Глава XIII РОКОВОЕ ПРИГЛАШЕНИЕ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава XIII

РОКОВОЕ ПРИГЛАШЕНИЕ

Столкновение между Францем Фердинандом и Конрадом казалось неизбежным, особенно после лета 1913 г. 17 августа император возвел эрцгерцога в чин генерал-инспектора Имперских вооруженных сил. Обрадованный Франц Фердинанд решил отправиться в Ишль, где император проводил свой отпуск, и поблагодарить его лично. Он хотел взять с собой и Софию, рассчитывая, что император не будет возражать против ее присутствия на частном ужине, но не учел продолжающееся двойственное отношение императора к его супруге. Узнав о намерениях своего племянника, император попросил Бардольфа присоединиться к ним за этим ужином. Присутствие Бардольфа как руководителя Военной канцелярии эрцгерцога превращало частный ужин в официальное мероприятие, а значит, присутствие Софии было исключено.

Три недели спустя в сентябре 1913 г. эрцгерцог впервые принял участие в военных маневрах в Богемии в новой должности генерал-инспектора. Отношения между ним и генералом Конрадом складывались плохо. Эрцгерцог отчитал генерала, упрекая его в неэффективности и также вменяя ему в вину то, что он не ходил на церковные службы, будучи атеистом. Конрад жаловался потом своему другу, что это была «безобразная сцена», никогда прежде он не подвергался такому жестокому порицанию. К моменту окончания маневров Франц Фердинанд был настроен даже более решительно, чем прежде, в своем стремлении снять Конрада с занимаемой должности. Генерал, еще остававшийся начальником Генерального штаба, покинул Богемию подавленным и раздраженным: вернувшись в Вену, он снова подал прошение об отставке, но император снова отказался удовлетворить его. «Как высоко ранее эрцгерцог возносил ему хвалы, — заметил один наблюдатель, — так же сильно он теперь ненавидит его».

На фоне разворачивающихся событий эрцгерцогу поступило приглашение принять участие в военных учениях в окрестностях Сараево в июне следующего года. Даже столетие спустя это приглашение предстает в достаточно зловещем свете. Конрад излагал две противоречащие друг другу версии тех событий. Он утверждал, что впервые услышал об этом приглашении 16 сентября, когда эрцгерцог лично рассказал ему, что планировал эту поездку и думал взять с собой Софию. Но тот же Конрад позднее утверждал, что ничего не знал об этих планах до 29 сентября, когда его проинформировал о предстоящем визите генерал-губернатор Боснии генерал Оскар Потиорек. «По чьей инициативе планировалось проведение этих маневров — я не знаю», — писал Конрад.

Оскар Потиорек (1853–1933) — генерал-губернатор Боснии с 1911 г.

Многие историки предполагают, что необходимость присутствия Франца Фердинанда на боснийских маневрах была обусловлена его новой должностью генерал-инспектора вооруженных сил. Его сын Макс также позднее объяснял, что эрцгерцог чувствовал, что обязан появиться там в своей новой роли руководителя имперской армией. Но это было не совсем так. Франц Фердинанд отправился в Боснию только в качестве наблюдателя. Он не имел обязанностей на этих маневрах как генерал-инспектор и не принимал никакого участия в их проведении.

Макс рассказывал, что его отец, несомненно, должен был прийти в восторг от того, что будет присутствовать на предстоящих маневрах в Боснии. Возможно, это действительно было так. На время маневров эрцгерцог остановился на соседнем курорте. Но его энтузиазм по отношению к этой поездке быстро угас, когда встала необходимость совершения церемониального визита в столицу Боснии Сараево.

Много чернил и бумаги было потрачено в размышлениях о том, зачем Франц Фердинанд поехал в Сараево. Принято считать, что эта поездка произошла по причине того, что эрцгерцог хотел придать своему визиту дополнительное общественное звучание и, что более важно, стремился укрепить общественное признание его морганатической супруги. Барон Альберт фон Маргути утверждал, что инициатором этой поездки была София, что она «жадно ухватилась» за «еще одну неожиданную благоприятную возможность предстать как жена наследника престола». Как писал один историк: «Таким образом, ради любви эрцгерцог пошел на свою смерть».

Но эрцгерцог не искал признания в потенциально опасной обстановке — он презирал такие апелляции к общественному мнению. Также ему не нужно было беспокоиться о Софии. Когда обсуждался первоначальный план поездки, речь шла только о его присутствии на маневрах, София должна была оставаться в соседнем отеле. Предполагалась возможность одного или двух ужинов с военными чинами, но не было никаких упоминаний о необходимости совершения визита в Сараево: эта идея возникла лишь несколько месяцев спустя. Таким образом, изначально не предусматривалось для Софии никакой возможности «показать себя на людях» или почить на лаврах торжества. И она уже была принята королевскими дворами Румынии, Берлина и Великобритании. И даже если в первоначальном плане поездки и значился визит в Сараево, что могли добавить аплодисменты нескольких тысяч боснийцев к ее чувству собственного достоинства?

У Франца Фердинанда были все основания избегать боснийцев. В 1910 г. студент Богдан Жераич пытался убить австрийского генерал-губернатора Боснии и Герцеговины. Все его пять выстрелов прошли мимо цели, и только шестой, направленный в собственную голову, оказался успешным. Два года спустя в Сербии от рук убийцы, связанного с «Черной рукой», погиб министр образования Хорватии, а в 1913 г. на выходе из церкви был ранен генерал-губернатор Хорватии. Весной 1914 г. один хорват попытался убить эрцгерцога Леопольда Сальватора во время его визита в Загреб; еще один студент, вооруженный револьвером, был арестован при попытке сесть в поезд, отправляющийся в Вену. Его целью был Франц Фердинанд, «враг всех южных славян, — говорил арестованный, — и я хотел убрать этот мусор, который мешает осуществлению чаяний нашего народа».

Сараево вряд ли можно было считать дружественной для визита Габсбургов территорией. Когда в 1911 г. Оскар Потиорек приступил к исполнению своих обязанностей в качестве генерал-губернатора Боснии, он обнаружил столицу в хаосе. На постоянные выступления против Австрии и Габсбургов он ответил волной репрессий. Работа боснийского парламента была приостановлена, а его законы отменены, сербские националистические общества и их пропаганда насилия запрещены, городская пресса подвергнута цензуре, и Потиореку неоднократно приходилось просить дополнительные войска для поддержания порядка.

И все же при всей нестабильности в городе Потиорек настаивал на том, что эрцгерцогу обязательно нужно посетить их город. Согласно первоначальным планам, эрцгерцог должен был присутствовать на маневрах, проходивших в окрестностях Сараево, 26–27 июня, а София в это время должна была находиться на курорте Илидже за пределами города. Такой сдержанный подход к визиту полностью соответствовал и пожеланиям Франца Иосифа: он не хотел, чтобы эта поездка затмила его собственный триумфальный визит в Сараево, который он совершил в 1910 г.

Но Потиорек настаивал на том, что эрцгерцог обязательно должен посетить город. Бардольф утверждал, что для эрцгерцога будет очень глупо подвергать себя такому риску. Потиорек не отступал. 17 февраля 1914 г. после долгих переговоров Франц Фердинанд неохотно дал свое согласие на короткий неофициальный визит в Сараево, без каких-либо официальных публичных выступлений. Такой ответ не удовлетворил Потиорека, возможно, он считал, что официальный визит эрцгерцога поможет укрепить положение его собственного режима и придаст ему статус императорской легитимности. Пять дней спустя он обещал Бардольфу, что «берет на себя полную ответственность» за обеспечение безопасности этого визита, если он будет официальным и с публичными выступлениями. Но если эрцгерцог настоит на «более или менее неофициальном визите», он не сможет гарантировать надлежащую безопасность. И вот после долгих препирательств, обещаний безопасности и предупреждений, что он сможет защитить эрцгерцога, только если визит будет официальным, Потиорек наконец добился своего. Франц Фердинанд неохотно согласился провести несколько утренних часов в столице Боснии. Даже получив эту уступку, Потиорек все равно пытался добиться еще большего: к концу 9 июня генерал-губернатор все еще безуспешно стремился продлить визит и на дневное время.

Кто же установил такую взрывоопасную дату визита? Совершенно очевидно, как установил один из историков, что 28 июня как дату посещения города определили в Военной канцелярии эрцгерцога. Правда и то, что эта дата была навязана им Потиореком. Бардольф говорил генерал-губернатору, что они пробудут в Боснии на маневрах в течение нескольких дней, предложив, чтобы эрцгерцог и его жена приехали в Сараево 29 июня. Потиорек настаивал, что это невозможно. Визит должен состояться раньше, так как Франц Фердинанд и София должны покинуть Илидж до 1 июля, когда открывался курортный сезон. Потиорек намекнул, что, если они продлят свое пребывание на курорте, может возникнуть «много неприятностей». Маневры должны были закончиться в субботу, 27 июня, во второй половине дня; учитывая пожелание Потиорека, чтобы Франц Фердинанд и София уехали не позднее 29 июня, назначили дату посещения Сараево на 28 июня, воскресенье.

Потиорек многозначительно забыл упомянуть о значении этой даты, хотя он, конечно, не мог не знать, что визит в этот день вызовет недовольство жителей Сараево. 28 июня отмечался День св. Вита, или Vidovdan, — сербский национальный праздник. В этот день в 1389 г. состоялась битва при Косово, в которой сербские войска потерпели поражение от турецкой армии Османской империи. В этот день «каждый серб клялся отомстить» иностранным захватчикам и каждый сербский националист приносил клятву верности идее Великой Сербии. Не сохранилось никаких свидетельств того, что чиновники эрцгерцога осознавали значение этой даты. Но нет и никаких оправданий Патиореку, который жил в Сараево и должен был бы понимать, как распалит людей имперский визит в этот день. Как писал один историк, для сербских националистов это было равносильно «подтверждению порабощения провинций». Но Потиорек ничего не рассказал.

Была ли причина в беспредельной глупости Потиорека? Босния, как знал генерал-губернатор из личного опыта, была враждебной средой, и он был вынужден поддерживать порядок с помощью чрезвычайных мер. Ситуация была настолько нестабильной, что сам Потиорек редко когда появлялся на улицах города, да и тогда только в сопровождении внушительного эскорта, способного обеспечить его безопасность. Но Потиорек заверил герцога, что ему гарантирована безопасность в городе во время сербского национального праздника.

Слухи о сербской угрозе привели к чрезвычайным мерам безопасности во время визита Франца Иосифа в Сараево в 1910 г. Ничего не было оставлено на волю случая. Возможность какого-либо риска была практически исключена. Перед визитом императора полиция прочесала все Сараево. Более 200 человек было арестовано только потому, что выглядели подозрительными, и еще сотни человек были помещены под домашний арест на время визита. Все незнакомцы были изгнаны из города. Когда въезжал император, весь городской гарнизон выстроился в двойную шеренгу оцепления, чтобы оградить его от людей. Маршрут через город был тщательно спланирован и исключал открытые места и площади, где могла собраться большая толпа людей. По словам одного чиновника, «за каждым деревом скрывался сыщик»: для защиты Франца Иосифа из Вены и Будапешта была прислана тысяча человек специальной полиции и детективов.

Таким образом, был создан прецедент обеспечения безопасности, который Потиорек успешно игнорировал. Позднее он утверждал, что министр финансов граф Леон фон Билинский, который обладал административной юрисдикцией над Боснией и Герцеговиной, неоднократно вмешивался в вопросы организации этого визита. Это была неправда. Билинский не издавал никаких указов, касающихся этого мероприятия, и был на самом деле исключен из числа лиц, занимавшихся его планированием вопреки существующему обычаю. Франц Фердинанд не любил Билинского, но Потиорек его ненавидел и просто не проинформировал о готовящейся поездке. Он даже забыл отправить Билинскому копию программы визита. Позднее Билинский заявлял, что на протяжении всей весны 1914 г. он знал лишь то, что эрцгерцог будет участвовать в маневрах за городской чертой; если бы он был в курсе того, что 28 июня готовится визит в Сараево, он бы усиленно возражал.

Подход Потиорека к обеспечению безопасности был на удивление беспечным. 22 000 солдат находились в районе маневров, располагаясь лагерем в нескольких милях от города. Но когда командующий Сараево Михаэль фон Аппель спросил, можно ли их будет задействовать на улицах города, ему было отказано под тем предлогом, что это оскорбит местных жителей. Потиорек даже издал указ, чтобы солдат не пускали в город во время визита. «Эти инструкции были даны властями, — писал Аппель, — и даже без совета с нами. Таким образом, город был полностью свободным от солдат».

Все вопросы безопасности легли на плечи полиции Сараево. Ее численность составляла 120 человек на 80 000 жителей Сараево, и только половина из них должны были заступить на дежурство в воскресенье. Когда Эдмунд Герде, начальник полиции Сараево, узнал о предстоящем визите, он доложил, что меры безопасности будут недостаточными. Потиорек отклонил его обращение, сказав: «Мы, военные, должны нести ответственность за его безопасность. Это не твое дело».

Герде был ошеломлен. Когда он попытался объяснить, что имперский визит в День св. Вита только навлечет неприятности, Потиорек высмеял его предостережения: «Вам мерещатся призраки за каждым углом!» Герде был против того, чтобы маршрут через город был известен заранее, — Потиорек отказал ему и в этом. Когда Герде попросил опубликовать маршрут за день до визита, что помогло бы избежать неконтролируемых манифестаций, Потиорек отклонил его просьбу. Герде дважды докладывал о том, что меры безопасности были недостаточными, но его не слушали. Герде предлагал, чтобы за неделю до визита всех учащихся средних общеобразовательных учреждений, не являющихся жителями Сараево, отправили из города, — просьба была проигнорирована. По подозрению в причастности к возможному заговору было арестовано всего тридцать пять человек. Ни за кем не была установлена слежка, даже за теми, кто ранее принимал участие в антиавстрийских выступлениях. Комментируя сложившееся положение дел, разочарованный Герде говорил, и не без оснований, что безопасность эрцгерцога в городе — в руках Бога.

Потиорек фактически игнорировал все предупреждения. Йосип Сунарич, вице-президент боснийского парламента, говорил, что эрцгерцогу угрожает в Сараево опасность, но губернатор лишь отмахивался от него. Граф Коллас (Collas), начальник политической секции Боснийской областной администрации, говорил Потиореку, что визит будет опасным и лишь спровоцирует молодых членов сербских националистических обществ к насильственным действиям; Потиорек отклонил все его опасения, говоря, что граф «боится детей». Пришедший из Вены рапорт военной разведки предупреждал о существующей опасности и указывал, что должны быть предприняты все меры для обеспечения безопасности эрцгерцога, — Потиорек с недовольством порвал документ.

Министерство иностранных дел, Министерство внутренних дел, австрийское консульство в Белграде, австрийская военная разведка, а также другие органы предупреждали об опасности этого визита. В 1913 г. статья из сербской эмигрантской газеты, выходившей в Чикаго, привлекла внимание Вены. «Наследник австрийского престола, — писалось в статье, — объявил о своем визите в Сараево следующей весной. Каждому сербу следует обратить на это внимание! Если наследник престола хочет приехать в Боснию, мы будем рады оплатить ему дорогу! Сербы, возьмите все, что можно: ножи, ружья, бомбы или динамит! Совершите святую месть! Смерть династии Габсбургов!» За несколько недель до визита во всех православных церквах Сербии были распространены брошюры, в которых эрцгерцог назывался «собака Эсте», а София — «чудовищная, грязная чешская шлюха», и содержались призывы к их убийству. В конце мая министр иностранных дел Берхтольд послал Билинскому ноту, в которой предупреждал о том, что сербские агитаторы и сербская пропаганда «ясно говорят о том, что Босния — это сербская земля» на время визита эрцгерцога. Билинский связался с властями Сараево, но Потиорек ответил, что в советах Вены «не нуждались и не нуждаемся». Потиорек неоднократно заявлял, что для обеспечения безопасности визита делается все необходимое.

И все же в действительности ничего не было сделано. До сих пор сохраняется предметом споров, являлось ли это случайностью или примером самой большой бюрократической глупости из когда-либо случавшихся. Теория заговора, говорящая о возможной причастности официальных австрийских лиц к событиям в Сараево, обретает явный смысл, когда речь заходит об очевидной халатности. Учитывая явно плохие решения, которые принимал упоминавшийся Потиорек, высказывались предположения, что его вопиющая некомпетентность могла иметь под собой скрытые намерения. Генерал-губернатор оказался неспособным даже на элементарный здравый смысл в вопросах, касавшихся обеспечения безопасности на время приезда в Сараево знатных посетителей.

По мере того как приближалось время визита, Франц Фердинанд начинал все больше волноваться. Конечно, нельзя было сказать, что он жил в страхе за свою жизнь. Эрцгерцог знал, что есть те, кто его ненавидит, и что он является хорошей мишенью для убийц. Он часто упоминал об этом как о данности и принимал как часть своей жизни. Например, он сохранял совершенное спокойствие, когда в Швейцарии полиция схватила двух турецких анархистов, намеревавшихся его убить. Франц Фердинанд не любил детективов, которые всегда ходили за ним тенью, и боялся, что люди подумают, что он испугался; он мирился с ними только потому, что они были неотъемлемой частью императорской жизни и потому, что их присутствие облегчало заботы Софии. Когда однажды ему предложили предпринять дополнительные меры безопасности, он ответил: «Меры предосторожности? Рекомендации начальника полиции? Мне все это представляется чушью! Мы все в руках Бога. И все, что происходит, — Божий промысел… Бить тревогу и опасаться — значит парализовать свою жизнь. Бояться — всегда очень опасный бизнес».

Но что-то в предстоящем визите в Сараево страшило эрцгерцога. «Вся эта поездка, — вспоминает его секретарь Никич-Буле, — пугала эрцгерцога с самого начала». Айзенменгер, который был достаточно близким к Францу Фердинанду, чтобы понимать его личные взгляды, вспоминал, что, когда речь заходила о визите в Сараево, эрцгерцог считал, что повод для поездки «достаточно неприятный», и признавался, что было бы гораздо лучше, «если бы император доверил эту миссию кому-нибудь другому».

В начале мая 1914 г. Карл и Цита посетили Франца Фердинанда и Софию в Бельведере. За ужином шел обычный приятный разговор. Но как только София покинула комнату, чтобы уложить детей, Франц Фердинанд повернулся к Карлу и прошептал: «Я не хочу, чтобы ваша тетя слышала это, но я знаю, что скоро буду убит. В этом столе лежат документы, касающиеся вас. Когда это произойдет, возьмите их».

Может быть, дело было в том, что многочисленные предупреждения так повлияли на эрцгерцога? То, что нечто подобное должно было случиться, теперь представляется достаточно ясным. Усиливающиеся плохие предчувствия Франца Фердинанда относительно этой конкретной поездки представляют разительный контраст его обычным, спокойным отношениям к возможным опасностям. Франц Фердинанд неохотно признавал свои опасения и, будучи неспособным дать им логичного объяснения, не раз пытался уклониться от этого визита. Сначала он пытался использовать в качестве повода для отказа здоровье императора. 20 апреля Императорский двор выпустил бюллетень для населения, в котором сообщалось, что Франц Иосиф страдает от бронхита. Несколько недель он был серьезно болен, а его здоровье было сильно ослабленным. Через месяц основная опасность для здоровья миновала, о чем и сообщил бюллетень, выпущенный 23 мая. Но эрцгерцог не удовлетворился этими сведениями и поручил барону Румерскирх связаться с Монтенуово и добиться высочайшего разрешения об отмене своего присутствия на маневрах. Он сказал, что, с одной стороны, беспокоится за здоровье императора, а с другой стороны, думает, что местное население может быть оскорблено его неофициальным визитом. Оба этих довода были явными отговорками. 21 мая Монтенуово ответил, что нет необходимости отменять визит по причине императорского здоровья, так как «выздоровление идет хорошо и через несколько дней Его Величество сможет снова ходить, и если все будет идти нормально, к концу июня его силы полностью восстановятся». Но Монтенуово был согласен со второй причиной отмены визита, говоря, что «в отношении этих восточных народов» было бы действительно лучше, если бы Франц Фердинанд отложил свой визит в Боснию до тех пор, пока не станет возможным провести его с необходимыми «большой помпой и церемониями».

Это было частное мнение Монтенуово, но победило решение императора. Ранним утром 7 июня эрцгерцог в течение сорока пяти минут встречался со своим дядей в Шёнбрунне. Он просил освободить его от этой поездки. Эрцгерцог указывал на то, что жара, стоящая в это время года в Боснии, может оказаться вредной для его легких. Но император отказался. Позднее Цита рассказывала, что император, «оставляя окончательное решение за эрцгерцогом, ясно дал понять, что хотел бы, чтобы эта поездка состоялась». Таким образом, император указал «на большое значение» этой поездки.

«Делай как хочешь», — сказал император своему племяннику. Как писал один историк: «Переводя на простой язык, это означало, что он не видит оснований для отмены решения, которое уже было принято. Франц Фердинанд должен был поехать. Ответом императора был не карт-бланш, а распоряжение. Таким образом, он дал понять, что вопрос закрыт». Император не оставил эрцгерцогу никакого выбора. Какие последствия могли бы последовать, если бы эрцгерцог отказался? Скорее всего не было бы больше никаких приглашений, никаких уступок Софии и, возможно, даже последовало бы его снятие с поста генерал-инспектора армии. Оказавшись перед лицом всех этих возможных последствий, эрцгерцог с неохотой согласился на поездку.

Много лет спустя сын Франца Фердинанда и Софии Макс утверждал, что император пытался отговорить эрцгерцога от поездки на маневры, но тот настоял на обратном. Очевидно, что все было не совсем так. Все сохранившиеся свидетельства говорят о том, что он активно пытался ее избежать. Эрцгерцог дважды пытался отменить поездку; его последняя попытка закончилась тем, что он получил прямое указание императора. В конце 12 июля Бардольфу позвонили из Военной канцелярии, чтобы передать некоторые новости, затрагивающие предстоящий визит. Никич-Буле сообщил эрцгерцогу о некоторых деталях, касавшихся изменения движения поездов. Эрцгерцог попытался использовать эти незначительные перемены, чтобы снова отменить поездку. «Передайте полковнику Бардольфу, — кричал он, — что если он сообщает все новые неприятные детали, касающиеся этой тошнотворной боснийской поездки, он может проводить эти маневры самостоятельно! Я не поеду!» Эрцгерцог был так расстроен, что разорвал носовой платок, который он держал в руках.

София тоже не оставалась спокойной. Она была, вспоминает Айзенменгер, «в большом страхе за свою жизнь относительно этой поездки». Ее сын Макс вспоминал, что она согласилась поехать в Боснию только потому, что опасалась за безопасность эрцгерцога. «Если есть опасность, — говорила она священнику, — мое место быть вместе с моим мужем». А графине Лариш она призналась: «Это опасное предприятие, и я не оставлю эрцгерцога одного». Какой бы ни была предначертанная им судьба, София твердо решила, что они разделят ее вместе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.