Профессионалам зарплата навалом

Профессионалам зарплата навалом

Положение было аховое. Мириться индейцы не желали, они хотели мести. Ждать помощи из метрополии тоже не приходилось: власти Нидерландов не имели никакого отношения к Новому Амстердаму — формально частной фактории, — а ЧОПы владельца как раз в это время были заняты подавлением бунтов в Суринаме. Отказались помочь и могикане, и ирокезы, к которым Кифт, смирив гордыню, сплавал лично, они гарантировали только нейтралитет, да и то лишь в ответ на уважение и подарки. Оставалось только нанимать солдат, а следовательно, бить челом городам Новой Англии, которые вполне могли и не уважить просьбу конкурентов. Однако, опасаясь, что люди Пачама, вырезав «датчей», войдут во вкус и возьмутся за белых вообще, все-таки пошли навстречу. После чего посланцы Кифта обратились к лучшему из лучших специалистов — капитану Джону Андерхиллу. Тому самому, известному нам по Пекотской войне, в результате которой он, тогда еще лейтенант, заработал репутацию специалиста по индейцам высокого уровня. Деньги у голландцев были, — аж 25 000 гульденов (умопомрачительная сумма, собранная после введения чрезвычайного налога), и возражений не последовало: Андерхилл, подписав контракт, вскоре сформировал два отряда, 150 и 120 человек, а также группу следопытов-могикан. Теперь у Нового Амстердама появился шанс: капитан был человеком слова, людей выбирал добротных, снабжая их наилучшим снаряжением, да и сам по себе, опытный и талантливый, стоил роты. Во всяком случае, он хорошо понимал, что в войне, хотя бы и маневренной, обречен на поражение, а единственной стратагемой, обещающей успех, может быть только методика «выжженной земли», и в соответствии с этим действовал.

Сразу по прибытии на театр военных действий, Андерхилл фактически отстранил не посмевшего возражать Кифта от командования и, не обращая внимания на отряды противника, принялся методично опустошать земли племен, так или иначе участвовавших в войне или хотя бы сочувствовавших Пачаму. Сперва мелких, потом более сильных, ставя перед собой задачу не столько уничтожать людей, сколько уничтожать посевы и продовольствие, которое отправлял в голодающий Новый Амстердам. Манхэттен был зачищен быстро, затем пришла очередь Лонг-Айленда, обитатели которого, даже при том, что их воины, покинув Пачама, пришли на выручку, ничего противопоставить мушкетам и стали не смогли. В итоге Лонг-Айленд был полностью избавлен от населения, причем большую часть пленных голландцы демонстративно, под музыку и фейерверки, казнили на страх всем, кто не сложит оружия, а капитан, успокоив острова, переправился на материк, где атаковал поселки, используя «пекотский» опыт и не щадя никого. Это, безусловно, было очень жестоко, но зато и максимально эффективно: уяснив, что остаются без припасов на зиму, и видя, что белые не оставляют в живых никого, индейцы теряли боевой дух, все чаще задумываясь о мире, но Андерхилл требовал не переговоров, а полной капитуляции на условиях нанимателя. Что, в конце концов, и произошло: в 1645-м Пачам сгинул невесть куда, а изрядно поредевшие племена запросили мира, изъявив готовность платить дань голландцам.

Итак, Новый Амстердам был спасен, но карьера Кифта покатилась под откос: колония была разорена, даже богатые после выплаты «военного» налога стали бедными, и более того, на уплату жалованья наемникам ушли все запасы пушнины, собранные для Компании. Директора ненавидели, в Голландию одна за другой шли жалобы и требования отдать Кифта под суд за самоуправство и (что куда страшнее) казнокрадство, благо Роозевелт, который уезжать никуда не собирался, восстанавливая свою репутацию в общине, многое на эту тему рассказал, а защищать виновника убытков в Гааге никто не собирался. И летом 1648 года глава колонии стал «врио директора» с очень узкими полномочиями. А спустя год, по прибытии сменщика, отбыл в Голландию, имея все основания не ждать от встречи с Родиной ничего хорошего, вплоть до тюрьмы, а то и плахи, однако до Европы так и не добрался: по ошибке капитана его корабль сел на рифы у берегов Уэльса; большинство пассажиров, в том числе и пастор Нового Амстердама, намеревавшийся выступать обвинителем в суде над Кифтом, погибло, но среди 21 спасшегося оказались два ассистента экс-директора, позже заявившие, что «перед смертью минеер Кифт признал административные ошибки». Кому достались сундуки мертвеца, не знаю, Новый же Амстердам, как известно, вскоре перешел под власть Англии и стал Нью-Йорком, — уже не точкой на карте крохотного Манхэттена, а полноценным городом, имеющим полную возможность принимать новых граждан на уютных, но безлюдных островах и даже кусочке побережья.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.