Глава 14 Как Роммель поразил Гитлера

Глава 14

Как Роммель поразил Гитлера

Помните ли вы зеленую Беда-Литторию в Зеленых горах? Я вспоминаю ее с тоской. Зато Роммель, для которого был приготовлен там небольшой коттедж со всеми удобствами, совершенно немыслимыми в пустыне, не любил ее. Здесь он был оторван от своих солдат, сражавшихся на передовой, которых он любил, хотя временами и грозно распекал.

И теперь, встав во главе танковой группы, он в определенном смысле попал в зависимость от своих подчиненных. Впервые его непосредственными помощниками стали два первоклассных штабных офицера, которые очень быстро показали Роммелю, что ему без них не обойтись. Это были генерал-майор Гаузе, начальник штаба, спокойный крепыш, обстоятельный и склонный к размышлениям, о котором я уже упоминал, и подполковник Вестфаль, офицер Генерального штаба, осмотрительный и компетентный служака. Я полагаю, что в британской военной терминологии их звания соответствовали генерал-майору Генерального штаба и офицеру оперативного отдела Генерального штаба и что наша танковая группа (весьма эластичный термин) была немного слабее в отношении пехоты, но сильнее по вооружению эквивалентной ей британской армейской группы. Нет, тут и разговоров быть не может – нашу танковую группу «Африка» никак нельзя было равнять с армейской группой.

Новый штаб тут же убедил Роммеля, что командующему не пристало общаться с солдатами на передовой – его дело дипломатия и общий контроль. Как солдат, рвавшийся на передовую – вы ведь помните, что я был тогда еще очень молод, – я очень сожалел, что дело повернулось таким образом, поскольку с каждым днем все сильнее убеждался, что мы мало что сможем увидеть своими глазами, когда начнется самое интересное, а оно должно было вот-вот начаться. Назревали жаркие денечки, ибо все те, кто знал врага, с которым мы столкнулись в пустыне, не могли себе представить, чтобы его боевой пыл угас.

Гаузе и Вестфаль сумели тактично убедить шефа, что новые отношения с итальянцами – ведь он, в конце концов, командовал теперь главными силами союзников помимо своих собственных немецких войск – требовали от него представительности, сосредоточения внимания исключительно на штабных делах, от которых, в конечном счете, и зависел успех дела, а также на поддержании теплых отношений с руководством итальянской армии.

Роммель и Гаузе стали друзьями, однако Роммель никогда ни с кем не сближался слишком сильно. Мне запомнилось много интересных разговоров, которые они вели между собой во время наших утомительных поездок в итальянскую штаб-квартиру и обратно, когда я был их невольным слушателем.

Однажды Гаузе спросил:

– Господин генерал, как вы познакомились с Гитлером?

Я навострил уши. Роммель откинулся на спинку сиденья и задумался. Потом предался воспоминаниям, что случалось с ним крайне редко.

– Я состоял при штаб-квартире фюрера, когда он впервые заметил меня. К тому времени я уже довольно долго служил здесь – эдакий незаметный подполковник на второстепенной должности, – сказал он. – Да, я был мелкой сошкой – нечто вроде коменданта лагеря, в котором располагалась штаб-квартира здесь, в Африке. Это означало, что я отвечал за транспорт, меры безопасности и другие скучные организационные материи.

И вот в День партии – очень хлопотный день – я получил приказ от Гитлера о том, что он хочет уехать на следующее утро в сопровождении шести машин, не более. Я должен был сделать так, чтобы к этому кортежу ни при каких условиях не присоединилась ни одна машина. Когда наступило утро и Гитлер собрался уезжать, я увидел, что площадь перед штаб-квартирой запружена автомобилями, в которых сидели министры, генералы, гауляйтеры и другие «птицы высокого полета». Но я был готов к этому.

Когда автомобиль, в котором сидел Гитлер, уехал, я пропустил пять машин, потом встал на дороге и загородил путь шестой. Она остановилась, и я передал ее пассажиру, уж не помню, кто это был, кажется какой-то министр, приказ Гитлера. Как же он разорался в ответ! Он вопил, что какой-то паршивый подполковник мешает ему, высокопоставленному лицу из окружения Гитлера, выполнять свои обязанности. Надутый осел!

Перед тем как уступить ему дорогу, я спокойно объяснил:

«Я не могу запретить вам следовать дальше, но предупреждаю, что на трех ближайших перекрестках вас остановят два танка.

Тут его просто затрясло от ярости.

«Неслыханная наглость! – проревел он. – Обещаю вам, что доложу об этом случае самому Гитлеру, господин подполковник!»

На всех трех улочках, пересекавших эту дорогу, я поставил по два танка – один слева, другой справа от перекрестка, велев им пропустить первые шесть машин из кортежа Гитлера, а всем остальным перегородить путь.

Гитлер об этом узнал – несомненно, ему доложили разъяренные сановники, которые снова и снова пытались проскочить эти перекрестки, но всякий раз натыкались на танки. Но Гитлер в тот же вечер вызвал меня и, вместо выговора, выразил мне свою благодарность. Он не ожидал, что его приказ будет выполнен и что ему удастся уехать без «помех». После этой встречи меня стали часто приглашать на вечерние беседы за столом Гитлера, где он разговаривал со мной о моей книге «Пехота атакует», которую я написал после Первой мировой войны и которую он прочел с большим вниманием. После этого он, по-видимому, решил, что я толковый парень.

Когда началась война, Гитлер спросил меня, чем бы я хотел командовать, и я без колебаний попросил его назначить меня командиром танковой дивизии. Это было весьма нескромно с моей стороны – я не был танкистом, и в рейхе было много генералов, которые имели гораздо больше прав на эту должность. Тем не менее, как вам известно, я получил под свое командование 7-ю танковую дивизию. Это назначение, как вы, наверное, знаете, очень не понравилось господам из ОКХ.

Гаузе слушал очень внимательно, время от времени вставляя вежливые замечания:

– Это очень интересно, господин генерал! – Потом он спросил: – Вы ведь, кажется, были чем-то вроде офицера связи при гитлерюгенде?

– Да, в некотором роде, – ответил Роммель.

И он рассказал нам, правда, без особых подробностей, которые можно было бы здесь привести, о своей работе в Потсдамской военной академии, занимавшейся военной подготовкой ребят из гитлерюгенда. Но я понял, что его представление о подготовке немецкого юношества к службе в армии не совпадало с представлениями Бальдура фон Шираха, возглавлявшего эту организацию. Ширах, по его мнению, был чересчур властным и бестактным, и Роммель называл его просто – Dumme Junge – глупый мальчишка.

Роммель откинулся на спинку сиденья и задумчиво сказал:

– Мне кажется, что самым счастливым периодом моей жизни – и в жизни моей жены – было время, когда я руководил военной академией в Венер-Нойштадте, в городе в 40 милях к югу от Вены. А сейчас? Чем я занимаюсь сейчас? Хорошо быть командующим. Это дает большие возможности. В конце концов, воевать – это наша профессия, для этого нас и готовили… Что мы должны сделать? Ответ простой – мы должны разбить англичан. Это как раз тот враг, который нам по зубам. Они делают вид, что их не учили воевать, а это и в самом деле так. Но они хорошо разбираются в искусстве войны, то есть соблюдают правила военной игры. Наша задача ясна – каждый человек в пустыне должен осознать эту простую вещь. Мы здесь для того, чтобы победить. В этом не может быть никаких сомнений. И мы должны одержать победу в этой пустыне, иначе грош нам цена.

Гаузе рассказал Роммелю о своей военной карьере. Меня больше всего заинтересовала история о том, как он, в качестве одного из штабных офицеров, занимался разработкой операции «Морской лев», иными словами, плана вторжения в Англию в 1940 году. Гаузе заявил, что лично он считал этот план совершенно неосуществимым.

– Во-первых, – сказал он Роммелю и мне, – водоизмещение всех имевшихся в нашем распоряжении судов было явно недостаточным для перевозки грузов и войск. Затем, после воздушных боев в небе Англии стало ясно, что, несмотря на оптимистические заявления Геринга, немецкая авиация не сможет организовать надежное прикрытие сил вторжения с воздуха. Руководители Германского военно-морского флота всячески поддерживали этот план, но при этом заявляли, что все силы Британского ВМФ, до последнего моряка, будут брошены на борьбу с нами и результатом этой неравной битвы станет гибель всего нашего флота. Вот такие дела!

Я помню, что в конце этого дня, когда мы наконец добрались до Беда-Литтории, нам пришлось еще провести совещание с начальником Генерального штаба итальянской армии генералом Кавальеро. После этого состоялся первый обед, на котором Роммель сидел за одним столом с представителями союзной Италии как официальный представитель Германии. Я был простым лейтенантом и потому почти не принимал участия в разговоре, но я хорошо помню, какое огромное впечатление произвел на меня тот факт, что мне посчастливилось провести вечер с компании столь значительных особ и даже отведать непривычные мне блюда. Обед был, разумеется, очень вкусным.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.