2.7. Правление Анны Иоанновны: продолжение вестернизации

2.7. Правление Анны Иоанновны: продолжение вестернизации

Княжна Анна в 17-летнем возрасте стала женой курляндского герцога и почти двадцать лет жила в немецком окружении. Ходили слухи, что герцогиня перешла в протестантство, и по возвращении в Москву ей пришлось издать указ, опровергающий эти слухи. Друзьями и любовниками Анны были немцы – Э. Бирон и К. Левенвольде – и «верховники», сознавая опасность немецкого влияния, особо оговаривали, что она не возьмет Бирона с собой в Москву. Между тем Анна страстно любила Бирона (которого позже сделала герцогом Курляндским), и надежда воссоединиться с ним, несомненно, была одной из причин, побудивших ее разорвать «кондиции». «… Ее воля всегда почти зависела больше от других, нежели от нее самой, – писал Э. Миних. – Верховную власть над оною сохранял герцог Курляндский даже до кончины ее неослабно, и в угождение ему сильнейшая монархиня в христианских землях лишала себя вольности своей до того, что не токмо все поступки свои по его мыслям наитончайше распоряжала, но так же ни единого мгновения без него обойтись не могла и редко другого кого к себе принимала, когда его не было».[457] «В Бироне Анна нашла своего избранника и подчинялась ему, как подчинялась бы мужу», – пишет Е. В. Анисимов.[458]

Сразу же после уничтожения «кондиций» Бирон и Левенвольде прибыли в Москву и вместе с Остерманом образовали негласный немецкий триумвират, который решал все дела. Уже в мае 1730 года иностранные послы сообщали, что Бирон, Левенвольде и Остерман управляют императрицей, как хотят, и что русские ненавидят этих немцев.[459] Сопротивление русской знати было подавлено, хотя и не сразу: князья Долгорукие были сосланы, Д. М. Голицын умер в заключении в Шлиссельбургской крепости. В 1732 году двор покинул боярскую Москву и вернулся в Петербург – поближе к Лифляндии. Для охраны новой власти от недовольных под именем Тайной канцелярии был восстановлен петровский Преображенский приказ, однако Анна старалась избегать казней, предпочитая отправлять противников в ссылку. За десять лет было сослано свыше 20 тыс. человек, причем зачастую ссылали так, что от человека не оставалось никаких следов, меняли сосланным имена и уничтожали записи о месте ссылки. С той же целью обороны от недовольных русских был создан третий гвардейский полк, Измайловский: офицерами в нем были лифляндские немцы, а солдат набирали из украинской шляхты; командиром полка стал К. Левенвольде. Президентом Военной коллегии стал Б. К. Миних, основную часть генералитета составляли наемные иноземцы. «Немцы посыпались в Россию точно сор из дырявого мешка, – писал В. О. Ключевский, – облепили двор, обсели престол, забирались на все доходные места».[460]

В контексте диффузионнистской теории победа «немецкой партии» означала победу петровской вестернизации над традиционалистской реакцией. «Анна взошла на престол с твердым намерением следовать правилам своего дяди Петра I, – свидетельствует Б. К. Миних, – но она хотела довершить начатое им, опираясь больше на честность и способность иностранцев, чем природных русских, – ибо до Анны бояре, в руках которых находилась власть, старались только в том, чтобы разрушить дело, начатое Петром».[461]

Бурхард Кристоф Миних в свое время в звании майора воевал под командованием принца Евгения Савойского и был представителем австрийской военной школы. Став Президентом Военной коллегии, он стремился преобразовать русскую армию по немецкому, то есть австрийскому и прусскому, образцу. В 1732 году была введена форма, напоминавшая прусскую, солдат заставили носить парики и косы. Новый пехотный устав («Экзерциция пеша») упразднил пикинеров и не упоминал о штыковых атаках; главное внимание уделялось теперь стрельбе залпами; обучение строю и маршам проводилось на прусский лад. Гренадеры лишились своих гранат – хотя само название сохранилось. Из Пруссии привезли образцы вооружения пехотинцев и кавалеристов, и Миних требовал, чтобы ружья изготавливались по прусским образцам, однако перевести тульские заводы на выпуск новых ружей не удалось.[462]

Миних и фельдцейхмейстер принц Гессен-Гамбургский, ведавший в то время русской артиллерией, добивались перехода русской артиллерии на стандарты, принятые в Пруссии; это привело к утяжелению орудий; вес 6-фунтовых орудий увеличился с 36 до 55 пудов. Число легких 3-фунтовых пушек в полку было при этом увеличено с двух до четырех.[463]

Реформы проводились и в кавалерии. Русская кавалерия состояла в основном из драгун, которые могли сражаться как в конном, так и в пешем строю, но как кавалеристы они уступали шведской и немецкой коннице. По словам австрийского офицера, капитана Парадиза, «в кавалерии у русских был большой недостаток… Правда, есть драгуны, но лошади у них столь дурны, что драгун за кавалеристов почитать нельзя. Драгуны, сходя с седла, лошадей на землю валили».[464] Между тем в германских странах преобладала тяжелая кавалерия кирасир, в которой служили по большей части дворяне, – это было наследие рыцарского строя. Миних попытался сформировать десять кирасирских полков: кирасирам платили жалование больше, чем драгунам, и рядовые имели капральский чин. Был переведен прусский кавалерийский устав «Экзерциция в кирасирском полку», выписаны тяжелые лошади из Германии, и заведено несколько конских заводов – тем не менее реально удалось создать только три полка.[465]

Миних значительно усовершенствовал тыловую службу: он улучшил материальное снабжение, ввел провиантские магазины, учредил госпитали для солдат и школы для солдатских детей. Принимались меры для улучшения боевой подготовки – в частности, были введены генеральные смотры войск. Кроме того, военный министр уравнял служебное жалование русских и иностранных офицеров.[466]

В 1731 году был учрежден Шляхетский кадетский корпус, выпускники которого шли в армию офицерами. Программа Шляхетского корпуса была скопирована с прусской Ritterakademien, прусский король прислал офицеров-инструкторов, и корпус выпускал офицеров, воспитанных по-прусски. Треть вакансий была предоставлена немцам из балтийских провинций; в 1733 году из 245 кадетов немецкому языку обучались 237, французскому – 51, русскому – 18.[467]

На южной степной границе в 1731 году под названием «ландмилиции» были восстановлены распущенные Петром I старые драгунские полки – они обходились дешевле, чем регулярная армия. Служившим в этих полках однодворцам, которых император превратил в государственных крестьян, было приказано «быть по-прежнему в службе, как деды и прадеды их были… и государственными крестьянами их не называть».[468] Хотя по форме это было восстановление старых порядков, специалисты считают, что Миних подражал устройству австрийских военных поселений на австро-турецкой границе.[469]

Результаты преобразований, произведенных в правление Анны Иоанновны, сказались во время русско-турецкой войны 1735–1739 годов. Стрелковая тактика и картечный огонь многочисленной артиллерии позволили войскам Миниха прорваться в Крым, а затем одержать победу над турками при Ставучанах. Фридрих Великий назвал Миниха «российским Евгением Савойским», а сам принц Евгений писал императрице Анне, о том, что она «вверила военные дела человеку, соединяющему в себе редкие достоинства с примерною ревностью к службе».[470]

«Немецкая партия» имела чиновный, бюрократический характер, поэтому она была заинтересована в сохранении этатистского абсолютизма. Однако, придя к власти, Анна была вынуждена удовлетворить часть требований поддержавшего ее дворянства. Были отменены указ о единонаследии и содержавшиеся в этом указе ограничения на продажу поместий; поместья стали именоваться вотчинами – в юридическом отношении эти два типа владений уже не различались. В 1738 году срок службы дворян был ограничен 25 годами, и отцы нескольких сыновей получили право удерживать одного из них дома для ведения хозяйства. Были несколько облегчены условия обучения, отныне богатые родители могли обучать своих детей дома – но по окончании обучения дети должны были сдавать экзамены на общих основаниях.[471]

Несмотря на эти уступки, отношения между «немецкой партией» и русским дворянством были достаточно напряженными. Для поддержания сильного государства требовалось поддерживать петровскую систему сбора налогов. Однако тот уровень налогов, который был установлен Петром I, отнимал у крестьян все излишки и не позволял дворянам увеличивать ренту. Борьба за ресурсы стала причиной конфликта между дворянством и монархией.[472]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.