Глава 11 МЫ БЫЛИ ЛЮДЬМИ, ОЧЕРСТВЕВШИМИ НА ВОЙНЕ

Глава 11

МЫ БЫЛИ ЛЮДЬМИ, ОЧЕРСТВЕВШИМИ НА ВОЙНЕ

Получив добро на массовые убийства, подводники не теряли время. Несмотря на установленные морским призовым правом ограничения, они в январе 1917 года потопили 282 000 тонн, а в феврале – 464 000 тонн: имея долгожданную свободу, они развернулись в полную силу. В марте на дно отправилось 211 судов (507 000 тонн), а в апреле – не меньше 354 судов (834 549 тонн). Но холодная статистика – это лишь часть истории. Никакие материальные потери не могут заслонить от нас человеческие трагедии.

Дуглас Дафф, четвертый помощник с британского парохода «Тракия», торпедированного 27 апреля, высадившись в Лорьяне, описал репортерам жестокость немцев. Судно было атаковано темной ночью. Подлодка всплыла и подошла к одной из спасательных шлюпок, чтобы уточнить название судна, наименование груза и порт назначения. Дафф ответил на все вопросы, после чего немецкий капитан достал из-за пояса «люгер» и прицелился в голову молодого англичанина. «Немец сказал: „Сейчас я тебя пристрелю!“ Я послал его к черту. Тогда он ответил, что не желает тратить патрон на английскую свинью, и оставил меня на произвол судьбы». Лодка описала круг вокруг наших шлюпок и скрылась в темноте, оставив моряков с «Тракии» среди волн.

Другие случаи, описанные в британских газетах, тоже доказывали, что немцы не испытывали уважение к человеческой жизни. Шесть уцелевших моряков с парохода «Юпитер», потопленного 21 мая, услышали от капитана немецкой подводной лодки: «У вас теперь нет дома, зато на дне для вас полно места!» Через пять дней голландский траулер, подобравший экипаж торпедированного норвежского барка, был остановлен немецкой подводной лодкой и получил строгий приказ больше не принимать на борт уцелевших. «Их незачем спасать», – снизошел до объяснений немецкий капитан. Другое голландское судно было остановлено немецкой субмариной у маяка Хиндер, и экипажу было объявлено: «Вы привезли сгущенное молоко во Францию вместо Германии. За это вы утонете, даже если будете в нейтральных водах. В прошлом рейсе мы вас упустили».

Немецкая контрпропаганда изображала своих подводников в другом свете. Барон фон Шпигель, командир «U-93», увидел после потопления парохода «Хорса» перевернутую шлюпку и хватающихся за нее людей. «Мы подошли и подняли их на борт. У многих были сломаны конечности… Мы зачерствели на войне. Постоянная опасность и близость смерти изгнали из наших сердец чувствительность. Но мои моряки оставались хорошими и добрыми людьми. Вид этих искалеченных бедолаг, без сил лежащих на палубе, тронул их до глубины души. Каждый хотел сделать что-нибудь для несчастных. Они наложили шины на сломанные руки и ноги, нашли в нашей аптечке необходимые медикаменты. Кое-кто даже уступил пострадавшим свои койки».

Пока людей вытаскивали из воды, кто-то услышал стук, доносившийся из-под перевернутой шлюпки. Немецкие моряки сделали попытку перевернуть лодку, чтобы освободить попавшего в ловушку человека, но не достигли успеха. Тогда «один из моих парней обвязал вокруг пояса канат, нырнул под лодку и обнаружил там двух человек, которых вытащил».

Рассказ фон Шпигеля являет странный контраст с жестокостью в случаях с «Юпитером» и «Тракией». Но в условиях войны возможны самые неожиданные парадоксы.

Когда немцы приступили к практике захвата пленных, у прессы появилась новая тема для обсуждения. Капитан Пенвелл из Филадельфии заявил: «Командиры немецких подводных лодок добавили к длинному списку своих преступлений похищение людей». Далее он сообщил о том, что жена и дочь капитана торгового судна, потопленного у Гибралтара, были взяты на борт немецкой подводной лодки. Судя по содержащимся в статье мрачным намекам, судьба их вряд ли оказалась легкой, но ни торговое судно, ни субмарина не были указаны. Однако существует достоверный отчет, касающийся норвежского парохода «Тор II», торпедированного в начале февраля у берегов Ирландии. Капитан Исак Якобсен, его жена и шестилетняя дочь были взяты на борт «U-45» и оставались на ней до конца восьмидневного похода, во время которого было потоплено еще три судна. С ними хорошо обращались, а по прибытии в Германию сразу репатриировали в Норвегию. В случае с Якобсенами командир немецкой подводной лодки капитан-лейтенант Эрих Зиттенфельд, скорее всего, руководствовался гуманными соображениями и решил взять молодую женщину и маленькую девочку на борт, где они будут в большей безопасности, чем в спасательной шлюпке в открытом море.

Судя по статьям в британских газетах, когда немецкие капитаны оставляли женщин в спасательных шлюпках вместе с остальными моряками, их считали не менее виновными, чем «похитителей». 11 февраля был атакован норвежский пароход «Далмата». Весь экипаж, включая молодую жену капитана, успел высадиться в спасательные шлюпки, после чего потопившая судно лодка удалилась. «Волнение было сильным, было очень холодно, мое пальто и два одеяла насквозь промокли, потому что шлюпку постоянно захлестывала вода, – рассказала женщина репортеру скандинавской газеты „Афтерпостен“. – Через три дня кончились запасы воды и пищи, ночью один человек умер от переохлаждения. Я лежала на дне шлюпки и готовилась к смерти. Я так замерзла, что не чувствовала ни рук, ни ног». Этим людям повезло, на следующий день их подобрала проходящая мимо шхуна и доставила в Квинстон.

Разные рассказывали истории… 1 мая стюард с норвежского парохода «Фьелди» был взят на борт немецкой подлодки, потому что командиру понадобилась судовая спасательная шлюпка для транспортировки бомб к борту другой жертвы, которую он остановил. Стюарда коротко допросили, но он отказался сообщить нужную немцам информацию; его и жену оставили на палубе лодки без спасательных жилетов. Люки задраили, и субмарина начала погружаться. Некоторое время людей тянуло за лодкой, но потом они сумели вырваться на поверхность и по счастливой случайности оказались рядом с одной из спасательных шлюпок. Смерть прошла очень близко от несчастных.

Немецким подводникам, которым каждый день приходилось видеть плоды своей жестокости, это не добавляло настроения. Свидетельства тому – полные горечи письма домой. Матрос, служивший на «U-39», написал родителям: «Это был очень тяжелый для меня день. Утром я увидел на палубе двух мертвых норвежцев, эти парни попали под огонь нашего орудия… Сколько крови вокруг!»

Офицеры, служившие на подводных лодках, тоже не испытывали радостных чувств, ежедневно сея смерть и разрушения. Офицер, поднявшийся на борт голландского сухогруза для проверки документов, внимательно изучая грузовой манифест, сказал капитану: «Вам повезло, что именно меня послали проверить документы. У нас совершенно бешеный командир. Молодой парень, всего двадцать два года, а рвется топить без предупреждения все, что плавает! Какое бы судно он ни увидел – отправляет ко дну». Такое поведение командира мало кому нравилось.

Статистика показывает, что «бешеный молодой командир» в немецком подводном флоте был не одинок. В 1915 году только 21 процент судов, атакованных подводными лодками, был торпедирован без предупреждения. К 1916 году этот показатель возрос до 29 процентов, а в 1917 году – до 64 процентов. И это объяснимо: противолодочная защита постоянно совершенствовалась, у подводных лодок не было иного выбора – топить или быть потопленными. Внезапные атаки стали обычным делом. Топи – и концы в воду. Эти слова стали лозунгом многих подводников.

Первое время кампания развивалась неравномерно. Создавалось впечатление, что некоторые командиры сомневались, стоит ли в полной мере проявлять, на что они способны. Офицеры «U-45», к примеру, перегрузили с американского танкера часть дизельного топлива и отпустили судно, а чуть позже проверили документы и позволили следовать прежним курсом норвежскому пароходу. Капитан-лейтенант Зиттенфельд, командир «U-45», упорно продолжал всплывать и предупреждать свои жертвы об атаке. В двух случаях лодку сумели отогнать вооруженные торговые суда: 3 февраля – «Сатурния», на следующий день – «Тресиллиан».

Другие командиры тоже проявляли некоторую нерешительность. Ганс Роуз, не так давно «пиратствовавший» у американского побережья, отпустил французский пароход «Анна Мария» после того, как обнаружил, что его спасательные шлюпки находятся в изношенном состоянии. Затем он остановил норвежский пароход, удостоверился, что на нем нет контрабанды, и тоже отпустил с миром. А его нападение на американский сухогруз «Хаузатоник» было демонстраций одновременно гуманизма и жестокости. Судно везло зерно в Англию. В соответствии с законом такой груз подлежал захвату в качестве военного трофея. Но такой захват являлся невыполнимой для субмарины задачей, поэтому Роуз потопил судно, дав экипажу время высадиться в шлюпки. Затем он взял шлюпки на буксир и потащил их в сторону Лэндз-Энд. Он оставил шлюпки, когда на горизонте появился спасатель – вооруженная яхта.

В начале кампании потери подводных лодок были незначительными, но бывало, когда лодка успевала избежать гибели в последний момент. «U-67» была замечена кораблем-ловушкой и с большим трудом ускользнула от посыпавшихся на нее глубинных бомб. «U-81» и «U-60» также испытали на себе мощь глубинных бомб, причем «U-60» получила повреждения. В феврале «U-43» получила чувствительный удар форштевнем парохода «Керри Рендж», который решился на таран. Однако удар получился скользящим, и обошлось без повреждений.

Корабли-ловушки серии Q, выманивавшие подлодки на поверхность, подвергались серьезному риску. Гордон Кемпбелл пошел на отчаянный риск: он позволил субмарине торпедировать свой «Q-5» «Фарнборо», чтобы выманить ее на поверхность и расстрелять из палубных орудий. 17 февраля во время патрулирования в излюбленном районе Кемпбелла, к юго-востоку от Ирландии, корабль был торпедирован. В соответствии с отработанной схемой аварийная партия начала посадку на шлюпки, а экипажи палубных орудий приготовились к атаке, не обращая внимания, что корабль тонет. Аварийная партия отошла от подбитой ловушки. За всем происходящим пристально следил стеклянный глаз перископа. В самые трагические моменты чувство юмора нередко поддерживало людей, снимало напряжение: Кемпбелл, стоящий на мостике, невольно улыбнулся, услышав, как один из матросов, махнув рукой в сторону перископа, сказал товарищу: «Не кричи, там услышат».

Капитан «U-83» Бруно Хоппе был опытным подводником и не хотел рисковать. Лодка описывала круги вокруг тонущей жертвы, но все время оставалась под водой. Позже Кемпбелл вспоминал, что лодка подошла так близко, что «он видел под водой ее корпус». Наконец, Хоппе убедился, что жертва тонет, и всплыл на поверхность в 300 ярдах по левому борту. Кемпбелл терпеливо ждал возможности нанести удар. Лодка приблизилась и находилась на расстоянии 100 ярдов на траверзе тонущего судна. Открылся люк, и Хоппе выбрался на мостик, чтобы произвести осмотр жертвы. Это было последнее, что он сделал в своей жизни. На мачте почти ушедшего под воду судна взметнулся флаг английского ВМФ, и с него открыли огонь. Первый снаряд угодил в боевую рубку. Лодка была обречена. «Вести огонь с такого расстояния казалось жестоким, – позже признался Кемпбелл. Но он не позволил угрызениям совести помешать исполнению воинского долга. – Мы произвели сорок пять выстрелов и, кажется, ни разу не промахнулись. Когда лодка скрылась в глубине, в холодной, покрытой толстой нефтяной пленкой воде осталось восемь человек. Мы спустили шлюпки и сумели спасти одного офицера и одного матроса».

Удивительно, но, несмотря на серьезные повреждения, полученные «Фарнборо», Кемпбеллу удалось привести покалеченный корабль в Берхафен. По пути домой, когда казалось, что надежды на спасение не осталось, он отправил прощальную радиограмму главнокомандующему: «„Q-5“ медленно тонет и почтительно желает вам всего хорошего».

За беспримерную отвагу, проявленную в сражениях с подводными лодками, Гордон Кемпбелл был награжден Крестом Виктории. В газетах это награждение называли не иначе как «таинственный Крест Виктории», поскольку адмиралтейство отказалось сообщить для опубликования подробности случившегося, чтобы не выдавать секреты смертоносных для вражеских лодок судов класса Q. Предосторожность была вполне разумной, доказательством чего послужил эпизод, происшедший несколькими днями позже, когда «Q-18» в схожих обстоятельствах потопил «UC-18».

Субмарине «U-84» повезло больше. Повстречавшись с кораблем-ловушкой «Пеншерст» 22 февраля, она избежала гибели. Но лодка получила такие серьезные повреждения, что обратно ей пришлось возвращаться по поверхности: снаряд повредил балластные танки, спрятаться от опасности в спасительную глубину было невозможно. Это был тяжелый рейс для ее командира, капитан-лейтенанта Роора. А 12 марта «Q-19» «Привет» вступил в ожесточенную схватку с «U-85». Перестрелка длилась сорок пять минут, в результате субмарина отправилась на дно. Как и в случае с «Q-5», английский корабль получил серьезные повреждения; он затонул на входе в Плимут. Но на этом карьера «Привета» в подводной войне не окончилась!

Корабли-ловушки были не единственными врагами немецких подводных лодок. Эсминец «Ударный» застиг «UC-39», атакующую угольщик «Хорнси». Обер-лейтенант Эрентрант приказал срочно погружаться, но единственная глубинная бомба с эсминца была сброшена с такой точностью, что лодка тут же всплыла. Эрентрант выбрался на мостик и был убит первым выстрелом с эсминца. Экипаж «UC-39», лишившись командира, явно растерялся… Ситуацию спас находившийся на борту британский военнопленный, капитан «Ханны Ларсен», который поднялся на мостик с белым флагом. Не важно, что этот флаг, спасший жизни многих людей, был чистым носовым платком. Семнадцать членов экипажа немецкой лодки были спасены, но сама лодка затонула при буксировке к берегам Англии. В тот же день «иС-46» обер-лейтенанта Мекке была протаранена эсминцем «Свобода» и затонула.

Бельгийская флотилия переживала не лучшие времена. 23 февраля «UC-32», устанавливая мины в районе Сандерленда, подорвалась на одной из них. Через два дня «UB-30» села на мель в районе острова Волхерен и была интернирована голландцами. Правда, спустя четыре месяца ее освободили. В довершение ко всему «UC-26» случайно столкнулась в районе Гавра с колесным пароходом «Мона Квин» и с трудом приползла на базу, поскольку обшивка корпуса была разворочена гребным колесом.

Постепенно англичане набирались опыта, постигали науку охоты на «морских волков». 10 марта субмарина «G-13» торпедировала «UC-43» Зебеллина, которая устанавливала мины в районе Скапа-Флоу. «UC-18» также подорвалась на собственной мине. «UB-6», как и «UB-30», выскочила на мель у голландского побережья и 13 марта была интернирована. «UB-25» затонула, случайно протараненная немецким эсминцем «V-26» в гавани Киля. Кроме того, многие лодки получили разные повреждения. Постоянные стрессы не могли не сказываться на экипажах. Люди стали нервными, издерганными… Барон фон Шпигель вспоминал, что «матросы-подводники постоянно находились на грани нервного срыва, приходилось давать им временные передышки. Служить на подводной лодке – это значило постоянно смотреть в лицо опасности, ежеминутно подвергать свою жизнь угрозе: не всякий человек сможет долго выносить такое напряжение. Были случаи, когда люди сходили с ума. Некоторые после отдыха и лечения возвращались на флот, но становились ли они опять годными к подводной службе – это большой вопрос. Всем было нелегко…».

Экипажи торговых судов тоже постоянно находились в напряжении. Люди не могли избавиться от мысли, что в любой момент из воды может появиться стеклянный глаз перископа, который высмотрит очередную жертву, и затем к ним направится несущая смерть торпеда. 1 марта в районе острова Стокгольм был торпедирован пароход «Дрина», при этом погибли 15 человек. В тот же день недалеко от побережья Ирландии был торпедирован и затонул 9196-тонный «Наррагансет». Потери составили 46 человек. Люди гибли при каждой атаке, и число жертв приводило в ужас.

Лайнер «Замок Алнвик» был торпедирован без предупреждения 19 марта в Атлантике в 510 милях от ближайшего берега. Экипаж и 139 пассажиров успели высадиться на спасательные шлюпки. Погода была холодной, а море неспокойным. Дул порывистый ледяной ветер. Через девять дней первая шлюпка вошла в испанскую гавань. На ней было обнаружено восемь трупов, остальные люди подавали признаки жизни. На второй шлюпке оказалось пятеро погибших, на третьей – четверо. Две шлюпки исчезли. Уцелевшие люди были едва живыми от жажды и переохлаждения. Это был ужасающий пример человеческих страданий от нападения подводной лодки. Такая трагедия в разных масштабах повторялась многие сотни раз. Только в марте при нападениях немецких подводных лодок погибли 630 моряков; более 50 человек расстались с жизнью, когда их суда подорвались на установленных немцами минах.

Некоторые командиры немецких подводных лодок проявляли такую жестокость, что в это трудно поверить. Капитан-лейтенант Вильгельм Вернер, объявленный англичанами военным преступником, никогда не проявлял милосердие или сострадание к своим несчастным жертвам. 8 апреля «U-55» потопила пароход «Торрингтон». Вернер взял капитана на борт в качестве пленного, а команду заставил построиться на палубе подводной лодки, задраил люки и отдал приказ погружаться. В результате этого преступления погибли 34 человека. И словно желая доказать, что такие действия для него являются нормой, а не случайностью, четырьмя днями позже он этим же способом убил членов экипажа парохода «Торо».

Апрель 1917 года явился высшей точкой убийственного времени. Морские волки отправили на дно 354 судна. 5 апреля затонул лайнер «Канадец»; 6 апреля – 6117-тонный «Поухатан», при этом погибли 36 человек; в тот же день затонул «Вайн Бранч» вместе с экипажем (44 человека); а 24 апреля пароход «Абоссо» унес с собой на дно 65 моряков.

Союзники никак не могли найти средство, способное дать достойный отпор немецким подводным лодкам. И хотя 6 апреля Соединенные Штаты все-таки вступили в войну, возможностей борьбы с невидимым противником не стало больше. Вице-адмирал В. С. Симс, один из ведущих деятелей американского ВМФ, ознакомившись со статистическими данными, сообщил своему правительству, что немецкие субмарины, вне всякого сомнения, выигрывают войну. Этого мнения придерживался посол Уолтер Пейдж, который написал: «Тот процесс, который мы сейчас наблюдаем, является не чем иным, как поражением Британии». Запасы продовольствия быстро подходили к концу, в стране ввели карточную систему. А поскольку суда тонули намного быстрее, чем строились, в адмиралтействе произвели подсчеты, и на свет появился прогноз: если не будет найдено средство борьбы с вражескими подводными лодками, война закончится не позднее ноября.

23 ноября Джеллико представил военному кабинету меморандум, в котором говорил, «что ситуация требует немедленных и решительных действий», но вслед за этим приводил доводы, почему невозможно ввести систему конвоев. В своей книге «Гибель субмарин» он писал: «Мы часто обсуждали возможность внедрения конвойной системы. Следовало предвидеть потери, которые мы понесем, если конвой подвергнется атаке, учитывать наши возможности по обеспечению безопасности судов».

В действительности конвойная система уже работала, но в небольших масштабах. Суда, перевозившие уголь через Канал, всегда следовали под охраной; кроме того, группы торговых судов, направлявшиеся в Скандинавию и Голландию, также обычно следовали с эскортом. Широкомасштабное внедрение этой системы сдерживалось недостатком подходящих судов для сопровождения. Тем не менее, Ллойд Джордж любил повторять, что его исторический визит в адмиралтейство 30 апреля 1917 года вразумил адмиралов. Но внедрение конвойной системы было предложено адмиралом Даффом и одобрено Джеллико за три дня до знаменательного визита премьер-министра.

С военно-морских баз в Германии и Бельгии теперь действовало 86 немецких подводных лодок, и кровавой мясорубке не было видно конца. В мае объем потопленного тоннажа несколько снизился и составил 549 987 тонн, но в адмиралтействе понимали, что это вызвано возвращением подлодок на базы для пополнения запасов топлива и загрузки боеприпасов. Так, временная передышка в ходе войны.

А тем временем немецкие подводные лодки стали обращать внимание на плавучие госпитали и суда милосердия, которым гарантировалась неприкосновенность всеми существовавшими международными законами. 29 марта 12 002-тонный пароход «Астурия», следовавший в Саутгемптон со скоростью 14 узлов с зажженными огнями и под эмблемой Красного Креста, был торпедирован без предупреждения. Торпеда ударила в корму, но повреждения были не слишком серьезными, и судно благополучно прибыло в порт. Через неделю немецкая лодка торпедировала плавучий госпиталь «Замок Глосесетр» неподалеку от острова Уайт. Море было беспокойным, на судне находились 400 тяжелораненых лежачих больных. Благодаря мужеству и опыту моряков все они были переправлены на пароход «Карнак» и эсминец «Бигль». Пострадало два члена экипажа, а один пациент умер после завершения спасательной операции.

Беспрецедентная жестокость этих нападений не осталась без ответа. Оказалось, что при необходимости союзники могли отплатить за террор той же монетой. 14 апреля авиация союзников бомбила Фрайбург, причем налет был направлен главным образом против мирных жителей. Французские моряки начали брать на борт плавучих госпиталей немецких заложников, чтобы предотвратить атаки. В ответ на это немцы утроили число пленных французских офицеров, находившихся на линии огня на Восточном фронте. Большой шум подняла пресса, но это стало единственным результатом политики мщения. Вскоре страсти улеглись, взаимные нападки прекратились.

Неизвестная субмарина торпедировала в Канале «Ланфранк». На судне находились 15 раненых немецких солдат, которые направлялись для лечения в Англию. Немцы объясняли нападения на плавучие госпитали очень просто. Они утверждали, что англичане используют эти суда для перевозки оружия, боеприпасов и солдат. В ряде случаев они утверждали, что на палубах были замечены одетые в хаки фигуры. Когда одно и то же утверждение повторяется многократно, к нему постепенно привыкаешь, поневоле начинаешь верить…

Один из случаев приведен в книге «Военный дневник „U-202“», написанной капитан-лейтенантом бароном фон Шпигелем, командиром «U-32» и «U-93», сведения о котором уже известны читателю. В главе «Англия уважает Красный Крест» фон Шпигель утверждал, что видел собственными глазами британский плавучий госпиталь, нагруженный оружием и живой силой. То же самое неоднократно заявлял его первый помощник на «U-32» – лейтенант Гренинг. Со свидетельствами очевидцев трудно спорить. Появление таких слухов в нейтральных странах, где слово немца имеет такой же вес, как слово англичанина, было чревато опасными последствиями. Британская разведка приложила немало усилий, стараясь успокоить страсти, но тщетно.

А между тем в апреле карьера барона фон Шпигеля оборвалась, и у «Военного дневника „U-202“» появилось неожиданное продолжение. Вечером 30 апреля субмарина повстречала трехмачтовую парусную шхуну. Посчитав ее подарком судьбы, барон фон Шпигель приказал всплыть и открыть огонь. Солнце уже уходило за горизонт, и фон Шпигель спешил нанести смертельный удар до наступления темноты.

– Проделайте дыру в районе ватерлинии и быстренько потопите ее, – сказал он орудийному расчету и приготовился наблюдать за ходом обстрела.

«Когда наш первый снаряд достиг цели, на борту шхуны раздался громкий свист. По мачте быстро пополз вверх флаг британского ВМФ, откуда-то появилась платформа с орудиями. Мы представляли собой отличную мишень! Один из снарядов вывел из строя носовое орудие и ранил несколько человек из расчета, другой попал в корпус лодки…»

Лодка содрогалась под ударами новых снарядов. Фон Шпигель понял, что ввязался в драку с одним из кораблей класса Q, но было уже поздно. Еще одно прямое попадание, и остановились главные двигатели. Субмарина беспомощно заскользила по ветру, а «Приз» подошел еще ближе… Фон Шпигель приказал своим людям открыть огонь из кормового орудия и побежал по скользкой палубе за ними. Они сумели несколько раз выстрелить в сторону шхуны, но посланный оттуда 4-дюймовый снаряд превратил кормовое орудие субмарины в искореженный кусок металла. Взрывом оторвало голову заряжающему, фон Шпигеля и двух артиллеристов оглушило.

«Только тогда я почувствовал, что у меня заледенели ноги, и понял, что нахожусь по колено в воде. А еще через несколько минут мы уже плыли по Атлантическому океану. Лодка медленно тонула… Меня пронзила резкая боль при мысли о моей красавице субмарине, о моих людях, которые сейчас отправлялись в ней к месту последнего успокоения на дне моря».

С «Приза» спустили шлюпку, и три уцелевших подводника были подняты на борт своей недавней жертвы. Но, как оказалось, их несчастья не закончились. Фон Шпигель не успел расположиться в каюте командира и подсушить одежду, когда вошел старшина и доложил, что шхуна тонет. Снаряды с «U-93» изрешетили ее корпус, и теперь экипаж прилагал отчаянные усилия, чтобы откачать воду и наложить пластыри на пробоины. Вслед за этим загорелся один из дизельных двигателей: люди забегали со шлангами и огнетушителями. Фон Шпигель сидел один и мрачно размышлял о своих моряках, заживо погребенных на морском дне: «Я не мог забыть о своих друзьях, которые находились сейчас… в холодной и черной глубине, утонувшие, как крысы. Хотя, возможно, умерли еще не все, некоторым предстояла мучительная смерть от удушья. Я представлял, что в более прочных торпедных отсеках люди могут быть еще живы. Они лежат в темноте, беспомощные, и ждут, когда наступит спасительное забытье». Картина еще раз подчеркивает, что в момент истины экипажи подводников испытывают то же, что и экипажи торговых судов, которые они безжалостно отправляли на дно.

В создавшейся ситуации заключалась изрядная доля иронии: пленным немецким подводникам пришлось участвовать в спасении судна, которое они пытались потопить. Спасение могло прийти в единственном случае: если удастся запустить поврежденный дизель, но эта задача оказалась не по силам корабельным инженерам. Капитан «Приза», лейтенант Сандерс, поинтересовался у фон Шпигеля, могут ли его люди помочь. Барон не отказался, и через несколько минут Деппе, помощник машиниста c «U-93» и признанный эксперт в области особо сложных поломок дизелей, приступил к работе. Ему были предоставлены все необходимые инструменты. Высказав язвительные замечания по поводу устаревшей конструкции двигателя, Деппе довольно быстро вернул его к жизни. Люди повеселели и с удвоенной энергией продолжала ремонтные работы. Вскоре насосы заработали вовсю, и стало ясно: если они будут без перерыва откачивать воду, шхуна останется на плаву. «Приз» взял курс на северо-запад к Квинстону. В этом богатом событиями рейсе был еще один крайне неприятный момент, когда невдалеке была замечена «U-62» Эрнста Хашагена. Но появление поблизости флотилии эсминцев отбило у немца охоту атаковать. Немецкая субмарина ушла в глубину, а фон Шпигель невесело усмехнулся: ему не понравилось находиться «по эту сторону забора». Оказывается, когда каждую секунду ожидаешь взрыва торпеды, испытываешь неприятные ощущения.

Больше ничего неожиданного не произошло, и спустя несколько часов шхуна благополучно пришвартовалась в Квинстоне.

Как только в военно-морской разведке узнали, что одним из пленных является сам барон фон Шпигель, автор «U-202», его потребовали без промедления доставить в Лондон для допроса. С пленным беседовал адмирал сэр Реджинальд Холл, глава разведки ВМФ. Вскоре выяснилось, что фон Шпигель лично не был свидетелем инцидента с плавучим госпиталем, а ему об этом рассказали достойные доверия другие капитаны. Допрос велся в присутствии стенографиста, и соответствующий отрывок отчета был передан в прессу. Ущерб, нанесенный репутации Англии в глазах нейтралов «Военным дневником „U-202“», был ликвидирован его автором. Был выигран еще один раунд непрекращающейся пропагандистской войны.

Остаток войны барон фон Шпигель провел в лагере для военнопленных в Доннингтон-Касл. Карьера морского волка была закончена, но его совесть была чиста: он всегда уважал закон и к своим невольным жертвам относился гуманно. Кстати, сойдя на берег в Квинстоне, он встретился с капитаном «Хорсы», который пожал ему руку и сказал: «Я всегда хотел встретить человека, который проявил о нас такую заботу». Думаю, немногие немецкие капитаны заслужили благодарность своих жертв.

Фон Шпигель был помещен в лагерь для военнопленных, а команда «Приза» во главе со своим капитаном вскоре снова вышла в море. Лейтенант В. И. Сандерс за храбрость, проявленную в бою с «U-93», был награжден Крестом Виктории. К несчастью, он недолго купался в лучах славы. Ночью 13 августа «Приз» был торпедирован «UB-48» под командованием Штайнбауера и затонул со всем экипажем.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.