Катастрофа или контрнаступление… (часть вторая: диверсификация Путина)

Катастрофа или контрнаступление… (часть вторая: диверсификация Путина)

Как мы подошли к сегодняшнему катастрофическому моменту в Новороссии? Это требует экскурса в вероятные модели, которыми оперировал Путин после воссоединения с Крымом. Я полагаю, что основные модели были таковы.

1. Крымский вариант. Воссоединение Русского Мира с опорой на народное волеизъявление, создание ополчения и полномасштабную военную помощь. Новороссия в составе РФ. Введение войск.

2. Осетино-абхазский сценарий. Новороссия как самостоятельное Государство: вторая Украина или вторая Россия. Предполагалась всемерная помощь новым политическим субъектам, их признание, как Южной Осетии и Абхазии, политическая, военная и экономическая поддержка.

3. Приднестровский сценарий. Территория с неопределенным правовым статусом, неявно и по факту опекаемая Россией. Поддержка должна была быть косвенной и неявной, но достаточной для того, чтобы обеспечить фактическую независимость от киевской хунты (в том числе и военную).

4. Конфедеративный сценарий. С опорой на народные массы передать власть в Новороссии некоторым пророссийским олигархам Юго-Востока (например, Р. Ахметову и т. д.) с тем, чтобы эти территории сохраняли свою культурную идентичность и общую ориентацию на Россию — на уровне геополитики и экономики, снова сдерживая атлантистские стремления Киева (как и при Кучме и Януковиче), но в более жестком и ультимативном ключе.

Разные сценарии были запущены, судя по всему, одновременно и получили различных кураторов от Кремля. Обобщенно — первые два сценария курировали патриоты-ястребы. Вторые два — «суверенные демократы» и близкие к Путину олигархи.

Первые два сценария предполагали либо прямой ввод войск, либо почти открытую военную помощь ополчению. Вторые два выдвигали на первый план ополчение и самоуправление, а российская помощь всячески вуалировалась. Символами первых двух сценариев стали Стрелков, Губарев, Пушилин, Пургин, Мозговой, Безлер и др. Символами вторых двух — ставленники Ахметова или российские пиарщики и переговорщики.

На первом этапе сразу после Крыма чаша весов склонялась к первым двум сценариям, позднее — ко вторым двум. Лозунг «Не надо вводить войска» мог использоваться во всех случаях, но всякий раз в разных регистрах — или для прикрытия их ввода, или для акцентирования того, что военно-политическим ядром Новороссии является ее ополчение, состоящее из местного населения. Если бы сразу преобладали последние два сценария, то в ДНР не оказалось бы Стрелкова (следы первой модели), а также ни Губарева, ни Пушилина, ни Пургина, ни Мозгового, ни Беса — по второй модели. И тезис о невведении миротворческих сил толковался бы различно: дежурно в первых двух случаях и навязчиво во вторых двух.

Эти сценарии сосуществовали до самого последнего времени и отчасти сосуществуют до сих пор. Но теперь главное: все они предполагали установление полного и устойчивого военно-политического контроля над территориями ДНР и ЛНР и вероятное распространение аналогичных процессов на остальные территории Новороссии. Даже для того, чтобы создать условия для Конфедерации, необходимы были силовые гарантии. Поэтому проахметовский Ходаковский сражался и сражается с войсками хунты в одном строю с антиахметовскими Стрелковым и Безлером. Путин наблюдал общий контекст происходящего, позволяя этим процессам развиваться автономно, внимательно следя за международной ситуацией. Патриоты-ястребы воспринимали приднестровский сценарий и особенно конфедеративный как «сдачу позиций», а «умеренные» (суверенные демократы) считали планы ястребов «экстремистскими» и чреватыми подъемом имперских настроений в самой России. Битва развернулась между «вводить войска» и «не вводить войска», и пиком ее был демарш Кургиняна, вставшего грудью за Ахметова.

Однако то, что происходит сегодня с ДНР и ЛНР, не вписывалось ни в один из этих сценариев. Путин мог выбирать между ними, но просто не допускал потери военно-политического контроля над Донбассом. А именно это сейчас и происходит. Уже катастрофой была потеря Славянска и Краматорска, но атаки хунтой Донецка и Луганска с попытками войти в эти города стали последней чертой. Путин мог колебаться относительно сценария 1), 2), 3) или 4), но никак не мог вести дело к пятому сценарию — полному сливу Новороссии. Это им вообще исключалось. Если бы он его допускал, он совершенно иначе строил бы всю предыдущую линию. Или просто ничего не начинал бы, не обнадеживал бы людей Русского Мира, не обещал бы им помощи и поддержки от Большой России. И не только потому, что это было бы аморально, но потому, что это было бы политическим самоубийством и, более того, привело бы через какое-то время к бунтам в самой России.

Каким образом после падения «боинга», сбитого хунтой, мы оказались в такой критической ситуации, когда без прямого введения российских миротворцев ситуация уже непоправима и конец Новороссии неотвратим? Какой фактор здесь вмешался и нарушил все четыре сценария?

До последнего момента я предполагал, что главным фактором является прямая измена в Государстве или слаженная деятельность курируемой США и ее разведсообществом шестой колонны. Она превратила прагматический и чисто технический тезис «не надо вводить миротворческие силы» в травлю патриотов-ястребов в целях дискредитации Новороссии как таковой. Она приводила ложные аргументы о том, что США только и хотят того, чтобы Россия втянулась в войну для развязывания третьей мировой, забывая или сознательно умалчивая, что Крым оставляет эту возможность открытой в любой момент. Она вела дело к полному сливу, дискредитируя лидеров Новороссии, ссоря их друг с другом. Она, в конце концов, тонко саботировала процессы реальной помощи ополченцам, мотивируя то межведомственными разногласиями, то несогласованностью приказов и т. д. Участие в процессе суверенных демократов вносило неизбежный для их деятельности элемент симуляций, разводок, подстав и дез информации, отличающих стиль этого изобретательного, но разрушительного по сути модуля. Правительство, в экономическом блоке которого преобладают либералы, со своей стороны всячески раздувало последствия санкций и предупреждало об экономической невозможности взять ответственность за Новороссию, ведь даже воссоединение с Крымом вызывало у идеологов правительства панику и истерику.

И скорее всего, шестая колонна добилась своего, и это привело к надвигающейся катастрофе.

Но есть и еще один фактор. Сил ополченцев и помощи России было бы достаточно для обеспечения тактических побед на территории Донбасса в том случае, если бы противником выступала только украинская армия и идеологические отряды неонацистских карателей (такие как батальон «Азов» или «нацгвардия»). Дело в том, что на той стороне уверенно расположились не просто украинские военачальники, но кураторы и операторы из США, которые включились в войну против Новороссии с использованием всех своих военных наработок в Афганистане, Ираке, Ливии, Сирии, Израиле и т. д. Это предполагает систему как спутникового слежения, так и информационных и сетевых стратегий, включая перехват переговоров, контактов и сообщений в ополчении. Против ополчения, которое поддерживается (гуманитарно) Россией, воюют Соединенные Штаты Америки, использующие украинские силы как управляемые пешки. США помогают Украине финансово, политически, но главное — прямым военным образом. Это выражается и в наемниках, и в поддержке слежения, и в поставках техники, и в целом в кураторстве ведения боевых действий, центром чего является не Киев, но Вашингтон, имеющий опыт ведения боевых действий на дистанции, в онлайн-режиме. США с определенного момента установили над Киевом полный контроль и, пользуясь нашей задержкой, сумели переломить силовую операцию в свою пользу. И в этом состоит самое серьезное. Если бы мы включились в конфликт в Новороссии на начальной фазе, мы имели бы дело с растерянным и неготовым к войне, деморализованным Крымом противником. Но визг «не дать втянуть Россию в войну» затормозил все процессы и предоставил американцам время для того, чтобы выстроить украинские части по сетевому принципу, управляя ими, как в компьютерной игре. Тем самым шестая колонна выполнила главное: отмерила хунте и их американским кураторам время для перегруппировки и перенастройки всей военной кампании. Ответная же деятельность ополченцев была героической, но хаотической и децентрализованной, а российская помощь спорадической, бессистемной и прерывистой. На это накладывалась еще и инерция самой военной машины России, только начинающей осваивать сетевые войны, которые американцы активно ведут несколько десятилетий и набрали в этом большой опыт.

Поэтому, чтобы предотвратить катастрофу полного военного поражения Новороссии в этой асимметричной битве с манипулируемыми американцами украинскими марионетками, необходимо срочно и безотлагательно идти на экстренные меры. Ведь на следующем этапе эта управляемая американцами военная машина двинется на Крым.

И последнее. Сетевые стратегии Вашингтона строятся на том, что в один командный узел сводятся как военные действия и единицы, так и политические процессы, информационные стратегии, меметическое оружие, блогосфера и т. д. Это значит, что для США, ведущих с Россией сетевую войну в ее активной фазе (что предполагает не просто холодную войну, но и область горячих конфликтов — Новороссия), киевская хунта, армия Украины, карательные отряды являются таким же оружием, как и сеть проамериканской агентуры влияния внутри России — что включает как либералов (что очевидно), так и представителей иных идеологий или мировоззрений (что менее очевидно), а также широкий пласт СМИ, блогеров, а кроме того экономические группы, экспертные сети, ученых, аналитиков, чиновников, деятелей искусства и т. д. Поэтому шестая колонна внутри России — это строго то же самое, что и украинские войска и карательные группировки, в данный момент уничтожающие Народ Новороссии, осуществляющие геноцид Русского Мира.

Поэтому Москве просто не остается ничего иного, как включиться в эту сетевую войну, которая ведется против нас интенсивно, последовательно и ожесточенно.

22 июля 2014 в 2:59

Данный текст является ознакомительным фрагментом.