Глава 10 ДЕЙСТВОВАТЬ С ОСОБОЙ ОСТОРОЖНОСТЬЮ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 10

ДЕЙСТВОВАТЬ С ОСОБОЙ ОСТОРОЖНОСТЬЮ

Несмотря на напыщенное заявление кайзера, что «гигантский флот Альбиона, правителя морей, который, начиная с Трафальгара, наводил ужас на весь мир, проводя политику морской тирании, наголову разбит», адмирал Шеер не испытывал иллюзий. Он понимал, что в открытом бою немцы вряд ли смогли бы выстоять против большого флота.

После торжественной речи Вильгельма, произнесенной им в Вильгельмсхафене 5 июня перед военными моряками, главнокомандующий обратился к кайзеру с предложением возобновить неограниченную подводную войну. Фон Мюллер, как обычно, был против, хотя признавал успех этой кампании. Шеер утверждал, что дальнейшее промедление приведет к тяжелым последствиям, а Мюллер уговаривал главнокомандующего умерить свои аппетиты. Он даже признался, что «мы были вынуждены с болью в сердце пойти на уступки Америке». Видя, что Шеер остается непреклонным, Мюллер пригрозил перевести подводные лодки из Северного моря в Средиземное, если главнокомандующий не смирится с требованиями дипломатии. Причины, побудившие фон Мюллера выдвинуть такую угрозу, были серьезными. В марте и апреле действующие на Средиземноморье субмарины потопили суда союзников общей грузоподъемностью 180 000 тонн. В высших военных кругах Германии уже давно раздавались предложения использовать подводные лодки в тех районах, где результативность их действий высока и при этом нет опасности вызвать неудовольствие Америки.

Через некоторое время канцлер официально проинформировал главнокомандующего, что остается противником возобновления неограниченной подводной войны, которая, по его заявлению, «отдаст судьбу Германской империи в руки командира-подводника». 4 июля кайзер под влиянием фон Мюллера сообщил Шееру, что в настоящее время «не может согласиться на проведение более жесткой кампании».

Расстроенный срывом своих планов, Шеер обратил свою кипучую энергию на организацию нового столкновения с большим флотом Джеллико. На этот раз немецкий флот должен был заманить англичан в засаду, где их будут поджидать подводные лодки. В этой рискованной операции были задействованы 15 субмарин из военно-морских флотилий и еще 9 единиц – с бельгийских баз. Коммодор Бауэр, командовавший подводными лодками, находился на одном из кораблей, осуществляя непосредственное командование флотилией. 18 августа немецкие корабли приступили к обстрелу Сандерленда, чтобы выманить корабли Джеллико из Скапа-Флоу.

Немецкие подводные лодки заняли позиции. Как и рассчитывал Шеер, Джеллико принял вызов, и на рассвете 19 августа большой флот покинул Скапа-Флоу и пошел в южном направлении. В семь часов утра легкие крейсеры, сопровождающие боевой крейсер «Флот» адмирала Битти, миновал первую линию вражеских подводных лодок у Фарнских островов. Заметивший английские суда командир «U-52» капитан-лейтенант Ганс Роуз навел прицел на легкий крейсер «Ноттингем». Из носовых труб были выпущены три торпеды, две из которых попали в цель. Не подозревающие о засаде англичане решили, что попали на минное поле, не обозначенное на карте. Они поспешили отойти от подбитого товарища. Затем было решено, что это было нападение подводной лодки, поэтому на помощь терпящему бедствие «Ноттингему» отправился крейсер «Дублин», который на высокой скорости описывал круги, чтобы заставить субмарину оставаться под водой. В 6.26 четвертая торпеда с «U-52» попала в цель, и в 7.10 «Ноттингем» скрылся под водой. Однако Ганс не ушел с места событий. Впоследствии Джеллико отметил, что «во время проведения спасательных работ по „Дублину“ и двум эсминцам были выпущены несколько торпед, которые, к счастью, прошли мимо».

Накануне вечером атака немецкой лодки на флагманский корабль «Железный герцог» оказалась неудачной. С кораблей заметили одну торпеду, но англичане еще не подозревали о подводной засаде. После получения сообщения Битти о «Ноттингеме» долго раздумывать не пришлось. Флот повернул на север, чтобы дождаться прояснения ситуации. Три часа спустя адмиралтейство подтвердило присутствие немецких кораблей в средней части Северного моря, и британские корабли снова пошли на юг. Однако было слишком поздно. В какой-то момент два великих флота разделяли всего лишь 40 миль, но судьбе было неугодно, чтобы они встретились.

Сообщение с подводной лодки спасло Шеера от катастрофы. Капитан-лейтенант Роуз на «U-53» заметил гигантское облако дыма и понял, что обнаружил главные силы британского флота. Он немедленно проинформировал об этом коммодора Бауэра. Шеер не колебался ни минуты. Немецкий флот сразу лег на обратный курс к родным берегам. Корабли Джеллико в полной боевой готовности на всех парах прошли мимо. Англичане даже не подозревали, насколько близко они были к своему заклятому врагу.

Информация с «U-53» поступила к Шееру в 1.15, после чего последовал приказ кораблям возвращаться домой. В 1.23 на «Минотавре», следующем в авангарде большого флота, заметили вражескую подводную лодку, а через пятнадцать минут на крейсере «Бодиция» обнаружили вторую. Джеллико приказал изменить курс и продолжил поиски неуловимого врага. Но при этом он опасался, что где-то его подстерегают субмарины. «Представлялось совершенно очевидным, – писал он, – что враг оставит после своего ухода ловушки – минные поля или субмарины, а быть может, и то и другое. Многочисленные субмарины, замеченные с наших кораблей, заставляли думать, что ловушки являются масштабными». Развитие событий доказало его правоту.

В 4.20 3-я эскадра легких крейсеров сообщила об обнаружении еще одной подлодки. Спустя десять минут Джеллико приказал кораблям снова изменить курс. Но «U-66» под командованием фон Ботмера вышла на атакующую позицию, и в 4.52 две торпеды ударили в борт крейсера «Фальмут», причинив ему серьезные повреждения. Атака глубинными бомбами заставила «U-66» отойти в сторону и отбила желание нападать у командира «U-49». Эсминец «Пеликан» едва не протаранил одну из субмарин, когда она поспешно погружалась. «Фальмут» взяли на буксир и потащили к Фланборо-Хед со скоростью 5 узлов. Моряки, должно быть, уже видели родной берег, когда Отто Шульце с «U-63» отправил покалеченный крейсер на дно. Эсминец «Дельфин» пошел на таран и позже доложил о потоплении вражеской лодки, но «U-63» удалось уйти и благополучно дожить до самого конца войны.

На обратном пути в Скапа-Флоу британские корабли подверглись многочисленным нападениям немецких лодок. Хотя не было отмечено ни одного попадания, на Джеллико это произвело большое впечатление. Он писал: «Немецкие командиры-подводники значительно повысили свое мастерство. И если в начале войны мы могли пренебречь таким противником, сейчас такое недопустимо».

Задуманная Шеером ловушка сработала. Это был один из немногих случаев в истории войны на море, когда подводные лодки успешно действовали совместно с надводными кораблями. Вместе с тем он едва избежал катастрофы. Только сообщение с «U-53» спасло его от новой Ютландской битвы, причем с худшим концом. Шеер снова принялся обдумывать планы возобновления торговой войны с Великобританией. Немецкий главнокомандующий не подозревал, что его успех был более значительным, чем он себе представлял. Оценив результаты столкновения с подводными лодками противника, Джеллико 13 сентября 1916 года ограничил район действий большого флота северо-восточной частью Северного моря, если только особые обстоятельства не вынудят его пойти южнее. Приняв такое решение, он понимал, что оставляет города восточного побережья без защиты от обстрелов с моря. Таким образом, немецкие подводные лодки оказали непосредственное влияние на общую военно-морскую стратегию. Еще в 1914 году такого никто не мог предвидеть.

Потери подводных лодок за первые восемь месяцев 1916 года были ничтожно малы, особенно если сравнивать их с достигнутыми успехами. 22 марта «U-68» пала жертвой корабля-ловушки «Фарнборо», в том же месяце была потеряна «UB-26», не сумевшая преодолеть противолодочную защиту Гавра. «UB-13» подорвалась на мине у Волхерена, а «UC-5» была захвачена англичанами. Сдача «UC-5», которая впоследствии была выставлена на всеобщее обозрение, легла в основу сюжета удивительной истории.

Лодка проникла в одну из британских бухт для установки мин. В ожидании темноты она лежала на дне, когда внезапно раздались громкие удары по корпусу лодки снаружи. В первый момент моряки решили, что у англичан появилось новое секретное оружие, но вскоре поняли, что снаружи кто-то выстукивает сообщение азбукой Морзе. Командир «UC-5», свободно говоривший по-английски, начал записывать сигналы. Вскоре послание было расшифровано. Оно гласило: «Немедленно всплывайте и сдавайтесь, иначе против вас будут применены глубинные бомбы».

Командир подводной лодки не мог скрыть недоумение. Младшие офицеры наперебой принялись обсуждать, как англичане передают сигналы под воду. Однако им пришлось быстро затихнуть, потому что передача возобновилась. В новом сообщении говорилось: «Глубинная бомба закреплена на тросе и опущена под воду».

Теперь источник таинственных звуков перестал быть тайной. Следовало срочно что-то решать. Поставленный перед выбором: погибнуть или сдаться, командир долго не размышлял.

– Закрыть главные вентили. Продуть танки! Приготовиться к всплытию!

Вскоре окруженная облаком пены субмарина всплыла на поверхность. Там ее поджидал военный траулер. Сначала моряки траулера слегка опешили, но проявили похвальную расторопность и произвели предупредительный выстрел, за которым последовал второй, поразивший боевую рубку. Немцы подняли белый флаг и через несколько минут стали военнопленными. Оказавшись на борту траулера, новоиспеченные пленные, наконец, установили источник подводного стука.

Вдоль борта траулера поднялась струйка пузырей, вслед за ней из воды показался водолазный шлем. Извлеченный из воды и избавленный от тяжелого костюма водолаз сообщил, что заметил лежащую на дне субмарину, подплыл к ней и молотком, который всегда висел у него на поясе, простучал сообщение.

Тот, кто придумал эту историю, обладал большим воображением. Но люди чаще всего ей верили, причем не только обыватели, но и военные журналисты и писатели. В действительности судьба «UC-5» была менее романтична: она села на мель в районе Харвика и была без труда захвачена эсминцем «Огнедышащий дракон».

27 мая 1916 года в Северном море встретили свой конец еще три немецкие подводные лодки: «U-10» подорвалась на мине, «UC-3» попала на минное поле, а «U-74» была потоплена четырьмя траулерами. В июле все субмарины уцелели, зато в июле на дно отправились «UC-7», «U-77» и «U-51», а в августе за ними последовала «UC-10», торпедированная британской субмариной «Е-54». Если сравнить эти потери с успехами, достигнутыми немецким подводным флотом в тот же период, баланс был в пользу немцев. Германское военное командование могло считать, что англичане так и не решили проблему вражеских подводных лодок.

Тупик, возникший из-за прекращения весенней кампании, очень раздражал адмирала Шеера. Не добавляли ему хорошего настроения и не слишком успешные операции, проведенные во взаимодействии с надводными кораблями. Адмиралу было больно видеть, как стальная мощь, способная изменить ход войны, ржавеет без дела в гаванях из-за нерешительности политиков и дипломатов. Страна задыхалась в кольце морской блокады, и на Восточном фронте не было ничего утешительного. Все это не могло не вызывать озабоченность в высших военных и политических кругах. 30 августа 1916 года в Плессе состоялась очередная конференция, на которой начальник штаба ВМФ адмирал Хольцендорф снова предложил возобновить подводную войну против торгового судоходства. Министр иностранных дел фон Ягов и статс-секретарь Хельферих высказались против. Они справедливо отметили, что, если подводные лодки начнут действовать на мировых торговых путях, «к Германии будут относиться как к бешеной собаке». Канцлер высказал мнение, что возобновление тактики террора может привести к вступлению Америки и других нейтральных стран в войну против Германии. Армейское руководство в лице Людендорфа тоже не проявило оптимизма при рассмотрении предложений моряков. Все опасались, что Голландия и Дания могут вступить в войну, если подводные лодки станут топить их суда, то есть появится второй фронт. Фон Гинденбург, ставший начальником Генерального штаба, не обосновывал свои возражения моральными принципами. Он был слишком пруссаком, чтобы его беспокоили такие мелочи. Но он считал предприятие слишком рискованным, во всяком случае, пока на Восточном фронте не будет достигнут решающий перевес.

Как и на всех предыдущих встречах, на конференции не было принято ни одного конкретного решения. Только в утешение морякам была одобрена программа строительства еще 21 субмарины. Правда, это было не то количество, которое требовалось в действительности. Сейчас не приходится сомневаться, что нерешительность первой Плесской конференции стала одной из решающих причин провала кампании 1917–1918 годов.

Позиция канцлера укрепилась после сообщения немецкого посла в Вашингтоне, который доложил, что общественное мнение в США направлено против британской блокады, уничтожающей американскую торговлю. В такой атмосфере нетрудно понять, почему кайзер и его политические советники сдерживали возобновление неограниченной подводной войны. Ставки были очень высоки, выиграть можно было многое. Как справедливо заметил Гинденбург, «прежде чем рисковать, следует подумать». Политики занимались обдумыванием. Но при этом возникал вопрос: смогут ли они удержать свои военные круги от риска?

Адмирал Шеер вскоре дал ясно понять, что перед политиками будет поставлена нелегкая задача. Зная, что англичане держат несколько военных кораблей у американских берегов, чтобы захватить грузовую субмарину «Германия», он отправил капитан-лейтенанта Ганса Роуза на «U-53» через Атлантику, поручив ему атаковать вражеские корабли. Погода оставляла желать лучшего. Приняв на борт дополнительное топливо, лодка низко сидела в воде. Переход нельзя было назвать приятным. Однако лодка завершила его и 7 октября вошла в гавань Ньюпорта для короткого отдыха. Спустя двадцать четыре часа она снова вышла в море, но тут оказалось, что вражеские корабли исчезли. Уступив американским протестам, британские военные корабли ушли, оставив «U-53» искать себе жертву среди торговых судов. Роуз тщательно следил за тем, чтобы не выходить в американские территориальные воды. Действуя в строгом соответствии с международным законодательством, он потопил пять торговых судов: три британских, норвежское и голландское, после чего лег на обратный курс через Атлантику. Появившаяся в печати информация о гибели пяти судов вызвала настоящий ураган протеста. Правда, неизвестно, что возмутило американцев больше: нападение немецкой лодки или присутствие при каждой атаке эсминцев ВМС США, которые не вмешивались. Для сильной и мужественной нации бессилие всегда является оскорблением, которое можно смыть только кровью. Поэтому Вильсон, которому предстояло переизбрание на второй срок, официально предупредил немцев, что подобные атаки не должны повторяться.

Официальное решение о возобновлении подводной кампании было принято в октябре 1916 года, но с требованием соблюдения международного законодательства. Во главу угла было поставлено спасение экипажей; лодкам было предписано в обязательном порядке всплывать и осматривать цели перед потоплением. Следовало избегать инцидентов, которые могли привести к обоснованным претензиям нейтральных стран. Командиры подводных лодок получили приказ действовать «с особой осторожностью и добросовестностью». В качестве заключительной меры предосторожности капитанам подводных лодок советовали: если «имеются сомнения, судно лучше отпустить».

Никакие приказы и советы не могут сдержать военного моряка, которому, наконец, разрешили действовать. И вскоре снова начались атаки на суда, как вражеские, так и под флагами нейтральных стран, без предупреждения. К декабрю вокруг Британии действовали уже 63 вражеские подводные лодки и потери торговых судов достигли 300 000 тонн в месяц. К примеру, «U-49» и «U-50» в ноябре только за один рейс в Бискайский залив уничтожили 19 судов (58 364 тонны). А в это время еще три лодки рыскали немного севернее, поджидая торговые суда союзников, направлявшиеся в Архангельск. Только одна субмарина «U-56», войдя в Баренцево море, отправила на дно 48 111 тонн. К январю 1917 года в море постоянно находились более 110 немецких подводных лодок. «Ограниченная» кампания стоила союзникам 1,25 миллиона тонн торгового тоннажа. Район действий немецких субмарин простирался от Канарских островов до американского побережья. При таком размахе королевский военно-морской флот серьезной угрозы представлять не мог.

Немецкие лодки должны были действовать в соответствии с существовавшим морским призовым правом, однако, судя по многочисленным признакам, большинство командиров игнорировали полученные приказы. 27 ноября 1916 года лайнер «Город Бирмингем» со 170 пассажирами на борту, среди которых было 90 женщин и детей, был без предупреждения торпедирован в открытом море в 126 милях от ближайшей земли. Торпеда попала в кормовой трюм, судно сразу начало тонуть, но паники не было. Через десять минут шлюпки были спущены на воду и отошли от тонущего лайнера. Спустя три часа людей подобрал плавучий госпиталь. Благодаря счастливому стечению обстоятельств погибли только четыре человека.

Еще один лайнер «Раппаханнок» был потоплен в октябре на пути в Галифакс. Судно погибло посреди океана, в живых не осталось ни одного человека. В заявлении британского адмиралтейства по этому поводу было сказано следующее: «Если экипаж высадился в шлюпки, это произошло так далеко от земли или при таких погодных условиях, что у людей не было шансов добраться до берега. Обещание немцев „не топить суда, не обеспечив спасение экипажа“, снова нарушено. Еще одна субмарина виновна в умышленном убийстве в открытом море».

В прессе все чаще стала появляться информация о хладнокровных нападениях немецких подводных лодок на беззащитные суда. Не приходилось сомневаться, что некоторые командиры субмарин действуют не по приказам. Нейтралы на собственной шкуре ощутили, что такое война на море. 22 декабря голландский пароход «Хроптоц» подвергся нападению в открытом море. Когда были спущены шлюпки, субмарина приблизилась и ударила по одной из шлюпок, бросив ее на борт судна. «При этом погиб капитан, которому при ударе размозжило голову, и тяжело ранен один член экипажа, который через несколько часов скончался». Свидетели утверждали, что виновницей трагедии была лодка «U-18», но они ошиблись. «U-18» погибла за два года до этого у Скапа-Флоу.

В это же время погибло еще одно голландское судно – «Наесборг». Оно было торпедировано в темное время суток в условиях жестокого шторма. Экипаж сумел перебраться в шлюпки и обратился к немцам с просьбой помочь добраться до берега. Разумеется, они не дождались помощи и были брошены на произвол судьбы. Список преступлений с каждым днем становился длиннее. Мало кто из командиров немецких подводных лодок «действовал с особой осторожностью».

Маятник судьбы временами качался в другую сторону. В октябре у побережья Дании затонула немецкая субмарина «U-20», которую ненавидели больше других за то, что она погубила «Лузитанию». Трудно сказать, следует верить суевериям или нет, но с фактами спорить невозможно: последний рейс «U-20» начался в пятницу 13-го. В дополнение ко всему ей пришлось связаться с злополучной субмариной «U-30», которая уже один раз затонула, но была поднята и отремонтирована в 1914 году. Дизельные двигатели «U-30» вышли из строя, и, когда Швигер заметил лодку, она ползла домой со скоростью 3 узла. Обе субмарины двинулись в южном направлении. Утренняя дымка постепенно сгустилась в плотный туман. Швигеру, стоящему на мостике, приходилось постоянно напрягать зрение, чтобы не потерять из виду боевую рубку «U-30». Неожиданный удар сбросил его в море. «U-20» налетела на мель и резко остановилась. Судя по крикам, доносившимся из тумана, «U-30» постигла та же участь.

Последовали отчаянные усилия облегчить субмарины и снять их с мели. Это удалось несчастливой «U-30». Несмотря на поврежденные двигатели, она благополучно соскользнула в воду. Однако «U-20» осталась на месте. Понимая, что союзники много бы дали за возможность захватить в целости и сохранности виновника гибели «Лузитании», Швигер нарушил радиомолчание и послал в эфир сигнал бедствия. Просьба о помощи была получена, и через несколько часов из Джейда на выручку отправились четыре корабля. Эскадрой командовал лично адмирал Шеер. «U-30» благополучно взяли на буксир, но «U-20» так и не удалось снять с мели. Осознав тщетность попыток, эскадра легла на обратный курс к Вильгельмсхафену.

Британская субмарина «J-1» курсировала в районе рифов Горн и заметила немецкую эскадру, держащую путь домой. Командир «J-1» Ноэль Лоуренс выстрелил четыре торпеды, из которых две попали в цель: одна повредила «Кронпринца», а другая – «Великого Курфюрста». В результате Шеер получил два подбитых линейных корабля и неудачливую подводную лодку, от которой все шарахались. Когда новость дошла до кайзера, на главнокомандующего излился бурный поток высочайшего гнева: «Подвергать риску эскадру, почти потерять два отлично вооруженных корабля ради спасения двух подводных лодок неразумно; это не должно повторяться впредь». Отсюда ясно, как мало значения придавал кайзер своим подводным лодкам.

Вальтер Швигер получил новую субмарину «U-88», только что построенную в Данциге. Во время третьего рейса он встретил корабль-ловушку «Стоункроп» (Stonecrop[12]) и открыл огонь из палубного орудия. Атакованное судно обратилось в бегство. Чтобы подманить субмарину ближе, с судна начали передавать сигналы SOS, добавив для большей убедительности фразу: «Поторопитесь, или я буду вынужден покинуть судно». Не сомневаясь, что жертва у него «на тарелке», Швигер дал команду приблизиться и расстрелять судно.

Экипаж «U-88» состоял из не слишком опытных и умелых подводников. И очень скоро Блэквуд, командир «Стоункропа», понял, что попал в «затруднительное положение»: ни один снаряд с лодки не попал в цель. Тогда он приказал использовать дымовые аппараты, и через несколько минут судно было «охвачено огнем». Аварийная команда спешно покинула судно. Швигер не мог сомневаться в успехе. Он приказал погрузиться на перископную глубину, приблизился и произвел осмотр «горящего» судна. Убедившись, что все в порядке, никакой опасности для лодки нет, Швигер всплыл в 600 ярдах от «Стоункропа». Прячась за дымовой завесой, Блэквуд внимательно наблюдал за маневрами вражеской лодки. Прошло три долгих минуты, прежде чем он приказал открыть огонь. Четвертый выстрел попал в основание боевой рубки. Последовал сильный взрыв, расколовший ее пополам. Пятый выстрел повредил корпус чуть выше ватерлинии под носовым палубным орудием, шестой ударил между орудием и рубкой, седьмой – в кормовую часть корпуса. Восьмым снарядом разворотило носовую палубу, девятый и десятый угодили в ватерлинию между кормовым орудием и рубкой, одиннадцатый искорежил кормовую палубу.

«U-88» ушла кормой под воду, но через несколько секунд показалась на поверхности, имея сильный крен на правый борт. Люк боевой рубки был изуродован взрывом, поэтому никто из подводников не мог выбраться наружу. Лодка еще минуту покачалась на разливающемся вокруг нее нефтяном пятне и ушла под воду, став братской могилой для экипажа. Вальтер Швигер заплатил за свое преступление. Человек, потопивший «Лузитанию», теперь лежал на дне, как и его невинные жертвы.

Убийственное время представляет неограниченные возможности для быстрого отмщения. Буквально на следующий день «Стоункроп» был потоплен торпедой с немецкой подлодки. К счастью, Блэквуд и большая часть экипажа спаслись.

Потери торгового тоннажа катастрофически росли. В октябре 1916 года – январе 1917 года они составляли более 300 000 тонн в месяц. Меры противолодочной защиты не давали результата, а острая нехватка эсминцев сдерживала внедрение охраны торговых судов конвоями.

Некоторые из предложений по организации охоты за немецкими подводными лодками были так нелепы, что сегодня трудно в них поверить. В своей автобиографии Стивен Кинг-Холл приводил два таких примера. Один джентльмен прибыл на «Вернон» с дрессированными моржами, которых, как он утверждал, можно научить обнаруживать субмарины. Шум винтов напоминал бы моржам о косяках рыб. Другой был откровенным авантюристом, заявившим, что может обнаруживать нефть под водой с помощью фосфоресцирующей бронзовой вилки. Первая демонстрация его опытов прошла с небывалым успехом, но вскоре обнаружилось, что горе-предсказатель подкупил человека, утопившего емкости с нефтью, и так узнал их местоположение. Еще одно предложение, рассмотренное Комиссией по изобретениям и исследованиям, касалось обучения морских чаек находить перископы. А одна леди преклонных лет объявила себя ясновидящей и предложила свои услуги по определению местоположения подводных лодок на карте с помощью иголки и хлопковой нити.

Значительно более практичными, хотя менее загадочными, были таран, палубные орудия и противолодочные сети. Все они, при определенных условиях, оказывались достаточно эффективными. Однако первые два способа были бесполезными, если субмарина оставалась под водой, а последнее средство могло применяться только в узких местах. Самую большую угрозу для подводных лодок по-прежнему представляли мины. Но Джеллико после войны заявил, что в апреле 1917 года из 20 000 мин только 1500 сработали. Одно время дозорные катера снабжали молотками, которыми матросы должны были разбивать линзы перископа, чтобы лишить подлодку «зрения» и вынудить всплыть.

Потери судов заставили ученых искать методы обнаружения подлодок и борьбы с ними. Очень скоро появились шумопеленгаторы (гидрофоны) – акустические приборы, способные обнаружить подводную лодку. Кроме того, начали изготавливать глубинные бомбы – цилиндрические емкости, содержащие 300 фунтов[13] взрывчатого вещества, которое детонировало под водой. Эти меры должны были положить конец безраздельному господству подводных лодок. Однако промышленное производство не было налажено: в июле 1917 года выпускали 140 глубинных бомб в неделю, а в декабре выпуск увеличился до 800 штук.

Джеллико, внимательно следивший за ростом потерь торгового флота, был серьезно обеспокоен. Он даже написал обращение в адмиралтейство, в котором указал на «рост угрозы для нашей торговли со стороны немецких субмарин». Но серьезных мер в адмиралтействе не приняли.

Свежий ветер перемен вскоре подул в древних коридорах адмиралтейства. 3 декабря 1916 года Джеллико стал первым морским лордом, имея конкретное поручение: принять меры к уменьшению угрозы со стороны подводных лодок. Через четыре дня Ллойд Джордж сменил Аскита на посту премьер-министра. Первым делом он сместил Белфура с поста первого лорда и назначил вместо него сэра Эдварда Карсона. Новая команда Джеллико – Карсона создала специальное противолодочное подразделение под командованием контр-адмирала Даффа, чтобы объединить лучшие умы королевского ВМФ в борьбе против немецких подводных лодок.

В Германии тоже не обошлось без перемен. В результате морской блокады население страны значительно уменьшилось. Отношение к действиям подводных лодок на морских путях со стороны Вильсона и американского правительства не оставляло сомнений в том, что вступление Америки в войну не за горами. Снова был поставлен вопрос о неограниченной кампании. И самым горячим ее сторонником опять стал адмирал фон Хольцендорф. Он доказывал, что количество потопленного тоннажа можно увеличить до 600 000 тонн ежемесячно. Через пять месяцев после этого Британия будет вынуждена просить о мире. «Я пришел к заключению, – писал он, – что мы должны вернуться к неограниченной подводной кампании, даже если при этом возрастает риск войны с Америкой. Важно начать ее рано, чтобы завершить до следующего урожая, то есть до 1 августа».

В Плессе была организована еще одна конференция, и Бетманн-Хольвег смирился с неизбежностью. В январе 1917 года кайзер издал судьбоносный эдикт: «Я приказываю начать неограниченную кампанию 1 августа и вести ее с максимальной эффективностью».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.