Глава 15. План ЦРУ по развалу СССР — миф или реальность?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 15.

План ЦРУ по развалу СССР — миф или реальность?

ЦРУ разваливало СССР. А КГБ? Почему он не развалил США?

Сергей Кургинян

Многие люди уверены, что развал Советского Союза проходил исключительно по плану, разработанному ЦРУ США, и в качестве доказательства этого тезиса нередко предъявляются тексты, представляемые как некий план ЦРУ по развалу СССР

Первый текст, который принято рассматривать как план ЦРУ по развалу СССР — это «План Даллеса».

Второй текст — это директива СНБ США от 18 августа 1948 г. СНБ 20/1.

Любая разведка может иметь планы проведения подрывных мероприятий против другого государства. Такие планы могут предусматривать и конкретные мероприятия по развалу другой страны. Однако в другом государстве есть контрразведка, задача которой — препятствовать планам иностранных разведок. Грубо говоря, задача разведчика — сделать гадость другой стране, а задача контрразведчика из этой другой страны — помешать разведчику.

План подрывных мероприятий может быть успешно реализован только в одном случае — если контрразведка того государства, которое планируется развалить, не будет этому плану препятствовать.

А для этого план подрывных мероприятий должен быть засекречен. Даже если получится подкупить иностранную контрразведку, все равно план должен оставаться в полной тайне — ведь если о плане узнает руководство другой страны, и увидит, что его контрразведка не мешает планам противника, то контрразведчиков уволят, посадят или расстреляют и назначат других людей, с которыми уже не договоришься.

Чтобы план можно было выполнить, он должен быть секретным. Если про него узнают, то выполнить его будет невозможно. Поэтому о планах подрывных мероприятий знают в государстве всего несколько человек. До каждого исполнителя будут доведены конкретные указания — строго в рамках его конкретных обязанностей. Один исполнитель не будет знать, что делает другой. Чем больше секретности, тем больше вероятен успех. Чем меньше секретности — тем выше вероятность провала.

Поэтому любые планы подрывных мероприятий против иностранных государств относятся к сведениям, составляющим государственную тайну, при этом им дается наивысшая категория секретности (в бывшем СССР и РФ — «особой важности», в США — «Top Secret»), За разглашение таких планов по закону сажают на длительные сроки. Но иногда планы бывают настолько секретными, что даже речи быть не может ни о каком следствии и судебном разбирательстве, пусть даже в закрытом режиме. Поэтому болтливые разведчики иногда попадают в автокатастрофы, умирают от инфаркта или прыгают в окна вниз головой.

Предположим, что контрразведчикам все же удалось раздобыть сверхсекретный план иностранной разведки. Что они после этого сделают? Побегут печатать его в газетах и показывать по телевизору? Ничего подобного!

Сам факт, что план иностранной разведки стал известным, является точно такой же государственной тайной особой важности! Ведь если иностранным разведчикам станет известно, что их план раскрыт, они подготовят совершенно другой план, про который мы можем и не узнать и поэтому не сможем к нему подготовиться. Пусть лучше думают, что мы ничего не знаем.

Если нам удалось похитить план иностранной разведки, про это надо «молчать в тряпочку» и готовить собственный план мероприятий по противодействию. Если они узнают, что мы об их планах знаем, то подготовят другой план, а мы к противодействию новому плану подготовиться не успеем, и будет нам кирдык.

Иными словами, в опубликовании сверхсекретных планов, а тем более — планов развала страны, не заинтересованы обе стороны — ни те, кто этот план разрабатывает, ни те, кто с этим планом должен бороться. Реальный, предназначенный для реального исполнения план разведки по развалу другой страны не может быть опубликован никем и никогда — ни самой этой разведкой, ни противоборствующей контрразведкой, потому что от опубликования такого плана пострадают и те и другие.

Почему же тогда в книгах и газетах периодически публикуются разные сверхсекретные документы различных разведок? Причины может быть три.

Первая причина — секретный документ перестал быть актуальным. Т.е., разведка признает, что план был ошибочным, нереальным, невыполнимым, и поэтому выполнять его не собирается. Такой ошибочный и невыполнимый план можно рассекретить и опубликовать — пусть историки порадуются. А мы тем временем подготовим совершенно другой план, который не рассекретим и не опубликуем ни при каких обстоятельствах.

Вторая причина — рассекреченный неактуальный документ иностранной разведки публикуется с целью оказания воздействия на общественное мнение собственной страны.

Если, например, наша пропаганда лепит образ врага из другого государства, то абсолютное большинство обывателей верит этому не задумываясь. Но люди немножко мыслящие могут робко поинтересоваться — а где же доказательства? Если по телевизору говорят, что враги вынашивают коварные планы, то можно ли почитать эти планы? Вот для таких людей можно взять рассекреченный неактуальный план иностранной разведки, и опубликовать его — пусть читают, все равно не догадаются, что план уже не рабочий.

Третья причина — документ иностранной разведки (неактуальный и поэтому рассекреченный или даже вообще полностью фальшивый) публикуется для того, чтобы в глазах общественного мнения приписать иностранной разведке собственные действия.

Рассмотрим Директиву СНБ США от 18 августа 1948 г. СНБ 20/1. Прежде всего необходимо отметить, что СНБ — это консультативный орган при президенте США для решения наиболее важных вопросов национальной безопасности и внешней политики и координации действий всех основных ведомств, связанных с указанными вопросами. (Но при СНБ имеется свой аппарат, где именно и готовятся либо принимаются на рассмотрение документы, сварганенные в многочисленных мозговых центрах. — А.Ш.)

Поэтому в директивах и других документах СНБ не содержится никаких конкретных планов мероприятий, и они предназначены для определения общих целей и задач политики США в сфере национальной безопасности.

Директива СНБ 20/1 озаглавлена как «Цели США в отношении России» и утверждена 18 августа 1948 г., в период правления президента Г. Трумэна. Англичане шантажировали Трумэна соучастием в отравлении Рузвельта, и поэтому он был вынужден проводить политику в ущерб интересам США, что привело к началу «холодной войны».

Директива была отменена 23 ноября 1948 г. Именно по этой причине, как недействующий, неактуальный и не подлежащий применению документ, она была рассекречена в 1975 г. и опубликована через 3 года в сборнике документов «Сдерживание» [15.1]. Впервые перевод был выполнен В. Быстровым в книге «Загадка гибели СССР» [15.2], за 2003 — 2005 гг. вышедшей суммарным тиражом 65 000 экз., и вновь приведен в книге «Главный противник» [15.3].

После ухода Трумэна в отставку США вернулись при Эйзенхауэре к политике тайного сотрудничества с СССР. Новое обострение в отношениях произошло в 1962 г., однако затем закулисное сотрудничество СССР и США продолжилось. И только во второй половине 1970-х годов США поставили целью развал СССР.

Несмотря на то, что директива СНБ 20/1 уже много десятков лет как не действовала, КГБ в самый разгар подготовки к перестройке использовал ее в операции прикрытия — чтобы переложить вину за предстоящий развал СССР только на ЦРУ и снять любую ответственность за это с себя.

В 1983 г. в Советском Союзе вышла книга Н.Н. Яковлева «ЦРУ против СССР». Выход этой книги был вовсе не случайным. Профессор-историк Н.Н. Яковлев был для КГБ совсем не чужим человеком. По собственному свидетельству Н. Яковлева, с ним неоднократно беседовал лично Андропов, а материалами для книг его снабжал лично начальник 5-го Управления КГБ Ф.Д. Бобков [15.4].

Книга «ЦРУ против СССР» вышла гигантским тиражом в 750 000 экз. Несмотря на название, около половины этой книги посвящено не деятельности ЦРУ против СССР, а нарушениям прав человека американскими спецслужбами на территории самих США; четверть объема книги занимает описание принимавшихся при Трумэне и уже много десятков лет как отмененных планов США по атомным бомбардировкам и другим враждебным мероприятиям в отношении СССР.

Именно в этой книге впервые на русском языке были процитированы некоторые отрывки из директивы СНБ 20/1 от 18 августа 1948 г. Кстати, Яковлев честно указал, что 23 ноября она была отменена, но на это никто не обращает внимания, и отрывки из нее продолжают цитировать в сотнях книг и статей в чисто пропагандистских целях.

Что же касается непосредственно подрывных мероприятий ЦРУ против СССР, то этому посвящено всего около четверти объема книги. В качестве примеров таких подрывных мероприятий приводятся свидетельства о связях ЦРУ с несколькими диссидентами, проживающими в СССР, и с эмигрантской организацией НТС.

Что касается диссидентов внутри СССР, то Яковлев приводит в книге данные о менее чем 10 диссидентах, имевших контакты с американцами. Между тем, в СССР по диссидентским статьям в период от Хрущева до Горбачева было осуждено 8145 чел., т.о., контакты с ЦРУ имелись всего лишь у 0,1% советских диссидентов!

А что касается эмигрантского НТС — если помните, нами приводилось свидетельство бывшего сотрудника КГБ СССР А. Кичихина о том, что «если бы КГБ не подкреплял НТС своей агентурой, союз давно бы развалился (…) мы подпитывали НТС и кадрами, и, так сказать, интеллектуально», их «идеи — плод нашего творчества».

Т.о., НТС представлял собой некое совместное предприятие КГБ и ЦРУ — половина тамошних диссидентов была агентурой КГБ, а вторая половина — агентурой ЦРУ. Нашему КГБ диссиденты были нужны, чтобы запугивать Политбюро, а ЦРУ использовало их, чтобы продемонстрировать свою работу и получить новые бюджетные ассигнования (иными словами, имитация бурной деятельности).

Практическое же влияние диссидентов на советское общество было равно нулю. Неужели кто-то серьезно думает, что СССР развалил академик Сахаров? Да и самого академика Сахарова, кстати, как уже ранее говорилось, в диссидентскую деятельность вовлек КГБ (по данным АВ. Островского).

Помимо нескольких диссидентов, в книге «ЦРУ против СССР» в качестве примера подрывной деятельности ЦРУ против Советского Союза приводится работа т.н. «вражеских голосов» — финансируемых США радиостанций «Голос Америки» и «Свобода». Эти радиостанции вели вещание на русском языке и в своих передачах рассказывали о недостатках советской системы, о нарушении прав человека, критиковали коммунистическую идеологию и советских руководителей.

Однако влияние западных радиоголосов на советскую аудиторию было минимальным по следующим причинам: во-первых, в СССР проводилось глушение западных радиостанций силами Службы глушения 2-го управления радио Минсвязи СССР. Существовали специальные «глушилки» — радиостанции постановки помех, которые генерировали электронные шумы в том же частотном диапазоне, в каком вещали западные радиоголоса (в основном — это изделие «Вяз» производства Красноярского завода телевизоров — А.Ш.), и поэтому в СССР слушать их с помощью обычных радиоприемников было невозможно — звуки настолько плотно забивались шумами, что слова становились практически неразличимы. Некоторые народные умельцы выходили из положения путем изготовления самодельных длинных антенн, позволявших более-менее нормально улавливать заглушаемые звуки, но таких радиолюбителей было очень немного. Глушение слабо действовало в сельской местности, но далеко не каждый специально поедет в деревню слушать «Голос Америки». Надо сказать, что в СССР глушили западные радиоголоса не всегда — глушение началось в 1948 г., затем прекратилось осенью 1959 г. в связи с визитом Хрущева с США, затем снова возобновилось в 1962 г. в период Карибского кризиса, затем в 1963 г. глушение было прекращено и возобновилось снова только через 5 лет — в 1968 г. В 1973 г. в связи с визитом Брежнева в США глушение западных радиоголосов снова было прекращено и возобновилось только в августе 1980 г. Т.о., с августа 1980 г. абсолютное большинство советских людей слушать «вражеские голоса» не могло даже при очень большом желании. Но чтобы желание возникло, об этих радиоголосах надо было узнать. А узнать было негде. В СССР не было свободной прессы, не было независимых СМИ, и поэтому люди могли получать только ту информацию, которую сочтет нужным сообщить государство. В советских СМИ в отношении зарубежных капиталистических стран подавался в основном сплошной негатив, и чтобы люди не могли узнать альтернативную точку зрения, сам факт существования западных радиостанций на русском языке не афишировался и замалчивался. Естественно, об этих «вражьих голосах» нередко рассказывали друг другу по секрету, но абсолютное большинство советских людей даже не подозревало об их существовании. И тут вдруг выходит гигантским тиражом книга, в которой красочно расписываются «Голос Америки» и «Свобода», но при этом говорится, что по ним передают такие ужасы, что даже не думайте их слушать. И тем самым создается эффект «запретного плода».

Если бы КГБ действительно хотел, чтобы советские люди не слушали западные радиоголоса, он бы просто запретил Н. Яковлеву упоминать об их существовании в своей книге, а вместо этого написать про каких-нибудь американских шпионов.

Если человек чего-то не знает, он этого не захочет. Нельзя захотеть того, о чем не знаешь. А тут получилась ситуация, когда людям рассказали, что есть «Свобода» и «Голос Америки», но вы даже не думайте их слушать, ведь эти вражеские голоса такие вражеские! И тем самым разбудили в людях любопытство.

В 1983 г. народу рассказали про западные радиоголоса, а когда книга «ЦРУ против СССР», попавшая во все библиотеки и передававшаяся из рук в руки, за 3 года была прочитана уже минимум десятью миллионами человек, КГБ дал народу возможность вражеские голоса наконец-то послушать.

25 сентября 1986 г. Чебриков и Лигачев направили в Политбюро письмо, в котором предложили прекратить глушение «Голоса Америки», а также английской радиостанции «Би-Би-Си» и китайской «Радио Пекина». Политбюро с предложениями Чебрикова и Лигачева согласилось, и указанные «вражеские голоса» глушить перестали. А 29 ноября 1988 г. по предложению В. Крючкова (с 1 октября т.г. — председателя КГБ) было прекращено глушение радиостанций «Свобода» и «Свободная Европа».

Т.о., в 1983 г. КГБ с помощью издания гигантским тиражом книги Н. Яковлева «ЦРУ против СССР» о давным-давно отмененных американских планах, диссидентах и западных радиоголосах провел успешную операцию прикрытия, с помощью которой «убил двух зайцев»: 1) общественное мнение среди патриотически настроенной части населения было обработано т.о., что негативные результаты «перестройки», которая должна была начаться в ближайшее время, легко будет свалить на происки ЦРУ; 2) либерально настроенной части населения указали источники, где можно получать негативную информацию об СССР и позитивную информацию о странах Запада, и с помощью этой информации их легче будет убедить в правильности курса на «перестройку». (Эта ремарка — целиком лежит на авторе нашего материала. Кроме книги Н. Яковлева, на эту же тему вышло множество книг и статей, привести названия которых просто невозможно. Но с другой стороны, Н. Яковлев уничижительно отзывался о т.н. «молекулярной теории», которая была принята на вооружение в НТС, сочиненная экспертом В.Д. Поремским: «Энтээсовцы вручили ЦРУ наскоро перелицованное старье — «молекулярную доктрину», с которой Поремский носился еще на рубеже сороковых и пятидесятых годов, т.е. в пору самых теплых отношений НТС с Интеллидженс сервис. Под крылом ЦРУ Поремский раздул ее значение до явного абсурда: энтээсовцы хором превозносят для внешнего употребления вздор Поремского. «Доктрина» удобна для НТС тем, что всегда можно ответить на требования ревизоров из ЦРУ, где ваши единомышленники в СССР, беспардонной ложью: они-де есть, только их простым глазом не разглядеть, если не вооружиться личным микроскопом Поремского.

Вот как вознес, например, Редлих «молекулярную доктрину» в «теоретическом» докладе, прочитанном на заседании руководства НТС в 1972 г. (надо думать, мысленно озираясь на контролеров из ЦРУ): «Совершенно очевидно, что при достаточной мощности пропагандистского потока, оформляющего стремления и чаяния людей, можно настроить их так, что они будут играть как хорошо срепетировавшийся оркестр без дирижера, что, обходясь минимумом организационных начал, можно добиться накопления политического потенциала, который Поремский удачно сравнивает с постепенным охватом молекул переохлажденной жидкости, т.н. «предкристаллическим состоянием» (отсюда и название его идеи «молекулярной» теории, или доктрины). В этой «организации без организации», в элементарной солидарности единомышленников, в готовности искать не то, что разделяет, а то, что объединяет людей, лежит ключ к успеху общего дела».

Этот вздор, адресованный Западу, конечно, поднимается на смех руководителями НТС, которые в своем кругу язвят: у нас завелась «одна революционная молекула, да и то пьяная», они-то уж точно знают, что движет творческим воображением Поремского и каковы цели сочинения бредовой «доктрины» — получать долларовые подачки из кармана американского налогоплательщика.

Если говорить серьезно и по существу, то притягательная сила описанной «идеологии» близка к нулю, а быть может, величина отрицательная» [15.5].

Речь идет о методическом контенте для структуры сетевого типа, который только и подходил для того типа организации, что из себя представляла НТС: мощный центр в ФРГ и сеть в СССР. И которая реально срабатывала.

Уважаемый С.Г. Кара-Мурза комментирует его так: «Н. Яковлев приводит доклад об этой доктрине, сделанный в 1971 г. и точно отражающий ее суть, — и издевается над ним. Какая, мол, чушь! Это в 1985 г., когда «молекулярная агрессия» уже разворачивалась вовсю. А ведь эта технология и сегодня не изменилась, но никакого интереса ни у КПРФ, ни у патриотической интеллигенции не вызывает. Их мышление блокировано истматом» [15.6].

Говорит он и о социальной кибернетике, касаясь «творчества» и деятельности А. И. Солженицына. И опять сделано это было с позиции «несерьезности» подхода. Ссылаясь на свою же статью «Продавшийся и простак» и приводя из нее: «Наша эпоха научно-технической революции ставит перед человечеством и серьезные задачи. Восторг перед возможностями науки и техники Запада зачастую переходит в глубокий пессимизм, когда начинают размышлять, какие беды могут сотворить чудеса XX века в руках людей нравственно ущербных. Как организовать общество, как интегрировать величайшие научно-технические достижения в жизнь человечества, не лишив его жизни? На этой почве расцветают различные теории “технократии”, когда ставится знак равенства между знанием техники и способностью управлять обществом», — далее приводит размышления некоего героя рассказа итальянского писателя-фантаста Лино Альдони о целесообразности передачи власти из рук политиканов в руки техников-специалистов по управлению общества. Все это — с известной долей сарказма, делая отсылки на книгу «Август четырнадцатого». Не стану утомлять читателя цитированием мыслей Солженицына на этот счет — каждый может с ними ознакомиться, если захочет. Суть — в другом. Солженицын, попав в компанию людей, сведущих в таких вопросах, счел для себя возможным рассказать со страниц «Красного колеса» о таких вопросах, которые давали советской стороне шанс понять: кроме наивностей истмата есть еще и очень тонкие технологии, которые могут управлять социальными системами с помощью методов, на порядок превосходящих традиционную науку. Но выводов сделано не было, наоборот, Солженицын всячески осмеивался: «Коль скоро Солженицын помянул неведомую “социальную кибернетику” и тем обнаружил свою ученость, посмотрим, как относился к проблеме осчастливить математическими методами, кибернетикой и прочим общественное устройство сам Н. Винер».

Здесь надо напомнить, что социальная кибернетика не была столь уж неведома — мы уже об этом сказали, и если бы доктор наук Н. Яковлев только бы захотел, он бы нашел у нас множество трудов на эту тему, только речь у них, понятно шла о реальных механизмах управления обществом, а не некой идеальности его построения. Дальше Н. Яковлев приводит несколько цитат из книг Н. Винера «Кибернетика» и «Творец и робот». Невозможно теперь узнать, где профессор Н. Яковлев взял их, но если бы он брал эти книги в библиотеке, то там обязательно была бы еще одна книга этого автора — «Кибернетика и общество».

Чем обернулось пренебрежение подсказкой Солженицына мы видим — общественный переворот в СССР просто немыслим без социальной кибернетики. Впрочем, не отрицая прямо, наши ведущие специалисты в этой области не торопятся признать это за факт. С момента окончания перестройки минуло уже больше десятка лет, а нет ни одного труда на такую интересную тему. Самое удивительное, что сама ситуация с перестройкой наилучшим образом может быть объяснена именно с точки зрения социальной кибернетики. Может быть, здесь нет социальной кибернетики! Очень сомневаюсь. Т.е., всячески возвеличивая отброшенные за ненадобностью слабые теории, он припрятывал реально срабатывающую информацию. — А.Ш.)

Однако необходимо сказать, что в советском обществе была определенная прослойка населения, которая имела возможность знакомиться с передачами любых западных радиоголосов даже в условиях их глушения. Им даже не надо было ничего слушать — тексты западных радиопередач для них специально распечатывались и разносились для ознакомления. Это были работники аппарата ЦК КПСС.

В. Легостаев вспоминает: «Я раскрыл лежавшую на столе папку с утренней порцией служебной информации. Сверху попался на глаза листок с записью выступления на зарубежном радио писателя А. Битова. Беглый «инженер человеческих душ» излагал свои или, может быть, чьи-то еще мысли о положении в СССР. Следующей шла информация ТАСС о передаче «Голоса Америки», посвященной Андропову. Кто-то, кто просматривал текст до меня, жирно отчеркнул красным фломастером фразу зарубежного комментатора об Андропове как о «наиболее умном и культурном советском лидере со времен Ленина» [14].

КПСС запрещала простым советским людям слушать «вражеские голоса», но зато сами партийные работники получали тексты западных радиопередач в качестве «порции служебной информации».

Некоторые работники партийных и государственных органов этим не ограничивались и читали запрещенную в Советском Союзе диссидентскую литературу. Например, этим увлекался А. Лукьянов. Вспоминает сотрудник КГБ Б.И. Чехонин: «Лукьянов. В семидесятые годы нам с женой приходилось отдыхать вместе с ним в Крыму, бывать у него дома в Москве. Он поражал своими знаниями, научными степенями, поэтическим даром и, главное, нестандартным реформаторским мышлением. В его библиотеке я увидел чуть ли не всю диссидентскую литературу — смелый гражданский шаг. За одно только это можно было многого лишиться на его работе в Кремле, впрочем, как и самой работы, сменив в худшем случае кремлевский кабинет на тюремную камеру в Лефортово. Это, уж поверьте, я знал лучше многих» [15.7]. Вот такие партийные работники с «нестандартным реформаторским мышлением», открыто хранившие у себя дома «чуть ли не всю диссидентскую литературу», становились убежденными сторонниками «перестройки».

Коммунистическая партия запрещала советским гражданам читать определенные книги и слушать определенные радиостанции, но сами чиновники из КПСС делали все, что хотели. Запрещение книг — это самый тупиковый путь борьбы с нежелательными идеями. Если какую-то книгу запрещают, у людей просто автоматически складывается убеждение, что изложенные в ней идеи самые правильные, раз власти их так боятся. И сами представители власти постепенно попадают под влияние тех идей, с которыми борются.

Советским чиновникам и «борцам идеологического фронта» надо было не запрещать западные радиоголоса и книги, а в честной конкуренции доказывать, что наши идеи правильнее, чем западные. А когда чиновники простому народу что-то запрещают, а сами это делают, то словам этих чиновников веры не будет. Если отец сам курит, ему будет очень сложно объяснить сыну, что курить — это плохо.

Сотрудники органов госбезопасности точно так же, как и партийные чиновники, совершенно свободно читали ту литературу, которую запрещали для простого народа.

О. Калугин в 1952—56 гг. обучался в Институте иностранных языков МГБ-КГБ СССР.

Он вспоминает про имевшуюся в этом Институте «превосходную библиотеку, фондов которой не коснулась рука цензора. Там я и просиживал часами, когда позволяла обстановка» [13]. Это первый курс, 1952 год, еще при жизни Сталина. Затем Калугин учился в ВРШ № 101 КГБ СССР. Там была «прекрасная библиотека с подшивками иностранных газет на разных языках».

В управлениях КГБ также были спецбиблиотеки, в которых сотрудники Комитета могли совершенно свободно брать любую запрещенную литературу. О. Калугин вспоминает, например, как в спецбиблиотеке он взял книгу М. Джиласа «Новый класс», в которой ему понравились следующие строки: «Даже при коммунизме люди не перестают думать просто потому, что не думать они не могут. Больше того: они думают не так, как им предписывают. Мышление их раздваивается: с одной стороны, их собственные мысли, а с другой — мысли, высказываемые вслух, официальные мысли.

Даже при коммунизме люди не настолько отупели от постоянной пропаганды, чтобы они сами не могли додуматься до истины. (…) В области умственной жизни планирование олигархов ни к чему не приводит, кроме как к застою, разложению и упадку. Эти олигархи, эти блюстители порядка, которые следят за тем, чтобы человеческое мышление не сделалось крамольным и не отклонилось от партийной линии. (…) Эти глашатаи неподвижных, выветрившихся, отошедших в прошлое идей — именно они замораживают и тормозят творческие импульсы своего народа. Вольные мысли для них — что сорные травы, которые они грозятся выполоть из человеческого сознания. Подрезая крылья свободной мысли, оскопляя умы, они не только калечат других, но и лишают самих себя всякой творческой инициативы, как и всякой способности к критическому мышлению. У них словно театр без зрителей: актеры рукоплещут друг другу, восторгаются собственной игрой.

И ведь эти верховные жрецы — и в то же время жандармы коммунизма — бесконтрольно распоряжаются как всеми средствами передачи мыслей (…) так и всеми материальными благами: пищей, одеждой, жилищем и всем прочим» [13]. Сейчас «олигархами» называют богатых бизнесменов, а тогда имели в виду партийных руководителей.

Предатель-перебежчик О. Гордиевский вспоминает, что в Краснознаменном институте им. Андропова имелась библиотека «со многими иностранными изданиями, запрещенными в Советском Союзе» [6].

В книге бывшего 1-го заместителя председателя КГБ СССР генерал-полковника В.Ф. Грушко прочтем такие строки: «был знаком и с диссидентской литературой. Последнее не являлось чем-то необычным для сотрудников разведки» [15.8].

Начитавшись запрещенной антикоммунистической литературы еще в Советском Союзе, разведчики затем отправлялись на Запад и могли там читать вообще все, что угодно, включая то, что им не удавалось найти в спецбиблиотеках КГБ. И эти разведчики своими глазами видели западный образ жизни и понимали, что для элиты у него есть определенные преимущества перед советским.

Для ЦРУ вообще не было никакого смысла вести какую-либо пропаганду среди простого населения в СССР. В условиях тоталитарной политической системы, когда в стране существует только одна партия, на выборах в каждом избирательном округе только один кандидат, все СМИ находятся в руках государства — при такой системе власть от народа не зависит абсолютно никак. Воздействовать в любом случае надо не на народ, а на власть, на представителей элиты — именно от них, и только от них, что-то зависит в любом государстве. А представители власти, которые запрещали народу все то, что чем сами занимались, имели свободный доступ к западной литературе; разведчики, кроме того, видели жизнь на Западе своими собственными глазами и становились убежденными сторонниками западного образа жизни, потому и хотели построить нечто подобное в СССР.

Следует учитывать, что чекистами двигали не только идейные соображения, но и материальные. Да и сами чекисты, и в первую очередь разведчики, в значительной степени комплектовались из числа детей партийных и прочих номенклатурных работников.

О. Гордиевский сообщает, что «ПГУ все больше жаловалось, что почти все кандидаты на работу в нем из престижных московских институтов были избалованными детишками высокопоставленных родителей, которые не жалели усилий, проталкивая своих чад» [6].

В.В. Путин: «Считалось, что разведка — это белые воротнички в органах. Очень много блатников было, конечно. Это факт, к сожалению. Потому что мы все знаем, что такое был выезд за границу в условиях Советского Союза. (…) Разведка была самой фрондирующей структурой в КГБ. Влияло и то, что сотрудники годами жили за границей. (…) А когда возвращались из-за границы, начинали с трудом вживаться в действительность, видели, что у нас делалось. (…) В разведке тогда позволяли себе мыслить иначе, говорить такое, что мало кто мог себе позволить» [4].

М. Калашников в своей первой массовой книге пишет: «В середине 80-х приверженцы теории реформ за счет отсечения от России остальных земель кишели в Кремле, словно крысы на старой барже. Особенно много было их в верхушке КГБ. (…)

Конечно, таким был не весь КГБ, а лишь та его часть, которая вела дела за границей под прикрытием внешнеторговых и банковских учреждений СССР. На этот участок «невидимого фронта» большие партийные папы двигали своих сыночков — разжиревших, порочных, выросших в презрении ко всему русскому. Эти будущие герои реформ смыкались с другими сыночками, рассевшимися во внешторговских конторах. Эти брали взятки видеомагнитофонами, считали верхом совершенства «Мальборо» и супермаркеты» [15.9].

А что в итоге — поведение самого элитного отряда партии ни чуть не отличалось ни от улицы, ни от партноменклатуры. О. Калугин в книге «Прощай, Лубянка!» приводит характерные примеры, дающие представление о нравах, царивших в некоторых подразделениях КГБ: «Зять Председателя КГБ Украины Виталия Федорчука, работавший корреспондентом ТАСС в Уганде, в пьяном виде разбил служебную машину и пытался отремонтировать ее за счет ТАСС, но получил отказ. Тогда Федорчук обратился к руководству ПГУ с просьбой оплатить ремонт из сметы КГБ. На имя Андропова была изготовлена докладная, в которой говорилось, что некий сотрудник ТАСС (подразумевалось, что это прикрытие работника ПГУ) попал в тяжелое положение в связи с аварией автомашины, чем могут воспользоваться вражеские спецслужбы. Во избежание провокаций предлагалось выплатить 1700$ за ремонт поврежденной автомашины. Андропов, не глядя, подписал рапорт, и зять Федорчука вздохнул свободно. (…)

Крупным делом о хищениях и взятках в системе КГБ, не получившим огласки, был процесс над майором Хвостиковым. С 1972 г. в течение нескольких лет он путем вымогательства получал взятки от священнослужителей Ростовской епархии. Военный трибунал, инкриминировавший ему взятки на сумму около 150 тысяч руб., приговорил Хвостикова к расстрелу — мере чрезвычайной, учитывая характер преступления. В суровой расправе были заинтересованы высокопоставленные начальники, стоявшие за спиной Хвостикова и поспешившие избавиться от него раз и навсегда.

Не лучше вели себя чекисты, работавшие по церковной линии за границей. Частые поездки по восточноевропейским столицам свели меня с некоторыми священниками местных православных церквей. Все они в той или иной мере сотрудничали с органами госбезопасности, и мне пришлось выслушать немало их упреков и жалоб на самоуправство и злоупотребления, допускавшиеся офицерами КГБ. Чаще всего речь шла о бесконечных выпивках за счет пожертвований местных прихожан, вымогательстве валюты и хищении церковной утвари. (…)

Имелась небольшая группа офицеров, в обязанности которых входило выявление нелояльных или сомнительных сотрудников. А сигналов поступало немало: в здании ПГУ в Ясенево крали меховые шапки в гардеробе, импортные часы в спорткомплексе, колеса с машин на автостоянке. Многие считали, что орудует кто-то из обслуживающего персонала или шоферов. Когда в бассейне пропали двенадцатые по счету часы, Крючков возмутился: куда смотрит отдел безопасности? Пришлось нанести радиоактивную метку на специально закупленные в Японии часы, чтобы по излучению найти злоумышленника. Им оказался капитан из Управления научно-технической разведки. Его сразу же уволили из КГБ без огласки и передачи дела в суд! (…)

В спортивном комплексе немалым успехом пользовалась массажистка, которая, как потом выяснилось, не только растирала начальству спины. Дело было поставлено на конвейер, и в нем оказались замешаны два заместителя Крючкова, один начальник управления и другие начальники меньшего калибра. За все шалости пострадала, конечно, массажистка, которую срочно уволили, но после угроз рассказать о своих клиентах устроили на работу в другом месте. Крючков провел воспитательные беседы с шалунами (выше уже была информация, что на таком компромате В. Крючков и навербовал себе команду предателей — А.Ш.) и удовлетворился заверениями, что черт их никогда больше не попутает. (…)

Однажды из-за трагического инцидента на Дальнем Востоке возник острый спор внутри руководства КГБ. Оперативный работник местного управления госбезопасности, исполняя роль помощника капитана по пассажирской части на советском теплоходе, зафрахтованном японскими туристами, изнасиловал у себя в каюте, а затем зверски убил и выбросил в иллюминатор молодую японку. Через некоторое время ее тело было подобрано японскими рыбаками. Преступника нашли довольно быстро, но японской стороне о нем не сообщили. Чья-то светлая голова на высоком уровне предложила честно признать, что убийца — не только советский гражданин, но и чекист» [13]. Да, много было позволено сотрудникам КГБ при советской власти. Но в условиях капитализма им было бы позволено намного больше.

И намного большего также хотели и некоторые представители партийной номенклатуры. Бывший следователь по ОВД при Генпрокуроре СССР В. Калиниченко рассказал о заинтересованности коррумпированных советских чиновников из союзных республик в развале СССР: «Вот тогда я понял, что при таких объемах взяток и хищений (необязательно доказанных, но реально существовавших) произошло теневое накопление капитала, а реализовать наворованное невозможно. (…)

Дорогостоящую машину не купишь, большой дом не построишь — у тебя сразу же спросят: откуда деньги? Эти люди жили в своем мирке и тратили припрятанное с оглядкой. Шиковать они уезжали в Москву, где спускали деньги на проституток, пьянки в дорогих ресторанах и другие подобные развлечения. (…)

В общем, поскольку деньги им больше девать было некуда, а капиталы лежали под спудом огромнейшие, я понимал, что страна обречена. Люди, которые эти деньги украли, подкупали партийно-советский аппарат, превращая номенклатуру в такое же дерьмо, каким стали сами, а главное — они же не могли вечно прятать свои миллионы в тайниках…

Рано или поздно казнокрады должны были это государство обрушить, чтобы легализовать деньги, добытые преступным путем. Что в итоге и произошло. При этом я отнюдь не исключаю происков ЦРУ (…) но я прекрасно понимаю, что базу под этот развал собственной страны заложили мы сами. И не так все было просто, как сегодня пытаются представить» [12].

Реальный план ЦРУ по развалу СССР заключался в том, чтобы не мешать разваливать СССР его же собственной элите и его же собственным спецслужбам. Чекистам и партноменклатуре просто не надо мешать — и они сами все сделают. Простой человек не может сломать систему. Но зато система может сломать сама себя.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.