Освободительный заграничный поход 1813 года

Освободительный заграничный поход 1813 года

Новый, 1813 год начался с того, что вместе с русскими против Наполеона выступила и двадцатитысячная прусская армия, ставшая союзницей России с 18 декабря 1812 года, когда прусский генерал Йорк фон Вартбург подписал в Таурогене соглашение о совместных действиях. 18 января подписали перемирие австрийцы.

Остановившись в конце января в Плоцке, Александр превратил свою Главную квартиру в центр политического руководства, где решались все важнейшие вопросы военной стратегии и международных отношений.

Отсюда он посылал непрерывные импульсы, направленные против Наполеона, сколачивая союзы и коалиции, возбуждая народы Европы на борьбу с узурпатором, координируя действия своих, а затем и союзных армий.

Между тем общее наступление русских войск продолжалось почти безостановочно. В начале февраля они уже перешли Одер, и Главная квартира вынуждена была перебраться в немецкий город Калиш, поближе к действующим армиям. 16 февраля в Калише был подписан союзный русско-прусский договор, который положил начало новой, шестой, антинаполеоновской коалиции, последней в истории борьбы с Наполеоном.

Фридрих-Вильгельм с согласия Александра назначил главнокомандующим всеми прусскими войсками Кутузова.

Д. Доу. «М. Б. Барклай-де-Толли». 1829 г.

26 марта Главная армия вышла из Калиша. В первом же саксонском городе – Миличе – Кутузов был встречен с необычайным воодушевлением.

«Виват великому старику! Виват дедушке Кутузову!» – кричали восторженные толпы немецких патриотов.

На долю Александра тоже досталось немало восторгов: когда Главная армия 3 апреля форсировала Одер, то у моста немцы поднесли Александру лавровый венок. Однако Александр велел переслать венок Кутузову, добавив, что лавры принадлежат ему.

А между тем Кутузов чувствовал себя все хуже и 6 апреля остановился в Бунцлау, не имея возможности следовать за армией. Александр первые три дня оставался рядом с больным, но потом вынужден был покинуть Кутузова и вместе с Фридрихом-Вильгельмом отправился дальше, в Дрезден.

Следует обратить особое внимание на то, что между прусским королем и Кутузовым сложились совершенно необычные отношения: Фридрих-Вильгельм не просто почитал фельдмаршала, он буквально боготворил его.

Король стал интенсивно изучать русский язык и вскоре уже неплохо говорил по-русски с генералами и офицерами штаба. Он на каждом шагу подчеркивал свое глубочайшее уважение к «дедушке Кутузову» и вел себя с ним, как любящий сын по отношению к родному отцу.

В середине апреля 1813 года, Александр и Фридрих-Вильгельм сердечно распрощались с больным и, глубоко опечаленные, отправились к армии.

Оба монарха оставили Кутузову своих лейб-медиков – Виллие и Гуфеланда, почитавшегося лучшим врачом Европы. Но их усилия оказались тщетными – 16 апреля в 9 часов 35 минут вечера Кутузов умер.

Александр велел выдать жене Кутузова 200 тысяч рублей и сохранить за нею пожизненно в виде пенсии полный фельдмаршальский оклад. Дочерям Кутузова было выдано 250 тысяч. В письме к жене Кутузова Александр писал: «Болезненная не для одних вас, но и для всего Отечества потеря, не вы одна проливаете о нем слезы: с вами плачу я и плачет вся Россия».

Тем временем театр военных действий претерпел серьезные изменения. 16 апреля – в день смерти Кутузова – Наполеон выехал из Веймара и двинулся к Лейпцигу. Туда же направились и Александр с Фридрихом-Вильгельмом.

20 апреля войска Наполеона и русско-прусская армия, которой командовал новый главнокомандующий А. X. Витгенштейн, сошлись под Лютценом в упорном сражении, продолжавшемся весь день. В этом бою Александр часто оказывался на линии огня, сказав одному из адъютантов: «В этом сражении для меня нет пуль».

И все же союзники сражение проиграли. Вечером русские и пруссаки начали отступление. Александр и Фридрих-Вильгельм, проведшие весь день рядом, стали пробираться через обозы и раненых при свете фонаря, который нес перед ними один из флигель-адъютантов.

Ночевали они в деревне Гроич, где Александр убеждал прусского короля отойти за Эльбу.

Расстроенный поражением, Фридрих-Вильгельм ответил Александру: «Это мне знакомо. Если только мы начнем отступать, то не остановимся на Эльбе, но перейдем также за Вислу. Действуя таким образом, я вижу себя снова в Мемеле».

Утром 21 апреля Александр послал штабс-капитана свиты по квартирмейстерской части А. И. Михайловского-Данилевского к главнокомандующему Витгенштейну узнать, какие распоряжения он отдает.

Михайловский-Данилевский долго искал Витгенштейна и наконец узнал от него, что тот никаких распоряжений не отдавал, ожидая их от императора.

Александр понял, что ошибся, назначив Витгенштейна главнокомандующим, и постепенно стал все более брать его функции на себя.

8 мая силы союзников построились в боевой порядок у Бауцена.

Прежде чем они пришли туда, к ним на соединение подошла 3-я армия, которой с середины февраля 1813 года командовал М. Б. Барклай-де-Толли.

Вместе с армией Барклая силы союзников насчитывали 93 тысячи человек – 65 тысяч русских и 28 тысяч пруссаков при 610 орудиях. Наполеон привел под Бауцен около 150 тысяч солдат и офицеров при 300 орудиях.

Два дня – 8 и 9 мая – под Бауценом кипело кровопролитное и ожесточенное сражение. Наконец на вторые сутки, 9 мая, в пятом часу дня русские и пруссаки начали отступление. «Государь ехал медленно, стараясь утешать короля прусского», – писал Михайловский-Данилевский.

Следствием проигранного под Бауценом сражения было смещение Витгенштейна с поста главнокомандующего и назначение на его место Барклая-де-Толли.

А 23 мая Наполеон неожиданно предложил заключить перемирие, продолжавшееся до 29 июля. За это время численность русской армии выросла до 350 тысяч солдат и офицеров. Главная квартира во время перемирия находилась в маленьком, уютном городке Рейхенбахе, а император со свитой разместился в окрестностях, в замке Петерсвальде. Здесь-то и происходили важнейшие события лета 1813 года – подписание англо-прусского и англо-русского секретных соглашений, по которым Британия предоставляла союзникам 2 миллиона фунтов стерлингов на содержание 240 тысяч солдат и офицеров.

15 июня к англичанам, русским и пруссакам примкнули и австрийцы. В конце июля армии союзников двинулись вперед к Дрездену и достигли его 14 августа.

Для прикрытия правого фланга союзники оставили на юго-востоке от Дрездена, у города Пирн корпус А. И. Остермана-Толстого, на долю которого выпала редкая военная удача – послужить главной причиной выдающейся победы.

В этот день Александр и два союзных монарха стояли на высотах Рекница, наблюдая за движением своих и вражеских войск, но не решаясь на какие-нибудь кардинальные действия.

Наконец было решено провести на виду у Наполеона «большую демонстрацию», развернув на город атаку пяти колонн фронтом в пятнадцать верст.

Колонны не успели еще развернуться, как союзные монархи переменили решение. Но было уже поздно – войска шли к Дрездену, а французы начали контрнаступление.

Всю вторую половину дня – с 6 часов пополудни – продолжалось сражение, закончившееся тем, что французы сумели отбросить союзников на исходные позиции.

До глубокой ночи Александр был на позиции, а затем уехал на ночлег в замок Нетниц. Сквозь сон он слышал, что за окном началась гроза, перешедшая затем в бурю. А между тем сотни тысяч людей стояли в грязи под ливнем и ураганным ветром, дожидаясь восхода солнца.

Положение усугублялось еще и тем, что у союзников почти не было продовольствия и они третьи сутки держались на сухарях и воде.

15 августа в шестом часу утра Александр выехал на позиции и поспел к самому началу артиллерийской канонады.

Дождь и ветер не утихали. Французы начали атаку на левый фланг, где стояли австрийцы, а затем нанесли удар по центру и почти одновременно – по правому флангу союзников. Ядра падали у самых ног коня Александра, но он не отодвигался ни на шаг, словно испытывая судьбу.

Союзные армии, засыпанные градом вражеских ядер, в конце второго дня дрогнули, потеряв убитыми и ранеными 30 тысяч человек.

К ночи, в темноте и слякоти, голодная и изнуренная непогодой армия союзников начала отступление, войска – на треть босые – шли по колено в грязи.

Вымокший под дождем и облепленный грязью Наполеон в это время въезжал в украшенный иллюминацией Дрезден.

Переночевав в Дрездене, Наполеон дал своим войскам для отдыха одну ночь, и, едва успев обсушиться и согреться, утром 16 августа они начали преследование отступающей армии союзников. Французский генерал Вандамм, занимавший Пирнское плато и ближе всех стоявший к путям отступления союзников, получил приказ Наполеона атаковать отряд Евгения Вюртембергского.

В этот же день Остерман-Толстой узнал из перехваченной переписки, что корпус Вандамма идет наперерез союзникам. Остерман принял решение отступить к Кульму и Теплицу и здесь дать бой французам.

Тогда же 14 тысяч солдат и офицеров Остермана-Толстого весь день сдерживали натиск превосходящих сил противника. На следующий день к Кульму подошли полки русской гвардии, которыми командовал Ермолов. Гвардейцы заняли позицию южнее Кульма и не сходили с нее до подхода главных сил. А тем временем русские и пруссаки зашли в тыл корпусу Вандамма, и ему не оставалось ничего иного, как увести гвардию с позиций.

Утром 18 августа подошли главные силы союзников, в авангарде которых были полки Барклая-де-Толли.

Оказавшись в окружении, Вандамм не сдавался. Лишь к середине третьего дня сражения он понял, что обречен, и сдался лично Александру, наблюдавшему за окончанием битвы, где было пленено 12 тысяч солдат и офицеров, взято 84 орудия и весь обоз.

Описывая ход сражения при Кульме, Михайловский-Данилевский писал: «Между тем пленные проходили целыми колоннами мимо императора, имея офицеров во взводах, а впереди полковников и майоров. Наконец показался издали и французский главнокомандующий Вандамм. Завидя государя, он сошел с лошади и поцеловал ее. Его величество сначала принял его с важностью, но когда Вандамм сделал масонский знак, император сказал ему: «Я облегчу сколько можно вашу участь…»

В то время, когда Вандамм протянул свою шпагу Александру, пришло известие о победах при Кацбахе и Гросс-Беерне, одержанных союзными полководцами Блюхером и Бернадотом. Резонанс от этих трех побед был настолько велик, что австрийцы переменили ранее принятое решение отступать в Австрию и выходить из коалиции. Александр же, впервые увидевший разгром и пленение неприятельского корпуса, считал «Кульмские Фермопилы» одним из счастливейших дней своей жизни и всегда любил вспоминать об этом событии.

Следующее сражение, в котором участвовал Александр, оказалось самым крупным в истории войн. Оно произошло под Лейпцигом и длилось с 4 по 7 октября. В нем приняло участие с обеих сторон более полумиллиона человек при двух тысячах орудий.

4 октября рано утром Александр приехал на поле предстоящего сражения и еще до его начала вынужден был вступить в полемику с главнокомандующим союзными армиями, австрийцем князем Шварценбергом, который предлагал поставить русские полки в очень невыгодную позицию между реками Плейсом и Эльстером. Александр решительно возразил против этого намерения Шварценберга и сказал, что князь может ставить туда австрийцев, но ни одного русского там не будет.

Ближайшее будущее показало его правоту – австрийцы вскоре же были опрокинуты, а их командир – генерал Мерфельд – попал в плен.

К трем часам дня союзники были сбиты с занятых ими позиций, но Александр, находившийся при армии, взял инициативу на себя и приказал ввести в бой резервную артиллерию, гвардию и гренадер.

Это решение, которое многие военные историки считали звездным часом Александра-военачальника, изменило ход сражения: атаки противника захлебнулись в огне 112 русских орудий.

Французы прекратили атаки и вступили в полуторачасовую артиллерийскую дуэль. Расстояние между батареями было не более версты, и в течение полутора часов над полем у деревни Вахау гремела канонада, превосходившая по своей мощи даже сражение при Бородине.

5 октября Наполеон отправил к союзникам взятого накануне в плен австрийского генерала Мерфельда с предложением перемирия, но Александр наотрез отказался вести какие-либо переговоры.

Прождав весь день 5 октября ответа и так его и не дождавшись, Наполеон в ночь на 6 октября отступил еще ближе к Лейпцигу и встал в семи верстах от города, ожидая продолжения сражения с превосходящими силами противника.

Александр появился на позициях рано утром 6 октября, когда войска еще стояли на биваках. Вместе с центральными колоннами он весь день находился в зоне огня, под гранатами и ядрами, координируя действия всех союзных армий, которые наступали на Лейпциг с трех сторон – с юга, с востока и с севера.

Формально главнокомандующим был Шварценберг, но все, находившиеся в ставке и на так называемом «Монаршем холме», где стояли два союзных императора и прусский король, единодушно считают, что 6 октября руководителем Битвы народов был Александр.

Было решено наутро идти со всех сторон к Лейпцигу и взять город.

С рассветом Александр объехал русские полки и, обращаясь к солдатам, сказал: «Ребята! Вы вчера дрались, как храбрые воины, как непобедимые герои; будьте же сегодня великодушны к побежденным нами неприятелям и к несчастным жителям города. Ваш государь этого желает, и если вы преданы мне, в чем я уверен, то вы исполните мое приказание».

В 7 часов утра 7 октября армии союзников со всех сторон устремились к Лейпцигу Первыми на улицы города ворвались русские полки 26-й дивизии И. Ф. Паскевича из армии Беннигсена. Следом за ними вошли еще две русские дивизии, после чего с востока в город вошла Северная армия Бернадота. Оттуда же вступила в Лейпциг и Силезская армия Блюхера.

Опасаясь окружения, Наполеон вышел из города со стотысячной армией. Он потерял до 60 тысяч убитыми и ранеными и 20 тысяч – пленными, а также 325 орудий.

Потери союзников составили около 50 тысяч человек.

* * *

Через две недели, 21 октября 1813 года, французская армия перешла Рейн и оставила пределы Германии. Только на севере страны в нескольких крепостях все еще оставались французские гарнизоны.

24 октября Александр въехал во Франкфурт-на-Майне – старый вольный имперский город, где короновались императоры Священной Римской империи и долгие годы заседал Имперский сейм.

Главная квартира союзников здесь и остановилась, и более чем на месяц к Франкфурту были обращены взоры всех европейских дворов, и десятки коронованных особ стали его завсегдатаями, ища покровительства и союза у Александра более, чем у Франца или Фридриха-Вильгельма.

Между тем в стане союзников начались опасные разногласия: все они, кроме Александра, склонялись к тому, чтобы заключить с Наполеоном мир, если он уйдет во Францию и выведет свои войска из всех покоренных им стран.

Наконец, 19 ноября на Военном совете союзников было решено начинать зимний поход и вторгаться во Францию.

29 ноября Главная квартира выступила из Франкфурта.

В начале декабря Александр остановился в Карлсруэ и несколько дней отдыхал там, находясь в обществе своей тещи – маркграфини Баденской, в чьи владения привела его война.

Разумеется, здесь говорилось не только о войне, но и о том, как живет Елизавета Алексеевна, дочь маркграфини. Александр отвечал на вопросы тещи, многое она знала из писем дочери, тем более что переписка их была регулярной.

В связи с этим стоит вернуться к одной из героинь этой книги, с которой мы расстались еще до начала войны, в горькие для нее дни, когда Елизавета Алексеевна похоронила почти одновременно и своего любимого – кавалергарда Алексея Охотникова, и ненаглядного «котеночка» – полуторагодовалую Лизоньку.