Николай Семенович Лесков
Николай Семенович Лесков
Н. С. Лесков (1831-1895) также обратил внимание на новые явления и тревоги времени.
В произведении Н. С. Лескова “Жидовская кувыркаллегия” рассказывается как граф Мордвинов “жидам продался”, но это не спасло молодых евреев от призыва в российскую армию - “еврейская просьба об освобождении их от рекрутства не выиграла, и стрелою пролетело по пантофлевой почте во все места их оседлости… Жиды кричали громко, а жидовки ещё громче”. И начали они использовать многие способы “отмазки” от армии путём наведения на себя многочисленных болезней: “В несколько дней всё молодое жидовство, как талый снег, в землю ушло и подверглось в отвратительные лихие болести”.
Эта тема сегодня, в 21 веке, нам знакома до боли - нежелание в наступившем либеральном периоде служить в армии, Отечеству, подкуп-взятки в военкоматах и врачам, “отмазки”, “лихие болести”… - в общем, наблюдаем опасную лихую морально-нравственную болезнь общества.
Интересно сложились отношения Лескова с “новыми людьми”, с “прогрессивными”. Родился и воспитывался Николай Лесков в здоровой обстановке в селе Горохово Орловской губернии. Затем молодой Лесков стал почти “новым русским” - переехал в прекрасный Киев и служил в частной фирме на высокой должности менеджером под руководством англичанина Шкотта, занимался интересным бизнесом, в ходе которого разъезжал по всей России, увидел много городов и народностей, судеб и жизней, встречался с многими интересными людьми, слушал множество различных историй, и точно не бедствовал. Благодаря этому Лесков быстро взрослел, накапливался ценный жизненный опыт, кроме того он живо интересовался искусством, посещал мастерские художников, полюбил иконопись, православную культуру. И в какой-то момент накопленное качество переросло в потребность писать, что-то интересное и полезное рассказать людям. И Лесков из провинции в 1860 году переезжает из Киева в Петербург, в центр “новых людей” и вскоре становится ведущим публицистом “Северной пчелы”.
К этому времени, к началу 60-х годов, “новые люди”, несмотря на сопротивление славянофилов, почти полностью оседлали общественное мнение, его формировали, и было модно и необходимо пинать давно убитого Николая I, а заодно и реформатора Александра II. Петербургский либеральный бомонд резко отличался от общества и атмосферы провинциальных городов. К этому времени кислотная идеология Белинского, Герцена, Огарева и им подобных прогрессировала “из качества в количество” и из теории реализовалась на практике, материализовалась в новый вид поколения российской молодежи, пропитанной этой кислотной, протестной идеологией, поменялся даже внешний вид. В то время, когда старые “пастыри” - химики сидели в “Современнике” и в Лондоне в привычном культурном виде, - ими созданная паства, их клоны-мутанты - первое поколение воспитанников-нигилистов уже резко вызывающе выделялось из “отсталого” общества. Принципиально противопоставляя себя “холеной” аристократии, эта так называемая “разночинная” молодежь, студенты-нигилисты, интеллигенты-нигилисты, выглядели неряшливо, неопрятно, небритые, с обкусанными ногтями, вели себя грубо и вызывающе бескультурно, развязное поведение, пыхтели дешевым вонючим табаком, разговаривали между собой на своём “сленге”, и шептались о готовящейся революции против уже ненавистного Александра II.
Для современной молодежи объясню доступнее - чтобы лучше понять ситуацию в которую попал тогда приехавший в столицу Лесков, представьте себе такую современную картину: приезжает сегодня в столицу из далекого русского села или сибирского городка здоровый душой и телом талантливый русский парень, - а ему навстречу улыбается Шура? и что-то объясняет, при виде его вздрагивают попами какие-то “голубые” и их лидер Боря орет со всех телеканалов “Танго героин”, на него безденежного с презрением смотрят “собчачки” и приезжие “няньки” - как живое олицетворение всех семейных ценностей, среди них вертится символ пошлости и разврата - некто Тимоти, что-то обезумевшей толпе “нимфеток” орет об инстинктивном некто Зверь, а вокруг бродят во всём черном живые трупы “Эмо”… - Вот и у Николая Лескова в то время был такой же шок, и глянув на всё это свежим здоровым взглядом, он начал писать роман “Некуда”.
Если опять же сравнить эти времена, то сегодня Н. Лескову было бы намного труднее, ибо тогда власть не поддерживала нигилистов, их осуждала и не давала информационного простора, а нигилисты мечтали зажечь революцию, свергнуть эту ортодоксальную власть и самим властвовать, а сегодня ситуация совсем другая, картина уже после свершения революции, - они властвуют в информационном поле, в общественном мнении и над умами молодежи, и верховная политическая власть в лице Ельцина, Путина и Медведева их не осуждает, помогла подняться и продолжает поддерживать. Вернемся к Н. Лескову и его новой жизни в Петербурге.
Вначале Лесков попробовал сохранить нейтралитет и не афишировать свою любовь к Родине и своему народу, но “новые люди” категорично требовали от него ясной позиции, вернее - солидарной боевой позиции. Деваться Лескову было некуда и он честно открылся - закономерно ввязался в полемику с ястребами из “Современника” против нигилизма, защищая свой народ и страну.
Весной 1862 года, одновременно с очередным большим восстанием поляков, в столице “случилось” множество “странных” пожаров, и народная молва приписала это событие доморощенным якобинцам, готовящим в России революцию. Н. Лесков со страниц “Северной пчелы” 30 мая 1862 года совершенно искренне попросил у полиции, чтобы она назвала имена поджигателей, дабы избежать кривотолков. Эта, казалось бы, нормальная просьба, которая могла снять всякие подозрения, вдруг вызвала ярую злость и ненависть у подозреваемых “прогрессивных западников” к Лескову. Ведь в этот период быть патриотом России было уже позорно, осуждаемо. Интересно, что советские и современные историки и литературоведы назовут эту естественную для Лескова просьбу к полиции, которую он и гражданским поступком не считал, - “опасным, необдуманным поступком”.
Фактически “загорелась шапка”, и прогрессивные “свободолюбивые” сторонники “гласности” этим себя выдали и начали злостно третировать Лескова, начали делать его изгоем. Третирование западниками Лескова, “общественное презрение” и “ату его!” с небывалым упорством продолжалось несколько месяцев. Лесков не ожидал такого массированного шквального нападения “лидеров общественного мнения”, не был к такому “наезду” готов, и сильно поник:
“Это меня разбило и нравственно, и физически, и я решился оставить публицистику и уехать из России, чтобы отдохнуть…”.
Лесков, не понимая - когда же этот кошмар закончится, принял решение уехать не только из столицы, но и из России. Демократ-либералы, западники - эти горячие поклонники свободы слова и мнений торжествовали, получили полную сатисфакцию - враг был изгнан, одним патриотом, славянофилом стало меньше.
Но это был не конец этой истории - Лесков вернулся мощно и оригинально: в 1864 был издан его роман “Некуда”. Тогда и сегодня этот роман верно называют антинигилистический, а особо язвительные западники, в том числе и современные, назвали его “почему-то” - “отомстительным” или “отомщевательным”. Хотя понятно любому человеку со здравым умом, что это не месть, а нормальная, естественная для Лескова позиция. Н. Лесков был очень плодовитым писателем, и в СССР печатались многотомные сборники его произведений, и если вы в эти тома заглянете, то не обнаружите в них романа “Некуда”, который принципиально не печатали в СССР.
Удар Н. Лескова по западникам получился неожиданным и мощным, высмеивал и критиковал метко - он приобрел большую популярность в российском обществе и много раз переиздавался. В этом романе многие западники узнали себя-карикатурных, одни имена чего стоили - студент по имени Помада, или определение - “шальные шавки” нигилизма, “комическая эпоха”. Да и вообще - как можно критиковать “передовых”, “прогрессивных”, “новых людей”, профессиональных критиков?!!
В общем, - якобы “победившие” Лескова западники были в неистовом бешенстве. Причем, в этом романе была какая-то мистика - в нем был изображен “герой” либерал-теоретик доктор Розанов, и вскоре, через пару десятков лет в России появился живой прототип этого “героя” - Василий Розанов…
“Роман “Некуда” есть вторая моя беллетристическая работа (прежде его написан “Овцебык”)… - писал о своём романе сам Н. Лесков. - Успех его был очень большой. Первое издание разошлось в три месяца, и последние экземпляры его продавали по 8 и даже по 10 рублей…
Я его признаю честнейшим делом моей жизни, но успех его отношу не к искусству моему, а к верности понятия времени и людей “комической эпохи”…
“(Я) писал только правду дня, …я дал в ней место великой силе преданий и традиций христианской или, по крайней мере, доброй семьи”.
Да, кстати, фривольность в отношении полов “прогрессировала” и традиционно пропагандировалась в России западниками; ещё Коллонтай не создавала семейные общежития для рабочих, в которых по её коммунистическому замыслу мужчины и женщины должны меняться еженедельно или ежедневно половыми партнерами - чтобы обезличить детей, которых предполагалось для освобождения женщины воспитывать в специальных интернатах, но путь уже был выбран “верно”.
Заканчивал роман “Некуда” Н. Лесков пророческой метафорой:
“Мутоврят народ тот туда, тот сюда, а сами ей-право, великое слово тебе говорю, дороги никуда не знают… Все будут кружиться, и всё сесть будет некуда”.
Бесспорно - Николай Лесков был славянофилом, и это прекрасно осознавали его современники-западники, поэтому так на него окрысились, и так его третировали, хотя современные умники (в 21 веке), понимая, что Н. Лесков, бесспорно, великий русский писатель, с усилием выдергивают его из партии славянофилов, утверждая бездоказательно и вопреки всем доказательствам, что Н. Лесков были нейтральным, “ничьим”, - это явная ложь. Причем Н. Лесков был не столько славянофилом потому, что сражался с западниками, с деградированными воинственными нигилистами, а в большей степени потому, что в огромном количестве его произведений он своим прекрасным русским языком, богатым русским мышлением описал любовно образы прекрасных русских людей, и в каждом его произведении звучит боль, переживания и тревога за Россию и русский народ.
Поскольку в романе “Некуда” затрагивалась тема польского восстания, в котором активное участие принял Запад, и его поддержали все российские западники, и которое только что подавили русские войска, то неистовое бешенство западников смешалось с приступом истерии и воя ненависти.
И они предприняли вторую попытку изолировать Н. Лескова от общества, сделать его изгоем и опозоренным посмешищем, и прибегли к первому излюбленному методу - шельмованию, третированию, клевете - объявили Н. Лескова царским шпионом, который якобы выполнил заказ - написал роман “Некуда” по заданию 3-го Отделения.
Затем эти либеральные “свободолюбивые” инквизиторы поставили задачу сделать последующий литературный труд великого писателя бессмысленным - отрезать его от читателей, от издательств, не дать возможности издаваться, изолировать его бойкотом. В отсутствие Белинского и Герцена главным “демократом” и “либералом” в России в этот период был 24-летний Д. И. Писарев (1840-1868), который в статье “Прогулка по садам российской словесности” (1865 г.) следующим изощрённым и коварным образом пытался изолировать изгоя Лескова (который подписался под романом псевдонимом “Стебницкий” - “постебался” над демократ-либералами):
“Меня очень интересуют следующие два вопроса:
1. Найдётся ли теперь в России - кроме “Русского вестника” - хоть один журнал, который осмелился бы напечатать на своих страницах что-нибудь выходящее из-под пера г. Стебницкого и подписанное его фамилией?
2. Найдётся ли в России хоть один честный писатель, который будет настолько неосторожен и равнодушен к своей репутации, что согласился бы работать в журнале, украшающем себя повестями и романами г. Стебницкого”.
Мы видим явно непорядочные методы борьбы непорядочного Писарева. Но Николай Лесков продолжал много писать, и время, вернее Бог, всё расставил по-своему: Д. Писарев утонул в Балтийском море, а журнал, в котором Писарев работал, - “Отечественные записки”, вопреки вою всех либерал-демократов долгие годы издавал произведения Н. Лескова, то есть - бойкот провалился.
В этой истории, не скрою, приятно наблюдать локальную победу славянофилов и провал, временное поражение западников. После Д. Писарева осталась только желчность, кислотность и притворная хвала кровавых большевиков, а Николай Семенович Лесков много писал, украсил и обогатил русскую литературу многими прекрасными литературными произведениями и стал, бесспорно, великим классиком русской литературы.
В рассматриваемом нами аспекте интересна судьба, поиск и позиция ещё одного выдающегося русского человека - И. С. Тургенева.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.