Водовозные дела
Водовозные дела
Задуманный еще императрицей Екатериной II и осуществленный в постройке генерал-лейтенантом фон Бауэром в 1779–1805 годах мытищинский водопровод брал свое начало в заболоченных водоемах в 20 верстах к северу от Москвы в селе Большие Мытищи.
Самотечный водопровод нес чистую воду из ключей по каналам и трубам, отделанным кирпичом, параллельно Троицкому святому тракту.
Для перехода через речки и лощины на водопроводе были устроены сифоны и подтрубные или водопроводные мосты. Среди них замечательнейшим стал тот, что идет через лощину реки Яузы — Ростокинский акведук, сохранившийся до наших дней. Длина этого водопроводного моста — около 350 сажен. Его столбы (или быки) сложены из мячковского известняка на цоколе из татаровского дикаря. Этот же дикарь употребили и на обложку столбов и ребер арок, а сами арки моста, как и стены мостового водопровода, выведены из кирпича на цементе.
От акведука вода направлялась к Алексеевскому водопроводному зданию. Далее поступала к Крестовским (или Троицким) водонапорным башням.
У нынешнего Крестовского моста были установлены водокачные паровые машины, которые качали мытищинскую ключевую воду в фонтаны и распределительные сооружения всего центра Москвы, доходившие почти до самой Москвы-реки.
Разборный фонтан на Варварской площади
В чугунной трубе от водоподъемного здания вода шла по своей магистрали вначале по линии 1-й Мещанской улицы (ныне проспект Мира) в резервуар, помещенный в Сухаревой башне. По этой улице были устроены четыре пожарных колодца и один — разборный для жителей, приходивших сюда с ведрами и ушатами. От Сухаревой башни вода разводилась в пять главных московских фонтанов: Шереметевский (на Сухаревой площади), Лубянский, Петровский (на Театральной площади), Воскресенский (он сохранился и украшает Воскресенскую площадь с тыла каменного Карла Маркса) и Варварский (на Варварской площади, в ее центре, напротив церкви Всех Святых на Кулишках). В середине улицы Сретенки был устроен еще один пожарный колодец.
Когда случались московские пожары, пожарные команды допускались к водоразборным сооружениям без очереди и набирали воду в неограниченном количестве.
От фонтанов были еще отводы: от Шереметевского — в Сандуновские бани, от Лубянского часть воды шла в три водоема в Китай-городе, устроенных на случаи пожаров: на Никольскую, Ильинку и Варварку. От Петровского фонтана вода поступала во Временную тюрьму «Яма» и в бани купца Челышева (на их месте ныне стоит гостиница «Метрополь»). От Воскресенского фонтана снабжались здания Кремлевского дворца, а от Варварского — Императорский Воспитательный дом. Магистраль заканчивалась малым фонтаном в Зарядском переулке.
Арбатская, Тверская и другие близлежащие части Москвы, исключая Замоскворечье, получали воду через Москворецкий водопровод, бравший начало от Бабьегородской плотины. Но ни в этих районах, ни в Замоскворечье фонтанов не было. Вода подводилась к публичным колодцам с возвышенными бассейнами.
Заяузье, Басманная и Лефортовская части Москвы стали централизованно снабжаться водой значительно позже — лишь во второй половине XIX века. Здесь уместно похвалить мытищинское болото, лосиноостровские леса и императрицу Екатерину.
Водопровод с протекавшей по его трубам рукотворной рекой был подобен живому организму. Он жил своею жизнью, имел определенные порядки во взаимодействии с горожанами. Есть свидетельства этих взаимодействий. К ним можно отнести письмо от 28 марта 1886 года обывателя Василия Васильева в Московскую городскую думу, ее голове:
«Не знаю, известно ли вам как богатому человеку, до чего доведена эксплуатация бедняков… продавцами городской воды…
В Москве есть общество состоятельных кулаков, которые своевольно разделили Москву по водоснабжению на участки. Каждый участковый хозяин имеет несколько рабочих лошадей, телеги и водяные бочки, которые отдают внаем водовозам с обязательством ежемесячно уплачивать им известную плату.
Водовоз, получив от сдатчика известную часть улицы с известным количеством домов, сам делается самостоятельным хозяином по водоснабжению. Он уговаривается с обывателями этой местности об оплате за каждое ведро воды. Плата эта налагается по его усмотрению, преимущественно по 1 копейке с ведра. Главный наниматель становится в полную зависимость от произвола этого грубого мужика-водовоза…»
Если случалась ссора с водовозом, получить от него воды было уже невозможно, а сосед-водовоз ни за какие деньги воду не поставлял: такова была договоренность между всеми водовозами.
Вода в городе давалась недешево. Водовозы в своем большинстве были пьяницами, могли неделями не развозить воду. Тогда обывателям приходилось воду покупать в лавках от 2 до 5 копеек за ведро. А по прошествии месяца водовозу нужно было отдавать деньги сполна, не вычитая им пропущенных дней, иначе водовоз давал отказ на будущее.
В такую кабалу попадали почти все москвичи. Во время разлива Москвы-реки водовозы снабжали в первую очередь обеспеченных обывателей. Остальную воду они продавали лавочникам, которые в этот период брали с бедняков наивысшую плату — 5 копеек за ведро, делясь выручкой с поставщиками воды.
Часто бассейновую воду водовозы заменяли прудовой или речной, что приводило потребителей к болезням.
В конце своего обращения В. Васильев желал адресату, городскому голове Н. А. Алексееву, использовать свойственную ему энергичность «во всех предприятиях городского улучшения».
Городской голова, городские дума и управа, также и Министерство внутренних дел были обеспокоены непорядками, установившимися вокруг городских фонтанов и колодцев. Воду следовало строго экономить и следить за ее чистотой.
Московский обер-полицеймейстер, со своей стороны, сообщал, что «при отсутствии определенных правил для разбора воды из городских фонтанов происходят беспорядки между водовозами. Некоторые из них объединяются в самовольные артели, присваивают себе исключительное право на пользование тем или иным фонтаном, не допускают других водовозов или простых обывателей брать воду или собирают с них дань. Из-за этого около фонтанов возникают ссоры и драки. Если же в фонтане наблюдается недостаток воды, эти монополисты самовольно открывают краны и портят водопроводы. Вода же из кранов разбирается без очереди и без порядка, она из-за этого расплескивается и в значительном количестве теряется, особенно если отсутствуют на месте воронки и наливные трубы. Если в фонтане остается совсем мало воды, водовозы выскребают ее со дна фонтана черпаками. Это делается с такой силой, что на чугунных плитах дна фонтана образуются дыры. Часто пришедшие к фонтану с ручной посудой при скудном наличии в фонтане воды ставят свою посуду на дно фонтана и в дальнейшем наполняют ее, не заботясь о санитарии. Ковшом собираются чуть ли не последние капли воды, вместе с которой сюда попадает и грязь, и водяной цвет…»
Далее обер-полицеймейстер замечал, что не у каждого фонтана дно имело к краям наклон: в некоторых из них он был направлен к центру. В этом случае обыватель должен был привязать ведро к длинной палке и с помощью этого приспособления дотянуться до крана и подставить под него свою посуду. Полного ведра, из-за его тяжести, набрать было невозможно. Поэтому ловкачи тянулись к воде, перегнувшись через барьер, и выскребали, как могли, воду со дна фонтана.
В 1880-е годы стало ясно, что фонтаны, питавшие водой Москву в течение долгих лет, из-за прироста населения (до 700 тысяч жителей) перестали справляться с новыми нагрузками.
Городские власти все чаще стали получать от москвичей письменные и устные претензии по поводу водоснабжения. Для обеспечения соблюдения санитарных правил и нормальной организации водоразбора у фонтанов необходимо было срочно принимать действенные меры. Тогда предложили устроить вблизи каждого фонтана краны от одного или двух водоразборных столбов. Это дало бы возможность в дневное время наливать воду прямо в бочки и ручную посуду. А в ночные часы, когда у фонтанов не было потребителей, вода могла бы наполнять бассейны впрок. В утреннее же время, когда в воде возникала наибольшая потребность, можно было бы допускать разборку ее и черпаками: тогда значительно ускорился бы отпуск воды.
8 декабря 1886 года городская комиссия по составлению проектов обязательных для городских жителей постановлений предложила дополнительные правила для лиц, разбиравших воду из московских фонтанов. Она указала, что «получаемая из городских водопроводов вода, предоставленная общественному пользованию, несомненно, должна быть признаваема общественным достоянием; ее следует охранять от перерасхода и небрежного пользования. Необходимо также и наблюдение за целостностью сооружений городского водопровода».
Московский обер-полицеймейстер обязывал граждан соблюдать дисциплину и порядок вблизи фонтанов. Все лица должны были исполнять требования полиции, водопроводных надзорщиков и сторожей.
Пришедшим к фонтанам жителям запрещалось залезать в чаши фонтанов, ставить или погружать туда какие-либо предметы, дотрагиваться до фонтанных кранов, причинять какие-либо повреждения водопроводным сооружениям. Черпаки, ковши и прочие предметы для наливания воды из фонтанов должны были «находиться в полной исправности и содержаться в опрятности, дабы не засорять воду и не портить ее чистоты». Не разрешалось также вблизи фонтанов откалывать лед с бочек и сбрасывать порожние бочки с телег и саней. Проект постановления был утвержден властями и принят к исполнению.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.