Глава 7 Двойная и тройная игра

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 7

Двойная и тройная игра

План «Джаел» был переименован в «Телохранитель» – военная хитрость, которую можно сравнить с Троянским конем.

Энюни Кейв Браун. «Хранитель лжи» (1977 г.)

Военные историки очень противятся версии, которая приписывает успех дня «X» в том числе козням людей с фамилиями, взятыми из мюзиклов, вынужденных теперь скрываться от мести неонацистов в отдаленных местах Латинской Америки.

Джон Киган. «Санди таймс». 12 августа 1984 г.

9 ноября 1939 года, два месяца спустя после начала войны, два сотрудника СИС, капитан Сигизмунд Пейн Бест, служивший в армейской разведке во время первой мировой войны, и майор Ричард Стивенс – глава отделения СИС в Гааге, были выкрадены из городка Венло на голландской границе и переправлены в Германию. Британские документы по данному происшествию закрыты на сто лет, а в немецких мало что можно почерпнуть, но основные факты неоспоримы.

Вкратце говоря, Бест и Стивенс думали, что через одного из агентов СИС в Голландии – доктора Франца Фишера они установили контакт с немецкой оппозиционной группировкой, которая хотела сместить Гитлера и прекратить войну. Чего они не знали, так это того, что Фишер был агентом-двойником и работал на гестапо. После ряда встреч, служивших для установления степени искренности намерений каждой стороны, британские офицеры настояли на встрече с немецким генералом, который якобы возглавлял антигитлеровский заговор. Встреча была назначена в кафе на окраине городка Венло, всего в нескольких ярдах от немецкой границы. Бест и Стивенс в сопровождении офицера голландской разведки лейтенанта Дирка Клопа приехали в Венло на это чрезвычайно важное свидание. Клоп с помощью местной полиции предпринял ряд защитных мер, однако англичане, боясь опоздать на встречу с немецким генералом, двинулись на рандеву, не дожидаясь, пока полицейские займут свои места.

Бест, Стивенс и Клоп только-только успели подъехать, как большой немецкий автомобиль с вооруженными автоматами людьми прорвался через пограничное заграждение. Клоп среагировал быстро, он выскочил из машины и побежал, отстреливаясь, в сторону основной трассы. Не успев пробежать и нескольких ярдов, он был смертельно ранен. Бесту и Стивенсу приказали выйти из машины, отобрали у них оружие и заставили перейти границу. Затем немцы затолкали их и умирающего Клопа в машины и увезли в Дюссельдорф.

Это дело было неприятным для всех, а для СИС это был унизительный провал. Из-за того, что её так легко провели, СИС даже не захотела признать, что Бест и Стивенс являются её сотрудниками. Голландские власти, учитывая напряженные отношения с Германией, скрыли свои контакты с британцами, открестившись от всяческой ответственности за Беста и Стивенса и объяснив присутствие там Клопа ошибкой его непосредственного начальника, который был моментально уволен. Даже немцы постарались побыстрее забыть инцидент, который обострил и без того напряженные отношения между абвером, ничего не знавшим об операции вплоть до её завершения, и гестапо, весьма довольным своим успехом. (Весьма коротким, впрочем, потому что, хотя Гитлер хотел увязать захваченных в Венло британцев и покушение на него в Мюнхене, гестапо не смогло предоставить для этой версии никаких доказательств.)

Бест и Стивенс выжили и были обнаружены в апреле 1945 года в маленькой тирольской деревушке. Они не выдержали допросов в гестапо и стали одним из основных источников информации о структуре СИС. (Эллис, как мы уже знаем, был другим источником.) Эти сведения помогли немцам подготовить документ, озаглавленный «Информационный материал по Великобритании», куда входил список лиц, включающий большое число сотрудников СИС и её агентов, которых гестапо планировало арестовать после захвата Великобритании. В одном из разделов этого документа детально описана организационная структура СИС, её штаб-квартиры, секции и их обязанности и даже воспроизведены паспортные фото некоторых офицеров СИС. Бест и Стивенс признались в том, что давали сведения гестапо. Им было бы трудно отрицать очевидное, поскольку немцы опубликовали полный отчет по этому делу, включая список офицеров СИС, полученный от Беста и Стивенса. В СИС было решено не подвергать своих сотрудников судебному разбирательству, но их не восстановили на службе(1).

Драма в Венло подтолкнула многих авторов на описание этого события, но все они обращали внимание главным образом на фактическую сторону дела, а не на мотивы, которыми руководствовались участники событий. Но только рассмотрев внимательно то, к чему Бест, Стивенс и немцы действительно стремились, можно выявить неожиданный и важный политический аспект этой разведывательной операции. Чтобы оценить это должным образом, нужно вернуться немного назад, в лето 1939 года, когда ещё оставалась надежда, хоть и маленькая, что войны можно избежать.

Не весь немецкий народ шел за Гитлером. Существовала политическая оппозиция – хилая коалиция всех партий от социал-демократов до консерваторов. Некоторые военные круги также были озабочены вероятностью втягивания Германии в очередную мировую войну. Оппоненты и критики Гитлера рассчитывали на поддержку Британии, но вынуждены были действовать крайне осторожно. С одной стороны, они хотели, чтобы Великобритания проявила достаточно настойчивости, дабы отвратить Гитлера от дальнейших военных авантюр, но при этом не предпринимала ничего, что могло бы спровоцировать военные действия. Лучшим способом дать это понять, по их мнению, была передача послания по секретным каналам. Поэтому в июле 1939 года. в Лондон прибыл полковник граф Герхард фон Шверин из германского Генерального штаба с рекомендательным письмом лорду Дэвиду Астору (будущему редактору «Обсервер») от Адама фон Тротта, действующего от имени немецкой оппозиции.

Фон Шверин четко объяснил, что Великобритания могла бы предпринять, дабы убедить Гитлера в том, что его нынешний курс ведет к войне. На Астора это произвело такое впечатление, что он немедленно организовал встречу с руководством СИС в надежде, что оно согласится встретиться с фон Шверином. Вместо этого один из старших офицеров СИС заявил: «Я знаю, кто этот человек. Если вы хотите услышать мое мнение по поводу его прибытия сюда в тот момент, когда взаимоотношения между нашими странами настолько плохи, то я считаю, что это потрясающая наглость!»(2)

Тем не менее контакт, не прямой и мало удовлетворяющий обе стороны, состоялся, и в СИС было должным образом отмечено, что в Германии антигитлеровские элементы существуют и они вроде бы хотят установить контакт с СИС. Это получило подтверждение в виде ряда предпринятых после начала войны шагов. В Риме немцы обратились к представителям Ватикана с целью выяснить. не возьмет ли на себя папа Пий XII роль посредника для обеспечения честного и справедливого мира(3). В Великобритании и (уже после начала войны) в Соединенных Штатах Джон Уиллер-Беннет, ведущий британский специалист по немецкой армии, имел длительные переговоры с Адамом фон Троттом по вопросу о сотрудничестве англичан с немецкой оппозицией(4). Желание договориться с Германией, независимо от того, будет или нет смещен Гитлер, очень сильно возрастет зимой 1939/40 года, но на данном этапе нас больше интересует реакция СИС сразу после начала войны 3 сентября 1939 года.

СИС начала забрасывать лорда Галифакса, министра иностранных дел, докладами о разногласиях внутри Германии. 11 сентября, например, лорд Галифакс сообщил Военному кабинету, что, согласно донесениям секретной службы, может быть достигнут весьма значительный результат, если Великобритания напрямую обратится к немецкой армии «через определенные каналы». 23 октября он сообщил Кабинету, что Германию изнутри раздирает множество противоречий, а четыре дня спустя заявил, что между Гитлером и армией существуют острые разногласия. Было ощущение, что возможны обстоятельства, при которых война быстро закончится, и с подачи СИС поддержка диссидентствующих элементов в Германии стала официальной политикой(5).

Однако легче приказать, чем сделать. Инструкции были спущены вниз, и в конечном счете выбор остановился на Бесте в Гааге. С конца первой мировой войны Бест стал в Нидерландах значительной фигурой. Он женился на голландке, создал экспортно-импортную фирму, занимавшуюся продажей фармацевтической продукции и велосипедов, и приобрел весьма эксцентричные для голландцев манеры: он носил монокль и разговаривал громким властным голосом. Существовали некоторые сомнения относительно того, в чем, собственно. заключается его связь с СИС. Стивенс, бывший резидентом СИС в Голландии, считал, что Бест был именно тем, кем казался, – преуспевающим бизнесменом, живущим за границей. Но в первый же день войны Бест вошел в контору Стивенса и сообщил, что он является представителем, сверхсекретного подразделения СИС – секции «Z», возглавляемой Клодом Дэнси. Дэнси, бывший военный, владелец загородного клуба, а затем офицер МИ-5, пришел в СИС только лишь для того, чтобы сразу же поссориться с её руководителем Синклером, видимо, на финансовой почве. Синклер, который не выносил присутствия Дэнси в конторе, избавился от него, позволив ему создать секцию «Z» – организацию шпионов-дилетантов, главным образом бизнесменов и журналистов. Они работали за гроши, а их руководитель Дэнси был человеком, «думающим в девяти направлениях одновременно». Если в секции «Z» и были хорошие работники, то Бест к ним явно не относился. Из тринадцати «основных агентов», якобы работавших на него, восемь оказались фикцией, а значительные суммы, предназначенные этим «агентам», таинственным образом оказались в кармане Беста(6).

Но одним из «настоящих» агентов был Фишер, который, как мы знаем, также работал и на гестапо. Будет легче понять последующие события, если мы посмотрим на них глазами Фишера. Один из его работодателей, англичанин, сказал, что хочет вступить в контакт с оппозиционными режиму группами в Германии и обсудить с ними возможные мирные переговоры. Теперь у Фишера было два возможных варианта. Он мог сделать то, о чем его просил Бест, не говоря ничего своим немецким хозяевам, либо все им рассказать. Фишер не колебался ни секунды. Большая часть поставленной им немцам информации со времен Мюнхена касалась именно проблемы мира в Европе, поэтому, сообщив им о пожеланиях Беста, Фишер становился автоматически дорог обоим хозяевам(7).

Немцы были рады использовать Фишера в качестве посредника. Им было ясно, что они ничего не теряли, вступив в контакт с англичанином. На худой конец они просто получат сведения о действиях СИС в Нидерландах. Если переговоры продлятся, они смогут также узнать что-нибудь о штаб-квартире СИС в Лондоне. Но ставки были значительно выше. Идея мирных переговоров, окажись она подлинной, могла бы послужить базой для взаимовыгодного соглашения между Германией и Великобританией. Фишер работал на гестапо, шеф которого Гиммлер считал войну с Великобританией совершенно ненужной. Он полагал, что истинная миссия Германии – на Востоке, она заключается в завоевании Советского Союза. Война с Великобританией являлась сварой между родственниками, которая вполне может быть урегулирована, если обе стороны призовут на помощь здравый смысл. Другие немецкие лидеры были с ним вполне согласны. Геринг подтолкнул князя Гогенлоэ, судетского аристократа, встретиться со своими британскими друзьями и обсудить с ними условия мира. На одной из таких встреч в Швейцарии через месяц после начала войны Гогенлоэ и отставной капитан Малькольм Кристи обсуждали вопрос о компромиссном мире, который развязал бы руки Германии для борьбы с коммунизмом(8).

Обращает на себя внимание тот факт, что офицером, избранным немцами для проведения этой операции, был Вальтер Шелленберг, глава контрразведки, молодой интеллектуал, сторонник компромисса с Британией, потому что, как он говорил, «только Сталин будет в выигрыше от европейской войны». На встрече 30 октября со Стивенсом и Бестом в Гааге начали вырисовываться условия мирного соглашения. Гитлер оставался главой немецкого государства, Риббентроп также оставался на своем посту, а для Геринга впоследствии должны были найти подходящую должность. Австрия, Чехословакия и Польша должны были быть восстановлены как самостоятельные державы. Предполагалось создание единого антисоветского фронта. Согласно Шелленбергу, Стивенс передал эти условия в Форин офис, Галифакс согласился с ними, и шел разговор о следующей встрече в Лондоне для окончательной выработки соглашения(9). На этом этапе возникает интригующий вопрос: а что обо всем этом было известно Военному кабинету?

Чемберлен, несомненно, знал о проходящих встречах, но похоже на то, что в своих докладах ему СИС уделяла больше внимания военному заговору против Гитлера, чем мирным переговорам. (Однако Чемберлен все-таки что-то знал об условиях, выдвигаемых немцами, потому что в своем послании сестре от 5 ноября он предсказывал скорое окончание войны и писал, что немцы могут получить некоторое послабление и, возможно, им не придется отдавать что бы то ни было из того, что им действительно дорого.) 1 ноября Военный кабинет впервые услышал об этих мирных переговорах. Новость никого не обрадовала, и Черчилль, например, потребовал немедленного прекращения каких-либо контактов с немцами. Но в конечном счете было принято решение операцию продолжить. По-прежнему остаются некоторые сомнения в том, что все члены британского Военного кабинета знали подробности об этой истории. СИС, похоже, «запамятовала» указать, входило ли в столь долго оговариваемые условия жесткое требование отстранения Гитлера. Только один человек, находящийся в центре событий, – Бест не испытывал никаких сомнений по этому вопросу. Насколько ему было известно, говорил он позже, «Адольф Гитлер оставался у власти»(10).

Гитлер, несомненно, знал о проходящих переговорах и одобрял их. Он сам предлагал 6 октября компромиссный мир Великобритании, и весьма сомнительно, чтобы без его одобрения Гиммлер мог дать инструкции Шелленбергу о проведении мирных переговоров. Но к началу ноября Гитлер изменил свою точку зрения. Его планы по завоеванию Великобритании и Франции успешно продвигались, и продолжение мирных переговоров с англичанами начинало отдавать пораженчеством. Гиммлер, прекрасно осведомленный о настроениях своего вождя, решил, что операцию пора сворачивать, но, желая получить от нее максимум пользы, отдал приказ выкрасть Беста и Стивенса. Как мы уже знаем, 9 ноября гестапо с блеском выполнило приказ.

Шелленберг ещё некоторое время поддерживал тайную радиосвязь с СИС, надеясь, что политические фигуры, стоящие за Бестом и Стивенсом, возможно, захотят продолжить мирные переговоры. Но 29 ноября он радировал из Берлина, что прерывает последнюю связь. Он сделал все, что мог, дабы избавить Стивенса и Беста от политического показательного суда, и даже предложил обменять их на немецких пленных(11). (Усилия Шелленберга были вознаграждены после войны. На процессе в Нюрнберге он был приговорен лишь к шести годам тюремного заключения, из которых отбыл два.)

Но почему в СИС были уверены, что британское правительство пойдет на соглашение с Германией, которое не предусматривает в обязательном порядке отстранение Гитлера от власти? Дело в том, что и кое-кто в самой СИС, и некоторые представители британского истеблишмента – небольшая, но потенциально мощная группа – были согласны с точкой зрения немцев, что обе страны воюют не с тем противником, что «правильная» война должна была бы вестись совместно Великобританией и Германией против Советского Союза.

Было, по всей вероятности, нечестно со стороны британского правительства возлагать всю вину за провал в Венло только на СИС, сажая дополнительное пятно на и без того не безукоризненную репутацию секретной службы. Еще одним последствием этого дела было то, что политика Великобритании в отношении немецкой оппозиции сильно изменилась. От активного поиска противников режима и сторонников мирного урегулирования Великобритания перешла теперь к роли пассивного наблюдателя и к любой попытке сближения относилась с величайшей осторожностью, подозревая очередной заговор гестапо. Черчилль в директиве, изданной им вскоре после назначения его на пост премьер-министра в мае 1940 года, писал: «Министру иностранных дел. Я надеюсь, папскому нунцию ясно дадут понять, что мы не желаем обсуждать никаких условий заключения мира с Гитлером и что всем нашим агентам строжайше запрещено выдвигать какие-либо предложения на эту тему»(12).

В мае 1941 года Рудольф Гесс, заместитель фюрера по партии, совершил свой драматический перелет в Англию, по всей видимости, считая, что там его хорошо примут. Он прилетел, имея с собой список известных в Великобритании персон, которые, по его мнению, были заинтересованы в мирном соглашении и союзе с Германией теперь, когда Гитлер находился и преддверии войны с Советским Союзом[19]. Этот список сильно устарел, многие из перечисленных в нем переменили свою позицию благодаря усилиям Черчилля выиграть битву за Британию. Однако прилет Гесса был весьма некстати. Черчилль стоял во главе достаточно сплоченной державы, и ему совсем не хотелось бы, чтобы люди начали задавать вполне очевидный вопрос: почему Гесс думал, что его мирная миссия будет благожелательно воспринята? А что, если Гесс прилетел не потому, что был сумасшедшим, как утверждал Черчилль, а из-за того, что его пригласила прогитлеровски настроенная группировка в Великобритании[20]. Именно такое объяснение, несомненно, учитывалось советским руководством. И после прилета Гесса Сталин начал сильно подозревать, что Германия и Великобритания практически договорились между собой. Черчилль совершенно не желал, чтобы СИС осложнила и без того непростую ситуацию, поэтому ни один офицер СИС не был допущен к Гессу, чтобы его допросить. Все решения по Гессу Черчилль принимал лично, и все основные допросы велись политиками и руководством Форин офис(14). Роль СИС в Венло не была забыта.

С сильно пошатнувшейся из-за неудач репутацией СИС прошла сквозь военные годы, раздираемая внутренними противоречиями и непримиримо враждуя с УСО. Она настолько укрепилась в подозрениях, будто немцы непрерывно затевают против нее всякие заговоры наподобие операции в Венло, что подлинные попытки контакта с ней игнорировались, а первоклассная информация не принималась и отвергалась. Классическим образцом последней, несомненно, является доклад из Осло, по всей вероятности, наиболее ценный документ времен войны. Это была огромная помощь для Великобритании, особенно в научной сфере, но она была получена главным образом не благодаря СИС, а вопреки ей(15).

Донесение пришло в британское посольство в Осло в виде маленького, переданного из рук в руки пакета 3 ноября 1939 года. Его ждали. За неделю до этою в письме на имя военно-морского атташе капитана Гектора Бойза неизвестный офицер абвера предлагал передать важную техническую документацию. если Бойз даст понять, что её примут. (Что и было сделано мельком в передаче Би-Би-Си на Германию.)

Шеф отделения СИС коммандер Дж. Б. Невилл немедленно ознакомился с бумагами. В ретроспективе легко понять, насколько сенсационными были содержащиеся в них сведения. Это была детальная информация о новых взрывных устройствах для бомб и торпед, о радарах и о новой программе производства бомбардировщика «Юнкерс-88». Но подлинной жемчужиной была таблица результатов испытаний в Пенемюнде, где, как говорилось в донесении, немцы разрабатывали небольшие дистанционно управляемые снаряды, способные нести большой взрывной заряд, – ясное указание на зарождение Фау-1 и Фау-2. Невилл переслал бумаги в Лондон, где они приземлились на столе главы авиационной секции СИС коммандера Уинтерботема.

Уинтерботем ознакомился с ними с известной долей скепсиса, однако, понимая, что его знаний не хватает для верной оценки информации, он передал их доктору Р. В. Джонсу, ученому, отвечавшему за научные исследования в Министерстве авиации. Джонс изучил документы и признал их подлинными и очень важными. В СИС никто ему не поверил. Доклад опять посчитали фальшивкой, ещё одним фокусом гестапо. Было заявлено, что ни один немец не может быть так хорошо информирован о столь различных вещах и если кое-что из этой информации выдерживает научный анализ, то только потому, что хитрые немцы использовали старый трюк – выдали немного подлинных сведений, чтобы и остальное выглядело убедительно. Время показало, что утверждения СИС были ошибочными и почти все детали документов из Осло оказались верными. Но к этому времени передавший их офицер абвера исчез, несомненно, обдумывая проблему, почему не было предпринято попытки сообщить ему о реакции на полученные сведения и использовать дальше предоставленную им возможность(16).

Ущерб от такой сверхосторожности был ещё больше в 1942 году, когда отделение СИС в Лиссабоне получило сведения от уроженца Центральной Европы, сбежавшего из гитлеровского концентрационного лагеря. Он рассказал агентам СИС, что работал в немецком исследовательском центре на Балтике, возле Пенемюнде, и. хотя проект был полностью засекречен, он вроде бы был связан с созданием ракет. Из Лиссабона эту информацию переслали в Лондон, где она попала к Бэзилу Фенвику, бывшему сотруднику «Ройял Датч-Шелл», а затем офицеру секции «Z». Фенвик ничего не знал о норвежских документах, поэтому сведения, полученные от бывшего заключенного, ничего не значили для него. Возможно, Фенвик придал бы этому рапорту большее значение, если бы он пришел не из Лиссабона, из того отделения СИС, которое славилось своими дрязгами и неточностью сведений. Исходя из этого, Фенвик передал в Лиссабон, чтобы к бывшему заключенному отнеслись, как к «подсадной утке» гестапо. К тому времени, когда сведения, полученные от этого человека, попали к сотруднику СИС, знавшему о Пенемюнде, бывший узник растворился среди беженцев в Португалии, и все потуги СИС разыскать его не имели успеха(17).

Но были и ещё более значительные провалы. СИС загодя получила информацию о том, что Германия собирается оккупировать Бельгию и Голландию. Первые сведения поступили от начальника отделения СИС в Брюсселе полковника Эдварда Калтропа, имевшего своего человека в бельгийской полиции. Информатор передал ему карты, изъятые из немецкого самолета, совершившего вынужденную посадку на бельгийской территории. Карты походили на часть плана нападения на Голландию и Бельгию, а содержащаяся в них информация вроде бы подтверждалась полковником Хансом Остером, заместителем главы абвера, который являлся убежденным антифашистом. Остер был другом помощника голландского военного атташе в Берлине и в свое время сообщил тому о готовящемся нападении на Польшу. Теперь, в начале мая 1940 года. Остер сообщил, что Гитлер готовится к вторжению в Голландию и Бельгию. Однако, памятуя о Венло, ни СИС, ни голландская разведка не поверили полученным сведениям. В СИС решили, что карты поддельные, а Остер ведет с ними игру. Ошибочность их позиции стала очевидной, когда 10 мая германские войска вторглись в Голландию, Бельгию и Люксембург(18).

Еще одна информация, которая могла оказать существенное влияние на дальнейшее развитие событий, поступила в СИС без всяких помех, но затем исчезла в тумане. Агентурная сеть СИС в Виши, под кодовым названием «Альянс», от которой поступала на протяжении длительного времени ценная информация, с января 1942 года начала регулярно поставлять сведения о состоянии боеготовности двух германских крейсеров – «Шарнхорст» и «Гнайзенау», находящихся в Бресте. За две недели до выхода крейсеров в море один из агентов «Альянса» передал в Лондон через Мадрид, что корабли готовы выйти из брестских доков в любое время, чтобы, пройдя через Ла-Манш, войти в германский порт. Остается неясным, придержала ли СИС информацию или передала её флоту, который, выясняя время выхода кораблей из Бреста, больше доверял радиоперехвату, чем сведениям, полученным от СИС, но в любом случае оба корабля под эскортом крейсера «Принц Евгений» спокойно покинули Брест 12 февраля, без помех прошли Ла-Манш и встали в доки Вильгельмсхафена двадцать четыре часа спустя. Королевский воздушный флот упустил единственную реальную возможность атаковать в море эти два немецких боевых корабля, которые в дальнейшем стали постоянной угрозой для конвойных судов союзников, поставлявших грузы по Северному морскому пути в Советский Союз(19).

Еще одно донесение, полученное СИС и содержавшее, как выяснилось в дальнейшем, абсолютно достоверные сведения, похоже, просто-напросто затерялось в коридорах Уайтхолла. Летом 1940 года стало совершенно очевидным, что ситуация, сложившаяся в Ираке, заметно ухудшается благодаря усилившейся националистической пропаганде и пробритански настроенный регент может быть отстранен от власти силами, получающими поддержку от немцев. В течение первых трёх месяцев 1941 года отделение СИС в Багдаде буквально забросало Центр информацией о возможном государственном перевороте, а 31 марта сообщило, что переворот практически неминуем. Три дня спустя переворот и произошел. Британцы были застигнуты врасплох, и регенту пришлось спешно бежать из столицы. СИС быстренько составила жалобу (причем Мензис пошел лично к Черчиллю), заявив, что Восточный департамент Форин офис положил её доклады под сукно и не передал их военным(20).

А однажды ценный информатор, отвергнутый англичанами опять же по подозрению в двойной игре, перешел через улицу к американцам, где был принят с распростертыми объятиями. Этот неприятный эпизод произошел в Швейцарии в 1943 году. 23 августа сотрудник МИД Германии доктор Фриц Кольбе пришел в британское представительство для встречи с военным атташе полковником Генри Картрайтом. Картрайт представлял также МИ-9, организацию, оказывавшую поддержку беженцам из Германии и получавшую от них информацию. Это амплуа Картрайта было хорошо известно в нейтральной Швейцарии, и абвер неоднократно пытался подсунуть ему своих людей. В результате Картрайт стал весьма подозрительно относиться к визитерам с улицы, и, когда Кольбе пришел к нему и сказал, что хочет оказать помощь союзникам, Картрайт был настороже.

Кольбе заявил, что он занимает высокий пост в германском Министерстве иностранных дел, но сам придерживается антифашистских взглядов. Кольбе использовал свое служебное положение, чтобы выкрасть копии секретных документов, и доставил их из Берлина в Берн. Он вынул кипу документов и заявил, что привез он намного больше. Картраит не удосужился их даже прочесть. Он решил, что Кольбе является «подсадной уткой» абвера и вором. Картрайт приказал выкинуть немца из представительства. Кольбе, озадаченный реакцией англичанина, рассказал об этом эпизоде своему другу, который посоветовал ему обратиться к американцам. На следующий день Кольбе связался с Алленом Даллесом, помощником посла США, и передал ему 183 копии телеграмм германского МИДа, к которым Даллесом был проявлен большой интерес, и пообещал при возможности привезти другие документы.

7 октября Кольбе вернулся в Берн и привез ещё бумаги. В течение последующих шестнадцати месяцев, совершив три поездки, в общей совокупности он передал американцам 1500 секретных документов. Хотя союзники пользовались этой информацией крайне осторожно, чтобы немцы не заподозрили, что в их МИДе есть предатель, Кольбе был, по словам одного офицера американской разведки, «одним из лучших секретных агентов, который когда-либо имелся у разведывательных служб». Кольбе оставался вне подозрений и продолжал работать вплоть до апреля 1945 года, когда, после падения Германии, исхитрился перебежать в Швейцарию. (Позже он представил свидетельства обвинению на Нюрнбергском процессе.)(21)

Конечно, Кольбе мог бы быть абверовской «подсадной уткой». (Одной из причин для организации подобного рода операции могло быть желание получить коды союзников. Когда Даллес или заграничное отделение СИС передали бы содержание копий телеграмм в Лондон или Вашингтон кодом по радио, немцы могли перехватить их и, зная содержание копий, сумели бы в дальнейшем получить ключ к кодам, используемым союзниками.) Или он мог быть мошенником, заинтересованным лишь в деньгах. Разведывательный мир был переполнен подобными типажами, их полно и сейчас. Тому можно привести массу примеров, например следующие.

Чешское правительство в изгнании во время войны имело свое представительство в Лиссабоне и, получая информацию через свою агентурную сеть во Франции, поставляло СИС массу материалов. Но второе лицо в чешском представительстве работало также и на абвер. Когда СИС это обнаружила, этого человека уволили, но ущерб был уже нанесен. После того как его раскрыли, двойной агент быстро нанялся к американцам.

Классическим случаем является дело официанта, работавшего в экспрессе Стамбул – Багдад. Он был завербован СИС. Но когда в его лояльности засомневались, то после проверки выяснилось, что услугами этого агента пользовались немцы, итальянцы, венгры и японцы! Вероятнее всего, по-настоящему он был верен лишь туркам, потому что являлся также майором турецкой армии.

Но лучше всего видна изнанка мира шпионажа, с его продажной верностью, низкой моралью, комплексами неполноценности и, если бы не вытекавшие из нее зачастую трагические последствия, комической глупостью, на примере с Уильямом Джоном Хупером. то ли британским, то ли немецким агентом (Хупер и сам точно не знал) в Нидерландах перед началом войны. Хупер, голландец по происхождению, был натурализованным англичанином. Он работал на СИС в Роттердаме, передавая донесения руководителю отделения СИС в Гааге. Наряду с множеством прочих предосудительных деяний, Хупер использовал фальшивых агентов, раздувал затраты и продавал по нескольку раз липовую информацию. Все это всплыло только после того, как резидент СИС в Нидерландах майор Хью Далтон покончил с собой.

Далтон, прикрытием которого был пост начальника паспортной службы посольства, обнаружил, что эта его деятельность перекрывает его обязанности разведчика, когда еврейские беженцы, пытаясь получить визу в Палестину, начали буквально осаждать его контору. В результате он не только забросил всякую разведывательную деятельность, но, что ещё хуже, соблазнился крупными суммами, которые евреи были готовы заплатить за документы, дающие право на выезд, и заработал на взятках кругленький капиталец в три тысячи фунтов стерлингов. Хупер каким-то образом пронюхал об этом и начал шантажировать Далтона. Далтон некоторое время платил ему, а затем в сентябре 1939 года пустил себе пулю в лоб(22).

Из Лондона отрядили двух человек выяснить обстоятельства самоубийства Далтона, и тут-то и всплыло не только его взяточничество, но и шантаж Хупера. Хупера немедленно уволили. (Дэнси требовал его расстрела!) Расстроенный таким поворотом событий, Хупер предложил свои услуги абверу, сначала для выполнения отдельных заданий, а затем как постоянный агент. Он завоевал доверие представителей абвера, сдав им важного агента СИС в Германии, бывшего флотского офицера, который был арестован в июле 1939 года и позже покончил с собой в тюремной камере. Отделение СИС в Гааге, естественно, представления не имело об этом предательстве, когда перед самым началом войны Хупер предложил им себя, признавшись, что он работает на немцев, но теперь снова хочет работать на англичан. Его быстренько снова наняли и приказали играть роль двойника – продолжать притворяться лояльным абверу.

Сложности игры на этом не закончились. Немцы сумели внедрить своего человека в агентурную сеть СИС в Нидерландах, который сообщил им о Хупере, что тот снова работает на СИС. Возможно, немцы предъявили Хуперу обвинение и перевербовали его опять. Это означало бы, что англичане считали, что Хупер, бывший изначально их агентом, перешел к немцам, которые теперь думали, что он работает на них, тогда как на самом деле Хупер снова вернулся к англичанам, которые теперь использовали его как шпиона в гитлеровском лагере. На самом деле Хупер снова работал на немцев и являлся их агентом в британском лагере. Но возможно, немцы не посчитали нужным усложнять ребус и просто использовали Хупера для скармливания англичанам дезинформации.

При любом раскладе Хупер был бесполезен для СИС, и после событий в Венло, когда он автоматически попал под подозрение, Дэнси снова настаивал на его «устранении». Вместо этого, когда отделение СИС эвакуировалось из Нидерландов, Хупера с семьей вывезли в Англию. Любопытно, что некоторое время в СИС рассматривали возможность отправки Хупера обратно в Нидерланды в роли агента-двойника, но в конечном итоге расстались с этой идеей. Одному Богу известны результаты этой бредовой схемы и то, кому же в конечном итоге был верен Хупер, если он вообще был кому-либо верен. Офицеры СИС, которые только после войны узнали полную картину деятельности Хупера, заявляли, что нет никаких сведений о дальнейшей судьбе Хупера после его возвращения в Англию. Можно лишь предположить, что мнение Дэнси о том, что нужно сделать с Хупером, в конце концов перевесило[21](23).

Военный период, однако, это не только лишь длинный перечень провалов СИС. Были у нее и некоторые успехи, правда, в основном незначительные. Один из её сотрудников, индийский офицер Гульзар Ахмед, работавший под видом цензора в британском консульстве в Стамбуле, был также завербован абвером, но остался верен СИС и стал одним из лучших агентов-двойников времен войны. Полученная от него информация позволила идентифицировать других абверовских агентов, некоторые из которых были успешно перевербованы. Возглавляемая священником агентурная сеть в Бордо, в которую входили священники и монахини, поставляла первоклассные сведения, в частности о передвижениях немецких войск. Успешно шли дела у отделения СИС в Стокгольме. В Каире также было проведено несколько удачных операций.

Но во всех успехах СИС присутствует один общий фактор – всегда задействован абвер. Мы уже знаем, что самая важная техническая информация времен войны – норвежские документы – была передана СИС неизвестным офицером абвера и что заместитель главы абвера полковник Остер сообщал англичанам о предстоящих военных операциях немцев. Для того чтобы понять, почему за всеми успехами британской разведки действительно стоял абвер, необходимо вкратце рассмотреть состояние немецкой разведки того времени.

Если британские спецслужбы раздирали изнутри фракционизм и соперничество, то состояние немецких спецслужб было нисколько не лучше. Перспектива надвигавшейся войны внесла ещё больший разлад в ряды немецких разведслужб. Абвер чувствовал себя во все большей изоляции, и РСХА чинило ему все больше препятствий. К ним обоим с презрением относилось разведывательное подразделение риббентроповского МИДа, и все они вместе враждовали между собой. Плюс ко всему внутри каждой организации процветали соперничающие группировки(25).

Ни одна из разведслужб не располагала специалистами по США и Великобритании, которые могли бы должным образом проанализировать сведения, поставляемые агентами, и у всех организаций была одна общая проблема с руководством: любой доклад об успехах противника отбрасывался как пораженческий, а его авторы рассматривались чуть ли не как предатели. Сам Гитлер, хотя у него были одинаковые с Черчиллем фантазии на тему важности разведки, очень мало пользовался её услугами и просто отказывался слушать что бы то ни было, не совпадающее с его личным мнением.

Легко догадаться, что это отнюдь не способствовало честной и правильной оценке получаемых сведений, даже если предположить, что информация изначально была достоверной. Зачастую она как раз таковой не являлась.

Сразу после войны разведслужбы союзников прошерстили уцелевшие бумаги немецкой разведки и допросили оставшихся в живых офицеров. В докладе одной из занимавшихся этой работой команд, сделанном летом 1945 года, было написано следующее: «Совершенно ясно, что лучшим типом агента является агент, работающий из идейных соображений, а не из страха или за деньги. Но также совершенно очевидно, что во всем рейхе людей первого типа можно было отыскать лишь среди партийной элиты, а при существовавшем положении вещей весьма немногие из них имели хоть какое-то представление об англичанах и американцах и были достаточно подготовлены. чтобы приносить пользу, работая за границей. Поэтому, за редким исключением, немецкая разведка вербовала не идеалистов, а жадных, запуганных и оппортунистически настроенных людей»(26).

Таким образом, немцам тоже приходилось опираться на агентов, которые были жуликами и обманщиками, на людей вроде Карла-Гейнца Крамера, работавшего в Стокгольме сотрудника абвера, который, как выяснилось впоследствии, большую часть поставляемых им сведений черпал из журналов и учебников по самолетостроению, имевшихся в свободной продаже в книжных магазинах Швеции. Или старшего офицера испанской военной разведки, работавшего на абвер, специально завербованного немцами, чтобы получить доступ к испанской агентурной сети в Лондоне. Когда СИС сумела добраться до его сейфа, выяснилось, что большинство его «агентов» были плодом его богатого воображения, а донесения абверу – полнейшей «липой»(27).

Даже дело знаменитого «Цицерона», камердинера посла Великобритании в Анкаре сэра Хью Нэтчбулл-Хьюгессена, оказалось не столь уж успешной операцией абвера, как это представлено в фильме о нем. У «Цицерона», чье настоящее имя было Эльяс Базна, имелись ключи от сейфа посла и ящика для дипломатических бумаг, и, когда сэр Хью засыпал глубоким сном, Базна переснимал содержимое сейфа и ящика и переправлял пленки гестапо. Он исчез вместе с 200 тыс. фунтов стерлингов, полученными от немцев (в фальшивых, заметим, купюрах), когда к нему стала слишком близко подбираться группа британских контрразведчиков, проводившая расследование, начатое на основании перехваченных немецких шифровок из Анкары в Берлин, в которых упоминались переданные «Цицероном» материалы. Немцы заплатили Базне фальшивыми деньгами за подлинную и ценную информацию. Однако пользы от этого было мало, поскольку гестаповцы посчитали, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, и заподозрили здесь очередную игру, затеянную хитрыми англичанами. По сему поводу они предусмотрительно решили её проигнорировать вплоть до получения дополнительного подтверждения из какого-нибудь другого источника (событие, случавшееся крайне редко)(28).

Нечто подобное произошло и с немецкими шпионами в Соединенных Штатах. Предметом их особого интереса были любые споры и разногласия, возникавшие между Черчиллем и Рузвельтом, данные об объемах американской помощи, о военном производстве и развитии технологии. Действия немецких агентов послужили темой для множества книг, но описываемые там успехи были сильно преувеличены. Агенты собрали весьма незначительное количество ценной информации, а немногие сведения, представлявшие хоть какой-то интерес, были проигнорированы их хозяевами. Один из агентов, Эдмунд Гейне, признался на суде, что черпал сведения из научной и технической литературы, находившейся в свободной продаже. Немецкие ученые это довольно быстро обнаружили и в своих изысканиях предпочли опираться на собственные научные разработки, а не на шпионские сведения. К концу 1942 года шпионская деятельность немцев в США практически прекратилась. Историк Ганс Л. Трефусс писал: «Несмотря на затраченные время, средства и усилия, немецкие разведывательные службы в Америке не только не оказали Гитлеру существенной помощи, но и не смогли уменьшить вклад Соединенных Штатов в борьбу за его уничтожение»(29).

Если в СИС толком не знали ни структуры, ни системы управления абвера, то и немцы, несмотря на успех в Венло, не были абсолютно уверены в достоверности полученных сведений о СИС. Уж больно неприглядная вырисовывалась картина. Они никак не могли поверить в то, что самая знаменитая спецслужба в мире была на самом деле настолько беспомощной и бесполезной, и полагали, что либо за этим фасадом скрывается какая-то сверхсекретная организация, либо это какое-то очередное британское коварство. Они думали, что если воспримут полученные сведения как единственно верные, то со всего размаха угодят в расставленную ловушку.

Исключением являлась маленькая, но влиятельная группа антифашистов внутри абвера. Точная роль этой группы до сих пор остается не до конца ясной и вызывает массу противоречивых суждений. И легко понять почему. Если сердце немецкого антигитлеровского Сопротивления находилось внутри абвера, если эти люди вели тайную борьбу за отстранение Гитлера от власти, тогда успехи СИС в противоборстве с абвером приобретают совсем иной смысл и основным вопросом, который возникает, становится следующий: а не ломилась ли английская разведка в широко распахнутые двери?

Одним из высоко превозносимых успехов в войне разведок является так называемая операция с агентами-двойниками. Провозглашается, что англичане вычислили и поймали всех до единого немецких шпионов в Великобритании, а затем успешно перевербовали большинство из них, чтобы использовать для дезинформации противника. (Все это детально расписано в книге «Система двойной игры в войне 1939 – 1945 гг.» сэра Джона Мастермена.) В многочисленных шпионских романах эту операцию представляют не только как образец британской проницательности, но и как следствие легковерия немцев.

Важным моментом для успеха британской разведки во время второй мировой войны был тот замечательный факт, что немцы так и не заподозрили… что вся их шпионская сеть в Великобритании была взята под контроль и использовалась против них (так было сказано в одной из программ радио Би-Би-Си в 1980 году). Даже на пороге своей гибели в мае 1945 года Третий рейх продолжал патетически обращаться к предавшим его агентам с призывом оставаться на связи(30).

Заявление о том, что вся немецкая агентурная сеть в Англии была захвачена и перевербована, является слишком значительным, чтобы к нему можно было отнестись легкомысленно. А сообщение, что никто во всей Германии ничего даже не заподозрил, сильно смахивает на хвастовство победителя. При более скептическом рассмотрении вопроса становится очевидным, что не только не все немецкие агенты были раскрыты, не говоря уже о перевербовке, но, что гораздо важнее, те, кого раскрыли, были предназначены быть раскрытыми, то есть – в какой-то мере хотя бы – они были перевербованы ещё до их прибытия в Англию.

Доказательство того, что был, по крайней мере, один немецкий шпион, так и не раскрытый англичанами, имеется в переписке Гая Лиддела, офицера МИ-5, с сотрудником американского посольства в Лондоне Гершелем Джонсоном, датированной началом 1940 года. В первом письме с грифом «секретно, лично, конфиденциально» Лиддел писал, что немецкая секретная служба получает из посольства «донесения, иногда дважды в день, в которых излагается практически все, содержащееся в сообщениях посла (Джозефа) Кеннеди президенту Рузвельту, включая доклады о переговорах с британскими государственными деятелями и чиновниками». Лиддел сообщал, что источником этой тревожной информации является агент, доказавший свою надежность и точность.

Джонсон немедленно уведомил об этом Вашингтон и одновременно отверг вероятность утечки информации из посольства в Берлине. «Ни одна из конфиденциальных телеграмм посла в Берлин не передавалась, – писал он. – Здесь замешан кто-то из нашего посольства либо из Госдепартамента». Он обратился к МИ-5 за дополнительными сведениями и выяснил, что британским агентом, сообщившим об утечке, был офицер абвера. (Самым вероятным вариантом представляется полковник Остер, особенно если принять во внимание, что в МИ-5 его описали как человека, «постоянно общающегося с адмиралом Канарисом».)

У британского агента в ведомстве Гесса был знакомый, которому он нанес визит незадолго до войны. Стенографистка, переводившая с английского на немецкий, спросила, может ли она уйти, поскольку из Соединенных Штатов ничего не было, и абверовец слышал ответ своего приятеля: «Да, доктор сегодня диктовать не будет». Были ещё ключи. Англичане, которые, как показалось Джонсону, что-то скрывали, сообщили только, что немец приложил к своему донесению о докторе «много материалов, каждый из которых был достоверным» и что «сведения от доктора поступают регулярно»(31).

Спустя два месяца Джонсон ни на йоту не приблизился к источнику утечки. В ретроспективе наиболее подходящей кандидатурой на первый взгляд кажется Тайрон Кент, шифровальщик американского посольства в Лондоне. Кент был арестован 20 мая 1940 года и приговорен к семи годам за кражу полутора тысяч документов из комнаты шифровальщиков посольства. Однако Кент не мог быть «доктором» по той простой причине, что прибыл в Англию лишь 5 октября 1939 года, а «доктор» начал поставлять сведения немцам не позже августа того же года. Более того, учитывая, что Кент был арестован, допрошен и судим в Англии, было бы разумным предположить, что если бы он был «доктором», то МИ-5 узнало бы это у него. Однако бывший глава МИ-5 сказал: «Относительно установления личности «доктора» я считаю, что мы так и не разрешили этой проблемы».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.