125. Убитая оттепель и страх оказаться лишним

125. Убитая оттепель и страх оказаться лишним

— Когда рассказывают о советской истории, возникает некая «сталинско-солженицынская» прямая, взятая то ли из Гарвардской речи Александра Исаевича, то ли из «Краткого курса истории ВКП(б)»: все шло неумолимо, шаг за шагом, и всегда в одну сторону. Будущее состоялось уже заранее, лишь слегка меняясь в пропорциях по мере его воплощения.

На самом деле важны вероятностные ситуации, которые не дорастали до альтернативы. Где каждая следующая ситуация включает в себя неудачу предшествующей как добавочное ограничение. Бухаринская альтернатива уже была отягощена проигрышем предальтернативной ситуации 1928-го. Сейчас напечатана его речь на пленуме, где он шесть часов подряд убеждал в своей правоте, — почему не убедил? А вот почему: 1934 год, XVII съезд. Бухарин пришел домой и с порога кричит Анне: «Ура, газета!» Его назначили редактором «Известий». Изволь видеть энтузиаста сталинской поры.

— Что же такое этот период, с 1934 года по 1936-й, от трупа Кирова до расстрела Зиновьева с Каменевым. Что произошло?

— Сталинская оттепель. Классическая предальтернативная ситуация. Иногда думаю — боже, если б Сталин умер в 1934 году! Только-только стала спадать чрезвычайщина — в России это 1933–1934 годы. Функционеры, загонявшие мужика в колхоз наганом, стали местными секретарями и теперь защищают колхозников — они теперь их люди. Первый секретарь тогда — крупная, ни с кем не сравнимая фигура. Я был комсомольцем в Крыму, и при словах «Да здравствует железный руководитель крымских большевиков товарищ Вегер!» все вставали. Товарищ Вегер — это звучало.

Что дальше? Такое пережили — что далее, чем продолжать? Не войну ж начинать. Что предшествует террору? Стабилизация, разрядка. Фразу «Сын за отца не отвечает» сегодня считают образцом лицемерия. А тогда она вызвала миропотрясение. Выступает парень, тракторист с Алтая или с Сибири — передовик на совещании передовиков, и едва начинает — «я сын бывшего кулака…» — как Сталин вдруг его перебивает: Сын за отца не отвечает! Это был ментальный переворот. Естественно, и его связали с именем Сталина. Снижаются темпы индустриализации с передвижкой в сторону группы Б. Акты на вечное пользование землей колхозами, новый устав сельхозартелей. Отмена классового набора в вузы. Седьмой конгресс Коминтерна — антифашизм впервые выдвинут в центр. Наконец Конституция 1936 года. Конституция альтернативна в резчайшем смысле: ее надо либо принять всерьез, либо террор — средней ситуации быть не могло.

Представь Сталина в этой ситуации. Он лидер этой стабилизации — и всеми фибрами чувствует, что далее он ей станет не нужен. Жизнь перестает быть экстремальной. Испаряются основания чрезвычайщины в структуре власти. Но что вместо?

Стержень психики и поведения Сталина был страх оказаться лишним. Он проявился впервые в дни конфликта Ленина по национальному вопросу и далее всегда в нем гнездится. Это маниакальность неостановленной революции, усугубленная личной манией. Она так глубоко засела в жизни, что Ельцин не подозревает — и у него есть мания экстремальных ситуаций, хотя о Сталине ничего толком не знает. Из природы продлеваемой революции вытекает потребность создавать экстремальные ситуации. Экстремальные ситуации создали Сталина и сделали его необходимым. Расширяя пространство власти, они возвышали его в глазах всех, а главное — в его собственных глазах.

Весной 1934 года идет совещание первых секретарей обкомов, где решается вопрос о политотделах МТС. Я-то их видел в натуре. Единственные люди в деревне с легковой машиной, и заместитель — всегда от НКВД. Комиссары чрезвычайщины, несовместимые с идеей нормальности и порядка.

Но колхозы укрепились, все согласны, что политотделы пора ликвидировать. Киров выступает: с политотделами вопрос ясен — пора восстановить советскую власть на селе. Все его поддерживают. Далее выступает Сталин и так говорит первым секретарям — вы, я вижу, стали все радетелями колхозов? (Еще бы не стать — они их создали из-под палки, и теперь всемогущий первый секретарь обкома защищал свои создания от поборов и выкачивания всего.) Сталин говорит — а вы подумали о том, что если колхозникам, которых вы так защищаете, станет слишком хорошо житься — кто пойдет добывать уголь в шахтах? Кто на лесоповал добровольно пойдет?

Вот его стиль — учуяв предальтернативную ситуацию, Сталин опять всех опередил. А ведь эта оттепель была сильнее и дала бы стратегический результат больший, чем бухаринские метания 1928 года. Предальтернативу 1934-го по мощности могу сравнить разве что с 1923-м — которую Троцкий проиграл, имея все карты на руках.