Упадок городов-государств

Упадок городов-государств

Когда племена, предположительно индоевропейского происхождения, которые стали известны в истории как греки, в результате миграции пересекли горные Балканы и осели в наиболее плодородных их долинах, они образовали там отдельные земледельческие сообщества, практически не связанные друг с другом. Поначалу племенные поселения концентрировались вокруг укрепленного места жительства вождя – акрополя; позже в целях безопасности и сами эти поселения стали обносить стеной: таким образом вместе с акрополем они превращались в укрепленные города. Так возникли города-государства, или полисы, отдельных маленьких народностей[1]; гражданство в них обычно предоставлялось лишь потомкам первопоселенцев: граждане владели собственностью, пользовались всеми политическими правами и исполняли воинские обязанности. В героическую эпоху общество в основе своей оставалось племенным и клановым: «Воинов, Атрид, ты раздели на их племена и колена; Пусть помогает колено колену и племени племя»[2].

Каждый город был независимым образованием, со своим царем, законами, войском и богами, и каждый гражданин должен был хранить верность своему городу, и никакому другому. Исключением из общего правила были четыре региона, более-менее единые и географически: Спарта и Аргос вместе занимали значительную часть Пелопоннеса; на полуострове Аттика Афины вобрали в себя мелкие города-государства; а в Беотии отдельные города– государства хотя и не вошли в состав Фив, но попали под их власть.

Политическое устройство полисов Гомеровской эпохи было следующим: царь, как вождь племени, возглавлял совет старейшин, и его решения выносились на обсуждение ассамблеи, или народного собрания, для ратификации. Царь был и верховным жрецом, и верховным судьей, и верховным главнокомандующим; он возводил свой род к богам, и его охраняла личная стража, подобно тому как в более поздние времена датских и англосаксонских королей охраняли их дружинники.

Политическая жизнь греческих городов представляла собой череду нескончаемых войн, или внутренних усобиц (stasis). Платон замечает[3], что столкновения между полисами были в основном обусловлены перенаселением, хотя временами проблема решалась за счет эмиграции в новые места поселений. Главной движущей силой служили личное честолюбие и зависть, борьба соперничающих группировок, грабежи и соперничество на море. В VII в. до н. э. поэт Архилох описал морских пиратов, которые всю жизнь проводят, не расставаясь с оружием[4].

Поскольку граждане постоянно воевали, у них не оставалось времени для мирных дел, которые были возложены на слуг, рабов и метеков (чужаков). Два основных класса общества составляли граждане-воины и земледельцы, знать и крестьяне, и борьба между ними занимала важное место в общественной жизни города. После VIII в. до н. э., когда республиканский строй пришел на смену клановой монархии, в результате классовой борьбы были выработаны те формы правления, которые обычно приходят на память в связи с греческими городами-государства-ми, – аристократия, олигархия, демократия и тирания; следует заметить, что за исключением Спарты, где было принято двойное монархическое правление[5], ни в одном эллинском полисе эти формы не были устойчивыми.

Города ничто не связывало, кроме общего языка и больших атлетических праздников, проводившихся под религиозными ауспициями и открытых для всех греков. Из них самыми значительными были Олимпийские игры, учрежденные в VIII в. до н. э. и проходившие каждые четыре года в честь Зевса Олимпийского, а также Пифийские игры в честь Аполлона Дельфийского, которые в начале VI в. до н. э. перешли в ведение Амфиктионского совета[6]. Лишь общая угроза в лице персов, которая развеялась при Ксерксе (485–465 гг. до н. э.) после сражений при Саламине и Платеях в 480 г. и 479 г. до н. э., отчасти пробудила патриотические чувства и обусловила подъем Афинской империи, пробудив периклианские грезы об объединении. Во время Пелопоннесской войны (431–404 гг. до н. э.) эта империя была уничтожена, а политика, направленная на объединение, потерпела крах, поскольку, по выражению сэра Эрнста Баркера, и Афины, и их союзники, привыкшие мыслить в рамках города-государства, не могли подняться до создания большого государства, выходящего за границы города и объединенного общим для всех гражданством, поскольку для афинян гражданство с необходимостью предполагало афинское происхождение и участие в местной жизни Афин, союзники же, со своей стороны, не могли бы принять этот дар, даже если бы он был предложен, поскольку гражданство их собственного полиса слишком много для них значило»[7].

Пелопоннесская война, в которой участвовали почти все греческие полисы, имела катастрофические последствия для политической жизни Эллады. Распад Афинской империи нарушил баланс сил между Грецией и Персией, и в 386 г. до н. э. создание союза между Персией и Спартой стало последней каплей, приведшей к заключению позорного мира Анталкидов, продиктованного греческим государствам персидским царем Артаксерксом II (404–358 гг. до н. э.). По условиям этого договора греческие города Малой Азии и Кипр переходили под владычество Персии, признавалось главенство Спарты внутри Греции, и любой город, не принявший условий этого мира, испытывал жесткое давление со стороны Персии, принуждавшей его в итоге сдаться. Таким образом великий царь стал верховным авторитетом в Греции с правом вмешательства в ее внутренние дела.

Одновременно «Тридцатилетняя война» эллинской эпохи посеяла семена раздора внутри городов-государств. Она подорвала сельскохозяйственное производство в Аттике и превратила тысячи земледельцев в безработных, а кроме того, в результате длительной войны знать, основа городской системы, постоянно находясь на военной службе, превратилась, по сути, в профессиональных военных. Хотя отчаянные греческие воины и пираты задолго до персидского вторжения[8] поступали на службу к иностранным правителям, а ранние греческие тираны приглашали наемников в качестве личной стражи, до Пелопоннесской войны не могло идти речи о столь массовом их использовании. В начале IV в. до н. э. обычное греческое городское ополчение настолько уступало профессиональным наемникам, что последние стали основной силой в любых войнах среди греков. Отсюда вытекало два следствия: первое – наемники не чувствовали себя обязанными ни одному городу-государству, они служили тому, кто больше платил, и следовательно, с их помощью демократию легко можно было превратить в автократию; и второе – их качества так ценились, что в IV в. до н. э. пехота персидской армии по большей части состояла из греческих наемников. Для военного похода против своего старшего брата Артаксеркса II в 401 г. до н. э. Кир Младший набрал 13 тыс. греческих наемников, из которых больше половины составляли гонимые нищетой выходцы из Аркадии и Ахайи[9]. После поражения при Кунаксе остатки его войска отошли к Троаде под командованием Ксенофонта, «и от них, – пишет сэр Уильям Тарн, – ведет начало институт немыслимый в рамках отдельного полиса – институт наемников»[10].

Фукидид сообщает, что, когда разразилась Пелопоннеская война, афинские граждане как один были готовы переносить опасности, лишения и нужду во славу Афин. У него коринфяне так отзываются об афинянах: «Они не знают другого удовольствия, кроме исполнения долга, и праздное бездействие столь же неприятно им, как самая утомительная работа. Одним словом, можно сказать, сама природа предназначила афинян к тому, чтобы и самим не иметь покоя, и другим людям не давать его» (История. 1. 70. Пер. Г. Стратановского). Однако по мере того, как защита городов все больше переходила в руки наемников, простые граждане начинали рассматривать военную службу как обузу; они становились все более мирными и посвящали себя другим занятиям, приносящим прибыль. Перемена в настроениях была настолько разительна, что для того, чтобы гарантировать наличие кворума афинских граждан в народном собрании, была установлена плата для каждого присутствовавшего, а чтобы ублажить безработных, им предоставляли бесплатные места в театре. «Город перестал быть воплощением высоких достижений и благородства, – пишет сэр Эрнст Баркер, – он становился коммерческой структурой, распределявшей среди своих членов дивиденды, которые те не заработали»[11].