Хотим добавки

Хотим добавки

В общем, все как у людей. Даже лучше. В Техас караванами двигались мигранты, мечтающие о своей земле и домике, их встречали радушно, так что население росло в геометрической прогрессии, уже к 1842 году превысив 140 000 душ. Однако никуда не делась и такая мелочь, как присутствие под боком ничего не забывшей Мексики. Всерьез воевать та пока что опасалась, но камнем преткновения стал вопрос о границе. В свое время, подписывая капитуляцию, их определить забыли, так что первое время по умолчанию считалось, что демаркационная линия проходит по линии фактического контроля, чуть южнее самых южных техасских ферм, то есть по реке Нуэсес. Однако за пять лет новые поселенцы продвинулись за реку, и теперь республика Техас полагала, что ее южный рубеж проходит по Рио-Гранде. А поскольку Мексика с такой картографией не соглашалась, законодатели Техаса приняли резолюцию, объявляющую составными частями республики всю Новую Мексику и обе Калифорнии, а для комплекта еще и части штатов Тамаулипас, Коауила, Дуранго и Синаола. Это был в чистом виде casus belli, явный намек США на то, что, дескать, пора бы и определяться, а не то будет война, нас тут вырежут, и вам будет стыдно. Президент Хьюстон, указаний с Севера не имевший, назвав инициативу «нелепой», наложил на резолюцию вето, но Законодательное собрание быстренько преодолело президентский запрет, после чего мексиканские войска, как и следовало ожидать, вернулись в Техас, задав «независимому государству» изрядную трепку, но так и не сумев закрепиться на территории в связи с активным, хотя и негласным вмешательством США. Оружие «борцам за независимость» шло с севера караванами, волонтеры тысячами, так что техасцы, в конце концов, отбились.

Окончившись ничем, «малая война» тем не менее сыграла важную роль, дав импульс к выходу из политической неопределенности. Вскоре после ее перехода в пассивную фазу, свои услуги по арбитражу в споре с Мексикой предложили англичане. Инициативу радостно встретили как законодатели, уставшие ждать исполнения Штатами своей заветной мечты об аншлюсе (или, точнее, энозисе), так и президент Хьюстон, информированный куда лучше народных избранников и понимавший, что сама мысль об уходе Техаса под лондонский зонтик будет для кого следует серпом по яйцам. Что и произошло. После заключения в 1844 году союза с Великобританией на севере всполошились все. Южане опасались, что Англия, идеолог полной отмены рабства везде и всюду, заставит Техас освободить негров и, хуже того, сделает его второй Канадой — убежищем для беглых, а северяне справедливо предполагали, что оказаться в кольце британских протекторатов означает забыть о какой бы то ни было дальнейшей экспансии. К тому же возникала угроза и карманам: в Нью-Йорке вовсю трудились три акционерные компании, работавшие с техасской недвижимостью, и дивиденды капали в карман очень многим влиятельным людям, независимо от партийной принадлежности и убеждений.

Так что процесс наконец-то пошел. В начале 1844-го большинство Конгресса приняло резолюцию о необходимости присоединения Техаса, а 12 апреля был подписан договор о включении республики в Союз на правах территории. Причем формулировка «территория» вместо «штат» возникла в последний момент, уже накануне голосования, в связи с опасениями, что за «штат» проголосуют нужные две трети от списочного состава. Опасения, впрочем, были ошибочны, и досадная оплошность исправлена очень скоро президентом Джеймсом Полком, выигравшим выборы под лозунгом «Поможем Техасу!» и обосновывавшим необходимость аннексии неубиенным тезисом «Техас наш, потому что в свое время, будь мы настойчивее, испанцы бы нам его отдали».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.