Вернуть день победы анализ обращения Путина к Юго-Востоку о переносе даты референдума о независимости

Вернуть день победы анализ обращения Путина к Юго-Востоку о переносе даты референдума о независимости

Это заявление на встрече Путина с главной ОБСЕ многих повергло в уныние. С определенной точки зрения оно действительно выглядит как удар. Поэтому надо разобрать ситуацию чрезвычайно внимательно: в сложившейся обстановке слишком велика цена слов, призывов, оценок — ведь за ними стоят действия, в том числе и боевые. На Юго-Востоке Украины теперь за все расплачиваются кровью, горами искалеченных, обожженных, растерзанных, удушенных тел. Цена слов в условиях полыхающей жестокой гражданской войны неимоверно велика. Вместе с тем возрастает и цена анализа, то есть интерпретации слов. Поэтому без паники пытаемся разобраться в сложившейся ситуации.

Во-первых, вся речь Путина построена на том, что он в высшей степени серьезно относится к формированию на Юго-Востоке самостоятельного политического субъекта. Он считает Юго-Восток необходимой стороной переговоров и настаивает на этом со всей жесткостью. То внимание, которое он уделил Референдуму 11 мая, показывает, что Россия относится к нему фундаментально и стремится к его максимальной легитимности. Однако Путин дает понять всем: не Москва действует и решает на Юго-Востоке Украины — там складывается иной, отличный от России, самостоятельный субъект принятия решений. Строго говоря, так оно и есть. Россия, сосредоточив войска на границе с Украиной, лишь готовится к тому, чтобы поддержать в случае крайней необходимости этот нарождающийся субъект — Новороссию. При этом этот субъект, по мысли и словам Путина, должен стать историческим фактом под влиянием внутренней автономной воли Юго-Востока. Тем самым Путин ясно дает понять, что крымский сценарий в данном случае не повторится.

Теоретически это не так уж плохо, но у возникшей после слов Путина паники тоже есть резон. Многие подумали, — а «подумали» в этой ситуации есть тоже балансирование на грани жизни и смерти в самом прямом смысле, — что Путин пытается восстановить позиции России в диалоге с Западом, удовлетворился Крымом и (будем называть вещи своими именами) «сливает» Юго-Восток. Этот резон состоит в том, что русский холокост в Одессе и ежедневные военные атаки хунты и «Правого сектора» на Донецкую Народную Республику показывают, что объявленный на Евромайдане геноцид русских уже не метафора, а повседневная реальность. Русских и сторонников федерализации на Украине неонацистская мразь просто убивает сотнями. И готовится продолжать этим заниматься и дальше. Геноцид декларирован и начат. Запад не только об этом знает, но и активно подталкивает хунту к этому: ведь цель всей страшной провокации — втянуть Россию в войну с Украиной. И чем больше Россия упирается, тем более наглыми становятся террористические рейды хунты. Поэтому и слова Путина Киев, Коломойский, «Правый сектор» и подчиненные им СМИ, безусловно, интерпретируют и опишут как «слабину Москвы» и начнут террор с утроенной силой. Раз Путин не поддерживает Референдум, явно думают они, значит, можно безнаказанно продолжать кровавое шествие, убийства, репрессии, истребление и сожжение мирных граждан.

Во-вторых, о Референдуме и почему он назначен в Донецке и Луганске на 11 мая. Дело в том, что в Киеве в ходе государственного переворота власть захватила нацистская хунта с опорой на США и НАТО. В глазах Москвы она нелегитимна, а в глазах Запада — легитимна. Поэтому, чтобы предотвратить сам фарс выборов «президента» в мае, Юго-Восток настаивал и продолжает настаивать на Референдуме до выборов. Объявив независимость, ДНР и Луганск получат хотя бы некоторую легитимность. А в их случае это вопрос физического истребления не просто верхушки Сопротивления, но всего населения. Референдум нужен как спасение. Это хотя бы какая-то гарантия от тотального геноцида. Почему геноцид возможен и, скорее всего, неизбежен? Потому что он провозглашен Киевом, начат и заведомо поддержан Западом. А Запад, пусть и ослабевший, — это все еще серьезно. Референдум 11 мая — и никак не позже! — это единственный способ защиты от неминуемого уничтожения неонацистами русских Юго-Востока. В противном случае ничто не убережет людей — включая детей, женщин, стариков, ветеранов — от того, чтобы они присоединились к числу «копченой сотни», как называет убиенных мучеников русского холокоста в Доме профсоюзов в Одессе неонацистская сволочь Киева. Если не Референдум, то русских Юго-Востока, поднявшихся на Сопротивление во имя истины, свободы, достоинства и духа, просто расстреляют, удушат, расчленят и сожгут. Сегодня это не метафоры: чтобы убедиться в этом, смотрите на жуткие, душераздирающие кадры из одесского Дома профсоюзов.

Перенос Референдума с 11 мая на более поздний, неопределенный срок — не дипломатическая уступка, но подписанный смертный приговор. И естественно, увидев «слабость Москвы», неонацисты тотальной зачисткой Юго-Востока не ограничатся. Далее они двинутся на Крым. И в этот момент России снова придется делать шаги на попятный или все же вступать в войну. Попятные шаги невозможны. Значит, война. Только в намного более худших стартовых условиях. Путин Крым не сдаст, это очевидно. Но мы снова вернемся к тому, что имеем сейчас. Плюс тысячи и тысячи убитых, замученных, зажаренных живьем, изнасилованных, задушенных, расстрелянных. Сценарий не имеет в себе ничего экстраординарного: все это было и продолжается на наших глазах в Ливии, Сирии, Ираке, Афганистане, а до этого — в Югославии.

Все это данные строгого холодного анализа. И что в результате его мы получаем?

Итак, главное: в такой ситуации, призывая Донецк и Луганск перенести дату Референдума 11 мая, Путин берет на себя личную (а значит, президентскую, российскую) ответственность за жизнь каждого жителя этих областей. Ведь главный смысл Референдума — это гарантия жизни сотен тысяч, миллионов людей. Если Путин предлагает отложить эту гарантию, значит, он предлагает что-то взамен. Интерпретация может быть только одна: либо Референдум сейчас самостоятельно (и это право Юго-Востока, ведь на самом деле это никакая не «рука Москвы», это восстание местного населения против неонацистской хунты, захватившей власть в Киеве), либо введение российских миротворческих сил, что позволит проводить Референдум когда угодно и даже вообще его не проводить. Будут обеспечены порядок, доступ к СМИ и взвешенной информации, свобода и, главное (!), жизнь и безопасность.

Третьего не дано.

Путин формально исходит из того, что Киев остановит военные операции и репрессии. Но именно это и невозможно, и Путин прекрасно это понимает. Запад не просто не останавливает хунту, он ее активно натравливает на Россию. И если Референдум будет перенесен на другую дату, то террор немедленно вспыхнет с новой силой. Значит, Путин говорит о вещах, неосуществимость которых ему, как и всем остальным, очевидна. И здесь приобретает весь свой вес замечание Путина о недопустимости насилия со стороны хунты и о признании Юго-Востока субъектом. Вопрос: кто может остановить насилие хунты? Кто может гарантировать субъектность Юго-Востока? Ответ только один: Россия, Путин, ВС РФ. То есть Путин всецело берет на себя условия формирования политической субъектности на Юго-Востоке. Чтобы дать Юго-Востоку свободу, необходимо уравновесить хунту. Запад никогда этого делать не будет, а будет делать прямо противоположное. Значит, эту миссию может взять на себя только Россия. Если же мы расценим заявление Путина как «слив» Юго-Востока, то снова упираемся в неизбежный перенос боевых действий на Крым. Путин видит все это не просто так же ясно, как мы, но и яснее.

Самое трудное в такой ситуации лидерам Юго-Востока решить проблему: переносить или не переносить Референдум? Это экзистенциальное решение, за ним стоит смерть.

Если не переносить, то это значит — полностью взять ответственность на себя. И тогда рассчитывать преимущественно на свои силы и на поддержку не России как Государства, а России как общества. Эта поддержка будет, но это не введение войск.

Если перенесет Референдум, то ответственность за жизни людей будет полностью перенесена на Кремль. И вот тут самое страшное: а если Путин, выражающийся в своей обычной уклончивой манере, имел в виду что-то другое? Конечно, стоит ввести миротворцев для защиты жизней людей ДНР и Луганской области, и Референдум можно переносить на любой срок. Жизнь будут гарантирована. Но можно ли отменять Референдум без этого? До этого? Тогда Юго-Восток становится беззащитным перед хунтой, которая немедленно атакует. Все построено на том, что вот тогда-то Путин точно вмешается… А если нет? Если что-то или кто-то его сдержит — как Ельцина в Чечне и Косове? Слишком высоки ставки — жизни тысяч, может быть, десятков, может быть, сотен тысяч жителей Юго-Востока. Это страшная цена за риск, который предложил взять на себя Путин самим лидерам Юго-Востока.

Но таковы ставки вероятной третьей мировой войны. Если Путин идет на это, значит, у него есть основания. Ведь неизбежный без российских миротворцев геноцид Юго-Востока, уже начавшийся в Одессе, немедленно аннулирует мотивацию воссоединения с Крымом, а задним числом и поведение Москвы в Южной Осетии и Абхазии. Если это было предпринято во избежание геноцида, то почему Путин допустил геноцид Юго-Востока?

Я думаю, что со стороны Путина подвергать народ Юго-Востока таким испытаниям — особенно после кровавых событий 2 мая и перед лицом того, что творится в Славянске, — чрезмерно жестоко. Неясность в таком вопросе, как неминуемый геноцид бесчисленного количества местного населения, — на грани, а то и за гранью любой морали. И чтобы лидер великой страны пошел на такой шаг, должны быть веские причины. Я их не знаю, могу только догадываться. Но я знаю твердо другое: так или иначе российские миротворцы будут на территории Юго-Востока. Тогда, и только тогда мы сможем с облегчением перевести дух. Вот все дальнейшее уже может обсуждаться: кто за поход на Киев или даже на Галичину, кто против. Здесь уместны различные мнения и аргументы. Но относительно того, что Новороссию и ее народ необходимо спасти и что сделать это в нынешней обстановке могут только российские миротворческие силы, ни у одного умственно полноценного русского человека, не потерявшего совесть и историческую память, нет и не может быть никаких сомнений.

И однако Путин этого не сказал. Не мог, не хотел — не знаю, не берусь судить… Не сказал, а должен был бы сказать. Но, как известно, он не человек слов, а человек дел. Слова он произносит скорее для маскировки. И что он под ними сам понимает, большая загадка. Как для нас, его сторонников (что огорчает), так, однако, и для его противников (что радует).

И все же переносить Референдум или не переносить?

Без ужаса (ведь мы знаем истинную цену) рассуждать об этом трудно, но необходимо.

Вариант первый: не переносить и провести его 11 мая. На первый взгляд ослушаться Путина. Но может быть, он именно этого и хочет? Ведь он всегда говорит загадками, намеками. А в случае чего он ответит Западу: Москва ни при чем, они сами субъект. Но в этом случае психологически ДНР и Луганск, и прежде всего их политические и военные лидеры, возьмут полноту ответственности на себя. А в условиях гражданской войны и противостояния с нацистской беспощадной озверелой хунтой это тяжелейшее решение. Будет ли помогать Москва в этом случае? Да, как народ и страна. Я уже говорил об этом. Но риск все равно огромен. Так рождаются страны: в войнах. Если Новороссия — страна, то ей придется выдержать это испытание. Я осознаю всю ответственность такого решения и поэтому не могу даже теоретически ничего никому советовать. В любом случае мы, русские, на стороне Юго-Востока, душой и телом, всем, что имеем. Но не в наших силах отдать приказ о вводе регулярных войск. Всё, кроме этого. А вот это может оказаться главным фактором (в определенной ситуации). В любом случае это гигантский риск.

Вариант второй: перенести Референдум на неопределенное время и возложить тем самым ответственность за последствия этого шага напрямую на того, кто это предложил. В конце концов, Путин в своей «прямой линии» дал всему Юго-Востоку надежду. Он говорил о нелегитимности хунты и о Новороссии. Он явно намекал на то, что это часть Русского Мира. Вот пусть и отвечает за свои слова. Это фаталистский выбор: Россия все, остальное ничто! И в целом было бы логично. Мол, мы послушали Путина, теперь все вопросы к нему — он обещал не дать нас в обиду и не даст. В ответ на перенос Референдума хунта и «Правый сектор» неминуемо ответят атакой, волной террора и новым аккордом геноцида. Ага, решат киевские маньяки, испугались «колорады», сейчас «Бандера придет, порядок наведет». И тогда все взгляды устремятся на Путина: что вы, Владимир Владимирович, сказали о переносе Референдума и о гарантиях его демократического проведения — свободной прессе, праве на жизнь и свободу мирного населения, разоружении киевских бандформирований? Далее Путин вводит миротворческие силы. Всё, можно выдыхать. А вдруг не вводит… Вдруг еще что-то говорит, вместо того чтобы просто ввести… Риск еще более велик.

Драматизм ситуации: какие правила действуют в битве без правил? Каковы нормы ведения гражданской войны?

История с освобождением народного губернатора Павла Губарева, нашего русского героя, и других героев Сопротивления Донецка поучительна: Киев легко готов признать логику «человек за человека», «око за око, зуб за зуб». Это значит, что хунта прекрасно осознает свой террористический бандитский характер: уголовных и даже политических преступников ни одна страна на заложников не меняет; обмен заложников — практика взаимоотношений между полевыми командирами. Это в высшей степени поучительно в нашей ситуации: вооружившийся восставший Донбасс не просто обороняется, но и возвращает своих вождей, то есть заставляет хунту считаться с силой. А герои Одессы пали беззащитными жертвами, спасшихся арестовали, а остальных по городу и сейчас ищут каратели хунты, чтобы убить и сжечь. Чтобы защитить свою жизнь перед лицом нацистских убийц, надо иметь пистолет, лучше автомат, еще лучше ПЗРК. Российские миротворцы придут, но, пока это произойдет, киевская мразь может просто истребить местное население. Одесса — Славянск — два полюса нашей борьбы. Сравнение показывает, что уничтожить, сжечь, изнасиловать, забить битами вооруженного человека многократно сложнее, чем безоружного. Это простое правило победы. Чтобы тебя не убили те, кто не просто собирается делать это и объявить об этом во всеуслышание, но уже приступил к террору по полной программе, убей врага первым. Враг — это не тот, кто думает иначе, и тем более не гражданское лицо, не женщина, не старик, не ребенок. Но нацистская мразь из «Правого сектора» и других террористических группировок этим правилам не следует. А мы должны. Потому что мы не они. Они сволочь. Мы люди. Русские, украинские люди.

И вывод: Путин сказал слишком туманную, неприятную, странную для нас вещь. А в конечном счете он не сказал ничего. Вообще ничего. Он ни от чего не отказался, но на этот раз нас морально и не поддержал. Это нравственно двусмысленная речь, но иногда, увы, наш национальный лидер произносит и такие. С ней нельзя не считаться, но истолковывать ее надо в меру нашего понимания. Какое оно, наше понимание? Выбор открыт, мы о нем уже говорили. Это очень трудно и более чем ответственно. Но есть нечто, что является во всей этой ситуации аксиомой: в тех условиях, которые сложились сегодня на Украине, где власть захвачена и удерживается нацистскими террористами, жить, дышать, двигаться, говорить, принимать решения имеет право только хорошо вооруженный человек. Юго-Восток должен быть в первую очередь Армией, Фронтом, Войском. С Юго-Восточной армией будут считаться и Киев, и Запад, и Путин. Так будет остановлен неминуемый в противном случае геноцид. Так Москва будет вынуждена в критический момент вмешаться — уже независимо от того, хочет этого Путин или не очень. Надо идти, как говорит святой апостол Павел, «из силы в силу». У того, у кого много силы, еще прибавится. У того, у кого мало, последнее отнимется.

Повторю еще раз — ведь это так важно! — не мы начали войну, но мы уже от нее не увернемся. Закончить ее можно только одним способом: выиграв ее, победив в ней.

Хунта украла у украинцев День Победы в прямом и переносном смысле. И чтобы быть достойными наших предков, нам придется победить в этой новой священной Отечественной войне еще раз.

8 мая 2014 в 00:13

Данный текст является ознакомительным фрагментом.