себе. Летом Совинформбюро попросило меня написать обращение к американским евреям о зверствах гитлеровцев, о необходимости как можно скорее разбить третий рейх. Один из помощников А. С. Щербакова (начальник Главного Политического Управления Красной армии) Кондаков забраковал мой текст, сказав, что незачем упоминать о подвигах евреев, солдат Красной армии: “Это бахвальство”. Я счел слова Кондакова далекими от того, что мы называем интернационализмом, и написал А. С. Щербакову. Александр Сергеевич меня принял в ПУРе. Разговор был длинным и тяжелым для обоих. Щербаков сказал, что Кондаков “переусердствовал” но в моей статье нужно кое-что снять — я должен понять ситуацию, “настроения русских людей” Я ответил, что русские бывали разными — Горький или Короленко рассуждали иначе, чем Пуришкевич. Щербаков рассердился, но перевел разговор на другую тему». Здесь же утверждается, что «в 1943 г. впервые появились те тучи, которые пять лет спустя нависли над нами (т. е. евреями)».
О том, что антисемитизм стал государственной политикой, свидетельствует установка Сталина в выступлении на идеологическом совещании в ЦК ВКП(б) осенью 1944 г. Он особо акцентировал внимание на том, что следует «более осторожно» подходить к назначению евреев на руководящие посты в партийном и государственном аппарате и в армии. Г. М. Маленков в своем выступлении указал на необходимость «повышения бдительности» по отношению к еврейским кадрам.
В директивном письме партийным комитетам, подписанном Маленковым, перечислялись должности, на которые назначение евреев запрещалось. Вводились ограничения по приему в высшие учебные заведения.
С 1943 г. цензоры Главного Политуправления армии начали вычеркивать еврейские фамилии из поступавших к ним текстов статей, листовок и других печатных материалов о героях-военных. В соответствующем духе были проинструктированы редакторы и цензоры всей советской печати и издательств. В последние два года войны о евреях-героях и вообще о евреях-фронтовиках упоминали все реже, а после победы практически перестали писать совсем.
Исключение представляли публикации все еще выходившей газеты «Эйникайт» (орган Еврейского антифашистского комитета), газеты «Биробиджанская звезда» («Биробиджанер штерн») и книги издательства «Дер Эмес» (почти все — на идиш). После роспуска в 1948 г. Еврейского антифашистского комитета и закрытия его издательства такие публикации были прекращены.
В 1948 г. еще вышла книга «Рассказы еврейских писателей», в которой было несколько новелл о евреях-фронтовиках. Больше подобных книг не было. Набирала силу антисемитская кампания, проводившаяся с государственным размахом под флагом борьбы с космополитизмом, и имена евреев-героев изымались из тех изданий, где они раньше были. До 1950 г. в учебнике истории СССР для десятого класса средней школы среди Героев Советского Союза был назван танкист, герой 1941 г. Соломон Горелик. В издании учебника 1951 г. его фамилию изъяли. Таким образом, официальная пропаганда всячески способствовала раздуванию мифа о том, что «евреи воевали в Ташкенте», «евреи не воевали» (или: «ни одного еврея на фронте не видел», «ни одного еврея в блокаду не видел» и т. п.).
С началом хрущевской «оттепели» положение стало понемногу меняться. В 1956 г. в Воениздате вышли записки прославленного подводника-североморца Израиля Фисановича «История “Малютки”», впервые изданные в Мурманске в 1945 г., уже после его гибели.
Однако к концу 50-х гг. государственный антисемитизм, несколько ослабевший после смерти Сталина и разоблачения «дела врачей», вновь начал набирать силу. В позорной кампании против поэта Евтушенко и его стихотворения «Бабий Яр» Хрущев додумался до того, что не пришло в голову даже антисемитам сталинской школы: обвинил евреев в предательстве («один Коган защищал Сталинград, а другой служил переводчиком у Паулюса»).
В годы брежневского режима антисионистская и антисемитская кампания приобрела совершенно гипертрофированные размеры, и одним из ее «побочных» проявлений стали попытки фальсификации истории из антисемитских побуждений. При этом использовалось несколько приемов для того, чтобы приуменьшить участие и героизм евреев в Великой Отечественной войне: умолчание о евреях-героях или об их национальности (когда национальности других упоминаемых героев указываются), фальсификация еврейской национальности (замена ее другой) или замалчивание еврейских имен (замена их инициалами либо даже изъятие). Вот несколько примеров этой недостойной «деятельности», инспирированной и направлявшейся партийными идеологами и цензорами.
В огромном количестве публикаций о защитниках дома Павлова в Сталинграде, как правило, сообщалось о том, что среди них были воины восьми национальностей, однако перечисление их было почти всегда неполным: их называлось шесть или даже семь и добавлялось «и другие». Этим восьмым и «другим» был пулеметчик-еврей Идель Хайт, погибший в доме Павлова. Лишь в одной (!) из многих десятков газетных статей перечисление было доведено до конца и назван (последним) пулеметчик Хайт. Эту статью в «Новгородской правде» написал сам Яков Федотович Павлов[68].
В 1969 г. в Москве был издан комплект открыток «Герои Великой Отечественной войны», на обороте которых были помещены краткие сведения о героях, в том числе их национальность. Исключение было сделано только для балтийского подводника-еврея, командира прославленной подлодки «Л-3» Владимира Константиновича Коновалова: его национальность на открытке отсутствовала. Не лучше, чем редактор текста к этим открыткам, повел себя и боевой товарищ Коновалова, его предшественник (до 1943 г.) на посту командира «Л-3» — выдающийся подводник Петр Денисович Грищенко. В своей книге «Схватки под водой», выпущенной издательством «Молодая гвардия» в 1983 г., он, называя национальности членов интернационального экипажа подлодки, не счел нужным упомянуть национальность ее командира В. К. Коновалова (его имя и отчество были в действительности Волф Кейманович) и вахтенного офицера Исаака Дубинского.
Осенью 1941 г. фашисты повесили в Минске трех партизан — мужчину (Кирилла Труса), семнадцатилетнего юношу Володю Рабцевича и семнадцатилетнюю девушку. Палачами были литовцы, служившие у гитлеровцев, казнь снимал фотограф-литовец. Эти жуткие фотографии, так же как и фотографии казни Зои Космодемьянской, повешенной месяцем позже, обошли весь мир. После войны отец девушки, изображенной на фотографии, и ее подруги по минской школе, в которой она училась, опознали ее: это была Маша Брускина. В минских газетах об этом было краткое сообщение, однако оно привело к неожиданным результатам: журналиста, опубликовавшего эту заметку, из редакции едва не уволили. Властям не понравилось, что героиня-партизанка была еврейкой, и они отказались признать подлинным результат опознания. Все последующие публикации о Маше Брускиной выходили уже в Москве: в Минске на них наложили запрет. Была проведена сравнительная криминалистическая экспертиза имевшихся фотографий Маши Брускиной, которая вновь подтвердила: фашисты казнили именно ее. Но воинствующие юдофобы из Минского обкома КПБ и послушные им ученые из Института истории партии отвергли и это заключение. Позорная позиция минских коммунистических заправил была не случайной, через несколько лет позор повторился в виде запрета на включение в Белорусскую советскую энциклопедию статьи о художнике Марке Шагале.
В одном из фильмов двенадцатисерийной киноэпопеи «Великая Отечественная» — «Война в Арктике» — есть эпизод, который диктор сопровождает следующими словами: «Прославленный подводник Фисанович на встрече с английскими офицерами, поздравившими его с очередной победой». В этих, на первый взгляд, вовсе не плохих словах есть одно позорное умолчание: не названо имя Фисановича — Израиль, и мотивы этого умолчания вполне понятны, потому что все остальные герои, упомянутые в этом фильме, по именам названы.
В 1968 г. вышла книга Д. Ортенберга «Во имя Родины» (Москва, Политиздат). В ней был очерк об Израиле Фисановиче. Однако во втором издании этой книги (1982 г.) имени героя уже не оказалось. В переписке с Д. Ортенбергом выяснилось, что убрали очерк политиздатовцы без его ведома.
Много лет длилась позорная история с национальностью героя Малой земли под Новороссийском майора Цезаря Куникова, погибшего в феврале 1943 г. Фронтовое начальство умышленно внесло в наградной лист на представление еврея Куникова к званию Героя Советского Союза национальность «русский», чтобы избежать отклонения ходатайства вышестоящими начальниками-антисемитами. Много лет в книгах и открытках воспроизводили «русскую» национальность Куникова, несмотря на то что в 1972 г. министр обороны маршал А. А. Гречко, перечисляя имена и национальности героев битвы за Кавказ, назвал его евреем[69], а в 1978 г. в Воениздате вышло закрытое издание «Герои Советского Союза Военно-морского флота», в котором национальность Куникова была указана правильно. В 1987 г. Институт военной истории подготовил и выпустил Краткий биографический словарь «Герои Советского Союза» (1-й том), Куников вновь фигурировал там как «русский». Это была уже заведомая фальсификация, о чем и заявили полковник в отставке Е. Д. Гохберг, С. В. Узин и другие читатели. Фальсификаторы поместили во втором томе справочника поправку в списке опечаток, но каждому ясно, что это была не опечатка, а неумная юдофобская выходка. Кроме Куникова, еще нескольким другим героям-евреям приписана в справочнике иная национальность, но вносить их в список опечаток составители не пожелали.
Институт военной истории много лет занимался ее фальсификацией с антисемитских позиций. Поистине пиратскую операцию проделал он с именем польского еврея капитана Юлиуша Хюбнера. За героизм, проявленный Хюбнером, капитаном Высоцким и санитаркой Анелей Кживонь в бою 1-й Польской стрелковой дивизии под деревней Ленино в Белоруссии, им было присвоено звание Героя Советского Союза. В однотомнике «Великая Отечественная война Советского Союза. Краткая история» (М.: Воениздат, 1965), подготовленном Институтом военной истории, все эти три имени были. В 1970 г. Институт выпустил новое издание однотомника, в котором остались капитан Высоцкий и Анеля Кживонь, а капитан Хюбнер исчез. На письмо, направленное С. В. Узиным в редакцию, последовал неискренний ответ, что авторский коллектив, подготовивший издание, расформирован и поэтому, мол, отвечать некому. Затем ответил на письмо сам генерал Хюбнер из Варшавы. О махинациях советских военных историков он, естественно, ничего не знал.
«Не везло» в советской печати и одному из руководителей обороны Брестской крепости Ефиму Моисеевичу Фомину, расстрелянному гитлеровцами у Холмских ворот: почти никогда не указывали ни его национальности, ни его отчества. Вот как, например, писал о защитниках Брестской крепости Иван Захаров в книге «Дружба, закаленная в боях» (М.: Мысль, 1970):
«До последнего дыхания обороняли Брестскую крепость ее защитники во главе с капитаном И. Н. Зубачевым и полковым комиссаром Е. М. Фоминым…
Достойными братьями по оружию были сын татарского народа майор П. М. Гаврилов, русский — лейтенант А. Н. Виноградов, армянин — замполитрука С. М. Матевосян, белорус — капитан В. В. Шабловский, украинец — младший сержант Р. К. Семенюк, грузин — младший политрук А. П. Каландадзе, представители более тридцати национальностей».
Почти во всех подобных публикациях, проявляя к памяти Е. М. Фомина неуважение, граничащее с оскорблением, намеренно опускали его еврейскую национальность.
Подобных примеров можно привести множество. Сорок восемь лет (с 1943 по 1991 г.) коммунистическая пропаганда и цензура делали многое, чтобы скрыть или преуменьшить и исказить подлинные факты об участии евреев в войне против фашизма. Так, белорусская печать более сорока лет обходила полным молчанием героическую борьбу партизан Минского гетто, однако в Москве издательство «Дер Эмес» успело выпустить в 1947 г. на русском языке книгу бывшего узника и партизана Герша Смоляра «Мстители гетто».
В целом свою задачу сталинская пропаганда выполнила добросовестно. Об этом можно судить по тому, что сталинский миф о евреях на войне сохранился практически неизменным, а в последние годы его распространители предприняли попытки вообще вычеркнуть из истории боевые деяния некоторых героев-евреев.
Так, некто В. Сорокажердьев в брошюре «Не вернулись из боя» (Мурманское книжное издательство, 1991) и статье «Герои не нуждаются в легендах» («Полярная правда», 4 июня 1991 г.) голословно объявил несуществующими десять из тринадцати боевых побед прославленного североморского подводника Израиля Ильича Фисановича, удостоенного одним из первых среди моряков (в апреле 1942 г.) звания Героя Советского Союза. Разоблачили эту провокацию псевдоисторика-антисемита сын Фисановича Тарас Израилевич («Кому выгодно принизить заслуги легендарного командира “М-172”», «Вечерний Харьков», 30 июля 1992 г.) и петербургские ветераны-подводники контр-адмирал Ю. Русин и капитан 1 ранга Г. Гавриленко («Без героев легенд не бывает», «Полярная правда», 19 августа 1992 г., г. Мурманск). Любопытно, что В. Сорокажердьев в своей статье искренне удивлялся тому, что уже летом 1941 г. И. И. Фисанович был назначен командиром подводной лодки, несмотря на всеобщий антисемитизм. По этому поводу Тарас Фисанович заметил, что в 1941 г. советскому правительству было не до антисемитизма. Нелишне добавить, что записки И. И. Фисановича «История “Малютки”», выпущенные Воениздатом в 1956 г., так и не были переизданы (тогда как воспоминания других героев-подводников издавались неоднократно). Т. И. Фисанович, написав в Военное издательство много писем с просьбой о переиздании книги, получил один неопределенный ответ, а затем отвечать ему перестали. «История “Малютки”» была переиздана не в Москве, а в Харькове, в 1990 г., в сборнике издательства «Прапор» «Не вернулся из боя», посвященном Израилю Ильичу Фисановичу (составитель сборника — Тарас Фисанович). А Воениздат в это время заканчивал подготовку самого позорного своего издания — книжонки черносотенца Б. Острецова «Черная сотня и красная сотня. Правда о Союзе русского народа». Маска была сброшена.
В борьбу против нацизма евреи включились задолго до начала Второй мировой войны. Многие из них были среди антифашистов Германии и Италии. В 1935–1936 гг. в составе интернациональных бригад они участвовали в борьбе испанского народа против фашиствующего генерала Франко.
Можно условно выделить несколько этапов участия евреев в борьбе против нацистов в составе действующих армий.
Первый из них охватывал период с сентября 1939 г. по декабрь 1940 г., когда боевые действия велись на территории европейских стран. В первые же дни вторжения гитлеровских войск в Польшу начали создаваться рабочие батальоны, в составе которых сражалось много евреев. Они были среди защитников Варшавы, Гдыни, Модлина. 140 тыс. евреев воевали против нацистов в рядах польских вооруженных сил. 46 тыс. евреев сражались против гитлеровцев в составе вооруженных сил Франции, по 7 тыс. — Бельгии и Голландии.
В Англии, которая подвергалась массированным бомбежкам, были созданы массовые добровольческие отряды гражданской обороны и батальоны ополчения. В их составе были тысячи евреев. В годы войны в британских вооруженных силах было 62 тыс. евреев, многие из которых участвовали в битве за Северную Африку. «Еврейские ударные части, саперы и водители, — пишет Сесиль Рот, — участвовали во время британских кампаний в Абиссинии, Северной Африке, Греции и Италии; многим евреям спасение было принесено этими мускулистыми парнями в хаки, которые носили шестиконечную звезду — щит Давида на погонах и подчинялись команде на языке иврит»[70].
В 1939–1940 гг. еврейское население Палестины резко увеличилось — с 60 тыс. в момент принятия Бальфурской декларации до полумиллиона. Такое увеличение произошло за счет беженцев из Германии, Польши, Чехословакии и других стран Центральной и Восточной Европы. Возросло и число сторонников сионизма, который провозгласил целью своей деятельности возрождение еврейского государства в Палестине.
В начале 1941 г. воинские части, в которых сражались и евреи, громили итальянскую армию маршала Грациани. Свое участие в борьбе против нацизма всемирные еврейские организации, как записано в «Балтиморской программе» (май 1942 г.), рассматривали как этап на пути достижения главной цели — создания в Эрец-Исраэль независимого еврейского государства, «которое явится интегральной частью новой мировой демократической системы».
В сентябре 1939 г., когда началась Вторая мировая война, В. Жаботинский находился в Лондоне. Он и его сподвижники заявили, что становятся на сторону Англии и Франции. Жаботинский надеялся, что ему удастся предоставить в распоряжение антигитлеровского союза армию численностью в сто тысяч человек, которая будет состоять из евреев Палестины и нейтральных стран, в особенности Северной и Южной Америки. В книге «Фронт борьбы еврейского народа», опубликованной на английском языке, он выдвинул требование о создании еврейской армии и еврейского государства. Ввиду сдержанной реакции британского правительства Жаботинский отправился в США, надеясь распространить там свои идеи, однако американцы в то время не желали и слышать о прямом участии в войне. Он скончался от сердечного приступа 4 августа 1940 г. во время посещения летнего лагеря Бейтара неподалеку от Нью-Йорка[71].
Позицию Жаботинского в 1941–1944 гг. разделяли X. Вейцман, Б. Кацнельсон (Дов Бер). По просьбе еврейских организаций в составе британских вооруженных сил было создано пятнадцать рот, которые в 1942–1943 гг. вошли в состав трех пехотных батальонов вновь сформированного Палестинского полка и были направлены в Киренаику и Египет. Первое боевое крещение тут прошел Хаим Ласков, который стал впоследствии видным военачальником (начальником генштаба Израиля). Бойцы полка участвовали в боях в африканской пустыне (закладывали минные поля, строили укрепления, несли караульную службу). Евреи служили также в подразделениях противовоздушной обороны в Хайфе и на острове Кипр.
Одним из подлинных героев стал Моше Даян (1915–1981), который участвовал в разведывательных операциях перед вторжением британской армии в Сирию, находившуюся тогда под контролем прогитлеровского правительства. В бою он был ранен (потерял глаз). В дальнейшем занимал ряд командных постов в Хагане, был министром обороны Израиля.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.