Рудольф фон Зеботтендорф и общество «Thule»

Рудольф фон Зеботтендорф и общество «Thule»

Зеботтендорф присоединился к vцlkisch движению уже на последних этапах войны, но жизнь его до этого тоже весьма важна. В сравнении с выдающимися vцlkisch агитаторами, Зеботтендорф выглядел просто космополитическим авантюристом. Его вечная тяга к тёмным делишкам, к шпионажу, к хитрости и увёрткам составила ему репутацию опытного ловкача. Сын прусского рабочего, Зеботтендорф рано порвал со своим прошлым – сначала ушёл в море, потом работал на Среднем Востоке. Если внимательно всмотреться в приключения его молодости, можно лучше понять, какой жизненный опыт определил его будущие взгляды, позволившие ему сыграть немаловажную роль в мюнхенских контрреволюционных событиях 1918 и 1919 годов.

Человек, называвший себя барон Рудольф фон Зеботтевдорф, был, как это часто случается с ариософистами, которыми он восхищался, не более чем самозваным аристократом. Он родился 9 ноября 1875 в Hoyerswerda, торговом городе Саксонии, расположенном к северо-востоку от Дрездена. Его отец – Эрнст Рудольф Глауэр был железнодорожником, мать звали Кристиан Генриетта, урождённая Мюллер. При крещении ребёнок получил имя Адам Альфред Рудольф Глауэр. В соответствии с его полувымышленной автобиографией, семейство Глауэр по мужской линии происходило от французского солдата-лейтенанта Торра (1789–1821), подобранного после боя при Кацбахе (1813) у деревни Альзенау (Ольшаника) в восемнадцати километрах к северо-востоку от Ловенберга в Прусской Силезии. Этот француз и был прадедушкой Рудольфа Глауэра. Topp женился на дочери местного крестьянина и в 1818 она родила ему сына, который, в свою очередь, женился в 1845 и погиб в уличной перестрелке в Берлине во время революции 1848 года. Как коренные жители Силезии, члены семьи отличались крайне прусскими политическими взглядами: может быть по этой причине имя Topp было сменено ими на Глауэр. Эрнст Рудольф Глауэр родился приблизительной 1846 и участвовал в Австро-прусской кампании 1866 года, и в Франко-прусской войне. Оставив армию в 1871, он принял назначение на железную дорогу в Hoyerswerda. Умер он в июне 1893, оставив осиротевшему сыну средства, достаточные для того, чтобы завершить среднее образование и начать учиться на инженера.

Биографические подробности у Тьеде указывают на то, что молодой Глауэр поступил в Техническую Школу Ильменау, тогда как автобиография утверждает, что его жизнь началась с практической работы в инженерной фирме Дж. Е. Кристофа в Niesky. Затем мы встречаем Глауэра, остановившимся в гостинице Кобленца со старыми друзьями недалеко от Hoyerswerda во время рождественских каникул второго семестра Политехнического факультета Берлин-Шарлоттенбург. Он упоминает о том, что не видел своих друзей два года. Если взять за точку отсчёта 1893 год (год смерти отца), то получается, что речь идёт о Рождестве 1896 года, несколько недель спустя после его 21-летия. Близящийся конец века также может служить причиной необходимости посещения Hoyerswerda. Глауэр оставался в Берлине до конца летнего семестра, а затем 1 октября 1897 подал прошение о поступлении на годичную службу во флот. Но ему было отказано по медицинским соображениям: у Глауэра была склонность к грыже. Тогда Глауэр отправился в Ганновер и занимался там частным преподаванием до марта 1898. Но ему пришлось оставить и этот пост, после того как он позволил себе предосудительное путешествие с матерью своих учеников в Ниццу, Монте-Карло, Геную и Люцерну.

Поскольку Глауэр не завершил своей учёбы, он не мог надеяться на хорошее место в Германии. Кроме того, подобно многим своим ровесникам на родине он чувствовал себя как в клетке и потому решил отправиться в море. Подписав контракт на шесть месяцев, он нанялся кочегаром на судно H. H. Meier водоизмещением 5140 тонн, вышедшее 2 апреля 1898 из Бремерхэвена в Нью-Йорк и вернувшееся в Бремерхэвен 3 мая. В сентябре 1899 он нанялся на судно «S. S. Ems» (4912 тонн). А когда этот корабль остановился в Неаполе по пути в Нью-Йорк, Глауэр узнал о том, что имеется место электрика на борту судна «С. С. Принц Регент Леопольд» (6288 тонн). Поскольку «Принц Регент» свой первый рейс совершал в Сидней, Глауэр решил воспользоваться случаем и посетить Австралию. Он уволился с Эмса и после нескольких дней ожидания вышел из Неаполя на «Принце Регенте» 15 февраля 1900 года. Во время путешествия один из моряков уговорил Глауэра покинуть корабль и попытать счастья в поисках золота в Западной Австралии. После остановки во Фримантле 13 марта Глауэр и его друг отправились через Южный Крест и Кулгардье к цели их предприятия – в Северный Кулгардье Годфилд, на восточной окраине Великой Пустыни Виктория. Это приключение было прервано смертью друга в июне. Глауэр вернулся во Фримантль для того, чтобы сесть на корабль, идущий в Египет, куда он имел рекомендательное письмо, данное ему Парсеем в Кулгардье. Так закончился морской период Глауэра – время, отмеченное чужеземными приключениями, юношескими амбициями и опытом работы на больших современных кораблях.

Прибыв в Александрию в июле 1900, Глауэр направился прямо в Каир, для встречи с Гуссейном Пашой, влиятельным турецким землевладельцем, состоявшим на службе в Khedive Abbas Hilmi. Если верить Тьеде, Глауэр проработал в службах Khedive с 1897 по 1900 в качестве инженера; в соответствии же с «талисманом розенкрейцеров» Глауэр менее месяца провёл в Каире и отправился в Константинополь, поскольку Гуссейн Паша лето проводил в своём турецком доме на азиатском побережье Босфора. В отсутствии убедительных доказательств, достаточным будет утверждение о том, что Глауэр провёл в Египте столько времени, сколько нужно было для того, чтобы узнать его людей и культуру. Всё ещё выплачивавший значительные суммы султану Оттоману, Египет к концу 1890-х всё же стал преуспевающей страной после удачного англо-египетского кондоминиума, установленного в 1882 с целью сохранения стабильности в стране и охраны власти Khedive от фракционных раздоров, использующих экономику ради своей выгоды. Сэр Эвелин Баринг, служивший британским консулом, писал в 1901 году, о «фундаменте, на котором держится благосостояние и материальное благополучие цивилизованных обществ… институт рабства Corvee (неоплачиваемый труд) практически исчез». Но за этот прогресс тоже надо было платить. Глауэр получил здесь свои первые впечатления о развивающихся странах, познакомился с проблемами, которые влечёт за собой вестернизация, с возможными религиозными и националистическими реакциями.

В конце июля 1900 года Глауэр совершает тысячемильное путешествие из Александрии в Константинополь через Пирей и Измир. Прибыв на Золотой Мыс, он находит каик и переплывает Босфор, направляясь во владения Гуссейна Паши в Кувуклу около Бейкоца. До сих пор намеревавшийся вернуться домой, чтобы продолжить обучение, Глауэр оказывается настолько покорён страной, её обычаями, гостеприимством хозяев, что решает остаться. Он изучает турецкий язык у имама в мечети Бейкоца и знакомится с обычаями во время частых поездок в Стамбул: в октябре 1900 он принимает предложение проработать год надсмотрщиком в анатолийских поместьях Гуссейна около Бандирмы и в Ениклоу около Бурсы. Эта обширная территория располагалась на подножиях горы Олимп, здесь жили турки, возвратившиеся из бывших оттоманских провинций Болгарии. Глауэр собирался построить здесь современные дома, на смену жалким хижинам, в которых они там жили. Уже были организованы маленький кирпичный завод и лесопилка. Кроме того, он собирался заняться выращиванием тутовых деревьев для разведения шелковичных червей и выращиванием ореховых деревьев для европейской шоколадной промышленности. Контракт с фирмой «Nestle» был подписан и уже строилась дорога из деревни в Бурсу.

Помимо технического и организаторского освоения Турции, Глауэр здесь серьёзно увлёкся оккультизмом. Интерес к экзотической религии уже родился в нём, когда он наблюдал безумствующих дервишей из секты «Nevlevi» и посещал пирамиды Хеопса в Эль-Гизе в июле 1900. Его компаньон Ибрагим рассказывал ему о космологическом и нумерологическом значении пирамид и разбудил в Глауэре любопытство по отношению к тайному знанию древних теократий. Гуссейн Паша, его богатый и образованный хозяин, исповедовал суфизм и обсуждал вопросы веры с Глауэром. В Бурсе он познакомился с семьёй Термуди, греческими евреями из Салоники. Старый Термуди ушёл от дел и целиком посвятил себя изучению Каббалы и коллекционированию алхимических и розенкрейцеровских текстов, в то время как его старший сын Абрахам управлял банком в Бурсе, а младший – его филиалом в Салонике. Помимо банка, семья Термуди занималась шелковичным делом. Термуди были франкмасонами и принадлежали ложе французский Ритуал Мемфиса (Frinch Rite of Memphis), проникшей в Левант и на Средний Восток. Глауэр был посвящён в ложу старым Термуди и впоследствии унаследовал всю его оккультную библиотеку. В одной из этих книг Глауэр нашёл пометки, сделанные рукой Гуссейна Паши, они касались тайных мистических культов традиционных исламских алхимиков, всё ещё практикуемых Baktashr сектами дервишей. Когда Глауэр вернулся в Турцию в 1908 году, он продолжил занятия исламским мистицизмом, который, по его мнению, имел общие арийские корни с немецкими рунами.

Ход событий в «Талисмане розенкрейцеров» заставляют думать, что Глауэр оставался в Ениклоу вплоть до 1908 года, после чего поехал в Константинополь, но официальные документы свидетельствуют об обратном. Существует запись о том, что с сентября 1902 по апрель 1903 он жил в Мюнхене, а затем отправился в Probstrella, маленькую деревню в Тюрингаи. Он утверждал, что был монтёром по профессии. Другая запись также подтверждает его пребывание в Германии после 1901. 25 марта 1905 года в Дрездене Глауэр женился на Кларе Восс, дочери саксонского фермера из Bischofswerda.. Но союз оказался непрочным, 5 мая 1907 в Берлине пара была разведена. Несколько лет спустя газеты сообщили о том, что Глауэр предстал перед судом по обвинению в подделывании денег и других жульничествах. Глауэр косвенно упоминает об этом инциденте, когда описывает размышления над своим жизненным выбором в Кафедральном Соборе Фрайбурга в 1908 году – возможно эти столкновения с властями и послужили причиной его решения оставить Германию.

В конце 1908 Глауэр снова был в Константинополе. В «Эрвине Халлере» (1918–1919) описано железнодорожное путешествие в сентябре из Бреслау в Констанцу, тогда как на самом деле он прибыл в столицу на румынском судне. Судя по роману, по-видимому Халлер/Глауэр имел экономические виды на июльскую революцию Молодой Турции, установившей конституционную монархию и парламентское право. В Константинополе он установил контакты со швейцарскими и немецкими фирмами по поводу импортной торговли, а также разработал проект Багдадской железной дороги с финансированием немецкой стороной, но при этом не смог найти работы для себя. Только случайно он наткнулся на временное место учителя в колонии кьеванских евреев на склонах Алем-дага в 30 километрах от Скутари. На пасху 1909 он вернулся в Константинополь и стал свидетелем реакционного переворота султана Абдул-Хамида II, низложенного прошлым летом. После нескольких дней кровавой борьбы Молодая Турция вернула себе власть и выслала султана. Здесь стоит упомянуть о том, что масонская ложа, в которую Глауэр вступил в Бурсе в 1901 послужила остовом для дореволюционного Тайного Общества Единства и Прогресса, основанного турками Салоники в целях воспитания либерального сознания в условиях тиранического режима султана.

Учитывая неизменный интерес Глауэра к вестернизации Турции, трудно объяснить его реакционную политическую позицию в эпоху распада старого порядка и революции в Германии. Известно, что Глауэр читал лекции на эзотерические темы в своём доме, в одном из районов Константинополя, а затем в декабре 1910 основал мистическую ложу. В это время он писал исследование о дервишах Baktashf, противоречиво мистическом ордене, широко распространённом и очень влиятельном в Турции: предание связывает его происхождение с янычарами – основной силой поддержания турецкого господства на Балканах в Средневековье. Существовала также связь между орденом Baktдshr и европейским франкмасонством. Религиозная ориентация первоначально определяла собой и политические взгляды Глауэра: антиматериализм паноттоманского мистицизма, алхимия, розенкрейцеры в сочетании с послевоенной ненавистью к большевикам, воплощающих в себе апофеоз материализма, – всё это привело его к исключительно антидемократическим идеям. Его политическое мировоззрение нашло историческую параллель в фигуре короля Фридриха Вильгельма II, бывшего мистическим иррационалистом и поддерживавшего Орден розенкрейцеров, который сопротивлялся рациональным и осовременивающим влияниям Просвещения (Пруссия, 1780-е гг.).

Это сплетение политико-религиозных мотивов могут объяснить и фантазии Глауэра об аристократическом происхождении. История принятия имени и титула «Зеботтендорф фон дер Роз» заслуживает внимательного рассмотрения, как и исследование генеалогии этой семьи: любой факт здесь может помочь пролить свет на крайне тёмный вопрос. По одной версии, Глауэр утверждал, что он натурализовался как турецкий гражданин в 1911 году, а затем был усыновлён экспатриированным бароном Генрихом фон Зеботтендорф по турецким законам. Поскольку этот акт не был признан в Германии, новоиспечённый Рудольф фон Зеботтендорф был вторично усыновлён Зигмундом фон Зеботтендорф фон дер Роз (1843–1915) в Висбадене в 1914 году и немного позже в той же мере – его вдовой Марией в Баден-Бадене. По другой версии, Глауэр натурализовался и был усыновлён американцем, носящим такое имя в Константинополе в 1908 году. Хотя усыновление могло приобрести силу только с позволения Кайзера, отношения Глауэра с Зеботтендорфами подтверждаются этой семьёй. В погребальном извещении Зигмунда Рудольф Фрайхер фон Зеботтендорф и его вторая жена, Фрайфрау Анна, записаны как скорбящие кузены.

В начале Средних Веков фамилия Зеботтендорфов владела несколькими деревнями на Балтийском побережье. Один из предков семьи служил дипломатом при императоре Отто II (умер в 983), от которого получил звание рыцаря империи и герб с ветвью циннамона. К концу XII века балтийское семейство перебралось на юг Силезии, в район преимущественно славянских поселений, тогда колонизированных немецкими рыцарями и крестьянами. С XIII по XVI век семейство процветало, возникли по меньшей мере четыре новых линии, члены его занимали выдающиеся посты в империи. К XVIII веку сохранились ещё две линии. Карл Мориц фон Зеботтендорф (1698–1760), родоначальник линии фон дер Роз перебрался на юг – в Австрию. Почти все его потомки служили в армии Габсбургов, в Вене, Линце и Брно: другая линия – Лорцендорф занимала посты в Прусской армии, поскольку при Фридрихе Великом в 1742 году Силезия перешла от Австрии Прусской администрации.

В деле усыновления Глауэр пытался задействовать обе линии семьи. Члены семьи, носившие имя Генрих или жившие в Америке в настоящее время, происходили от прусской линии. Некто Генрих фон Зеботтендорф (род. в 1825) жил в 1887 в Гёрлице, городе, расположенном неподалёку от Hoyerswerda. Общее силезское происхождение могло послужить причиной сближения Генриха и Глауэра в Константинополе. Но когда усыновление было признано недействительным. Глауэр сблизился с австрийским представителем семьи, Зигмундом фон Зеботтендорф фон дер Роз. Обе линии были отмечены ветвью циннамона, герб, который впоследствии Глауэр носил как свой собственный. Если бы не связь силезской и австрийской линии и не предполагаемое масонство австрийской линии в конце XVII века, трудно сказать почему Глауэра так привлекло это имя, тем более, что связь эта могла быть целиком вымышленной. Слухи, сопровождавшие историю усыновления, внесли в неё ещё больший хаос: единственное можно утверждать с уверенностью – Глауэр несомненно хотел иметь имя и титул барона. Поскольку свою известность он приобрёл под этим именем, мы с этого момента будем говорить о нём как о Рудольфе фон Зеботтендорф.

Второй период Зеботтендорфа в Турции длился четыре года. После участия во Второй Балканской войне (октябрь-декабрь 1912) на турецкой стороне и будучи ранен, он вернулся в Германию, обосновавшись в начале 1913 в Берлине. О его деятельности в первой половине Великой Войны известно мало. Он утверждал, что был в Бреслау в 1913 году, где финансировал танк Гебеля. Но машина погибла и его предприятие осталось невознаграждённым. Помимо частых визитов к Зигмунду фон Зеботтендорф в Висбаден, он имел связи с Дрезденом в это время. Когда Зигмунд умер в октябре 1915, Зеботтендорф поселился в Kleinzschachwitz, фешенебельном пригороде, расположенном на берегу Эльбы. Здесь за 50 000 золотых марок он выстроил огромную виллу (теперь Meusslitzer Strasse 41). Но вскоре Зеботтендорф вновь стал объектом недоброжелательных слухов и внезапно уехал. Позже он сообщал, что стал жертвой клеветнических нападок, имеющих отношение к его второй жене. 15 июля 1915 в Вене Зеботтендорф женился на разведённой Берте Анне Иффланд. Будучи дочерью Фридриха Вильгельма Мюллера, богатого берлинского торговца, она обладала значительным состоянием. Зеботтендорф утверждал, что Макс Альсберг, берлинский поверенный, ответственный за её поместья обнаружил свою враждебность, после того как был освобождён от своей доходной должности в связи с вступлением в брак. Альсберг спровоцировал одного из старших офицеров дрезденской полиции, Хендля на то, чтобы ославить Зеботтендорфа как охотника за миллионами. Зеботтендорф также имел проблемы с берлинскими властями из-за своего турецкого гражданства, которое освобождало его от службы в немецкой армии.

После ряда поездок во Франкфурт и Берлин Зеботтендорф с женой поселились в 1916 в Бад Айблинг, элегантном баварском курорте. Отсюда Зеботтендорф консультировался со своим мюнхенским поверенным Георгом Гаубатцем о том, как документально подтвердить его турецкую национальность. Однажды Гаубатц показал ему газетную рекламу Germanennorden, приглашавшую светловолосых и голубоглазых немецких мужчин и женщин к вступлению в Орден. Под объявлением располагались три руны. Зеботтендорф был заинтригован и решил добиться членства. В сентябре 1916 он нанёс визит главе Germanennorden в Берлине. Этот человек оказался Германом Полем. Зеботтендорф и Поль говорили о рунах, эзотерический смысл которых интересовал последнего и в Ордене. Поль объяснил, что он пришёл к изучению рун через Гвидо фон Листа и что он убеждён – утрата арийцами знаний о магической их власти связана с нарушением расовой чистоты, в особенности скрещивания с евреями. Он полагал, что это знание может быть восстановлено только путём очищения расы от иностранных влияний.

Зеботтендорф стал расспрашивать о будущем Ордена и ему объяснили, что оно определится после собрания, которое должно привести в порядок дела Ордена. Незадолго перед Рождеством Зеботтендорф получил известия о том, что Орден создан вновь, во главе с Полем в звании Канцлера. Эта информация доказывает, что Зеботтендорф был знаком с Полем ещё до раскола. Во время встречи с Полем Зеботтендорф попросил у него список возможных кандидатов Ордена в Баварии. По возвращении в Бад Айблинг он получил около сотни адресов и ему была поручена задача воскрешения почти вымершего баварского отделения. Весь 1917 год Зеботтендорф активно действовал от имени Поля. Его переписка с людьми, чьи адреса он получил, измеряется томами. Он начал посещать их, и эти визиты превратились в регулярные групповые встречи и лекции. В то же время, он поддерживал оживлённую переписку с Полем, снимавшим этаж для ложи в одном из домов недалеко от Берлина. 21 декабря 1917 состоялась церемония посвящения, на которую Зеботтендорф был приглашён. Предложение Зеботтендорфа издавать ежемесячный журнал Ордена было тепло встречено братьями: и первый номер «Рун» появился в январе 1918. Он согласился принять на себя финансирование бюллетеня «Allgemeine Ordens-Nachrichten», адресованного только членам Ордена. На этом же собрании Зеботтендорф был официально избран Мастером баварского отделения.

В 1918 Зеботтендорф познакомился с пострадавшим на войне Вальтером Наухаузом, который стал его правой рукой в деле пополнения рядов Ордена. Наухауз был близок ему по духу в двух отношениях: он также был экспатриирован и увлекался оккультными науками. Сын немецкого миссионера, он родился 29 сентября 1892 в Ботсабело, в Трансваале. Во время войны с бурами английский гарнизон стоял под Миддельбургом, где с июля 1901 по июнь 1902 жила его семья. В конце 1906, после смерти отца, семья вернулась в Германию. В Берлине Наухауз начал изучать резьбу по дереву, а свободное время проводил, совершая поездки к родственникам в Померанию и Силезию, или же принимал участие в экспедициях юношеских vцlkisch групп по Пруссии и Тюрингии, что указывает на его романтическое влечение к новой родине. Когда началась война, он вступил в Померанский полк, одним из первых брошенный на Западный фронт. 10 ноября 1914 года Наухауз был тяжело ранен под Шалоном. Из госпиталя он вышел только осенью 1915. Неспособный больше к военной службе, он посвятил себя vцlkisch движению и в 1916 вступил в Germanennorden, заняв пост хранителя родословных. Диапазон его чтения открывался «исследованиями» Гвидо фон Листа и заканчивался трудами по астрологии и хиромантии, он также был знаком с творчеством Пери Шу (Peryt Shou). В письме к Листу он признавался в своём интересе к Каббале, к индуистским и египетским религиозным верованиям. Как и Зеботтендорф, Наухауз был захвачен мистической идеологией древних теократий и тайными культами. В апреле 1917 Наухауз вслед за своим учителем профессором Вакерле приехал в Мюнхен, где вскоре открыл свою студию.

Зеботтендорф и Наухауз так организовали работу, чтобы Наухауз мог целиком посвятить себя агитации новых членов. Первоначально прогресс был незначительным, но спустя год темпы сильно ускорились. По свидетельству Зеботтендорфа весной 1918 вверенное ему отделение ордена насчитывало 200 человек; следующей осенью по всей Баварии насчитывалось 1500 человек и 250 человек в самой столице. До июля 1918 Зеботтендорф проводил встречи в своих мюнхенских апартаментах на Цвейпптрассе, а затем они арендовали пять больших клубных комнат в фешенебельном отеле Vierjahreszeiten; здесь могло поместиться до 300 гостей. 18 августа 1918 Зеботтендорф, Гаубатц и Геринг подготовили церемонию посвящения, на которой должны были присутствовать Герман Поль, Г. В. Фрииз и другие братья Germanennorden Walvater из Берлина и Лейпцига. Неделей позже произошло крупное рукоположение новичков; ему предшествовал доклад Поля о «солнечных замках» Бад Айблинга, имевший эзотерический национальный смысл; также Геринг говорил о германской мифологии. Записи в дневнике Геринга свидетельствуют о том, что начиная с этого времени встречи участились: ложа собиралась по меньшей мере раз в неделю для рукоположений, лекций и осенних прогулок. Церемонии сопровождались фортепиано, фисгармонией и женским хором. Поскольку помимо ритуальных собраний Gernamennorden постоянно устраивала правые митинги, Орден принял название Общество Thule, чтобы избавить себя от нежелательного любопытства со стороны социалистов и прореспубликанских элементов. Комнаты были украшены эмблемой Thule, изображающей длинный кинжал и «солнечное колесо» свастики.

В субботу вечером, 9 ноября 1918 года в залах Thule проходил музыкальный вечер. В предшествующие сорок восемь часов в Баварии произошла бескровная революция. Королевская семья спешно и постыдно бежала, военное правительство ушло в отставку, Советы Рабочих и Солдат взяли власть. Через два дня баварская революция повторилась в Берлине, здесь её возглавил еврейский журналист из Богемии. Курт Эйснер был известен как пацифист и лидер Независимых («меньшевики») Социальных Демократов в Мюнхене. Он сыграл важную роль в антивоенных забастовках в январе 1918, за что был посажен в тюрьму и вышел только в октябре. Воспользовавшись внутренним кризисом в потерпевшей поражение стране, он провозгласил Социалистическую Республику, объявив себя премьером и министром иностранных дел, в кабинете, состоящем из «большевиков» и «меньшевиков». Члены Общества Thule, как и другие правые Мюнхена, были ошеломлены этими неожиданными и весьма травматическими событиями. Германия потерпела крах, Кайзер и правящие принцы отреклись, еврейские социалисты объявили республику. Vцlkisch родина, за которую они боролись так долго и с таким трудом, исчезла в одну ночь.

В ответ на эту катастрофу Зеботтендорф произнёс страстную речь в тот вечер в Thule. Сохранившийся текст демонстрирует поразительную смесь монархических, антисемитских и ариософских чувств:

«Вчера мы пережили гибель всего, что было нам дорого, близко и свято. Вместо наших принцев германской крови, у власти – смертельные враги: евреи. Чем грозит нам этот хаос, мы ещё не знаем. Но мы догадываемся. Время, которое придёт, будет временем борьбы, горьких утрат, временем опасности… И пока я держу свой железный молот (речь о молоте Мастера), я клянусь все силы отдать этой борьбе. Наш Орден – германский Орден и преданность наша – германская. Наш бог – Вальватер, его руна – Аr. И триединство: Вотан, Вили, Ви – едины в тройственности. Ar – руна означает Ариан, первоначальное пламя, солнце и орёл. Чтобы показать волю орла к самопожертвованию, он окрашен в красный. С сегодняшнего дня наш символ – красный орёл, пусть он предупреждает нас, что мы должны умереть, чтобы выжить.»

Ссылки Зеботтендорфа на Аr – руну и на мистическую фигуру воскресающего орла, ставшую воинствующим символом арийцев, свидетельствуют о несомненном влиянии Листа. Ещё в 1908 Лист писал о том, что Ar – руна означает солнце, первоначальный огонь, арийцев и орла, при этом он также имел ввиду смерть и воскресение орла как специфически немецкий символ возрождения. Триединство Вотана, Вили и Ви он описывал в своей германско-теософской космогонии 1910 года. Название Туле тоже восходит к ариософии. Этот термин произошёл от имени, данного самой северной земле, открытой Пифеем (Pytheas) около 300 г. до н. э. Зеботтендорф отождествил эту Ультима Туле с Исландией: как предполагаемый аванпост немецких беженцев, эта страна играла значительную роль в арманистской доктрине. Обратившись к членам Туле с требованием бороться, «пока свастика не воссияет над холодом темноты». Зеботтендорф завершил свою речь декламацией расистско-теософских стихов Филиппа Штауффа. Это напыщенное бахвальство и ариософское мумбо-юмбо рождают сильное искушение выкинуть из головы и Зеботтендорфа и Общество Туле. Однако впоследствии Зеботтендорф показал себя как выдающийся организатор националистического сопротивления правительству Эйснера и Коммунистической Республике – в журналистике, в военной и политической сферах. Ариософия нашла лидера для контрреволюции.

Несколько месяцев спустя, после того как нацисты взяли власть в 1933, Зеботтендорф опубликовал книгу с сенсационным названием «Прежде чем пришёл Гитлер: первые годы нацистского движения». Книга рассказывает о подробностях деятельности её автора в Баварии во время войны и революции и отстаивает предварительный тезис о том, что:

«Члены Туле были людьми, к которым в первую очередь обратился Гитлер и они были первыми, кто пошёл на союз с Гитлером. Войско будущего Фюрера состояло – кроме самого Общества Туле – из Deutscher Arbeiterverein основанным братом из Туле Карлом Харрером в Мюнхене и Deutsch Sozialistische Partei, возглавляемой Ганном Георгом Грассингером, их печатным органом был „Munchener Beobachter“, позже „Vцlkischer Beobachter“. Из этих трёх источников Гитлер создал национал-социалистическую рабочую партию.»

Реджинальд Фельпс во всех подробностях проверил эти заявления на основе архивных материалов и по независимым источникам и пришёл к выводу, что Зеботтендорф говорит правду.

Например, утверждение о том, что Зеботтендорф обеспечил журналистскую основу для нацистской партии совершенно справедливо. «Beobachter» был маленьким еженедельником, издававшимся в восточных окрестностях Мюнхена с 1868. В нём можно было найти местные истории из жизни среднего класса с некоторым антиклерикальным и антисемитским уклоном: собственником газеты с 1900 года был Франц Эхер. Когда Эхер умер в июне 1918, газета прекратила бы существование, если бы Зеботтендорф не купил её за 5 000 марок. Он переименовал её в «Munchener Beobachter und Sportblatt» и снабдил её спортивным обозрением для молодой аудитории и резкими антисемитскими передовицами. С июля 1918 по май 1919 редакция газеты находилась в помещениях Туле. После революции Советов в Мюнхене в 1919 Зеботтендорф переместил редакцию в помещения Deutsch-Sozialistische Partei (DSP), другой националистической и антисемитической группы, основанной в 1918. С этого времени Грассингер (лидер DSP) стал основным управляющим газетой и она превратилась в официальный орган его партии в Мюнхене.

Финансовая история газеты после того как Зеботтендорф оставил Мюнхен в июле 1919 указывает на её постепенное присвоение национал-социалистической партией. Летом издатели DSP стали расходиться между собой во взглядах и Зеботтендорф пригласил свою сестру Дору Кунц и свою возлюбленную Кати Бирбаумер, номинального собственника газеты, на встречу в Констанцу, чтобы прояснить ситуацию и отказаться от неподходящих людей. Газета превратилась в компанию с ограниченной ответственностью. Уставной капитал новой компании, «Franz Eher Verlag Nachf» составлял 120 000 марок, распределённый между двумя вкладчиками: доля Бирбаумер составляла 110 000 марок, Кунц – 10 000 марок. Впрочем, к 20 марта 1920 года вкладчики были уже иные:

Готфрид Федер 10 000 марок

Франц Ксавер Эдер 10 000

Франц фон Фрейлиц 20 000

Вильгельм Гутберлет 10 000

Теодор Хейсс 10 000

Карл Альфред Браун 3 500

Дора Кунц 10 000

Кати Бирбаумер 46 500

Готфрид Федер был одним из самых первых сторонников Гитлера; Фрейлиц и Хейсс состояли в Туле. Понятно, что Зеботтендорф и его дамы утратили контроль над газетой к 1920-му году. 17 декабря 1920 все акции были в руках Антона Дрекслера, кандидата в национал-социалистическую партию. В ноябре 1921 они перешли к Гитлеру.

Другой вклад Зеботтендорфа в дело националистического сопротивления касается военных действий. В ноябре 1918 Туле запасала оружие для вооружённой борьбы против правительства Эйснера. Они выработали два плана нападения. Первый состоял в предполагаемом захвате Эйснера на съезде в Бад Айблинге, но он провалился. Попытка развернуть контрреволюционную борьбу через создание гражданской гвардии, предпринятая Рудольфом Бутманом и Гейнцем Курцем, также оказалась неудачной, поскольку левые были очень бдительны. Более эффективным стало создание Зеботтендорфом Kampfbund Thyle в период Коммунистической Республики в Мюнхене; законное правительство скрылось в это время в Бамберге. Учебные бои проводились тайно в Eching, в нескольких километрах к северу от Мюнхена. Коммунисты узнали об этом и правительство в Бамберге поручило Зеботтендорфу мобилизовать баварцев в Свободные Корпуса и атаковать защищённую столицу. Это было беспокойное путешествие, с фальшивыми паспортами: члены Общества Туле и их сторонники покинули Мюнхен и прибыли на станцию Treuchtlingen. Эти люди вошли в состав основных сил Bund Oberland, успешным Белым натиском сломивших коммунистический город с 30 апреля по 3 мая 1919 года.

21 февраля был убит Эйснер – графом Арко ауф Валлей; молодой еврей, возмущённый своим исключением из Туле, пожелал доказать своё националистическое призвание. С этого времени опять воцарился хаос. Непрочное коалиционное правительство было представлено «большевиками» социал-демократами во главе с Иоганном Хоффманом, но кабинет был вынужден бежать в Бамберг, поскольку ситуация в начале апреля резко ухудшилась. 6 апреля группа интеллектуалов-анархистов, воодушевлённых примером Бела Кун в Венгрии, провозгласила Баварскую Советскую Республику; волна красных восстаний прокатилась по Дунаю и достигла Австрии и Германии. Донкихотская администрация продержалась неделю, после чего к власти пришли более серьёзные коммунисты (13 апреля). Все полномочия приобрели русские эмигранты Левине-Ниссен, Аксельрод и Левин, участвовавшие в кровопролитии 1905 года в России. Их террор смягчала только их неумелость: жестокий закон следовал за законом; пьяные солдаты «Красной Армии» шли по улицам, грабя и мародёрствуя; школы, банки, газеты были закрыты.

После безуспешных попыток создать контрреволюционную армию в Бамбурге, 15 апреля Хоффман был вынужден обратиться за помощью к Von Ерр и другим Свободным Корпусам; ненависть к Республике собрала их под знамёнами Баварии. Когда Белке войска плотным кольцом окружили Мюнхен, коммунисты ударили по очагам национализма в городе. 26 апреля они разгромили помещения Туле и арестовали секретаря – графиню Хейлу фон Вестарп, в тот же день были взяты ещё шесть человек. Красный комендант Эгельхофер объявил на следующий день, что схвачена «банда преступников… из так называемых высших классов… лживые реакционеры, агенты и белые шпионы». Заложники были брошены в подвалы гимназии Луитпольд, где с середины апреля располагался штаб Красной Армии. Семерых членов Туле и ещё три человека расстреляли 30 апреля в ответ на сообщение о казни красных заключённых в Старнберге. Четверо из семи членов Туле оказались титулованными аристократами, среди них был принц Густав фон Торн-и-Таксис, состоявший в родстве с несколькими европейскими королевскими фамилиями. Мюнхен и весь мир были в ужасе.

Расстрел заложников взбудоражил до этого ко всему безразличных мюнхенских обывателей. Поползли слухи, сопровождающие это событие ужасными подробностями. Белые войска ускорили своё продвижение, 1 мая подошли к городу и нашли его жителей восставшими: Туле сделала своё дело. Борьба была тяжёлой и ярость сражающихся поддерживала память о расстрелянных заложниках. Среди сотен убитых многие не имели никакого отношения к Коммунистической Республике. Когда штурм был окончен, правительство Хоффмана вернулось к власти. И хотя парламент с участием социалистов и других партий был собран, было ясно, что реальная власть ускользнула от социал-демократов к антиреспубликанским элементам. Повсюду в Германии между январём и маем 1919 набирали силу прежние социальные и политические тенденции, но нигде успехи контрреволюции не были так велики, как в Баварии. Общество Туле в Germanennorden внесли большой вклад (пропаганда, прямая контрреволюционная деятельность, мученичество заложников) в создание взвинченной и воинствующей атмосферы в Мюнхене – такой, в какой только и могли развиться экстремистские движения, подобные национал-социализму.

Помимо своей журналистской деятельности и военных похождений, Зеботтендорф создал центр политических дискуссий и собраний для многих групп, участвующих в националистическом сопротивлении. Когда в ноябре 1918 разразилась революция, многие Vцlkrisch группы потеряли крышу, поскольку хозяева помещений опасались оказаться в оппозиции к новому республиканскому правительству. Зеботтендорф объявил о том, что залы Туле в отеле «Vierjahreszeiten» примут к себе оставшихся без крова; гостеприимство коснулось национально-либеральной партии Ганса Дана, пангерманистов и Deutscher Schulverain Вильгельма Ромедера, а постояльцами Туле стали Готтфрид Федер, Альфред Розенберг, Дитрих Экхарт, и Рудольф Гесс, все они достигли выдающегося положения в нацистской партии. Изучение списка членов делает очевидным, что сторонники Туле были в основном юристами, судьями, университетскими профессорами, аристократами, принадлежавшими королевскому окружению династии Wittelsbach, промышленниками, врачами, учёными и преуспевающими бизнесменами, как например сам владелец гостиницы «Vierjahreszeiten».

Помимо пангерманизма и антисемитской идеологии в Обществе Туле всегда жила страсть к ариософии, выражавшаяся в публичных восхвалениях Зеботтендорфа, обращённых к Фричу, Листу, Ланцу фон Либенфельсу и Штауффу. Эта интеллектуальная тенденция также находила себе выражение в деятельности научных кружков Туле. Здесь германское право изучалось под руководством Геринга, нордическая культура – под руководством Наухауза, геральдика и генеалогия – под руководством Антона Дауменланга; все предметы, близкие гностическому расизму. Осенью 1918 Зеботтендорф попытался распространить идеологию Туле на рабочий класс; эта задача была возложена на Карла Харрера (1890–1926), спортивного репортёра из вечерней мюнхенской газеты – он должен был заняться созданием рабочего кружка. Хотя Зеботтендорф и называл этот возникший кружок Deutscher Arbeiterverein, он абсолютно совпадал с Politische Arbeiter Zirkel, созданным в октябре 1918. В него входили Харрер, как руководитель, Антон Дрекслер – самый активный член и Микаэль Лоттер, секретарь. Маленькая группа, в которой регулярно присутствовали от трёх до семи членов, собиралась еженедельно на протяжении всей зимы. Харрер читал лекции о причинах военного поражения, о борьбе с еврейством, об антианглийских чувствах. В декабре Дрекслер затеял дискуссию: не организовать ли политическую партию; и 5 января 1919 года в закусочной Furstenfelder Hof было формально зафиксировано рождение Deutsche Arbeiterpartei (DAP); её первыми членами в основном были коллеги Дрекслера по локомотивному парку. Разработанные Дрекслером партийные законы приняли двадцать четыре человека и он был избран её руководителем.

Точное отношение между этой партией и рабочим кружком, возникшим по указанию Туле, остаётся невыясненным. Франц Даннель, член Туле и спикер DAP утверждал, что он говорил с Харрером о создании партии в отеле Vierjahreszeiten, но в памфлете Дрекслера «Mein politisches Frwachen» (1919) не упоминается ни о Даннеле, ни о Харрере, ни о создании партии. Хотя протоколы кружка не указывают на обсуждение расистского мировоззрения, за исключением привычных форм антисемитизма, возможно, что Vцlkisch идеи Харрера проникли в кружок и повлияли на Дрекслера и DAP, когда годом позже в феврале 1920 она превратилась в национал-социалистическую рабочую партию (NSDAP). Впрочем, надо признать, что линия DAP не основывалась на арийско-расистско-оккультной модели Germanennorden и представляла собой крайнюю форму политического и социального национализма.

Адольф Гитлер впервые встретился с DAP на митинге 12 сентября 1919. Посланный как военный агент по контролю политических группировок, Гитлер вступил в маленькую партию и, начиная с ноября, читал лекции в закусочных, собирая огромные аудитории. Ему нужна была массовая политическая партия и его крайне раздражала конспиративная структура маленьких групп. В декабре он разработал инструкции для комитета, обеспечивавшие ему полномочия и предупреждавшие любые возможные вмешательства со стороны «кружка или ложи». Тем самым он метил в Харрера, и последний покинул пост в январе 1920. Презрительные выпады Гитлера в адрес «vцlkisch странствующих учёных» в «Майн Кампф» – отголосок его вражды с Харрером и конспиративными структурами, подобными Обществу Туле и Germanennorden, поскольку его убеждение состояло в том, что для успеха необходима открытая массовая политическая партия.

Хотя DAP и Общество Туле расходились во взглядах на идеологию, они пользовались общим символом – свастикой. Фридрих Крон, член Туле и Germanennorden с 1913 заработал себе репутацию эксперта DAP, поскольку был известен как коллекционер книг на Vцlkisch темы; он собрал их около 2 500. В мае 1919 он составил меморандум под названием «Может ли свастика служить символом национал-социалистической партии?», в котором предложил левонаправленную свастику (по часовой стрелке, как у теософов и Germanennorden) в качестве символа DAP. Он выбрал это направление, поскольку в буддистской интерпретации оно символизирует удачу и здоровье, тогда как правая ориентация (против часовой стрелки) означает упадок и смерть. (Большинство свастик Листа и Общества Туле имеют правую ориентацию, это говорит о том, что в Vцlkisch традиции не было принято устойчивое направление). Гитлер предпочитал ориентированную вправо свастику с прямыми линиями и в ходе обсуждений в комитете DAP убедил Крона изменить проект. Крон же придумал распределение цвета: чёрная свастика в белом кругу на красном фоне. 20 мая 1920 на митинге NSDAP в Старнберге такая свастика, предложенная Кроном и модифицированная Гитлером впервые появилась публично как флаг нового движения. Таким образом, путь нацистского символа непрерывно прослеживается через эмблемы Germanennorden, восходя в итоге к Гвидо фон Листу.

Дальнейшая карьера Зеботтендорфа может служить образцом судьбы «vцlkisch странствующего учёного». Он подвергся обструкции со стороны Туле за утрату списков людей, участвовавших в расстреле заложников; после 22 июня 1919 его перестали приглашать на собрания Туле. Его политические приключения на этом завершились и он вынужден был искать себе новую карьеру. Поскольку с 1913 года он прилежно изучал астрологию, это стало его основной деятельностью. В октябре 1920 он сменил Эрнста Тьеде на посту издателя журнала «Astrologische Rundschau». Тьеде в своё время подвинул Ланца фон Либенфельса на профетическое творчество. Он последовательно публиковал такой заметный оккультно-расистский текст как «Ur-Arische Gotteser-Kenntnis» (1917), в котором описывались мистерии и солнечные религии древних арийских теократий; он переписывался с Гвидо фон Листом о теософии и арманистской мудрости в Ветхом Завете. Зеботтендорф пошёл по его стопам. Между 1921 и 1923 он написал не менее семи астрологических прогнозов, которые завоевали высокий престиж среди современных немецких астрологов за их ясность и высокую эмпирическую точность. Он также издавал журнал в Bad Sachsa в горах Гарца вплоть до 1923. Он ведь всегда любил маленькие фешенебельные курортные городки, где мог спокойно выдавать себя за барона.

Весной 1923 Зеботтендорф уехал в Швейцарию. В Лугано он закончил свой оккультный трактат о дервишах «Baktashi» и их взаимосвязях с алхимиками и розенкрейцерами. Пробыв в Швейцарии весь 1924 год, он вернулся в Турцию. С 1926 по 1928 год он был почётным мексиканским консулом в Стамбуле, между 1929 и 1931 путешествовал по Соединённым Штатам и Центральной Америке. В какой-то момент стал рыцарем Ордена Империи Константина, роялистской, рыцарской организации, чья антибольшевистская идеология и аристократические атрибуты, должно быть, были ему очень дороги. В 1933 он возвращается в Мюнхен, чтобы воскресить Общество Туле в Третьем Рейхе, но скоро впадает в немилость у нацистских властей, поскольку считает себя предшественником национал-социализма. В начале 1934 года интернирован. Снова путь Зеботтендорфа лежит через Швейцарию в Турцию, теперь он находит себе работу у Герберта Риттлингера в немецкой разведывательной службе Стамбула, там он работает всю войну. Его бывший шеф вспоминал о нём как о нищенствующем и добродушном старом джентльмене, информация которого была совершенно бесполезна. Когда в сентябре 1944 немцы оставили Стамбул, Зеботтендорф получил пособие, которое позволило ему продержаться ещё год. После войны Риттлингер получил достоверную информацию о том, что 9 мая 1945 года старый барон бросился в Босфор. Риттлингер знал его последним и сказал о нём: «старый и одинокий барон был в конце своего пути; у него не было больше денег и никаких надежд даже на самые скудные источники. В день, когда был подписан мир, мысль о полном поражении должна была совсем уничтожить его». Так закончилась жизнь искателя приключений, соединившего ариософию с нацистской партией.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.