Глава тринадцатая. Последняя, линия обороны. Падение Акры и утрата Святой земли
Глава тринадцатая. Последняя, линия обороны. Падение Акры и утрата Святой земли
К концу тринадцатого века от королевств и княжеств, основанных первыми крестоносцами, осталась кучка небольших поселений, которые жались к средиземноморскому побережью и двум крупным городам — Триполи и Акре. Титул короля Иерусалима превратился в некое воспоминание, почетный довесок к более основательным — например, король Кипра или император Германии. Правда, кое-какие торговые пути еще давали небольшой доход, который оправдывал попытки силой удержать эти места, но не более того.
Разумеется, всегда сохранялась возможность отвоевать утерянные территории, как уже происходило и с Иерусалимом, и с Акрой. Так что кое-какое значение титул короля Иерусалимского все-таки имел. В 1277 году право на иерусалимский трон заявила Мария Антиохийская. Затем ее убедили продать это право Карлу Анжуйскому[275], младшему брату Людовика Святого. После его смерти титул вернулся в семью Лузиньянов, потомков Балдвина II. Продолжая называть себя королями иерусалимскими, они, как и многие другие знатные роды латинских королевств, к тому времени обосновались на Кипре.
В 1289 году Триполи был взят султаном мамелюков Маликом аль-Мансуром. Начальник триполийского гарнизона рыцарь Храма Пьер де Монкада погиб вместе с другими тамплиерами и госпитальерами. Титул короля Иерусалима в то время принадлежал Генриху II. Покинув свой дворец на Кипре, он прибыл в Акру. Однако Генрих не привел с собой войска, чтобы отбить у неприятеля Триполи, а вступил в мирные переговоры с султаном. Договор о перемирии подписали бейлиф Акры Одо, Великий магистр тамплиеров Гийом де Боже, Великий магистр госпитальеров Никола Лорнь и представитель Великого магистра тевтонских рыцарей Конрад[276].
В нашем распоряжении оказалось свидетельство очевидца дальнейших событий, который был секретарем Великого магистра тамплиеров Гийома де Боже. Его обычно называют «тамплиером из Тира», хотя на самом деле этот человек не был членом ордена и родом был скорее всего с Кипра, а не из Тира. Но коли к человеку уже приклеилось определенное имя, изменить его и при этом избежать путаницы очень трудно. Итак, вот каким образом развивались события согласно записи секретаря Гийома де Боже, пусть он и не был из Тира:
«Случилось так, что после падения Триполи и по этой самой причине папа послал двадцать галер на помощь Акре. Галеры сии были построены и оснащены в Венеции, и вел их благородный венецианец Якопо Тьеполо… Великое множество простолюдинов Италии также присоединились к крестоносному делу и приплыли в Акру.
Когда же достигли они города, мир, что был обговорен и подписан королем и султаном, соблюдался сторонами со всем тщанием. Бедные сарацинские крестьяне приносили в Акру свои товары на продажу, как и прежде было в обычае. И как-то раз случилось… что крестоносцы, кои приплыли, дабы сотворить благое дело и помочь городу, стали причиною его разрушения, ибо в один черный день они пронеслись по Акре, предавая мечу всех этих несчастных, разложивших свои товары. Убили они и некоторое число сирийцев, что носили бороды, а были те сирийцы греческой веры. (Убивали же их из-за бород, по ошибке принимая за сарацин.)
Великую пагубу навлекло сие деяние, ибо в отместку сарацины захватили Акру, как вы и узнаете»[277].
Известие о совершенном насилии быстро достигло Каира, и султан потребовал наказания убийц. Гийом де Боже предложил практичное решение проблемы. Он считал разумным отправить султану не крестоносцев, виновных в расправе над крестьянами, а приговоренных к смерти узников местных тюрем, поскольку те все равно обречены.
Однако идею Гийома отклонили, и султану сообщили правду, добавив, что это жестокое преступление совершили итальянцы, которые были неподвластны законам Акры и которых власти города вообще не могли преследовать.
Воистину, оглядываясь на прошлое, трудно утверждать, что честность всегда становится лучшим выбором.
«Султан остался весьма недоволен полученным ответом. Он собрал великое множество воинов и осадные машины»[278] — в общем, приступил к основательной подготовке похода, намереваясь окончательно изгнать христиан из Акры.
Тамплиер из Тира и различные арабские летописцы дают в основном сходные описания осады и взятия города. Пятого апреля 1291 года султан Египта привел к стенам Акры огромную армию, снабженную осадными машинами. В начале мая султану удалось сделать подкоп и уничтожить одну из главных башен города. Начавшиеся было переговоры не привели к соглашению, и «обе стороны снова принялись обстреливать друг друга из баллист и предпринимать прочие действия, обычные для воюющих сторон»[279].
Когда начался штурм города, храмовники, возглавляемые магистром Гийомом, подошли к воротам, на которые наступали мусульмане. К тамплиерам присоединились госпитальеры со своим магистром. Рыцари не выдержали напора численно превосходящего противника и обстрела «греческим огнем». Не исключено, что тамплиер из Тира видел этот бой своими глазами, ибо приводит леденящее кровь описание охваченного пламенем и заживо сгоревшего англичанина. Погиб и Гийом де Боже, хотя его смерть была не столь ужасна. Великого магистра пронзило копье, «острие проникло в промежуток между пластинами лат, и древко вошло в плоть его на глубину, равную ширине ладони»[280].
Магистр, по-видимому, какое-то время не падал и казался невредимым: когда он повернул своего коня, чтобы выехать из гущи боя, окружавшие его защитники города в испуге стали умолять его остаться. «Он же отвечал им: „Рыцари! Со мною кончено, ибо я убит — взгляните на мою рану!“… И с этими словами он выронил свое копье, и голова его упала набок»[281]. Прежде чем магистр упал с лошади, воины подхватили его и отнесли в крепость тамплиеров. Гийом де Боже скончался к вечеру того же дня. «И Господь принял душу этого рыцаря, но смерть его причинила невосполнимый ущерб!»[282]
Город готов был вот-вот пасть. Король со своими людьми спустился к кораблям и покинул Акру. Оставшиеся жители поспешили укрыться в крепости тамплиеров, самом защищенном месте в городе. Они держались еще десять дней, но затем были вынуждены начать переговоры об условиях сдачи, включая безопасный выход для женщин и детей. Однако вошедшие в крепость мусульманские воины стали тут же насиловать женщин и юношей. Тогда тамплиеры атаковали насильников, некоторых убили, остальных же вытеснили из крепости. После этого они решили сражаться до конца.
Все защитники крепости тамплиеров погибли, а оставшиеся в живых мирные жители были взяты в плен. Абу аль-Махасин пишет, что Акра пала ровно через сто лет — с точностью до дня и часа — после того, как этот город впервые завоевал Ричард Львиное Сердце, и добавляет, что это стало справедливым возмездием за кровавую расправу Ричарда над его пленниками.
Имущество тамплиеров, госпитальеров и тевтонских рыцарей стало добычей сарацин. У нас нет сведений, находились ли какие-либо ценности на борту кораблей, которые успели покинуть Акру до падения города. Несколько храмовников, включая следующего Великого магистра Тибо Годена, смогли уйти по морю. Они направились к крепости в Сидоне, а затем на Кипр. Однако утверждение некоторых псевдоисториков о том, что они могли прихватить с собой сокровища, представляется неосновательным. Все побережье кишело воинами султана, включая лучников.
Люди, у которых кроме обычной одежды и мечей был тяжелый груз, не смогли бы пробиться к судам[283].
Единственное в своем роде описание Акры накануне падения города оставил итальянский священник Риколдо де Монте-Кроче. Риколдо родился приблизительно в 1240 году во Флоренции, в двадцать пять лет вступил в орден доминиканцев и несколько последующих лет посвятил наукам. В 1288 году или около того он решил отправиться на Восток для обращения язычников. Сначала Риколдо прибыл в Акру.
Миссия Риколдо во многих отношениях демонстрирует изменения в подходе к нехристианскому миру, которые произошли со времени появления тамплиеров. Орден доминиканцев был основан Домиником Кастильским и получил одобрение папского престола в 1216 году. Доминиканцы считали своей задачей нести христианское слово всем народам мира. Не случайно монахи-доминиканцы считались наиболее образованными священниками, когда речь шла о владении языками. Их мечтой было распространение христианства путем убеждения, страстной проповеди и логики. И в этом доминиканцы были прямой противоположностью тамплиеров.
Руководимые папами, доминиканцы стали ко всему прочему главными инквизиторами Европы, но эта функция не отвечала сокровенным чаяниям многих монахов ордена, в том числе и Риколдо, который, судя по всему, предпочитал обращать в истинную веру язычников, а не наказывать еретиков.
Риколдо остановился в доме доминиканского ордена в Акре и завязал дружеские отношения с патриархом Иерусалима Николаем, также доминиканцем. Затем он отправился на земли мусульман, но его проповеди не возымели желаемого действия. В 1291 году весть о падении Акры застала его в Багдаде. Он получил эти сведения из мусульманских источников.
Его письмо о падении города обращено к патриарху, убитому во время штурма, и «ко всем братьям, принявшим смерть при захвате Акры»[284]. В каждой строке письма читаются и потрясение, и глубокая печаль автора. Этот неудержимый поток чувств напоминает читателю о человеческих трагедиях войны. Риколдо вновь и вновь скорбит о судьбе монахинь, обращенных в рабынь мусульманских воинов, о детях, которых оторвали от матерей, продали и теперь воспитают в чужой вере.
С особенной выразительностью описывает Риколдо свои встречи с торговцами добычей, захваченной в городе. У одного сарацина он купил рубаху, пронзенную «мечом или копьем, ибо она была запятнана кровью»[285]. И ему приходит в голову, что хозяина этой рубахи он мог встречать в Акре. Риколдо то пытается утешиться мыслью, что его друзья, принявшие мученическую смерть, теперь на небесах, то вновь возвращается к горестным восклицаниям. «Где теперь Триполи? — взывает он. — Где Акра? Где все ее христианские храмы?.. И где великое множество христиан?.. Я слышал, что на шестой день в третьем часу вас всех умертвили»[286]. Слова сталкиваются друг с другом в потоке горьких, отчаянных фраз глубоко страдающего человека.
Риколдо пишет, что магистр тамплиеров был сражен, «подобно Ахаву, царю Израильскому», копье пронзило его живот и легкие, и он умер к вечеру (что подтверждается и словами тамплиера из Тира). На следующий день город пал. Один из исследователей полагает, что, сравнивая магистра с Ахавом, далеко не лучшим царем израильским, Риколдо имеет в виду слабость тамплиеров. В такой трактовке нет ничего невозможного, но я полагаю, что сравнение это вызвано сходством обстоятельств: Ахав был ранен стрелой в бою с сирийцами и умер к вечеру того же дня, как и Гийом де Боже[287].
В письме снова и снова слышны вопросы. В чем причина случившегося? Почему пала твердыня? Как Господь допустил такое? Риколдо полагает, что это — наказание за грехи. Он высказывается в этом духе как раз перед описанием гибели Великого магистра.
Ощущение, пусть и неявно выраженное, что какой-то определенный человек повинен в падении Акры, владело многими — и на Востоке, и на Западе. Храмовники считались непобедимыми воинами, защитниками Святой земли, и утрата Акры нанесла им больший ущерб, чем какому-либо другому рыцарскому ордену.
После потери Акры и смерти Гийома де Боже мужество, похоже, оставило рыцарей Храма. Кое-кто из них попытался закрепиться в Сидоне, но в кипрской резиденции ордена на эту крепость махнули рукой, и она была оставлена. Вскоре после этого они ушли и из замка Шато Пелерен — последнего укрепления тамплиеров на территории бывших латинских королевств.
Еще одну попытку вернуться на Святую землю тамплиеры предприняли при своем последнем Великом магистре Жаке де Моле. На крохотном острове Руад близ города Тортоса они построили укрепленный лагерь. Оттуда они намеревались напасть на город, но в 1302 году потерпели сокрушительное поражение от мамелюка Саифа аль-Дина Есендемюра. Уцелевшие храмовники были взяты в плен, увезены в Египет и проданы в рабство.
Имея за собой этот шлейф поражений, орден столкнулся с крепнущим в Европе убеждением, что тамплиеры в лучшем случае не приносят никакой пользы христианскому миру, а в худшем — изменили его идеалам.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.